Наверное, они оказались там, перепутав направление, из-за отсутствия навыка ведения боя в упорядоченном строю.
Тайрин неожиданно оказался рядом, выйдя из укутанной туманом пихтовой рощицы. Конан даже не стал спрашивать о его соплеменниках. Киммериец, спроси его, и сам не знал, сколько солдат участвовало в сегодняшнем сражении. Единственное, что он знал, так это сколько шума они производили. Пожалуй, все многотысячное войско Турана не могло бы перекричать их. Любой вопрос к Тайрину и его ответ потерялись бы в этом хаосе звуков.
— Стальная Рука!
Наемники и новобранцы, двигаясь вперед, орали боевой клич графа Сизамбри. Конан все время искал глазами графское знамя в туманных перелесках за линией столкновения, но безрезультатно. Жаль, ведь прихлопнуть графа означало то же самое, что и перебить всех его воинов, — конец войны.
Нет. Звездные Братья должны разделить судьбу графа, других своих братцев и их чудовища. Хватит. Нечего им больше сеять смуту в королевстве.
С их смертью Марр остался бы единственным колдуном в стране, это уж точно. С точки зрения Конана, их все равно многовато. Ровно на одного больше чем нужно. Это уже было достаточной причиной для Конана, чтобы собирать манатки и сваливать отсюда подобру-поздорову сразу же после окончания боя. В конце концов, Марр не собирался сеять смуту в народе, если его, конечно, никто не спровоцирует. Вот Чиенне с Декиусом и будет персональное задание не провоцировать флейтиста.
Личное задание Конана выразилось в неожиданной встрече с четырьмя солдатами Сизамбри. Все они были с мечами. Двое — еще и со щитами. А у одного в дополнение к мечу — длинный кинжал, удачно дополнявший основной клинок. Конан посчитал этого противника наиболее серьезным и решил начать с него.
Боец с двумя клинками был невысоким человеком, обычно побеждавшим за счет скорости или мастерства. Но ему еще никогда не приходилось встречаться с тем, как сочетались у Конана мастерство, скорость и сила удара.
Клинок Киммерийца выбил кинжал из руки противника. У того хватило смелости приблизиться и скорости, чтобы успеть проделать это движение.
Конан получил основательный удар в грудь и почувствовал, как сквозь толстую подкладку впились в тело звенья кольчуги. Его ответный удар разнес на куски шлем противника и изуродовал ему лицо.
Такая эффектная рана была на руку Конану, остававшемуся один на один с тремя противниками. Он успел заметить, как один из них обратился в бегство, увидев кровавую маску вместо лица своего товарища. Но оба оставшихся отступать не собирались. Похоже, им было уже не впервой работать на пару, и оба делали свое дело очень неплохо, так что даже Конану пришлось изрядно попотеть, чтобы разобраться с ними.
Его меч пробил панцирь противника, стоявшего по правую руку, в это же время удар пришелся в пах того, кто был слева, почти приподняв его над землей. В следующий миг клинок Конана, как ветку от дерева, отхватил руку противника чуть ниже локтя.
Кричащий, потерявший руку человек, скрылся в темноте, желая провести свои последние минуты среди товарищей по оружию. Конану на глаза снова попался его первый противник, которого боль и потеря крови заставили опуститься на землю. Удар меча, расколовший его шлем вместе с черепом, оказался последней милостью, оказанной одним воином другому.
Конан увидел последнего из четверки уже извивающимся на земле, пронзенным копьем одного из новобранцев дворцовой стражи. Пока Конан оценивал ситуацию, копье вошло еще глубже в тело и повернулось в ране. Дыхание жертвы превратилось в хрип, он попытался было схватить древко копья, но руки безжизненно упали, все его тело содрогнулось в последний раз и затихло.
— Назад, в строй! — скомандовал Конан своему солдату. — Где ты взял это копье?
— Человек, сражавшийся им до меня, — мертв. И я погибну прежде, чем выпущу его из рук. — Разгоряченный боем, солдат кричал, не разбирая, кто стоит перед ним.
Конан выругался про себя. Если копья опытных бойцов стали попадать в руки новобранцев, — значит, его стражники долго не продержатся. А если они дрогнут, то оголится весь правый фланг войска.
Пора было слать гонца к Декиусу. Хватит уже двум армиям бодаться, как баранам на узкой тропе. В сражение втянуты уже все отряды королевы, тогда как у Сизамбри в тылу еще наверняка оставались резервы, которые он мог направить в обход, чтобы ударить с фланга. Лучше было бы поторопиться и опередить его.
Конан крикнул солдату:
— Я встану на твое место, а ты — бегом к Декиусу! Скажешь ему, что…
Слова вдруг застряли у него в горле. Киммериец увидел, как по полю к нему несется Вилла, на которой был надет лишь кожаный пояс с прицепленным к нему кинжалом из мамонтовой кости. Лишь выражение ее лица погасило импульсивное желание Конана перекинуть ее через плечо и унести в безопасное место.
— Конан! Марр сказал, что в тылу у графа — Звездные Братья и верные им воины Поуджой. Он хочет, чтобы мой отец со своими воинами ударил по ним. С помощью его флейт, защищающих от звездной магии, они…
— Кром!
Наступление Тайрина оголит весь правый фланг, и без того трещавший по всем швам. Конечно, такой удар вызовет смятение в тылу войск Сизамбри. Но существовал риск, и довольно большой, что погибнет Тайрин, все верные ему воины, и вполне вероятно, что и Марр.
Из этой катастрофы существовал только один выход: дворцовой страже следовало действовать, поддерживая удар отряда Поуджой. Ударить одновременно с фронта и с фланга. Такой напор может заставить дрогнуть, а то и побежать отряды Сизамбри, стоящие на этом фланге. Хотя, конечно, не обойдется и без жестоких, кровавых контратак, пока чаша весов успеха не склонится явно в пользу королевских войск.
Конан не стал молиться. Для него сейчас существовал только один бог. А он — холодный, угрюмый Кром — был не из тех, кто обращает внимание на жалкое попискивание смертных людей. Он лишь призывал воина исполнить свой долг как можно лучше и достойно встретить любой удар меча или судьбы, пусть даже обрывающий его жизнь.
По крайней мере, одного удара миновать не удастся, даже если Декиус проявит хладнокровие и спокойно попытается разобраться в обстановке. Вообще-то любой командир пришел бы в ярость, видя, как ломаются его планы по вине слишком самостоятельных подчиненных.
Конан вложил меч в ножны и, сложив ладони рупором, побежал вдоль линии обороны стражников, командуя общий сбор.
Граф Сизамбри не имел представления о том, что творится слева от него. Пересеченная местность и туман сделали свое дело. Шум, доносившийся оттуда, означал только одно — атаку королевских войск. И, видимо, серьезную, потому что гонец, посланный выяснить, что там творится, так и не вернулся.
Но никакой натиск не смог бы проломить его оборону и дать врагу возможность прорыва в тыл. Даже если бы какой-то горстке безумцев и удалось это, то Звездные Братья и их воины стали бы тем крепким орешком, об который нападающие обломали бы себе зубы.
Взгляд графа снова обратился вперед. Здесь, в центре боя, туман был не таким густым, и то, что можно было рассмотреть сквозь него, заставляло сердце радостно стучать в груди. Цепи королевских воинов были даже реже, чем граф ожидал. Декиус не дурак, он понимал, что нужно усиливать фланги, даже оголяя при этом центр.
Похоже, что не дураками и не слабаками были и королевские воины — в основном, дворцовая стража, — погибшие на своих постах. Среди камней и кустов лежало гораздо больше трупов людей Сизамбри, чем стражников. Может быть, ценой своих жизней воины графа Сизамбри смогли все же сломить сопротивление стражников?
Граф тяжело дышал. Боль в грудной клетке, затянутой в вороненую сталь панциря, давала о себе знать. Он прикидывал, сколько человек было у него под рукой. Очень немного. Да, есть еще конные всадники, но поди их собери, разосланных по разным участкам.
А ведь если бы он мог собрать их всех в один кулак и бросить вперед именно здесь, в эту минуту — исход боя был бы предрешен. Сизамбри победил бы — это очевидно, да еще и не будучи многим обязанным Звездным Братьям. Граф поднял над головой большую булаву в форме железного кулака, которая была его отличительным знаком главнокомандующего. Гонцы вскочили на лошадей, готовые сорваться с места, чтобы передать приказы графа. Ну, теперь Чиенна увидит, у кого больше военного опыта и таланта, чтобы править этой страной.
У Айбаса не было определенного места в боевом строю, как не было и подразделения, которым ему, как капитану, доверили бы командовать. Он был уверен, что ему попрежнему не совсем доверяли.
Однако он очень быстро подружился со старостой одной из деревень, из которой он привел целый отряд селян-ополченцев. Сначала Декиус думал держать их во второй линии обороны, но, когда отряд Поуджой стал отходить к правому флангу, капитан-генералу пришлось перестроить свои скудные резервы. Вот поэтому-то Айбас с малообученными новобранцами оказался на острие атаки конницы Сизамбри.
Такого зрелища Айбас не видел давно. Больше полусотни всадников в доспехах словно текли вперед, увлекаемые неведомой силой, как стекают по зеркалу вниз серебряные капельки воды. Воины не держали ровный строй. Им это было не нужно, так как далеко не у всех из них были длинные копья, чтобы превратить такой строй в непреодолимый вал смерти.
Но если копий им и не хватало, то мечей и палиц было предостаточно, поэтому приближались они быстро, безо всякой опаски. Если они встретятся со строем новобранцев на открытом ровном месте, то пройдут сквозь него, как стрела сквозь шелковый платок.
Но их все же можно было остановить, перехватив на небольшом каменистом пригорке, не дав выстроиться в боевой порядок, и не допустить до открытого места. Спасительный холм, поросший кустарником, находился впереди шагах в ста от Айбаса и его товарищей, в глазах которых уже мелькал ужас. Айбас понял, что никто, кроме него, не сможет взять на себя командование этими людьми и организацию обороны.
Вращая мечом над головой, он издал боевой клич своего рода:
— Вино Победы!
Он вступил в свое сражение. Один против пятидесяти. Он даже не ожидал, что добежит до холма живым, но оказался там, сам не зная как. Не рассчитывал он и на то, что хоть кто-нибудь из рекрутов последует за ним; он боялся даже оглянуться, но, карабкаясь по склону, почувствовал, что не один.
Он даже не успел запыхаться, оказавшись вдруг среди валунов с полусотней своих солдат. Все они так радовались этому порыву смелости и солидарности, словно уже выиграли сражение. Двое били топорами по шлему упавшего всадника.
— Оставь его! — крикнул Айбас.
Еще в детстве его научили, что добивать упавшего неприятеля — не по-рыцарски. К тому же глупо отвлекаться на уже поверженного и безопасного противника, когда вокруг еще много других, полных сил. Этому Айбас научился позже, у него были жестокие учителя.
Его окрик вовремя заставил молодых солдат осмотреться вокруг. Дерзкий, уверенный в себе всадник пришпорил коня, направляясь вверх по склону. Айбас понял, что пришел конец данной ему богами отсрочки, и рванулся к приближающемуся врагу.
Тот крутанул палицу изящным жестом, а затем обрушил ее вниз. Лучше бы он этого не делал.
Айбас бросился вперед со скоростью, которой и не ждал от своего тела, и ухитрился ухватиться за древко опускающейся булавы. В это же время он рубанул мечом по ноге всадника, а затем, ухватившись за него покрепче, резко отпрянул назад.
Если клинок Айбаса лишь высек искры из доспехов, то остальные элементы его атаки удались на славу. Всадник вылетел из седла, даже не успев удивиться или вскрикнуть. Он упал головой вперед, грохнув о землю металлом шлема. Айбас понял, что произошло, лишь увидев неестественно запрокинутую шею жертвы.
Еще один прыжок — и в руках Айбаса оказались поводья лошади только что погибшего человека. Громкие крики одобрения приветствовали его успех.
А вот коннице графа было вовсе не до смеха. Айбас увидел, что всадники остановились и больше поглядывали назад, чем в направлении противника. Со своего места Айбас мог только догадываться, что же они увидели там, в тумане, на опушке леса.
Было похоже, что кому-то удалось зайти в тыл Сизамбри, и теперь там завязался бой не на жизнь, а на смерть. Секундой позже уши Айбаса сказали ему больше, чем могли увидеть глаза: из леса донесся раскат колдовского грома, вызванного Марром-Флейтистом.
Этот гром, прокатившись по лесу, ненадолго оглушил Конана. Но он даже не обратил на это внимания. Сейчас ему был нужен только меч и глаза, чтобы направлять его удары. Да еще, наверное, ноги, чтобы добраться до того места, где можно вступить в настоящую, а не колдовскую рукопашную схватку со Звездными Братьями.
Не то чтобы вокруг не было врагов, готовых сражаться. Как только стражники и воины Поуджой ворвались в тыл отрядов Сизамбри, они столкнулись со всеми, кого граф решил пока не вводить в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Тайрин неожиданно оказался рядом, выйдя из укутанной туманом пихтовой рощицы. Конан даже не стал спрашивать о его соплеменниках. Киммериец, спроси его, и сам не знал, сколько солдат участвовало в сегодняшнем сражении. Единственное, что он знал, так это сколько шума они производили. Пожалуй, все многотысячное войско Турана не могло бы перекричать их. Любой вопрос к Тайрину и его ответ потерялись бы в этом хаосе звуков.
— Стальная Рука!
Наемники и новобранцы, двигаясь вперед, орали боевой клич графа Сизамбри. Конан все время искал глазами графское знамя в туманных перелесках за линией столкновения, но безрезультатно. Жаль, ведь прихлопнуть графа означало то же самое, что и перебить всех его воинов, — конец войны.
Нет. Звездные Братья должны разделить судьбу графа, других своих братцев и их чудовища. Хватит. Нечего им больше сеять смуту в королевстве.
С их смертью Марр остался бы единственным колдуном в стране, это уж точно. С точки зрения Конана, их все равно многовато. Ровно на одного больше чем нужно. Это уже было достаточной причиной для Конана, чтобы собирать манатки и сваливать отсюда подобру-поздорову сразу же после окончания боя. В конце концов, Марр не собирался сеять смуту в народе, если его, конечно, никто не спровоцирует. Вот Чиенне с Декиусом и будет персональное задание не провоцировать флейтиста.
Личное задание Конана выразилось в неожиданной встрече с четырьмя солдатами Сизамбри. Все они были с мечами. Двое — еще и со щитами. А у одного в дополнение к мечу — длинный кинжал, удачно дополнявший основной клинок. Конан посчитал этого противника наиболее серьезным и решил начать с него.
Боец с двумя клинками был невысоким человеком, обычно побеждавшим за счет скорости или мастерства. Но ему еще никогда не приходилось встречаться с тем, как сочетались у Конана мастерство, скорость и сила удара.
Клинок Киммерийца выбил кинжал из руки противника. У того хватило смелости приблизиться и скорости, чтобы успеть проделать это движение.
Конан получил основательный удар в грудь и почувствовал, как сквозь толстую подкладку впились в тело звенья кольчуги. Его ответный удар разнес на куски шлем противника и изуродовал ему лицо.
Такая эффектная рана была на руку Конану, остававшемуся один на один с тремя противниками. Он успел заметить, как один из них обратился в бегство, увидев кровавую маску вместо лица своего товарища. Но оба оставшихся отступать не собирались. Похоже, им было уже не впервой работать на пару, и оба делали свое дело очень неплохо, так что даже Конану пришлось изрядно попотеть, чтобы разобраться с ними.
Его меч пробил панцирь противника, стоявшего по правую руку, в это же время удар пришелся в пах того, кто был слева, почти приподняв его над землей. В следующий миг клинок Конана, как ветку от дерева, отхватил руку противника чуть ниже локтя.
Кричащий, потерявший руку человек, скрылся в темноте, желая провести свои последние минуты среди товарищей по оружию. Конану на глаза снова попался его первый противник, которого боль и потеря крови заставили опуститься на землю. Удар меча, расколовший его шлем вместе с черепом, оказался последней милостью, оказанной одним воином другому.
Конан увидел последнего из четверки уже извивающимся на земле, пронзенным копьем одного из новобранцев дворцовой стражи. Пока Конан оценивал ситуацию, копье вошло еще глубже в тело и повернулось в ране. Дыхание жертвы превратилось в хрип, он попытался было схватить древко копья, но руки безжизненно упали, все его тело содрогнулось в последний раз и затихло.
— Назад, в строй! — скомандовал Конан своему солдату. — Где ты взял это копье?
— Человек, сражавшийся им до меня, — мертв. И я погибну прежде, чем выпущу его из рук. — Разгоряченный боем, солдат кричал, не разбирая, кто стоит перед ним.
Конан выругался про себя. Если копья опытных бойцов стали попадать в руки новобранцев, — значит, его стражники долго не продержатся. А если они дрогнут, то оголится весь правый фланг войска.
Пора было слать гонца к Декиусу. Хватит уже двум армиям бодаться, как баранам на узкой тропе. В сражение втянуты уже все отряды королевы, тогда как у Сизамбри в тылу еще наверняка оставались резервы, которые он мог направить в обход, чтобы ударить с фланга. Лучше было бы поторопиться и опередить его.
Конан крикнул солдату:
— Я встану на твое место, а ты — бегом к Декиусу! Скажешь ему, что…
Слова вдруг застряли у него в горле. Киммериец увидел, как по полю к нему несется Вилла, на которой был надет лишь кожаный пояс с прицепленным к нему кинжалом из мамонтовой кости. Лишь выражение ее лица погасило импульсивное желание Конана перекинуть ее через плечо и унести в безопасное место.
— Конан! Марр сказал, что в тылу у графа — Звездные Братья и верные им воины Поуджой. Он хочет, чтобы мой отец со своими воинами ударил по ним. С помощью его флейт, защищающих от звездной магии, они…
— Кром!
Наступление Тайрина оголит весь правый фланг, и без того трещавший по всем швам. Конечно, такой удар вызовет смятение в тылу войск Сизамбри. Но существовал риск, и довольно большой, что погибнет Тайрин, все верные ему воины, и вполне вероятно, что и Марр.
Из этой катастрофы существовал только один выход: дворцовой страже следовало действовать, поддерживая удар отряда Поуджой. Ударить одновременно с фронта и с фланга. Такой напор может заставить дрогнуть, а то и побежать отряды Сизамбри, стоящие на этом фланге. Хотя, конечно, не обойдется и без жестоких, кровавых контратак, пока чаша весов успеха не склонится явно в пользу королевских войск.
Конан не стал молиться. Для него сейчас существовал только один бог. А он — холодный, угрюмый Кром — был не из тех, кто обращает внимание на жалкое попискивание смертных людей. Он лишь призывал воина исполнить свой долг как можно лучше и достойно встретить любой удар меча или судьбы, пусть даже обрывающий его жизнь.
По крайней мере, одного удара миновать не удастся, даже если Декиус проявит хладнокровие и спокойно попытается разобраться в обстановке. Вообще-то любой командир пришел бы в ярость, видя, как ломаются его планы по вине слишком самостоятельных подчиненных.
Конан вложил меч в ножны и, сложив ладони рупором, побежал вдоль линии обороны стражников, командуя общий сбор.
Граф Сизамбри не имел представления о том, что творится слева от него. Пересеченная местность и туман сделали свое дело. Шум, доносившийся оттуда, означал только одно — атаку королевских войск. И, видимо, серьезную, потому что гонец, посланный выяснить, что там творится, так и не вернулся.
Но никакой натиск не смог бы проломить его оборону и дать врагу возможность прорыва в тыл. Даже если бы какой-то горстке безумцев и удалось это, то Звездные Братья и их воины стали бы тем крепким орешком, об который нападающие обломали бы себе зубы.
Взгляд графа снова обратился вперед. Здесь, в центре боя, туман был не таким густым, и то, что можно было рассмотреть сквозь него, заставляло сердце радостно стучать в груди. Цепи королевских воинов были даже реже, чем граф ожидал. Декиус не дурак, он понимал, что нужно усиливать фланги, даже оголяя при этом центр.
Похоже, что не дураками и не слабаками были и королевские воины — в основном, дворцовая стража, — погибшие на своих постах. Среди камней и кустов лежало гораздо больше трупов людей Сизамбри, чем стражников. Может быть, ценой своих жизней воины графа Сизамбри смогли все же сломить сопротивление стражников?
Граф тяжело дышал. Боль в грудной клетке, затянутой в вороненую сталь панциря, давала о себе знать. Он прикидывал, сколько человек было у него под рукой. Очень немного. Да, есть еще конные всадники, но поди их собери, разосланных по разным участкам.
А ведь если бы он мог собрать их всех в один кулак и бросить вперед именно здесь, в эту минуту — исход боя был бы предрешен. Сизамбри победил бы — это очевидно, да еще и не будучи многим обязанным Звездным Братьям. Граф поднял над головой большую булаву в форме железного кулака, которая была его отличительным знаком главнокомандующего. Гонцы вскочили на лошадей, готовые сорваться с места, чтобы передать приказы графа. Ну, теперь Чиенна увидит, у кого больше военного опыта и таланта, чтобы править этой страной.
У Айбаса не было определенного места в боевом строю, как не было и подразделения, которым ему, как капитану, доверили бы командовать. Он был уверен, что ему попрежнему не совсем доверяли.
Однако он очень быстро подружился со старостой одной из деревень, из которой он привел целый отряд селян-ополченцев. Сначала Декиус думал держать их во второй линии обороны, но, когда отряд Поуджой стал отходить к правому флангу, капитан-генералу пришлось перестроить свои скудные резервы. Вот поэтому-то Айбас с малообученными новобранцами оказался на острие атаки конницы Сизамбри.
Такого зрелища Айбас не видел давно. Больше полусотни всадников в доспехах словно текли вперед, увлекаемые неведомой силой, как стекают по зеркалу вниз серебряные капельки воды. Воины не держали ровный строй. Им это было не нужно, так как далеко не у всех из них были длинные копья, чтобы превратить такой строй в непреодолимый вал смерти.
Но если копий им и не хватало, то мечей и палиц было предостаточно, поэтому приближались они быстро, безо всякой опаски. Если они встретятся со строем новобранцев на открытом ровном месте, то пройдут сквозь него, как стрела сквозь шелковый платок.
Но их все же можно было остановить, перехватив на небольшом каменистом пригорке, не дав выстроиться в боевой порядок, и не допустить до открытого места. Спасительный холм, поросший кустарником, находился впереди шагах в ста от Айбаса и его товарищей, в глазах которых уже мелькал ужас. Айбас понял, что никто, кроме него, не сможет взять на себя командование этими людьми и организацию обороны.
Вращая мечом над головой, он издал боевой клич своего рода:
— Вино Победы!
Он вступил в свое сражение. Один против пятидесяти. Он даже не ожидал, что добежит до холма живым, но оказался там, сам не зная как. Не рассчитывал он и на то, что хоть кто-нибудь из рекрутов последует за ним; он боялся даже оглянуться, но, карабкаясь по склону, почувствовал, что не один.
Он даже не успел запыхаться, оказавшись вдруг среди валунов с полусотней своих солдат. Все они так радовались этому порыву смелости и солидарности, словно уже выиграли сражение. Двое били топорами по шлему упавшего всадника.
— Оставь его! — крикнул Айбас.
Еще в детстве его научили, что добивать упавшего неприятеля — не по-рыцарски. К тому же глупо отвлекаться на уже поверженного и безопасного противника, когда вокруг еще много других, полных сил. Этому Айбас научился позже, у него были жестокие учителя.
Его окрик вовремя заставил молодых солдат осмотреться вокруг. Дерзкий, уверенный в себе всадник пришпорил коня, направляясь вверх по склону. Айбас понял, что пришел конец данной ему богами отсрочки, и рванулся к приближающемуся врагу.
Тот крутанул палицу изящным жестом, а затем обрушил ее вниз. Лучше бы он этого не делал.
Айбас бросился вперед со скоростью, которой и не ждал от своего тела, и ухитрился ухватиться за древко опускающейся булавы. В это же время он рубанул мечом по ноге всадника, а затем, ухватившись за него покрепче, резко отпрянул назад.
Если клинок Айбаса лишь высек искры из доспехов, то остальные элементы его атаки удались на славу. Всадник вылетел из седла, даже не успев удивиться или вскрикнуть. Он упал головой вперед, грохнув о землю металлом шлема. Айбас понял, что произошло, лишь увидев неестественно запрокинутую шею жертвы.
Еще один прыжок — и в руках Айбаса оказались поводья лошади только что погибшего человека. Громкие крики одобрения приветствовали его успех.
А вот коннице графа было вовсе не до смеха. Айбас увидел, что всадники остановились и больше поглядывали назад, чем в направлении противника. Со своего места Айбас мог только догадываться, что же они увидели там, в тумане, на опушке леса.
Было похоже, что кому-то удалось зайти в тыл Сизамбри, и теперь там завязался бой не на жизнь, а на смерть. Секундой позже уши Айбаса сказали ему больше, чем могли увидеть глаза: из леса донесся раскат колдовского грома, вызванного Марром-Флейтистом.
Этот гром, прокатившись по лесу, ненадолго оглушил Конана. Но он даже не обратил на это внимания. Сейчас ему был нужен только меч и глаза, чтобы направлять его удары. Да еще, наверное, ноги, чтобы добраться до того места, где можно вступить в настоящую, а не колдовскую рукопашную схватку со Звездными Братьями.
Не то чтобы вокруг не было врагов, готовых сражаться. Как только стражники и воины Поуджой ворвались в тыл отрядов Сизамбри, они столкнулись со всеми, кого граф решил пока не вводить в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37