Тем временем эти известия дошли и до Иерусалима, до царя. Давид неожиданно прозрел и увидел, что восстание разразилось по вине человека, столь близкого к трону. Его родной сын – сын, которого он так сильно любил и которому доверял, составил заговор, намереваясь захватить власть в свои руки и, несомненно, убить его. В этой великой опасности Давид преодолел свое безразличие, которое столько времени давило его душу, и с присущей ему ранее энергией приготовился встретить обрушившееся на него бедствие. Авессалом собрал свои войска в Хевроне, всего в двадцати милях от столицы. Вскоре у ворот Иерусалима, как ожидали, должны были появиться мятежники.
Из своего дворца Давид смотрел на столицу, “прекрасную возвышенность, радость все земли… город великого Царя” (Пс. 47:3). Он содрогался при мысли, что этот город подвергнется опустошению и резне. Обратиться ли за помощью к своим верным подданным и защитить город? Допустить ли, чтобы Иерусалим был залит кровью? Он решил воспрепятствовать тому, чтобы избранный город подвергся ужасам войны. Он оставит Иерусалим и испытает верность собственного народа, предоставляя ему возможность объединиться для поддержки своего царя. В этот тяжелый критический час его долг перед Богом и Его народом состоял в том, чтобы осуществить власть, данную ему Небом. В руки Божьи он отдал исход этой борьбы.
В смирении и скорби Давид, гонимый любимым сыном, вышел за ворота Иерусалима, оставляя престол, дворец, ковчег Божий. Длинной, печальной, похожей на похоронную процессией, за ним следовал народ. Охрана Давида, состоявшая из хелефеев, фелефеев, гефян – до шестисот человек под командованием Еффея, сопровождала его. Но с присущим ему бескорыстием Давид не хотел согласиться с тем, чтобы эти пришельцы, пользующиеся его покровительством, вместе с ним оказались в беде. Он не смог сдержать удивления, видя, что они готовы пожертвовать собой ради него. Царь сказал Еффею Гефенину: “Зачем и ты идешь с нами? Возвратись и оставайся с тем царем; ибо ты – чужеземец, и пришел сюда из своего места. Вчера ты пришел, а сегодня я заставлю тебя идти с нами? Я иду, куда случится; возвратись и возврати братьев своих с собою; милость и истина с тобою!”
Еффей ответил ему: “Жив Господь, и да живет господин мой царь, где бы ни был господин мой царь в жизни ли, в смерти ли, там будет и раб твой”. Эти люди были обращены из язычества в иудейскую религию и служили Иегове, – теперь они таким благочестивым образом засвидетельствовали свою верность Богу и царю. Давид с великой благодарностью принял их преданность в столь критическое для себя время, все вместе они перешли поток Кедрон и направились по дороге к пустыне.
Шествие снова остановилось Приближалась группа мужей, одетых в священнические одежды. “Вот и Садок, и все левиты с ним несли ковчег завета Божия”. Люди, бывшие с Давидом, увидели в этом добрый знак. Присутствие священного символа явилось для них залогом освобождения и окончательной победы. Это помогало еще решительнее поддержать царя. Исчезновение ковчега из Иерусалима должно было повергнуть в ужас всех приверженцев Авессалома.
При виде ковчега радость и надежда охватили Давида. Но вскоре мысли его переменились. Как законный правитель наследия Божьего он нес на себе священную ответственность. Не личные интересы, но слава Божья и благо Его народа должны были превыше всего волновать царя. Бог, обитающий среди херувимов, сказал об Иерусалиме: “Это покой Мой на веки” (Пс. 131:14), и без божественного указания ни священник, ни царь не имели права удалить оттуда этот символ Его присутствия. Давид знал, что ему надлежит пребывать в полной гармонии с Божественными установлениями, ибо в противном случае ковчег мог принести скорее несчастье, нежели удачу. Его великий грех всегда был перед ним. Он признавал в заговоре, составленном против него, справедливость наказания Божьего. Меч, который, как было сказано, “не отойдет от его дома”, – обнажился. Он не знал исхода борьбы. Он не имел права лишить столицу нации священных предметов, в которых воплотилась воля Божественного Владыки и на которых зиждились порядок и благосостояние народа.
Давид повелел Садоку: “Видишь ли, – имея в виду, что Садок – человек, предназначенный Богом учить народ, – возврати ковчег Божий в город. Если я обрету милость пред очами Господа, то Он возвратит меня, и даст мне видеть его и жилище его. А если Он скажет так: "нет Моего благоволения к тебе", то вот я; пусть творит со мною, что Ему благо угодно”.
Давид прибавил при этом: “возвратись в город с миром, и Ахимаас, сын твой, и Ионафан, сын Авиафара, оба сыны ваши с вами; видите ли, я помедлю на равнине в пустыне, доколе не придет известие от вас ко мне”. Будучи в городе, священники могли оказать ему ценную услугу, узнавая о действиях и планах мятежников и тайно сообщая об этом царю через своих сыновей Ионафана и Авиафара.
Когда священники повернули назад к Иерусалиму, еще более мрачная тень окутала удаляющихся людей. Их царь – беглец, они сами – беглецы, ковчега Божьего нет среди них: будущее было темно, их мучили тяжкие предчувствия. “А Давид пошел на гору Елеонскую, шел и плакал: голова у него была покрыта; он шел босой, и все люди, бывшие с ним, покрыли каждый голову свою, шли и плакали. Донесли Давиду, и сказали: Ахитофел в числе заговорщиков с Авессаломом”. Снова Давид вынужден был признать, что постигшее его бедствие – результат его греха. Измена Ахитофела, самого талантливого и самого коварного, была вызвана местью за позор, который навлекло на его семью зло, причиненное Давидом Вирсавии, поскольку она приходилась Ахитофелу внучкой.
“И сказал Давид: Господи! разрушь совет Ахитофела”. Достигнув вершины горы, Давид упал там на колени и молился, возлагая на Бога бремя своей души и смиренно умоляя Его о Божественной милости. Его молитва, казалось, была тут же услышана. Хусий Архитянин, мудрый и даровитый советник, который всегда был верным другом Давида, пришел к нему в разодранной одежде, с посыпанной прахом головой, чтобы разделить участь развенчанного беглого царя. Давид сразу понял, будучи озарен мудростью свыше, что этот человек, преданный и искренний, – именно тот, кто послужит интересам царя, находясь при совете в столице. По просьбе Давида Хусий вернулся в Иеруслаим, чтобы предложить свои услуги Авессалому и разрушить лукавый совет Ахитофела.
С этим проблеском надежды среди окружавшего его мрака Давид вместе со своими людьми продолжал путь, спускаясь по восточному склону горы Елеонской, через скалистую необитаемую пустыню, глухие ущелья, по каменистым извилистым тропам по направлению к Иордану. “Когда дошел царь Давид до Бахурима, вот, вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по имени Семей, сын Геры; он шел и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону царя. Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник! Господь обратил на тебя всю кровь дома Саулова, вместо которого ты воцарился, и предал Господь царство в руки Авессалома, сына твоего; и вот, ты в беде, ибо ты – кровопийца”.
Во дни благополучия Давида Семей ни одним словом или делом не показал своего настоящего отношения. Но в бедственное для царя время этот вениамитянин обнаружил свой истинный характер. Он почитал Давида, когда тот был на престоле, а в час унижения проклинал его. Подлый и себялюбивый, он о всех судил по себе, так как сам был подстрекаем сатаной, и изливал свою ненависть на того, кого наказывал Бог. Дух, который побуждает человека торжествовать, оскорблять или причинять страдания тем, кто находится в беде, – это дух сатаны.
Обвинения Семея против Давида были ложными в полном смысле этого слова, они представляли собой необоснованную и злобную клевету. Давид ни в чем не был виновен перед Саулом и его домом. Когда Саул находился в его власти и Давид мог убить его, он только отрезал край его одежды и то потом укорял себя за то, что этим поступком проявил свое неуважение к помазаннику Господнему.
О том, как свято Давид относился к человеческой жизни, свидетельствует следующий случай, происшедший, когда он сам вынужден был скитаться, словно затравленный зверь.
Однажды, когда он прятался в Одолламской пещере и мыслями возвращался к безмятежному своему детству, то вырвалось у него восклицание: “Кто напоит меня водою из колодезя Вифлеемского, что у ворот?” (2 Цар. 23:15).
Вифлеем в то время находился в руках филистимлян, но три самых храбрых мужа из отряда Давида пробились сквозь стражу и принесли воды своему господину из вифлеемского колодезя. Давид не мог ее пить. “Сохрани меня Господь, чтобы я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностию собственной жизни?” (стих 17) – и благоговейно вылил ее на землю, как жертвоприношение Богу. Давид был воином. Много раз пришлось ему наблюдать насилие, но из всех, кто оказывался в таких обстоятельствах, немногие, подобно Давиду, смогли избежать ожесточающего и разлагающего влияния насилия.
Племянник Давида Авесса, один из самых храбрых начальников его, не мог спокойно слушать оскорбительные слова Семея. “Зачем, – воскликнул он, – злословит этот мертвый пес господина моего царя? пойду я, и сниму с него голову!” Но царь запретил ему это делать, говоря: “Вот, если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет души моей, тем более сын Вениамитянина; оставьте его, пусть злословит, ибо Господь повелел ему. Может быть Господь призрит на уничижение мое, и воздаст мне Господь благостию за теперешнее его злословие”.
Совесть подсказывала Давиду горькие и справедливые истины. Его подданные удивлялись тому, как резко отвернулась от царя удача, но сам царь принимал это как должное. Он часто предчувствовал, что подобный час настанет. Он удивлялся, что Бог долготерпелив к его грехам и откладывает заслуженное возмездие. И теперь в этом спешном и горестном бегстве, босой, одетый во вретище вместо царского одеяния, прислушиваясь к причитаниям своих приближенных, которые эхом раздавались в холмах, он думал о своей любимой столице – месте, где он согрешил, и, вспоминая доброту и долготерпение Божье, не терял надежды, так как чувствовал, что Господь все равно окажет ему Свою великую милость.
Многие, поступая беззаконно и оправдывая свой грех, указывают на падение Давида, но как мало найдется таких, кто раскаялся бы так глубоко, как Давид, и так же глубоко смирился. Очень немногие переносят обличения и наказания с терпением и самообладанием Давида! Он исповедал свой грех и в течение долгих лет старался исполнять свой долг как верный слуга Божий. Он трудился, чтобы расцвело его государство, и под его владычеством оно достигло небывалого расцвета и могущества. Он в избытке запасся материалами для возведения дома Божьего, так неужели труды всей его жизни должны пропасть даром? Неужели же плоды его самоотверженного труда, гениального руководства и дипломатии должны попасть в руки его вероломного и нечестивого сына, который не болеет душой ни за честь Бога, ни за благополучие Израиля? Каким естественным был бы ропот Давида в отношении Бога в таком великом несчастье!
Но он видел, что причина этого бедствия – его собственный грех. Слова пророка Михея вселяли надежду в сердце Давида. “Хотя я во мраке, но Господь свет для меня. Гнев Господень я буду нести, потому что согрешил пред Ним, доколе Он не решит дела моего и не совершит суда надо мною” (Мих. 7:8,9). И Господь не оставил Давида. Этот опыт его жизни, когда он, будучи так несправедливо оклеветан и оскорблен, проявил себя смиренным, не эгоистичным, великодушным и покорным, является одной из самых благороднейших страниц всей его жизни. Никогда еще израильский царь не был столь воистину великим в глазах Неба, как в этот час самого великого своего унижения.
Если бы Бог допустил, чтобы Давид остался ненаказанным за свой грех и, нарушая Божественное постановление, по-прежнему благополучно управлял страной, тогда скептики и неверующие люди имели бы возможность использовать историю Давида как упрек библейской религии. Но посредством тех опытов, через которые Господь провел Давида, Он доказал, что не может терпимо относиться ко греху или закрывать на него глаза. История Давида дает нам также возможность увидеть те великие цели, которые преследует Бог Своим отношением ко греху. Это позволяет нам разглядеть даже в самых мрачных судах исполнение Его планов милосердия и доброты. Он заставил Давида пройти сквозь страдания, но не погубил его. Это горнило должно было переплавить, а не сжечь его. Господь говорит: “Если нарушат уставы Мои, и повелений Моих не сохранят: посещу жезлом беззаконие их, и ударами – неправду их; милости же Моей не отниму от него, и не изменю истины Моей” (Пс. 88:32–34).
Вскоре после того, как Давид покинул Иерусалим, Авессалом вошел в город со своими войсками и без сопротивления овладел крепостью Израиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110