Карабас смотрел в дырочку на глушителе и ни о чем не думал. Ему неоднократно приходилось смотреть в направленный на него ствол, и поэтому он не испытывал того страха, который мог бы охватить непривычного к подобным ситуациям человека.
Когда-то, в далекой прошлой жизни, он был солдатом, воевавшим в чужой стране за непонятные интересы своего правительства. Он научился смотреть в пустые глаза смерти, научился ненавидеть людей, до которых ему прежде не было ни малейшего дела, научился собирать разбросанные по чужой земле куски тел своих товарищей. Больше он не научился ничему. Потом он вернулся домой, и тот мир, в котором он оказался, стал для него совсем чужим.
Он ничего не умел. Только убивать и ненавидеть. А того, что он успел узнать до Афгана, было слишком мало, чтобы помочь выжить в нем. Прошлое умерло. Он и сам умер. Только его тело продолжало бесцельно бродить по земле, пока, наконец, его ненависть ко всему и умение убивать не понадобились Салтыкову. И теперь он смотрел в ствол, направленного на него оружия, и ему было все равно, что произойдет в следующий момент.
Бекас направил пистолет вниз и выстрелил в колесо. Раздался громкий шипящий звук, и «Москвич» покосился. Спрятавшиеся за машиной люди осторожно высунулись и смотрели на происходящее с удивлением.
Карабас поднял взгляд на Бекаса и спросил:
— Ну, что же ты не стреляешь в меня?
Бекас ответил:
— Зачем? Это сделают другие, — и выстрелил во второе колесо.
«Москвич» перекосило еще больше, и Бекас, бросив пистолет на сиденье, быстро врубил передачу и нажал на газ. «Опель» рванулся с места, Бекас едва успел вписаться в поворот. Необходимо было съездить в Коромыслово, посмотреть, что представляет из себя пресловутый склад на Березовой дороге, и поставить точки над «i» перед финальным разговором с Губановым. Он не увидел, как к «Москвичу» осторожно приближались четверо людей из особняка с пистолетами на изготовку.
* * *
Выйдя из особняка, Шварц и его люди увидели неподалеку две стоявшие друг напротив друга машины, водители которых обменивались репликами на повышенных тонах.
— Готовность номер один, — тихо скомандовал Шварц. — Тихоня, Крюк!
Раздался негромкий хлопок, и у «Москвича» вылетели сразу два окна.
— Крюк, смотри внимательно, — сказал Шварц, — ты видишь, что за ствол у того, в «Москвиче»?
Крюк уставился на «Москвич», но ничего особенного разглядеть не смог, и поэтому ответил:
— Ну, что за ствол… Откуда я знаю? Бердан какой-то длинный…
— Сам ты бердан, — оборвал его Шварц, — это же наш снайпер, который Ворона грохнул. — А парень в «опеле», это и есть наш таинственный и неуловимый Бекас.
Раздался еще один хлопок, и «Москвич» осел набок.
— Точно! — сообразил Валдас. — Это он, гадом буду!
Из «опеля» выстрелили еще раз, и машина, стремительно рванув с места, скрылась за ближайшим поворотом.
Длинная и неудобная в ближнем бою снайперская винтовка не могла защитить Карабаса, все еще сидевшего за рулем «Москвича», и он, не имея другого оружия, просто сидел и ждал, когда его застрелят. Когда его машину окружили вооруженные люди, он спокойно сидел, положив руки на руль. Но убивать его на месте никто не стал. Его заставили разобрать винтовку, убрать ее в сумку, а потом предложили пройти в офис. Возражать было бессмысленно, и все пятеро отправились обратно в особняк.
* * *
Кабачок сидел в уютном кабинете на одной из конспиративных дач одного из своих апостолов и, глядя в открытое окно на летние пейзажи, переваривал сказанное Бекасом.
Переваривалось оно плохо, но если Бекас не врал, а это было очевидно, то действовать нужно было быстро и без проволочек. Если те, у кого был второй пульт, ждут установки автоматов в школе — одно дело. Если же это действительно «оборотни» — силовики, готовившие переворот в государстве?.. После разоблачения им будет не до ожидания установки, все следы необходимо будет срочно уничтожить. Взрыв мог произойти в любой момент.
Ах, как это было плохо! Это было так плохо, что Кабачок закусил кулак. Как могло случиться, что его, умнейшего в городе бизнесмена, попросту использовали, как пешку в непонятной политической игре политических недоумков? Уму непостижимо!
Звонок Шварца подоспел вовремя, чтобы вывести Владимира Михайловича из умственного ступора:
— Владимир Михайлович, мы взяли снайпера.
— Того, кто убил Гришу? — уточнил Кабачок.
— Того самого.
— Отвезите его на базу, — распорядился Кабачок, — я хочу сам поговорить с ним.
— Хорошо, Владимир Михайлович, — ответил Шварц и замялся, — тут еще одно интересное дело…
— Говорите, Гена, — подбодрил его Кабачок, — я вас слушаю.
— В общем… — Шварц снова замялся, — на снайпера нас вывел другой человек…
— Бекасов, — догадался Кабачок.
— Откуда вы знаете, Владимир Михайлович, — искренне удивился Шварц, — что это Бекасов?
— Больше некому, — сказал Кабачок и хотел повесить трубку, но, вспомнив кое-что, сказал: — Гена, немедленно свяжись с Сергеем Павловичем и попроси его снять Бекасова Романа со всех, я повторяю, со всех розыскных мероприятий и стендов. Деньги за услугу я передам ему лично, в воскресенье, на нашем месте.
После разговора со Шварцем Губанов долго сидел неподвижно, время от времени бросая взгляд на статью в столичной газете, пожимая плечами и задумчиво глядя в пространство перед собой.
Кабачок, очнувшись от раздумий, принял решение. Как всегда оригинальное и красивое. Он объявил о полной мобилизации всех силовых структур и перемещения их на склад в Коромыслово. О своем решении он постарался известить всех своих коллег по бизнесу. Руководители других организаций были в курсе дела относительно войны с Салтыковым, и некоторые из них даже предложили помощь, но Кабачок отказался, зная, что это может отразиться на его независимости. А он очень ею дорожил.
Из разных мест города в Коромыслово отправились несколько десятков автомобилей, в которых сидели вооруженные до зубов люди Кабачка. Он распорядился снять большинство охранников с принадлежащих ему объектов, и теперь в офисах, магазинах, мастерских и прочих местах, где располагались интересы Кабачка, оставалось по два, а кое-где и по одному охраннику.
Если бы Салтыков был поумнее, он мог бы использовать это и, наплевав на Коромыслово, основательно попортить Кабачку и настроение, и бюджет. Но если человек идиот — это до смерти.
Глава 16
ЖИЗНЬ — ТАКАЯ ШЛЮХА, ЧТО НЕ КАЖДОМУ ДАЕТ!
Салтыков, благословив своих головорезов на святое дело, сидел, как и Кабачок, на загородной фазенде и потягивал дорогой коньяк. Его орлы тем временем объезжали конспиративные малины, забирая оружие, припрятанное именно для такого случая.
Выезжая из Долготрубного, Бекас не поленился сделать крюк в пять километров, чтобы проверить слова Губанова. Прошел час со времени их разговора. На стенде «Их разыскивает милиция» его фотографии не было. Это была его первая настоящая победа.
По дороге Роман заехал на вокзал. Не без трепета подошел он к стенду милиции. Его портрета на стенде не было. Дышать стало сразу как-то легче.
Он сел в машину и продолжил свой путь. Наметился небольшой шанс выйти из той ситуации, в которую он так неосмотрительно себя вовлек. Роман почувствовал, что зверски проголодался. Часы показывали три часа дня. Припомнив, что за сегодняшний день он так еще ни разу и не поел по-человечески, после завтрака у Серебряковых. Поэтому, завидев впереди надпись: «Горячий Тойво», торчавшую над ресторанчиком, он притормозил и остановился. Вылезая из машины, он попытался припомнить какое-нибудь финское национальное блюдо. Кроме русской водки и трески, на которой старая лапландка, из сказки про Кая и Герду, писала письма, в голову ничего не приходило.
Войдя в ресторанчик, Бекас приятно удивился, увидев в качестве официанток нескольких привлекательных стройных блондинок в национальной финской одежде. Он не мог бы поручиться, что это была именно финская одежда, но ассоциации возникали правильные, и ему даже захотелось заговорить с ними с тем акцентом, которым щеголяют герои анекдотов про горячих финских парней. С трудом, удержавшись от этого, он уселся за стол и попросил меню. Улыбающаяся северная красотка, мягко коснувшись Романа своим упругим бюстом, поправила салфетку на столе и удалилась. Сзади она выглядела еще более привлекательно, но Роман лишь улыбнулся, — по сравнению с легкой грацией Оленьки Серебряковой, псевдофинская официантка была несколько тяжеловата и… вульгарна, что ли.
Он с интересом разглядывал грубый деревянный интерьер заведения, когда дверь распахнулась, и на пороге появились четверо наглых братанов лет двадцати пяти. Они решительно двинулись к угловому соседнему со столиком Романа столу. Видимо, это место они посещали регулярно, потому что одна из официанток, завидев вошедших, заулыбалась и тут же поспешила им навстречу.
— Эй, Зойчонок, — подмигнул ей старший. — Неси пожрать, только побыстрее. Времени нет. Что давать, сама знаешь. Ты ведь знаешь, что давать, Зоенька?
И он заржал над своей скабрезностью вместе с друганами.
Официантка, понятливо подмигнув, ушла за заказом.
Пока четверка устраиваясь за столом поудобнее, из-под куртки одного из них мелькнула рукоятка «ТТ». Парень выразительно посмотрел на Бекаса, который равнодушно следил за происходящим. Нельзя было точно сказать, что выражал этот взгляд, но больше всего в нем было угрозы и демонстрации того, что ребята пришли конкретные, и не надо им мешать кушать. Роман и не собирался мешать, а потому просто отвернулся к своей тарелке со стейком, которую ему принесла вторая официантка. В стейке не было заметно ничего, что выдавало бы его принадлежность к национальной финской кухне. Салат из огурцов и помидоров тоже был вполне российским.
За соседним столиком шел неторопливый разговор. Роман услышал произнесенное вполголоса слово «Коромыслово» и внутренне напрягся. Слово повторилось еще раз. Ага, значит, он не ошибся. Но уж больно эта бандитского вида четверка отличалась от вполне цивилизованных, хотя и вооруженных заграничными пистолетами людей, которых он встретил у особняка Губанова.
Один из них, видимо, слегка перевозбудившись, повысил голос и произнес:
— Да мы их, пи…. всех замочим б…. а автоматы заберем себе! Пусть Салтыков не думает, что он один такой умный! — сообразив, что о таких вещах говорить нужно было бы все-таки потише, говорящий замолчал и обвел грозным взглядом небольшой зал, в котором, кроме них, безразлично жующего Бекаса да еще двух дальнобойщиков, никого не было.
Эти люди не имели никакого отношения к Губанову. А вот к тем, кто пытался захватить его и убить в парке отдыха, они имели самое прямое отношение. Судя по фразе, готовился налет на склад Губанова в Коромыслово, туда, где находились игровые автоматы.
Развитие событий ускорялось, и это начинало захватывать Бекаса. Он спокойно жевал мясо, бросая безразличные взгляды на дальнобойщиков, а сам в это время напряженно думал. Люди Губанова должны были срочно обезвредить игровые автоматы. Сидевшие рядом с ним бандиты хотели напасть на них, может быть, они хотели забрать автоматы себе. Сам Роман хотел, чтобы все это кончилось поскорее, и, желательно, без стрельбы и взрывов. Ну, стрельбы не избежать, это ясно. А вот взрыв…
«Сейчас, я просто вынужден помочь этому Губанову», — подумал Бекас и, отодвинув тарелку с недоеденным мясом, бросив на стол две сотенных бумажки, вышел из заведения.
Сев в машину, он отъехал на полкилометра, чтобы остановиться возле бензоколонки и купить таксофонную карту. Первым Роман набрал номер Серебряковых:
— Оля, это я… — голос Романа сорвался, и он скис, не зная что сказать.
— Вас не ждать на ужин? — попыталась догадаться Оля, которая сразу, не раздумывая, узнала голос постояльца.
В ее вопросе проскочила интонация огорчения, и сердце Романа учащенно забилось. Он понял, что нужно сказать:
— Ждать! Я обязательно сегодня вечером приеду домой. Я хотел только предупредить вас, чтобы вы не готовили ничего особенного. Я на ночь, после девяти, пью только чай.
— А я знаю. Я пирог испекла с яблоками. Бабушке очень нравится.
— Как она там, на даче?
— Говорит, что в конце недели приедет… Так, значит, ждать?
Что-то очень сильно кольнуло Романа в сердце, когда он тихо, но твердо сказал:
— Ждать…
Следующий звонок он сделал Губанову, благо запомнил номер, высветившийся днем на его телефоне. Услышав голос Бекаса, тот ответил сразу:
— Я слушаю вас, Роман Сергеевич.
— К вам в Коромыслово едут люди какого-то там Салтыкова, они планируют захватить вашу базу! Я только что видел их в ресторане «Горячий Тойво». Пистолеты из-под курток так и светятся.
— Не думал, что они начнут действовать так быстро, — задумчиво сказал Кабачок, — но, простите, откуда вы знаете, что это люди Салтыкова?
— Я же говорю, слышал их разговор, — сказал Бекас, — а еще они рассчитывают поубивать там всех и автоматы забрать себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Когда-то, в далекой прошлой жизни, он был солдатом, воевавшим в чужой стране за непонятные интересы своего правительства. Он научился смотреть в пустые глаза смерти, научился ненавидеть людей, до которых ему прежде не было ни малейшего дела, научился собирать разбросанные по чужой земле куски тел своих товарищей. Больше он не научился ничему. Потом он вернулся домой, и тот мир, в котором он оказался, стал для него совсем чужим.
Он ничего не умел. Только убивать и ненавидеть. А того, что он успел узнать до Афгана, было слишком мало, чтобы помочь выжить в нем. Прошлое умерло. Он и сам умер. Только его тело продолжало бесцельно бродить по земле, пока, наконец, его ненависть ко всему и умение убивать не понадобились Салтыкову. И теперь он смотрел в ствол, направленного на него оружия, и ему было все равно, что произойдет в следующий момент.
Бекас направил пистолет вниз и выстрелил в колесо. Раздался громкий шипящий звук, и «Москвич» покосился. Спрятавшиеся за машиной люди осторожно высунулись и смотрели на происходящее с удивлением.
Карабас поднял взгляд на Бекаса и спросил:
— Ну, что же ты не стреляешь в меня?
Бекас ответил:
— Зачем? Это сделают другие, — и выстрелил во второе колесо.
«Москвич» перекосило еще больше, и Бекас, бросив пистолет на сиденье, быстро врубил передачу и нажал на газ. «Опель» рванулся с места, Бекас едва успел вписаться в поворот. Необходимо было съездить в Коромыслово, посмотреть, что представляет из себя пресловутый склад на Березовой дороге, и поставить точки над «i» перед финальным разговором с Губановым. Он не увидел, как к «Москвичу» осторожно приближались четверо людей из особняка с пистолетами на изготовку.
* * *
Выйдя из особняка, Шварц и его люди увидели неподалеку две стоявшие друг напротив друга машины, водители которых обменивались репликами на повышенных тонах.
— Готовность номер один, — тихо скомандовал Шварц. — Тихоня, Крюк!
Раздался негромкий хлопок, и у «Москвича» вылетели сразу два окна.
— Крюк, смотри внимательно, — сказал Шварц, — ты видишь, что за ствол у того, в «Москвиче»?
Крюк уставился на «Москвич», но ничего особенного разглядеть не смог, и поэтому ответил:
— Ну, что за ствол… Откуда я знаю? Бердан какой-то длинный…
— Сам ты бердан, — оборвал его Шварц, — это же наш снайпер, который Ворона грохнул. — А парень в «опеле», это и есть наш таинственный и неуловимый Бекас.
Раздался еще один хлопок, и «Москвич» осел набок.
— Точно! — сообразил Валдас. — Это он, гадом буду!
Из «опеля» выстрелили еще раз, и машина, стремительно рванув с места, скрылась за ближайшим поворотом.
Длинная и неудобная в ближнем бою снайперская винтовка не могла защитить Карабаса, все еще сидевшего за рулем «Москвича», и он, не имея другого оружия, просто сидел и ждал, когда его застрелят. Когда его машину окружили вооруженные люди, он спокойно сидел, положив руки на руль. Но убивать его на месте никто не стал. Его заставили разобрать винтовку, убрать ее в сумку, а потом предложили пройти в офис. Возражать было бессмысленно, и все пятеро отправились обратно в особняк.
* * *
Кабачок сидел в уютном кабинете на одной из конспиративных дач одного из своих апостолов и, глядя в открытое окно на летние пейзажи, переваривал сказанное Бекасом.
Переваривалось оно плохо, но если Бекас не врал, а это было очевидно, то действовать нужно было быстро и без проволочек. Если те, у кого был второй пульт, ждут установки автоматов в школе — одно дело. Если же это действительно «оборотни» — силовики, готовившие переворот в государстве?.. После разоблачения им будет не до ожидания установки, все следы необходимо будет срочно уничтожить. Взрыв мог произойти в любой момент.
Ах, как это было плохо! Это было так плохо, что Кабачок закусил кулак. Как могло случиться, что его, умнейшего в городе бизнесмена, попросту использовали, как пешку в непонятной политической игре политических недоумков? Уму непостижимо!
Звонок Шварца подоспел вовремя, чтобы вывести Владимира Михайловича из умственного ступора:
— Владимир Михайлович, мы взяли снайпера.
— Того, кто убил Гришу? — уточнил Кабачок.
— Того самого.
— Отвезите его на базу, — распорядился Кабачок, — я хочу сам поговорить с ним.
— Хорошо, Владимир Михайлович, — ответил Шварц и замялся, — тут еще одно интересное дело…
— Говорите, Гена, — подбодрил его Кабачок, — я вас слушаю.
— В общем… — Шварц снова замялся, — на снайпера нас вывел другой человек…
— Бекасов, — догадался Кабачок.
— Откуда вы знаете, Владимир Михайлович, — искренне удивился Шварц, — что это Бекасов?
— Больше некому, — сказал Кабачок и хотел повесить трубку, но, вспомнив кое-что, сказал: — Гена, немедленно свяжись с Сергеем Павловичем и попроси его снять Бекасова Романа со всех, я повторяю, со всех розыскных мероприятий и стендов. Деньги за услугу я передам ему лично, в воскресенье, на нашем месте.
После разговора со Шварцем Губанов долго сидел неподвижно, время от времени бросая взгляд на статью в столичной газете, пожимая плечами и задумчиво глядя в пространство перед собой.
Кабачок, очнувшись от раздумий, принял решение. Как всегда оригинальное и красивое. Он объявил о полной мобилизации всех силовых структур и перемещения их на склад в Коромыслово. О своем решении он постарался известить всех своих коллег по бизнесу. Руководители других организаций были в курсе дела относительно войны с Салтыковым, и некоторые из них даже предложили помощь, но Кабачок отказался, зная, что это может отразиться на его независимости. А он очень ею дорожил.
Из разных мест города в Коромыслово отправились несколько десятков автомобилей, в которых сидели вооруженные до зубов люди Кабачка. Он распорядился снять большинство охранников с принадлежащих ему объектов, и теперь в офисах, магазинах, мастерских и прочих местах, где располагались интересы Кабачка, оставалось по два, а кое-где и по одному охраннику.
Если бы Салтыков был поумнее, он мог бы использовать это и, наплевав на Коромыслово, основательно попортить Кабачку и настроение, и бюджет. Но если человек идиот — это до смерти.
Глава 16
ЖИЗНЬ — ТАКАЯ ШЛЮХА, ЧТО НЕ КАЖДОМУ ДАЕТ!
Салтыков, благословив своих головорезов на святое дело, сидел, как и Кабачок, на загородной фазенде и потягивал дорогой коньяк. Его орлы тем временем объезжали конспиративные малины, забирая оружие, припрятанное именно для такого случая.
Выезжая из Долготрубного, Бекас не поленился сделать крюк в пять километров, чтобы проверить слова Губанова. Прошел час со времени их разговора. На стенде «Их разыскивает милиция» его фотографии не было. Это была его первая настоящая победа.
По дороге Роман заехал на вокзал. Не без трепета подошел он к стенду милиции. Его портрета на стенде не было. Дышать стало сразу как-то легче.
Он сел в машину и продолжил свой путь. Наметился небольшой шанс выйти из той ситуации, в которую он так неосмотрительно себя вовлек. Роман почувствовал, что зверски проголодался. Часы показывали три часа дня. Припомнив, что за сегодняшний день он так еще ни разу и не поел по-человечески, после завтрака у Серебряковых. Поэтому, завидев впереди надпись: «Горячий Тойво», торчавшую над ресторанчиком, он притормозил и остановился. Вылезая из машины, он попытался припомнить какое-нибудь финское национальное блюдо. Кроме русской водки и трески, на которой старая лапландка, из сказки про Кая и Герду, писала письма, в голову ничего не приходило.
Войдя в ресторанчик, Бекас приятно удивился, увидев в качестве официанток нескольких привлекательных стройных блондинок в национальной финской одежде. Он не мог бы поручиться, что это была именно финская одежда, но ассоциации возникали правильные, и ему даже захотелось заговорить с ними с тем акцентом, которым щеголяют герои анекдотов про горячих финских парней. С трудом, удержавшись от этого, он уселся за стол и попросил меню. Улыбающаяся северная красотка, мягко коснувшись Романа своим упругим бюстом, поправила салфетку на столе и удалилась. Сзади она выглядела еще более привлекательно, но Роман лишь улыбнулся, — по сравнению с легкой грацией Оленьки Серебряковой, псевдофинская официантка была несколько тяжеловата и… вульгарна, что ли.
Он с интересом разглядывал грубый деревянный интерьер заведения, когда дверь распахнулась, и на пороге появились четверо наглых братанов лет двадцати пяти. Они решительно двинулись к угловому соседнему со столиком Романа столу. Видимо, это место они посещали регулярно, потому что одна из официанток, завидев вошедших, заулыбалась и тут же поспешила им навстречу.
— Эй, Зойчонок, — подмигнул ей старший. — Неси пожрать, только побыстрее. Времени нет. Что давать, сама знаешь. Ты ведь знаешь, что давать, Зоенька?
И он заржал над своей скабрезностью вместе с друганами.
Официантка, понятливо подмигнув, ушла за заказом.
Пока четверка устраиваясь за столом поудобнее, из-под куртки одного из них мелькнула рукоятка «ТТ». Парень выразительно посмотрел на Бекаса, который равнодушно следил за происходящим. Нельзя было точно сказать, что выражал этот взгляд, но больше всего в нем было угрозы и демонстрации того, что ребята пришли конкретные, и не надо им мешать кушать. Роман и не собирался мешать, а потому просто отвернулся к своей тарелке со стейком, которую ему принесла вторая официантка. В стейке не было заметно ничего, что выдавало бы его принадлежность к национальной финской кухне. Салат из огурцов и помидоров тоже был вполне российским.
За соседним столиком шел неторопливый разговор. Роман услышал произнесенное вполголоса слово «Коромыслово» и внутренне напрягся. Слово повторилось еще раз. Ага, значит, он не ошибся. Но уж больно эта бандитского вида четверка отличалась от вполне цивилизованных, хотя и вооруженных заграничными пистолетами людей, которых он встретил у особняка Губанова.
Один из них, видимо, слегка перевозбудившись, повысил голос и произнес:
— Да мы их, пи…. всех замочим б…. а автоматы заберем себе! Пусть Салтыков не думает, что он один такой умный! — сообразив, что о таких вещах говорить нужно было бы все-таки потише, говорящий замолчал и обвел грозным взглядом небольшой зал, в котором, кроме них, безразлично жующего Бекаса да еще двух дальнобойщиков, никого не было.
Эти люди не имели никакого отношения к Губанову. А вот к тем, кто пытался захватить его и убить в парке отдыха, они имели самое прямое отношение. Судя по фразе, готовился налет на склад Губанова в Коромыслово, туда, где находились игровые автоматы.
Развитие событий ускорялось, и это начинало захватывать Бекаса. Он спокойно жевал мясо, бросая безразличные взгляды на дальнобойщиков, а сам в это время напряженно думал. Люди Губанова должны были срочно обезвредить игровые автоматы. Сидевшие рядом с ним бандиты хотели напасть на них, может быть, они хотели забрать автоматы себе. Сам Роман хотел, чтобы все это кончилось поскорее, и, желательно, без стрельбы и взрывов. Ну, стрельбы не избежать, это ясно. А вот взрыв…
«Сейчас, я просто вынужден помочь этому Губанову», — подумал Бекас и, отодвинув тарелку с недоеденным мясом, бросив на стол две сотенных бумажки, вышел из заведения.
Сев в машину, он отъехал на полкилометра, чтобы остановиться возле бензоколонки и купить таксофонную карту. Первым Роман набрал номер Серебряковых:
— Оля, это я… — голос Романа сорвался, и он скис, не зная что сказать.
— Вас не ждать на ужин? — попыталась догадаться Оля, которая сразу, не раздумывая, узнала голос постояльца.
В ее вопросе проскочила интонация огорчения, и сердце Романа учащенно забилось. Он понял, что нужно сказать:
— Ждать! Я обязательно сегодня вечером приеду домой. Я хотел только предупредить вас, чтобы вы не готовили ничего особенного. Я на ночь, после девяти, пью только чай.
— А я знаю. Я пирог испекла с яблоками. Бабушке очень нравится.
— Как она там, на даче?
— Говорит, что в конце недели приедет… Так, значит, ждать?
Что-то очень сильно кольнуло Романа в сердце, когда он тихо, но твердо сказал:
— Ждать…
Следующий звонок он сделал Губанову, благо запомнил номер, высветившийся днем на его телефоне. Услышав голос Бекаса, тот ответил сразу:
— Я слушаю вас, Роман Сергеевич.
— К вам в Коромыслово едут люди какого-то там Салтыкова, они планируют захватить вашу базу! Я только что видел их в ресторане «Горячий Тойво». Пистолеты из-под курток так и светятся.
— Не думал, что они начнут действовать так быстро, — задумчиво сказал Кабачок, — но, простите, откуда вы знаете, что это люди Салтыкова?
— Я же говорю, слышал их разговор, — сказал Бекас, — а еще они рассчитывают поубивать там всех и автоматы забрать себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35