Вот когда Гена Сиплый как-то раз нажрался и принял свою телку за прокурора области Сан Саныча Тараканова…
– Достаточно, – остановил его Афанасьев. – Твой Сан Саныч Тараканов сейчас, поди, охотится на носорогов.
– Каких носорогов?
– Шутка у меня такая. Дурацкая. А вот твой Гена Сиплый, как и вон тот товарищ в «адидасе» и с ключами от квартиры, от катаклизма явно ничего не потерял. Мозгов-то у него и раньше не было.
Явление КамАЗа народу позднего мезолита меж тем породило широкий резонанс. Дикари обернулись. Даже длинный тип в белом свитере, дробящий копьем витрину, приостановил свою плодотворную деятельность. По всей видимости, они должны были принимать продукцию Камского автомобильного завода за подвид какого-то особенно диковинного чудовища с громадной железной головой, короткими лапами и панцирем (в виде кузова). Собственно, размышлять никто долго не стал. Длинный парень в белом свитере, то ли самый пьяный, то ли самый воинственный, первым подал пример, издав дикий вопль и швырнув копьем в КамАЗ. Его примеру последовали прочие. Как оказалось, они разворотили ограду клуба и выдрали из нее бронзовые колья со светлыми острыми навершиями. Уж больно они напоминали копья, собранные вместе в один большой и годный к применению арсенал!
Губительность этого маневра все пассажиры грузовика быстро почувствовали на себе.
– Колян, гони, пока нас тут не-э-э-э-э!.. – заорал Женя Афанасьев, даже привставая с сиденья от натуги.
– Ты за нас боишься? – отвечал Ковалев и разве что не ткнул пальцем в свирепо ощетинившегося Эллера.
Этот уже накручивал свой Мьелльнир, явно готовясь швыряться им в новоиспеченных дикарей. Судя по тому, какие звуки доносились со стороны кузова, прочие дионы тоже не собирались проявлять миролюбие, а бравый сержант Васягин (насколько друзья знали его) так и вовсе почел бы своим долгом пресечь вопиющее правонарушение. К тому же в самом что ни на есть общественном месте.
– Ну так гони! – крикнул Афанасьев.
– Да как? Этот длинный урод колесо пропорол! Вот сука! Да я сейчас сам пойду его загашу!
Афанасьев вовремя вспомнил, что у его приятеля Ковалева, даже не подвергнувшегося действию катаклизма, ума ненамного больше, чем у несчастных клубных дикарей, кидающихся мобильниками и крушащих неонового мамонта. Он покачал головой. Нужно было что-то немедленно предпринять, иначе побоища с участием дионов, Ковалева и Васягина с одной стороны и тинейджеров эпохи позднего мезолита – с другой не миновать. Ему помогла Галлена, у которой, как неоднократно подмечал Женя, ума было больше, чем у остальных пяти ее соплеменников вместе взятых. Она схватила Эллера за руку, уже готовую бросить чудовищный молот прямо сквозь лобовое стекло, и закричала:
– Да опомнись, о неразумный! Ты хочешь воевать с этими людишками, враз ополоумевшими по нашей, кстати, вине? Ты же великий воитель, о Эллер, и не ратишься с червями! Они недостойны того, чтобы пасть от твоей руки!
Эллер, кажется, внял ее словам. Женя мысленно поблагодарил Галлену, и она, мгновенно подхватив его мысли, повернулась к Афанасьеву с лукавой улыбкой на губах.
В кузове, слава богу, тоже обнаружился свой миротворец. Им оказался Альдаир. Белокурый гигант выпрыгнул из кузова КамАЗа на землю и, сделав три шага, оказался у переднего колеса грузовика. «Что он собирается делать?» – подумал Афанасьев. Свистнул выдранный из ограды металлический кол и ударился в асфальт прямо около ноги Альдаира, однако отпрыск Зеурса (известного в нашем мире как Зевс) даже не обратил на это внимания. Он наклонился, завел обе ладони под днище КамАЗа, и Ковалев с Афанасьевым почувствовали, как кабина начинает крениться.
– Черт, какая силища! – невольно вырвалось у Жени, и тут КамАЗ стал падать набок.
– Берегись!!! – пискнул Колян, сорвавшись на фальцет.
Массивный грузовик с чудовищным грохотом упал набок. Лопнуло лобовое стекло, с жалобным звяканьем разбилось и стекло у водительской дверцы. Эллер врезался башкой в стойку кабины. Стойка погнулась. Женя и Колян отделались легким испугом и двумя или тремя царапинами; Галлена вовсе не пострадала. Да и по Эллеру после его контакта с кабиной что-то не было заметно, что он огорчен или испытывает дискомфорт.
Из кузова посыпались дионы, охреневший Васягин и инфернал Добродеев. Последнему не повезло больше остальных: прямо на него свалился громадный, грузный дион Поджо, прожорливый, как вечно голодный бегемот. Поджо даже не заметил, как взвыл под его тушей Астарот Вельзевулович. Такие мелочи, как падение грузовика и крики Добродеева, ничуть не отвлекли тучного Поджо от увлекательного занятия, а именно пожирания сырых пельменей вместе с упаковками. Пельмени, как легко догадаться, были утащены из бесхозного мини-маркета.
– Он что, сдурел? – взвыл Колян Ковалев. – Ты че творишь? – отступив от рамок этикета, заорал он на весьма довольного собой Альдаира. Впрочем, тот не обратил внимания на гнев Коляна. Он сосредоточенно колотил кулаком по днищу опрокинутого вместе с пассажирами и водителем КамАЗа. Наконец он перестал и, отступив на два шага, оглядел дело рук своих. А потом царственным жестом указал замершим троглодитам на поверженный грузовик. Дескать, сие я содеял.
Женя подтянулся и вылез из кабины.
– А-а, кажется, я понял, что уважаемый Эллер хочет донести до этих индивидов, – сказал он Галлене. – Он хочет дать им понять, что он только что победил ужасное чудовище и дарит свою добычу им. Вот они сразу все и утихомирились. Ну точно! Колян, ты только взгляни на это! Лезь сюда, говорю!
– Да я и так вижу! – проворчал Ковалев, выползая из кабины через разбитое, разошедшееся полосами лобовое стекло.
Посмотреть в самом деле было на что.
Длинный тип в белом свитере, который, верно, возомнил себя самопровозглашенным вождем племени, подскочил к Альдаиру и выдал несколько замысловатых коленец с выкидыванием ног высоко перед собой. Очевидно, этим варварским способом он выражал удовлетворение и благодарность. Потом он выдернул из толпы застывших за его спиной молодых людей девушку в светлом платье и, рыча, принялся сдирать с нее одежду. Ему помогал лысый тип с серьгой в левом ухе и в толстовке с дурацкой и кривой надписью: «No drugs your drinks!» Когда на девушке остались только трусы, длинный осмотрел ее с головы до ног, пощупал грудь (та и не думала сопротивляться, а только скалилась), хлопнул по заднице и подтолкнул к Альдаиру. Тот смотрел вопросительно. Длинный подпрыгнул на месте и выкрикнул несколько коротких отрывистых слов.
– Он тебе ее дарит! – со смехом крикнул Афанасьев. – Ты убил для них чудовище, о могучий и славный Альдаир, а он дарит тебе женщину из их племени! Бери, пока дают!
– А что, ничего девчонка, бери, – поддержал Колян, оглядывая голую мезолитическую прелестницу.
Тут вмешалась Галлена, которая немедленно приревновала своего родича к непонятной туземке, выставившей напоказ свои прелести.
– А ну!.. – сказала она, выступая вперед. – Что сие за непотребство? Убери свою женщину, ты! – рявкнула она на длинного «вождя» в белом свитере. – Немедля прекратите!
Мезолитические товарищи, переталкиваясь и выпуская короткие отрывистые слова, во все глаза смотрели на Галлену и Альдаира, но подарочную девицу забирать назад не спешили. Потом вождь вскинул вверх руки и завопил:
– Канхья ду быврррр!
– Бывррр! – заревела толпа, потрясая верхними и даже нижними конечностями.
– Пьор фррр бузи! – продолжал красноречивый вождь и принялся раздирать на себе нарядный белый свитер, никак не заслуживающий такого дикого обращения с собой. – Мран мманг быврррр!
– Бывррр! – повторно заревела покорная толпа мезолитических тинейджеров и предприняла несколько, несогласованных беспорядочных прыжков.
Афанасьев, который с некоторым остолбенением наблюдал это выступление предводителя перед своим добрым народом, вдруг почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся и увидел Пелисье. Французский археолог облизнул губы и проговорил:
– Видишь ли, Женя. Конечно, этот язык настолько примитивен, что даже наши уважаемые друзья с Аль Дионны, способные видеть наши мысли столь же ясно, сколь ясно видим мы содержимое прозрачного бокала… даже они не могут уразуметь, о чем вещает этот… гм… месье в драном свитере. Однако я немного понимаю. Дело в том, что я серьезно занимался проблемами расхождения языков – проще говоря, определял сроки того, когда тот или иной язык отмежевывался от общего праязыка. Это называется глоттохронологической лексикостатистикой, или просто лексикостатистикой, или, в просторечии – глоттохронологией…
– Ни хрена себя просторечие! – простонал Женя, а Колян Ковалев безгласно выпучил глаза и побагровел, как будто на его шею накинули удавку.
– Так вот, – продолжал месье Пелисье, не обращая внимания на тихое безумие своих товарищей, – с помощью метода глоттохронологии можно определить, к какому периоду принадлежит тот или иной язык и на какой стадии становления он находится. Темп сохранения или же НЕсохранения слов в течение выбранного времени относительно постоянен (как постоянна скорость радиоактивного распада), а шансы каждого слова сохраниться или не сохраниться равны. Проще говоря…
– Проще, проще!.. – пискнул сержант Васягин, чьи мозговые извилины в числе двух явно подверглись серьезному перегреву.
– …проще говоря, метод глоттохронологии в лингвистике – это примерно то же самое, что метод измерения скорости полураспада в физике. Метод радиоактивного полураспада определяет возраст какого-то предмета, материи, а метод глоттохронологической лексикостатистики – возраст языка, языкового материала…
Рыжебородый Эллер вынул молот. Пелисье понял, что пора закругляться.
– Так вот, – затараторил он, – я примерно могу датировать возраст того языка, на котором сейчас изъяснялся этот месье в белом… гм… бывшем белом свитере. Вне всякого сомнения, слово «быврррр» является ностратической праформой…
– Пелисье! – в панике крикнул Афанасьев.
– … праформой слова bura – вертеть, сверлить, – с дикой скоростью забубнил Пелисье, – в общедравидском рог – отверстие; в праиндоевропейском b(u)r – сверлить, рыть, колоть; в пракартвельском br(u) – вертеть; в семито-хамитском b(w)r – сверлить, копать, проделывать отверстие! Проще говоря, языковая праформа «быврррр» может, точнее, обязана относиться к лексике так называемой надсемьи праиндоевропейского языка. А это – не меньше семи тысяч лет тому назад. Такой же вывод мы можем сделать на основе анализа фонетической модели слова «мран»…
Афанасьев схватил Пелисье за руку и почти силой заставил умолкнуть, чем спас его от больших неприятностей. Потому что и Эллер с молотом, и Колян Ковалев без молота, но с очень свирепым выражением лица готовы были применить самые жесткие методы воздействия на зарвавшегося археолога. Впрочем, ему повезло.
Галлена сказала:
– Слишком много слов. Я так понимаю, что эти дикари говорили на языке, на котором говорили не меньше семи тысяч лет назад.
– Я бы мог сказать вам то же самое, о неразумные, – выдвинулся на передний план Вотан. – Этот человек, – без особых церемоний он ткнул пальцем в «вождя», – говорил о том, что они хотят изжарить («пьор») в честь тебя, Альдаир, пиршественную дичь, насадив («быврррр») ее на вертел.
– Пьор, пьор! – загомонили мезолитические красавцы.
– Ну конечно! – снова подал голос Пелисье, для которого научная сторона вопроса, кажется, заслонила возможную перспективу получить тумак, а то и хуже. – Пьор. Этой праформе никак не меньше семи тысяч лет!
– Так, – пробормотал Женя, – значит, семь тысяч лет? На столько откинула наша затея с «отмычками» всё человечество? На каждый Ключ Всевластия – одно темное, страшное тысячелетие, назад, туда, в каменный век?.. Отлично! А я еще надеялся, что всё это…
– Да нет, – грустно сказал Пелисье. – Так и есть. Эти люди находятся на уровне развития дикарей позднего мезолита, как мы и предположили сразу. Они отстоят от нас на семь тысячелетий!
…От мезолитических ребят и их даров удалось отделаться, и наши герои продолжили продвигаться к телецентру, который отстоял от разгромленного ночного клуба «Мамонтова пещера» на несколько кварталов. КамАЗ, ясное дело, бросили. Пришлось воспользоваться рейсовым автобусом, в котором, конечно же, никого не было.
Пустой, запертый телецентр показался Жене Афанасьеву диким и страшным. Все было погружено во тьму. С помощью молота Эллера и дикой силищи Альдаира удалось проникнуть внутрь запертого помещения главной студии Саратовского телевидения. В свое время Афанасьев работал тележурналистом, так что он прекрасно знал, как обращаться с техникой. Он указал, как следует навести камеру и расположить освещение, а потом сам встал перед объективом и сказал волнуясь:
– Уважаемые граждане города Саратова! Если кто-то из вас видит сейчас меня и в состоянии понять, немедленно позвоните в студию вашего телевидения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Достаточно, – остановил его Афанасьев. – Твой Сан Саныч Тараканов сейчас, поди, охотится на носорогов.
– Каких носорогов?
– Шутка у меня такая. Дурацкая. А вот твой Гена Сиплый, как и вон тот товарищ в «адидасе» и с ключами от квартиры, от катаклизма явно ничего не потерял. Мозгов-то у него и раньше не было.
Явление КамАЗа народу позднего мезолита меж тем породило широкий резонанс. Дикари обернулись. Даже длинный тип в белом свитере, дробящий копьем витрину, приостановил свою плодотворную деятельность. По всей видимости, они должны были принимать продукцию Камского автомобильного завода за подвид какого-то особенно диковинного чудовища с громадной железной головой, короткими лапами и панцирем (в виде кузова). Собственно, размышлять никто долго не стал. Длинный парень в белом свитере, то ли самый пьяный, то ли самый воинственный, первым подал пример, издав дикий вопль и швырнув копьем в КамАЗ. Его примеру последовали прочие. Как оказалось, они разворотили ограду клуба и выдрали из нее бронзовые колья со светлыми острыми навершиями. Уж больно они напоминали копья, собранные вместе в один большой и годный к применению арсенал!
Губительность этого маневра все пассажиры грузовика быстро почувствовали на себе.
– Колян, гони, пока нас тут не-э-э-э-э!.. – заорал Женя Афанасьев, даже привставая с сиденья от натуги.
– Ты за нас боишься? – отвечал Ковалев и разве что не ткнул пальцем в свирепо ощетинившегося Эллера.
Этот уже накручивал свой Мьелльнир, явно готовясь швыряться им в новоиспеченных дикарей. Судя по тому, какие звуки доносились со стороны кузова, прочие дионы тоже не собирались проявлять миролюбие, а бравый сержант Васягин (насколько друзья знали его) так и вовсе почел бы своим долгом пресечь вопиющее правонарушение. К тому же в самом что ни на есть общественном месте.
– Ну так гони! – крикнул Афанасьев.
– Да как? Этот длинный урод колесо пропорол! Вот сука! Да я сейчас сам пойду его загашу!
Афанасьев вовремя вспомнил, что у его приятеля Ковалева, даже не подвергнувшегося действию катаклизма, ума ненамного больше, чем у несчастных клубных дикарей, кидающихся мобильниками и крушащих неонового мамонта. Он покачал головой. Нужно было что-то немедленно предпринять, иначе побоища с участием дионов, Ковалева и Васягина с одной стороны и тинейджеров эпохи позднего мезолита – с другой не миновать. Ему помогла Галлена, у которой, как неоднократно подмечал Женя, ума было больше, чем у остальных пяти ее соплеменников вместе взятых. Она схватила Эллера за руку, уже готовую бросить чудовищный молот прямо сквозь лобовое стекло, и закричала:
– Да опомнись, о неразумный! Ты хочешь воевать с этими людишками, враз ополоумевшими по нашей, кстати, вине? Ты же великий воитель, о Эллер, и не ратишься с червями! Они недостойны того, чтобы пасть от твоей руки!
Эллер, кажется, внял ее словам. Женя мысленно поблагодарил Галлену, и она, мгновенно подхватив его мысли, повернулась к Афанасьеву с лукавой улыбкой на губах.
В кузове, слава богу, тоже обнаружился свой миротворец. Им оказался Альдаир. Белокурый гигант выпрыгнул из кузова КамАЗа на землю и, сделав три шага, оказался у переднего колеса грузовика. «Что он собирается делать?» – подумал Афанасьев. Свистнул выдранный из ограды металлический кол и ударился в асфальт прямо около ноги Альдаира, однако отпрыск Зеурса (известного в нашем мире как Зевс) даже не обратил на это внимания. Он наклонился, завел обе ладони под днище КамАЗа, и Ковалев с Афанасьевым почувствовали, как кабина начинает крениться.
– Черт, какая силища! – невольно вырвалось у Жени, и тут КамАЗ стал падать набок.
– Берегись!!! – пискнул Колян, сорвавшись на фальцет.
Массивный грузовик с чудовищным грохотом упал набок. Лопнуло лобовое стекло, с жалобным звяканьем разбилось и стекло у водительской дверцы. Эллер врезался башкой в стойку кабины. Стойка погнулась. Женя и Колян отделались легким испугом и двумя или тремя царапинами; Галлена вовсе не пострадала. Да и по Эллеру после его контакта с кабиной что-то не было заметно, что он огорчен или испытывает дискомфорт.
Из кузова посыпались дионы, охреневший Васягин и инфернал Добродеев. Последнему не повезло больше остальных: прямо на него свалился громадный, грузный дион Поджо, прожорливый, как вечно голодный бегемот. Поджо даже не заметил, как взвыл под его тушей Астарот Вельзевулович. Такие мелочи, как падение грузовика и крики Добродеева, ничуть не отвлекли тучного Поджо от увлекательного занятия, а именно пожирания сырых пельменей вместе с упаковками. Пельмени, как легко догадаться, были утащены из бесхозного мини-маркета.
– Он что, сдурел? – взвыл Колян Ковалев. – Ты че творишь? – отступив от рамок этикета, заорал он на весьма довольного собой Альдаира. Впрочем, тот не обратил внимания на гнев Коляна. Он сосредоточенно колотил кулаком по днищу опрокинутого вместе с пассажирами и водителем КамАЗа. Наконец он перестал и, отступив на два шага, оглядел дело рук своих. А потом царственным жестом указал замершим троглодитам на поверженный грузовик. Дескать, сие я содеял.
Женя подтянулся и вылез из кабины.
– А-а, кажется, я понял, что уважаемый Эллер хочет донести до этих индивидов, – сказал он Галлене. – Он хочет дать им понять, что он только что победил ужасное чудовище и дарит свою добычу им. Вот они сразу все и утихомирились. Ну точно! Колян, ты только взгляни на это! Лезь сюда, говорю!
– Да я и так вижу! – проворчал Ковалев, выползая из кабины через разбитое, разошедшееся полосами лобовое стекло.
Посмотреть в самом деле было на что.
Длинный тип в белом свитере, который, верно, возомнил себя самопровозглашенным вождем племени, подскочил к Альдаиру и выдал несколько замысловатых коленец с выкидыванием ног высоко перед собой. Очевидно, этим варварским способом он выражал удовлетворение и благодарность. Потом он выдернул из толпы застывших за его спиной молодых людей девушку в светлом платье и, рыча, принялся сдирать с нее одежду. Ему помогал лысый тип с серьгой в левом ухе и в толстовке с дурацкой и кривой надписью: «No drugs your drinks!» Когда на девушке остались только трусы, длинный осмотрел ее с головы до ног, пощупал грудь (та и не думала сопротивляться, а только скалилась), хлопнул по заднице и подтолкнул к Альдаиру. Тот смотрел вопросительно. Длинный подпрыгнул на месте и выкрикнул несколько коротких отрывистых слов.
– Он тебе ее дарит! – со смехом крикнул Афанасьев. – Ты убил для них чудовище, о могучий и славный Альдаир, а он дарит тебе женщину из их племени! Бери, пока дают!
– А что, ничего девчонка, бери, – поддержал Колян, оглядывая голую мезолитическую прелестницу.
Тут вмешалась Галлена, которая немедленно приревновала своего родича к непонятной туземке, выставившей напоказ свои прелести.
– А ну!.. – сказала она, выступая вперед. – Что сие за непотребство? Убери свою женщину, ты! – рявкнула она на длинного «вождя» в белом свитере. – Немедля прекратите!
Мезолитические товарищи, переталкиваясь и выпуская короткие отрывистые слова, во все глаза смотрели на Галлену и Альдаира, но подарочную девицу забирать назад не спешили. Потом вождь вскинул вверх руки и завопил:
– Канхья ду быврррр!
– Бывррр! – заревела толпа, потрясая верхними и даже нижними конечностями.
– Пьор фррр бузи! – продолжал красноречивый вождь и принялся раздирать на себе нарядный белый свитер, никак не заслуживающий такого дикого обращения с собой. – Мран мманг быврррр!
– Бывррр! – повторно заревела покорная толпа мезолитических тинейджеров и предприняла несколько, несогласованных беспорядочных прыжков.
Афанасьев, который с некоторым остолбенением наблюдал это выступление предводителя перед своим добрым народом, вдруг почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся и увидел Пелисье. Французский археолог облизнул губы и проговорил:
– Видишь ли, Женя. Конечно, этот язык настолько примитивен, что даже наши уважаемые друзья с Аль Дионны, способные видеть наши мысли столь же ясно, сколь ясно видим мы содержимое прозрачного бокала… даже они не могут уразуметь, о чем вещает этот… гм… месье в драном свитере. Однако я немного понимаю. Дело в том, что я серьезно занимался проблемами расхождения языков – проще говоря, определял сроки того, когда тот или иной язык отмежевывался от общего праязыка. Это называется глоттохронологической лексикостатистикой, или просто лексикостатистикой, или, в просторечии – глоттохронологией…
– Ни хрена себя просторечие! – простонал Женя, а Колян Ковалев безгласно выпучил глаза и побагровел, как будто на его шею накинули удавку.
– Так вот, – продолжал месье Пелисье, не обращая внимания на тихое безумие своих товарищей, – с помощью метода глоттохронологии можно определить, к какому периоду принадлежит тот или иной язык и на какой стадии становления он находится. Темп сохранения или же НЕсохранения слов в течение выбранного времени относительно постоянен (как постоянна скорость радиоактивного распада), а шансы каждого слова сохраниться или не сохраниться равны. Проще говоря…
– Проще, проще!.. – пискнул сержант Васягин, чьи мозговые извилины в числе двух явно подверглись серьезному перегреву.
– …проще говоря, метод глоттохронологии в лингвистике – это примерно то же самое, что метод измерения скорости полураспада в физике. Метод радиоактивного полураспада определяет возраст какого-то предмета, материи, а метод глоттохронологической лексикостатистики – возраст языка, языкового материала…
Рыжебородый Эллер вынул молот. Пелисье понял, что пора закругляться.
– Так вот, – затараторил он, – я примерно могу датировать возраст того языка, на котором сейчас изъяснялся этот месье в белом… гм… бывшем белом свитере. Вне всякого сомнения, слово «быврррр» является ностратической праформой…
– Пелисье! – в панике крикнул Афанасьев.
– … праформой слова bura – вертеть, сверлить, – с дикой скоростью забубнил Пелисье, – в общедравидском рог – отверстие; в праиндоевропейском b(u)r – сверлить, рыть, колоть; в пракартвельском br(u) – вертеть; в семито-хамитском b(w)r – сверлить, копать, проделывать отверстие! Проще говоря, языковая праформа «быврррр» может, точнее, обязана относиться к лексике так называемой надсемьи праиндоевропейского языка. А это – не меньше семи тысяч лет тому назад. Такой же вывод мы можем сделать на основе анализа фонетической модели слова «мран»…
Афанасьев схватил Пелисье за руку и почти силой заставил умолкнуть, чем спас его от больших неприятностей. Потому что и Эллер с молотом, и Колян Ковалев без молота, но с очень свирепым выражением лица готовы были применить самые жесткие методы воздействия на зарвавшегося археолога. Впрочем, ему повезло.
Галлена сказала:
– Слишком много слов. Я так понимаю, что эти дикари говорили на языке, на котором говорили не меньше семи тысяч лет назад.
– Я бы мог сказать вам то же самое, о неразумные, – выдвинулся на передний план Вотан. – Этот человек, – без особых церемоний он ткнул пальцем в «вождя», – говорил о том, что они хотят изжарить («пьор») в честь тебя, Альдаир, пиршественную дичь, насадив («быврррр») ее на вертел.
– Пьор, пьор! – загомонили мезолитические красавцы.
– Ну конечно! – снова подал голос Пелисье, для которого научная сторона вопроса, кажется, заслонила возможную перспективу получить тумак, а то и хуже. – Пьор. Этой праформе никак не меньше семи тысяч лет!
– Так, – пробормотал Женя, – значит, семь тысяч лет? На столько откинула наша затея с «отмычками» всё человечество? На каждый Ключ Всевластия – одно темное, страшное тысячелетие, назад, туда, в каменный век?.. Отлично! А я еще надеялся, что всё это…
– Да нет, – грустно сказал Пелисье. – Так и есть. Эти люди находятся на уровне развития дикарей позднего мезолита, как мы и предположили сразу. Они отстоят от нас на семь тысячелетий!
…От мезолитических ребят и их даров удалось отделаться, и наши герои продолжили продвигаться к телецентру, который отстоял от разгромленного ночного клуба «Мамонтова пещера» на несколько кварталов. КамАЗ, ясное дело, бросили. Пришлось воспользоваться рейсовым автобусом, в котором, конечно же, никого не было.
Пустой, запертый телецентр показался Жене Афанасьеву диким и страшным. Все было погружено во тьму. С помощью молота Эллера и дикой силищи Альдаира удалось проникнуть внутрь запертого помещения главной студии Саратовского телевидения. В свое время Афанасьев работал тележурналистом, так что он прекрасно знал, как обращаться с техникой. Он указал, как следует навести камеру и расположить освещение, а потом сам встал перед объективом и сказал волнуясь:
– Уважаемые граждане города Саратова! Если кто-то из вас видит сейчас меня и в состоянии понять, немедленно позвоните в студию вашего телевидения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48