Мы не стали проводить политику контрибуции, как и завещал основатель нашего государства Владимир Ленин, но компенсация за помощь Европе в борьбе с фашизмом нами будет стребована как с Германии, так и с других стран – её сателлитов.
– Это справедливое требование, – заметил Рузвельт, а про себя добавил, что политика, декларируемая Лениным, правильно называлась – мир без аннексий и контрибуций. Видимо, Сталин является не только творческим марксистом, то есть, когда это выгодно СССР, он плюёт на догмы Маркса, но ещё и творческим ленинцем, поскольку отобрал у Германии всю Восточную Пруссию вместе с Данцигом и Кенигсбергом. А сам продолжил: – Как понять слова маршала о том, что малые страны должны компенсировать странам-гарантам ООН участие в обеспечении их безопасности?
– Да, и как это может быть выражено в цифрах? – попытался уточнить де Голль.
– Друзья, это, я полагаю, уже частности, которые будут обсуждать дипломаты, экономисты и военные. Нам же важно принять основополагающие решения, на которые они будут опираться. Здесь важно понять следующее – в мире, с падением германского рейха и началом крушения Британской колониальной империи (оживление за столом и в зале прессы), создалась совершенно другая политическая ситуация. Де-факто сейчас существует три центра силы – СССР, объединяющий страны Восточной Европы, Свободная Франция, с примыкающими к ней странами Западной Европы, включая Италию, и США, организующие вокруг себя страны Нового Света. И как раз между ними и должны быть распределены основные моменты ответственности за состояние этих регионов. Понятно, что не все проблемы сейчас решены. США ведут трудную борьбу с японскими милитаристами…
– Я надеюсь, что обсуждению этой борьбы мы посвятим наше время, – неуверенно предложил Рузвельт.
– Господин президент, именно для этого мы и собрались здесь. Ведь не для того же, чтобы обсуждать расположение штаб-квартиры ООН. Только я попрошу это сделать чуть позже. Далее, часть Европы, в связи с прокатившейся по ней войной, лежит в руинах.
– Ну, если сравнивать их с тем, что было после Первой Мировой войны, то это так, семечки, – заметил де Голль.
– Да, но только после Первой Мировой войны не было столько отравленного фашизмом и нацизмом населения. А сейчас перед Новой Европой обязательно встанет вопрос денацификации народов Европы. Потом, нужно строить совершенно по-другому устройство государств. В советской России были мечты о том, что на Западе будут образованы Соединённые штаты Европы. Тут суть не в названии, суть в самом явлении. Мы полагаем, что демократия должна развиваться в направлении усиления местного самоуправления, что должны быть твёрдой рукой вырваны с корнем различные имущественные и прочие ограничения, как то: по полу, нации или по вероисповеданию, в выборах. Пример советской демократии здесь должен играть несомненную роль, так же как и опыт США. Но только мы в опыте США усматриваем и некий негатив – влияние финансовых тузов на результаты выборов. Подобное влияние должно резко пресекаться.
– Но сама демократия предполагает наличие независимого финансирования и следовательно – опосредованное влияние промышленников на процесс.
– А роль государства на что? Франклин, вы же сами в Штатах прижали хвост этим баронам-разбойникам от капитала, а теперь допускаете, что новая Европа должна будет наступить на те же грабли.
– Но ведь это же существенно ограничит градус демократии в Европе, – возразил де Голль.
– А гарантом этой демократии и должна стать Франция, страна с несомненным опытом демократического развития.
Ещё долго Сталин, Рузвельт и де Голль обсуждали направление развития демократии в Европе. Интересны выводы, к которым они пришли: европейские страны доказали, что к настоящей демократии их народы ещё не готовы и при случае впадают в самые экзотические ереси, от социал-дарвинизма до фашизма включительно. Строить независимую политику им настанет время лет через пятьдесят-сто. Поэтому-то и вводит данная конференция на территориях Европы нечто похожее на внешнее управление. А пока – начнём развивать местное самоуправление, до уровня областей. Будут избираться Верховные Советы стран, избранные прямым голосованием всех взрослых граждан, которые будут исполнять законодательные функции. Управлять странами станут чиновники, утверждённые соответственно в Париже или в Москве.
В зону ответственности Москвы отошли такие страны, как Австрия, Венгрия, Румыния, Болгария, Турция, Чехословакия и Польша. На территории Германии в течение двадцати лет будет оставлен советский ограниченный контингент, гарантирующий денацификацию и демилитаризацию промышленности и общества. Париж собирает вокруг себя страны Западной Европы, исключая Португалию. При этом экономическое и политическое влияние на Германию со стороны Франции предложил сам Сталин. Югославия и Греция остаются в свободном плавании, при этом также есть понимание, что они относятся к зоне ответственности СССР. Скандинавским странам предложено принять такое положение вещей, так же как Лондону.
Когда новости о решениях первого дня конференции достигли США, раздался дружный рёв всего Сената. Только вот тональность прессы была совсем иной. В это время сержант Ицхак Гольдман уже допрашивал в тюрьме газетного магната Уильяма Херста, по заказу Геббельса создавшего миф о «Голодоморе» на Украине в 30-х, и некому было отдать приказ журналистам раскатать решения конференции со страниц газет и в эфире радиостанций. Некоторые другие владельцы СМИ ждали, что скажет «Большая Тройка» относительно создания в Палестине государства Израиль, поэтому и комментарии их прессы были сдержанны и вместе с осторожным оптимизмом несли печать лёгкой грусти о том, что старой Европы уже никто не увидит.
А то, что говорил старый бульдог Черчилль, вообще не осмелились, во избежание дипломатического скандала, опубликовать даже самые жёлтые газеты. Тем не менее его речь была доставлена прямо в зал заседания, «лично в руки»…
Второй день заседания начали с обсуждения вклада еврейского народа в борьбу с нацизмом и фашизмом. Впрочем, особенно этот вклад и не обсуждался. Гораздо важнее были принятые решения. Было решено, что пришло время предоставить еврейскому народу право жить на своей исконной территории. Против чего сразу же был заявлен протест со стороны министерства иностранных дел Великобритании. Но стороны решили, что создаваемая ООН является преемницей почившей в бозе Лиги Наций, а именно Лига Наций давала мандат на управление Палестиной Великобритании, и поэтому ООН может и должна разрешить этот узел противоречий. Вопрос передавался вновь создаваемой при ООН комиссии по Палестине, в которую должны будут войти как представители Королевства, так и представители арабов и евреев.
Вторую половину дня стороны посвятили обсуждению направления развития экономики Европы в частности, и мировой экономики в целом. Рузвельт высказался за то, что отныне должны быть отменены все ограничения в мировой торговле, с чем, к его удивлению, Сталин легко согласился, но при этом логично увязал вопрос о том, что не может быть свободы торговли в мире, где до сих пор целые страны и народы подвергаются колониальной эксплуатации.
– Если подходить к вопросу трезво, то как можно говорить о свободе торговли, если нет и не может быть никакой конкуренции со стороны стран, политически и экономически закабалённых? Это же не только несправедливое, но и лживое положение, ведь мы ведём речь не о свободе торговли, а о свободе более развитых стран грабить менее развитые, – с раздражением, или искусной имитацией его, выступил Сталин. И Рузвельт, и де Голль поняли, куда клонит маршал, камешек-то в британский огород, и с жаром согласились, что колониальная система в двадцатом веке – анахронизм, доставшийся миру от прошлых тёмных веков.
Прошло предложение Сталина о том, что немецкая промышленность должна быть национализирована, это касается тяжёлой и особенно военной промышленности. И что Советский Союз готов забрать основные предприятия в оплату за потери военной техники, утраченной во время освободительного похода. Рузвельт немного погрустил, попытался отспорить заводы «Дженерал моторс», и это у него получилось, к его большому удивлению.
Отчего-то Рузвельт решил, что экономика США, которой так и не удалось погреть руки на Большой войне в Европе, но которая сама несла бремя войны с Японией, сможет бороться на новых рынках с экономикой СССР и Новой Европы. И совершенно не учитывал, что организация труда в плановом хозяйстве, отсутствие издержек на конкуренцию, а также объединение двух почти изолированных ранее рынков сильно осложнят Штатам такую борьбу. Вера в силу частного предпринимателя была сильна, и даже недавняя Великая депрессия не поколебала её.
Сталин же абсолютно точно знал, что американских товаров в Европе, а тем более в СССР, не будет, а вот советские, по цене вдвое ниже себестоимости, в колониях появятся и просто вышибут и американские, и тем более английские товары. При этом всем колониям будет продемонстрирован более передовой способ производства.
Вечером в резиденцию Сталина приехал Вячеслав Молотов, министр иностранных дел СССР, и, невзирая на усталость, маршал долго беседовал со своим старым другом и соратником.
Молотов вкратце рассказал Сталину о дискуссии, разгоревшейся на заседании мирной конференции. Тон в разговоре задавали европейские коммунисты, гораздо более радикальные, чем сам товарищ Сталин на переговорах «Большой Тройки». И эти коммунисты были даже слегка озадачены, как и их демократические коллеги, тем, что Сталин так мягко определяет позицию и интересы Советского Союза. Все ждали, что этот усатый Чингисхан начнёт грести под себя все, до чего дотянется, и уже морально были готовы к такому повороту дел, а он отдавал даже без обсуждения такие позиции, которые уже были априори приняты европейцами. Как то – национализация промышленности и земли и создание колхозов. В политической сфере все ожидали запрета несоциалистических партий, но и этого не только не произошло, а даже больше, Сталин заявил во весь голос с трибуны о том, что коммунисты и социалисты должны делом доказать свою состоятельность и формировать правительства, только победив на честных выборах, а не под стволами советских автоматов.
– Слава, здесь все очень просто. Если мы посадим на трон тамошних коммунистов, то все раздражение, если у них не получится, будет обращено не только на них, но и на нас. Мы же пришли в Европу всерьёз и надолго. Пусть европейский обыватель привыкает сам себе выбирать руководство. Только нужно понимать такую вещь: вскоре вся торговля сырьём в мире окажется в наших руках. И если какой-то народ изберёт не того, кто нас устраивает, вместо танков туда придёт кризис с поставками товаров. А то, что я сейчас отрабатываю на комиссии, это и есть обеспечение этого контроля. Они-то – и Рузвельт, и де Голль – мнят себя великими экономистами. Пусть мнят. Через десять-пятнадцать лет они поймут, в какую ловушку попали, да только уже даже лет через пять ничего изменить не сумеют.
Мы заинтересованы в сильных братских партиях в Европе. Если им сейчас создать тепличные условия, они через десять лет выродятся, пусть уж лучше сами потеют и закаляются в классовых боях, тем более что мы всегда их сможем поддержать всем своим авторитетом.
– На заседании Торез заметил, что роль ВКП(б) в самом Союзе уменьшается.
– Это не так. У нас просто чуть увеличилась роль Советского государства, а роль партии как была, так и остаётся ведущей, никуда она не денется. Послезавтра я сам выступлю на конференции, хочу лично пообщаться с делегатами.
На третий день заседание «Большой Тройки» началось с двухчасовой задержкой. Сталин, Рузвельт и де Голль поочерёдно выступили перед делегатами конференции. Сталин рассказал в своём выступлении, что лидерами мировых держав принято решение об учреждении Организации Объединённых Наций и попросил поддержать таковое решение.
– Мы присутствуем при рождении нового института политики, который на совместной основе будет определять мировую политику как в ближайшее время, так и в будущем. Всем нам выпала высокая честь стать учредителями более справедливого мирового устройства, в котором даже малые страны не останутся беззащитными перед агрессором, на помощь им всегда придёт мировое сообщество. Гарантами такового устройства на первое время, на время отработки этого института, будут СССР, Франция и США. Позднее, я уверен в этом, к ним присоединятся и другие страны, как подпавшие в своё время под влияние Гитлера и находящиеся сейчас в стадии восстановления, так и страны, временно остающиеся под колониальным гнётом – в Африке, в Азии и в бассейне Тихого океана.
Рузвельт сказал, что в Европе война закончена, но на свете ещё есть страны, которые свою политику строят, исходя из угрозы применения военной силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Это справедливое требование, – заметил Рузвельт, а про себя добавил, что политика, декларируемая Лениным, правильно называлась – мир без аннексий и контрибуций. Видимо, Сталин является не только творческим марксистом, то есть, когда это выгодно СССР, он плюёт на догмы Маркса, но ещё и творческим ленинцем, поскольку отобрал у Германии всю Восточную Пруссию вместе с Данцигом и Кенигсбергом. А сам продолжил: – Как понять слова маршала о том, что малые страны должны компенсировать странам-гарантам ООН участие в обеспечении их безопасности?
– Да, и как это может быть выражено в цифрах? – попытался уточнить де Голль.
– Друзья, это, я полагаю, уже частности, которые будут обсуждать дипломаты, экономисты и военные. Нам же важно принять основополагающие решения, на которые они будут опираться. Здесь важно понять следующее – в мире, с падением германского рейха и началом крушения Британской колониальной империи (оживление за столом и в зале прессы), создалась совершенно другая политическая ситуация. Де-факто сейчас существует три центра силы – СССР, объединяющий страны Восточной Европы, Свободная Франция, с примыкающими к ней странами Западной Европы, включая Италию, и США, организующие вокруг себя страны Нового Света. И как раз между ними и должны быть распределены основные моменты ответственности за состояние этих регионов. Понятно, что не все проблемы сейчас решены. США ведут трудную борьбу с японскими милитаристами…
– Я надеюсь, что обсуждению этой борьбы мы посвятим наше время, – неуверенно предложил Рузвельт.
– Господин президент, именно для этого мы и собрались здесь. Ведь не для того же, чтобы обсуждать расположение штаб-квартиры ООН. Только я попрошу это сделать чуть позже. Далее, часть Европы, в связи с прокатившейся по ней войной, лежит в руинах.
– Ну, если сравнивать их с тем, что было после Первой Мировой войны, то это так, семечки, – заметил де Голль.
– Да, но только после Первой Мировой войны не было столько отравленного фашизмом и нацизмом населения. А сейчас перед Новой Европой обязательно встанет вопрос денацификации народов Европы. Потом, нужно строить совершенно по-другому устройство государств. В советской России были мечты о том, что на Западе будут образованы Соединённые штаты Европы. Тут суть не в названии, суть в самом явлении. Мы полагаем, что демократия должна развиваться в направлении усиления местного самоуправления, что должны быть твёрдой рукой вырваны с корнем различные имущественные и прочие ограничения, как то: по полу, нации или по вероисповеданию, в выборах. Пример советской демократии здесь должен играть несомненную роль, так же как и опыт США. Но только мы в опыте США усматриваем и некий негатив – влияние финансовых тузов на результаты выборов. Подобное влияние должно резко пресекаться.
– Но сама демократия предполагает наличие независимого финансирования и следовательно – опосредованное влияние промышленников на процесс.
– А роль государства на что? Франклин, вы же сами в Штатах прижали хвост этим баронам-разбойникам от капитала, а теперь допускаете, что новая Европа должна будет наступить на те же грабли.
– Но ведь это же существенно ограничит градус демократии в Европе, – возразил де Голль.
– А гарантом этой демократии и должна стать Франция, страна с несомненным опытом демократического развития.
Ещё долго Сталин, Рузвельт и де Голль обсуждали направление развития демократии в Европе. Интересны выводы, к которым они пришли: европейские страны доказали, что к настоящей демократии их народы ещё не готовы и при случае впадают в самые экзотические ереси, от социал-дарвинизма до фашизма включительно. Строить независимую политику им настанет время лет через пятьдесят-сто. Поэтому-то и вводит данная конференция на территориях Европы нечто похожее на внешнее управление. А пока – начнём развивать местное самоуправление, до уровня областей. Будут избираться Верховные Советы стран, избранные прямым голосованием всех взрослых граждан, которые будут исполнять законодательные функции. Управлять странами станут чиновники, утверждённые соответственно в Париже или в Москве.
В зону ответственности Москвы отошли такие страны, как Австрия, Венгрия, Румыния, Болгария, Турция, Чехословакия и Польша. На территории Германии в течение двадцати лет будет оставлен советский ограниченный контингент, гарантирующий денацификацию и демилитаризацию промышленности и общества. Париж собирает вокруг себя страны Западной Европы, исключая Португалию. При этом экономическое и политическое влияние на Германию со стороны Франции предложил сам Сталин. Югославия и Греция остаются в свободном плавании, при этом также есть понимание, что они относятся к зоне ответственности СССР. Скандинавским странам предложено принять такое положение вещей, так же как Лондону.
Когда новости о решениях первого дня конференции достигли США, раздался дружный рёв всего Сената. Только вот тональность прессы была совсем иной. В это время сержант Ицхак Гольдман уже допрашивал в тюрьме газетного магната Уильяма Херста, по заказу Геббельса создавшего миф о «Голодоморе» на Украине в 30-х, и некому было отдать приказ журналистам раскатать решения конференции со страниц газет и в эфире радиостанций. Некоторые другие владельцы СМИ ждали, что скажет «Большая Тройка» относительно создания в Палестине государства Израиль, поэтому и комментарии их прессы были сдержанны и вместе с осторожным оптимизмом несли печать лёгкой грусти о том, что старой Европы уже никто не увидит.
А то, что говорил старый бульдог Черчилль, вообще не осмелились, во избежание дипломатического скандала, опубликовать даже самые жёлтые газеты. Тем не менее его речь была доставлена прямо в зал заседания, «лично в руки»…
Второй день заседания начали с обсуждения вклада еврейского народа в борьбу с нацизмом и фашизмом. Впрочем, особенно этот вклад и не обсуждался. Гораздо важнее были принятые решения. Было решено, что пришло время предоставить еврейскому народу право жить на своей исконной территории. Против чего сразу же был заявлен протест со стороны министерства иностранных дел Великобритании. Но стороны решили, что создаваемая ООН является преемницей почившей в бозе Лиги Наций, а именно Лига Наций давала мандат на управление Палестиной Великобритании, и поэтому ООН может и должна разрешить этот узел противоречий. Вопрос передавался вновь создаваемой при ООН комиссии по Палестине, в которую должны будут войти как представители Королевства, так и представители арабов и евреев.
Вторую половину дня стороны посвятили обсуждению направления развития экономики Европы в частности, и мировой экономики в целом. Рузвельт высказался за то, что отныне должны быть отменены все ограничения в мировой торговле, с чем, к его удивлению, Сталин легко согласился, но при этом логично увязал вопрос о том, что не может быть свободы торговли в мире, где до сих пор целые страны и народы подвергаются колониальной эксплуатации.
– Если подходить к вопросу трезво, то как можно говорить о свободе торговли, если нет и не может быть никакой конкуренции со стороны стран, политически и экономически закабалённых? Это же не только несправедливое, но и лживое положение, ведь мы ведём речь не о свободе торговли, а о свободе более развитых стран грабить менее развитые, – с раздражением, или искусной имитацией его, выступил Сталин. И Рузвельт, и де Голль поняли, куда клонит маршал, камешек-то в британский огород, и с жаром согласились, что колониальная система в двадцатом веке – анахронизм, доставшийся миру от прошлых тёмных веков.
Прошло предложение Сталина о том, что немецкая промышленность должна быть национализирована, это касается тяжёлой и особенно военной промышленности. И что Советский Союз готов забрать основные предприятия в оплату за потери военной техники, утраченной во время освободительного похода. Рузвельт немного погрустил, попытался отспорить заводы «Дженерал моторс», и это у него получилось, к его большому удивлению.
Отчего-то Рузвельт решил, что экономика США, которой так и не удалось погреть руки на Большой войне в Европе, но которая сама несла бремя войны с Японией, сможет бороться на новых рынках с экономикой СССР и Новой Европы. И совершенно не учитывал, что организация труда в плановом хозяйстве, отсутствие издержек на конкуренцию, а также объединение двух почти изолированных ранее рынков сильно осложнят Штатам такую борьбу. Вера в силу частного предпринимателя была сильна, и даже недавняя Великая депрессия не поколебала её.
Сталин же абсолютно точно знал, что американских товаров в Европе, а тем более в СССР, не будет, а вот советские, по цене вдвое ниже себестоимости, в колониях появятся и просто вышибут и американские, и тем более английские товары. При этом всем колониям будет продемонстрирован более передовой способ производства.
Вечером в резиденцию Сталина приехал Вячеслав Молотов, министр иностранных дел СССР, и, невзирая на усталость, маршал долго беседовал со своим старым другом и соратником.
Молотов вкратце рассказал Сталину о дискуссии, разгоревшейся на заседании мирной конференции. Тон в разговоре задавали европейские коммунисты, гораздо более радикальные, чем сам товарищ Сталин на переговорах «Большой Тройки». И эти коммунисты были даже слегка озадачены, как и их демократические коллеги, тем, что Сталин так мягко определяет позицию и интересы Советского Союза. Все ждали, что этот усатый Чингисхан начнёт грести под себя все, до чего дотянется, и уже морально были готовы к такому повороту дел, а он отдавал даже без обсуждения такие позиции, которые уже были априори приняты европейцами. Как то – национализация промышленности и земли и создание колхозов. В политической сфере все ожидали запрета несоциалистических партий, но и этого не только не произошло, а даже больше, Сталин заявил во весь голос с трибуны о том, что коммунисты и социалисты должны делом доказать свою состоятельность и формировать правительства, только победив на честных выборах, а не под стволами советских автоматов.
– Слава, здесь все очень просто. Если мы посадим на трон тамошних коммунистов, то все раздражение, если у них не получится, будет обращено не только на них, но и на нас. Мы же пришли в Европу всерьёз и надолго. Пусть европейский обыватель привыкает сам себе выбирать руководство. Только нужно понимать такую вещь: вскоре вся торговля сырьём в мире окажется в наших руках. И если какой-то народ изберёт не того, кто нас устраивает, вместо танков туда придёт кризис с поставками товаров. А то, что я сейчас отрабатываю на комиссии, это и есть обеспечение этого контроля. Они-то – и Рузвельт, и де Голль – мнят себя великими экономистами. Пусть мнят. Через десять-пятнадцать лет они поймут, в какую ловушку попали, да только уже даже лет через пять ничего изменить не сумеют.
Мы заинтересованы в сильных братских партиях в Европе. Если им сейчас создать тепличные условия, они через десять лет выродятся, пусть уж лучше сами потеют и закаляются в классовых боях, тем более что мы всегда их сможем поддержать всем своим авторитетом.
– На заседании Торез заметил, что роль ВКП(б) в самом Союзе уменьшается.
– Это не так. У нас просто чуть увеличилась роль Советского государства, а роль партии как была, так и остаётся ведущей, никуда она не денется. Послезавтра я сам выступлю на конференции, хочу лично пообщаться с делегатами.
На третий день заседание «Большой Тройки» началось с двухчасовой задержкой. Сталин, Рузвельт и де Голль поочерёдно выступили перед делегатами конференции. Сталин рассказал в своём выступлении, что лидерами мировых держав принято решение об учреждении Организации Объединённых Наций и попросил поддержать таковое решение.
– Мы присутствуем при рождении нового института политики, который на совместной основе будет определять мировую политику как в ближайшее время, так и в будущем. Всем нам выпала высокая честь стать учредителями более справедливого мирового устройства, в котором даже малые страны не останутся беззащитными перед агрессором, на помощь им всегда придёт мировое сообщество. Гарантами такового устройства на первое время, на время отработки этого института, будут СССР, Франция и США. Позднее, я уверен в этом, к ним присоединятся и другие страны, как подпавшие в своё время под влияние Гитлера и находящиеся сейчас в стадии восстановления, так и страны, временно остающиеся под колониальным гнётом – в Африке, в Азии и в бассейне Тихого океана.
Рузвельт сказал, что в Европе война закончена, но на свете ещё есть страны, которые свою политику строят, исходя из угрозы применения военной силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36