И этот аппарат тоже размазан по бесчисленным состояниям, отвечающим остальной части твоего мозга, остальной части твоего тела, травинке и всему остальному, что ты наблюдаешь. Когда этот аппарат схлопывает себя самого, при этом делая реальной только одну из своих версий, он автоматически схлопывает и всю систему в целом – остальную часть твоего мозга, остальную часть твоего тела, травинку и так далее. И все это охлопывается в единственное состояние, которое выбрано из несчетных миллиардов возможностей. После этого, разумеется, опять начинается размазывание...
Я говорю:
– Ладно, я понял: чтобы схлопнуться, люди должны сначала размазаться. Чтобы можно было выбрать одну возможность, надо в каком-то смысле иметь их все. Схлопывание напоминает подстригание дерева, которому сначала дают немного подрасти во всех направлениях, а потом срезают все ветки, кроме одной. Но мы должны схлопываться очень часто, чтобы не сознавать того, что в промежутках мы находимся в размазанном состоянии. Не меньше, чем раз сто в секунду, я думаю.
Лу хмурится:
– Что ты такое говоришь? Как мы можем «сознавать, что мы размазаны»? Сознание кажется плавным потоком, но это лишь результат того, как мозг организует наше восприятие, а действительность развивается толчками, спазмами. Опыт неизбежно создается лишь в ретроспективе. Настоящего как такового не существует, настоящее – это то прошлое, которое мы смогли сделать единственным. Единственный вопрос – на каком масштабе времени все это происходит. Ты говоришь, что, если бы размазанное состояние продолжалось дольше нескольких миллисекунд, мы бы не могли не замечать его – но это просто неверно. Речь идет о нашем субъективном времени, о том, как будущее превращается в прошлое с нашей точки зрения. Мы не в состоянии заметить, как или когда это происходит.
Вне всякого сомнения, в экспериментах с По Квай было установлено, что без использования той части мода, которая блокирует схлопывание, она не может влиять на вероятности состояний – но это не доказывает решительно ничего. Даже если она не могла этого делать потому, что схлопывала систему «По Квай Ион» прежде, чем успевала изменить вероятности – а это далеко не единственно возможное объяснение, – нельзя переносить этот вывод с отдельного человека в лабораторных условиях на все человечество в целом. В зависимости от того, находятся люди в группе или в одиночестве, в зависимости от состояния их сознания промежуток между схлопываниями может достигать секунд и даже минут. Выяснить, происходит ли это в действительности, невозможно.
Мне хочется схватить его за шиворот и вытрясти всю эту метафизическую труху. Вместо этого я говорю ровным голосом:
– Я обращаюсь к тебе за помощью. Меня не интересует, как создается опыт. Мне безразлично, является время иллюзией или нет. Пусть ничто не реально, если оно существует меньше пяти минут. Все это совершенно нормально – по крайней мере так было всегда и так должно быть всегда. А что касается того, что каждый размазывается по сто раз на дню, так ведь не каждый же страдает от галлюцинаций, от неполадок модов...
– Возможно, каждый. Возможно, эти «страдания» – и многое другое – есть часть того опыта, который не остается в памяти. А он и не может оставаться – мозги людей, их тела, окружающий их мир не несут и намека на то, что подобное когда-либо происходило. Эти события так и не становятся реальностью для человека, ибо каждый раз, когда этот человек охлопывается, его уникальное прошлое хранит нечто куда более вероятное.
– Но если никто не помнит, почему же помню я?
– Ты сам знаешь почему. Здесь дело в По Квай и ее способности воздействовать на вероятности.
– Но зачем ей снимать с меня настройку? Зачем она стала бы вызывать «Карен»? Она даже не знает о существовании «Карен»!
Лу пожимает плечами:
– Я сказал «дело в По Квай», а точнее было бы сказать – «дело в нейронном моде, который есть у По Квай».
Я издевательски смеюсь:
– Значит, наш мод уже стал самостоятельным? У него свои интересы в жизни, он зачем-то решил снять с меня настройку...
– Нет, конечно, нет. – Он терпеливо ждет, пока молодая влюбленная парочка, то смеясь, то целуясь, проходит мимо нас. Забавная предосторожность – если бы Ансамбль хотел выяснить, о чем мы говорим, он бы не стал подсылать мнимых любовников слоняться рядом с нами. Меня охватывает смятение – я считал, что меня не посвящают в меры конспирации, к которым прибегает Канон, но теперь я начинаю думать, что никакой конспирации просто нет.
Лу продолжает:
– Если кто и совершает осознанный выбор, так это ты. Строго говоря, не ты, а система, состоящая из По Квай и тебя, но так как По Квай в это время преимущественно спит, мотивы надо искать у тебя.
– Преимущественно спит?
– Да.
Я останавливаюсь и ошеломленно говорю:
– Мод у нее, но использую его я?
– Грубо говоря, да. Когда ты и По Квай размазываетесь, вы размазываетесь по всем возможным состояниям, в которых любой из вас мог бы находиться, сколь бы невероятными они ни были. Почему бы среди них не оказаться таким, где модом чистых состояний управляешь ты?
У меня просто нет сил спорить с этим абсурдным утверждением. Опереться не на что – простой здравый смысл объявлен наивным, не относящимся к делу и ничем не обоснованным. Меня хватает только на то, чтобы умоляюще воскликнуть:
– Но ведь я же не хочу, чтобы все эти вещи происходили!
Лу хмурится немного озадаченно и вдруг улыбается, что бывает с ним редко:
– Конечно, не хочешь. Но вполне мог бы хотеть. Твои версии, которые этого хотят, могли быть изначально крайне маловероятными, но когда они получили доступ к моду чистых состояний, понятие о вероятности приобрело совсем другой смысл.
Я хочу сказать ему: «Вот именно с этим я и хочу покончить», но тут он добавляет:
– Если ты считаешь, что с тобой происходят поразительные вещи, имей в виду – ты легко мог бы сделать нечто куда более значительное. Во имя истинного Ансамбля.
* * *
Канон не пытается давить на меня. То, что мне говорят, всего лишь рекомендация, окончательное решение остается за мной. Оно, как известно, не может быть неправильным. Но ведь и мнением других обладателей мода верности не следует пренебрегать, не так ли?
Ясно, что абсурдна сама идея голосования по поводу истинных интересов Ансамбля. В то же время перспектива определять эти интересы в одиночку приводит меня в ужас. Как ни странно, с этим противоречием я примиряюсь без особого труда и, кажется, начинаю понимать, что имел в виду Лу, говоря о нашей своеобразной свободе. Тот узел, который мод верности завязал в моем сознании, невозможно развязать, но его можно растягивать до бесконечности.
Целую неделю в свое свободное время я встречаюсь с теми членами Канона, которые в это время не на службе, причем у каждого нового делегата график работы все ближе к моему собственному. По Квай отдыхает после своих очередных успехов, и поэтому ее мод пока что дает передышку и мне.
В девять утра трудно почувствовать себя заговорщиком. Квартиру для встречи предоставил нам некто, не имеющий, по словам Лу, ни малейшего отношения ни к Ансамблю, ни к Канону. Все настолько обыденно и невинно, что нас можно принять за собрание жильцов-активистов или участников какого-нибудь общественно-политического движения низкооплачиваемых служащих. Сидя вшестером в крошечной гостиной, забитой всевозможным китчем с претензией на буддистский стиль, мы мирно пьем чай и обсуждаем, как взять под свой контроль международный альянс, который считает нас своими рабами, Ли Сю Вай – техник по обработке медицинских снимков. Она часто встречала меня, когда работала в ночную смену, мы много раз обменивались с ней любезностями, не догадываясь, разумеется, о том, что нас объединяет.
Чан Куок Хун – физик из МБР и работает в такой же группе, как Лу, но экспериментирует не со спином ионов серебра, а со спектроскопией отдельных атомов. Их группа еще не добилась успеха, и поэтому они не знают, кто из их добровольцев имеет настоящий мод. Вспомнив, как По Квай говорила когда-то, что она не оказалась контрольным экземпляром потому, что иначе бы просто ужас как разозлилась, я с беспокойством замечаю, что теперь мог бы принять это и всерьез.
Юэн Тинь Фу и Юэн Ло Чинь – брат и сестра, оба математики (точнее, топологи, хотя, как я понимаю, и это название еще слишком общо), университетские преподаватели, которые необдуманно отклонили выгодное предложение добровольно поработать на фальшивый Ансамбль.
Начинает Лу:
– У меня уже достаточно данных, чтобы построить мод, подавляющий схлопывание волны на неопределенное время. Сам по себе он, конечно, бесполезен. Нам необходимо добраться до второй половины – селектора чистых состояний. Его описание хранится в МБР, в сейфе. Никакое хакерство здесь не поможет – описанием уже никто не пользуется, тем более на компьютерах, подключенных к сети. Но Ник мог бы...
Я говорю:
– Минутку. Предположим, что описание мы получили – пока не важно, каким путем. Предположим, ты уже изготовил весь мод целиком. Что дальше?
– В первую очередь мы постараемся как можно быстрее научиться использовать мод с максимальной эффективностью. Научные команды ПСИ действуют очень осторожно, они будут заниматься только микроскопическими системами до тех пор, пока не выработают прочную основу квантовой онтологии. С точки зрения научной строгости это весьма похвально, но для практических целей нужен совсем другой подход. Если Чунь По Квай во сне проходит сквозь запертые двери, то можете себе представить, чего способен добиться опытный пользователь, овладевший всем потенциалом мода.
Чан Куок Хун спрашивает:
– А в более далекой перспективе?
Лу пожимает плечами:
– Преждевременно говорить о долговременной стратегии овладения фальшивым Ансамблем, пока у нас нет мода и мы не знаем всех его возможностей и недостатков.
Ли Сю Вай тихо, но твердо говорит:
– Зачем пытаться реформировать фальшивый Ансамбль? По-моему, нам лучше действовать независимо.
Юэн Ло Чинь возмущена:
– Эта жалкая пародия не имеет права на существование! Фальшивый Ансамбль надо вырвать с корнем, стереть с лица земли!
Ее брат добавляет:
– Вы что же, думаете, они позволят нам спокойно делать свое дело после того, как мы завладеем их тайной?
Ли Сю Вай говорит:
– Нет, но я думаю, что с помощью мода мы сможем оградить себя...
– Будет лучше, если этого не потребуется.
Чан Куок Хун качает головой:
– Фальшивый Ансамбль плох, но в какой-то степени он может быть прототипом истинного, к которому мы стремимся. Мы должны не разрушать его, а настойчиво работать над реформированием, шаг за шагом, год за годом. В конечном счете эта задача неразрешима, но мы должны взять ее на себя, ради мира в наших сердцах.
Лу мягко говорит:
– В свое время мы обсудим все эти альтернативы. Но ни одна из них не достижима, пока у нас нет мода чистых состояний. И здесь все зависит от Ника.
Он смотрит на меня. Остальные тоже.
Я неуверенно начинаю:
– Вы, видимо, в курсе того, что предлагает Лу Кью Чунь. Насколько я понимаю, его план обсуждался и с другими членами Канона. Мы все согласны, что необходимо добыть описание мода, вопрос в том, как это лучше сделать. Хочу знать ваше мнение о плане Лу. Не могут ли на этом пути возникнуть непредвиденные препятствия, опасности? Есть ли вообще уверенность, что этот способ можно реализовать?
Лу прерывает меня:
– В этом сомнении нет. Вспомни, что сделала Лаура Эндрюс, при ее-то тяжелейшей умственной отсталости. Вспомни, что сделала По Квай – во сне! Если Ник «одолжит» мод у По Квай, пока та будет спать, ему ничто не помешает выйти из здания ПСИ, добраться до МБР, незамеченным проникнуть в здание, открыть сейф и вернуться обратно – каким бы невероятным ни был такой ход событий.
Слушая эти слова, я чувствую, как в моей душе закипает смятение. Лаура Эндрюс за тридцать лет научилась лишь тому, как обмануть охрану Института Хильгеманна, да и то прошла не более двух километров, прежде чем ее волновая функция вновь стянулась. Мне же надо будет пересечь многолюдный город и похитить ценнейшее достояние Ансамбля – и при этом мод чистых состояний даже не: будет находиться в моей собственной голове!
Чан Куок Хун говорит:
– Вы уверены в том, что Ник сможет все время оставаться в размазанном состоянии?
Лу отвечает:
– Мод, блокирующий схлопывание, будет готов через считанные дни.
– А как вы объясняете странные явления, происходившие с Ником? – спрашивает Юэн Ло Чинь.
Лу пожимает плечами:
– Возможно, что в этих случаях схлопывание не происходило по каким-то естественным причинам. Или же дело было в «Н3», под действием которой Ник в то время находился.
Настройка стремится поддерживать оптимальное состояние сознания, и размазывание она должна считать чем-то совершенно противоположным – но забавно, что она же могла блокировать и попытку схлопывания, рассматривая ее как «отвлекающий фактор».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Я говорю:
– Ладно, я понял: чтобы схлопнуться, люди должны сначала размазаться. Чтобы можно было выбрать одну возможность, надо в каком-то смысле иметь их все. Схлопывание напоминает подстригание дерева, которому сначала дают немного подрасти во всех направлениях, а потом срезают все ветки, кроме одной. Но мы должны схлопываться очень часто, чтобы не сознавать того, что в промежутках мы находимся в размазанном состоянии. Не меньше, чем раз сто в секунду, я думаю.
Лу хмурится:
– Что ты такое говоришь? Как мы можем «сознавать, что мы размазаны»? Сознание кажется плавным потоком, но это лишь результат того, как мозг организует наше восприятие, а действительность развивается толчками, спазмами. Опыт неизбежно создается лишь в ретроспективе. Настоящего как такового не существует, настоящее – это то прошлое, которое мы смогли сделать единственным. Единственный вопрос – на каком масштабе времени все это происходит. Ты говоришь, что, если бы размазанное состояние продолжалось дольше нескольких миллисекунд, мы бы не могли не замечать его – но это просто неверно. Речь идет о нашем субъективном времени, о том, как будущее превращается в прошлое с нашей точки зрения. Мы не в состоянии заметить, как или когда это происходит.
Вне всякого сомнения, в экспериментах с По Квай было установлено, что без использования той части мода, которая блокирует схлопывание, она не может влиять на вероятности состояний – но это не доказывает решительно ничего. Даже если она не могла этого делать потому, что схлопывала систему «По Квай Ион» прежде, чем успевала изменить вероятности – а это далеко не единственно возможное объяснение, – нельзя переносить этот вывод с отдельного человека в лабораторных условиях на все человечество в целом. В зависимости от того, находятся люди в группе или в одиночестве, в зависимости от состояния их сознания промежуток между схлопываниями может достигать секунд и даже минут. Выяснить, происходит ли это в действительности, невозможно.
Мне хочется схватить его за шиворот и вытрясти всю эту метафизическую труху. Вместо этого я говорю ровным голосом:
– Я обращаюсь к тебе за помощью. Меня не интересует, как создается опыт. Мне безразлично, является время иллюзией или нет. Пусть ничто не реально, если оно существует меньше пяти минут. Все это совершенно нормально – по крайней мере так было всегда и так должно быть всегда. А что касается того, что каждый размазывается по сто раз на дню, так ведь не каждый же страдает от галлюцинаций, от неполадок модов...
– Возможно, каждый. Возможно, эти «страдания» – и многое другое – есть часть того опыта, который не остается в памяти. А он и не может оставаться – мозги людей, их тела, окружающий их мир не несут и намека на то, что подобное когда-либо происходило. Эти события так и не становятся реальностью для человека, ибо каждый раз, когда этот человек охлопывается, его уникальное прошлое хранит нечто куда более вероятное.
– Но если никто не помнит, почему же помню я?
– Ты сам знаешь почему. Здесь дело в По Квай и ее способности воздействовать на вероятности.
– Но зачем ей снимать с меня настройку? Зачем она стала бы вызывать «Карен»? Она даже не знает о существовании «Карен»!
Лу пожимает плечами:
– Я сказал «дело в По Квай», а точнее было бы сказать – «дело в нейронном моде, который есть у По Квай».
Я издевательски смеюсь:
– Значит, наш мод уже стал самостоятельным? У него свои интересы в жизни, он зачем-то решил снять с меня настройку...
– Нет, конечно, нет. – Он терпеливо ждет, пока молодая влюбленная парочка, то смеясь, то целуясь, проходит мимо нас. Забавная предосторожность – если бы Ансамбль хотел выяснить, о чем мы говорим, он бы не стал подсылать мнимых любовников слоняться рядом с нами. Меня охватывает смятение – я считал, что меня не посвящают в меры конспирации, к которым прибегает Канон, но теперь я начинаю думать, что никакой конспирации просто нет.
Лу продолжает:
– Если кто и совершает осознанный выбор, так это ты. Строго говоря, не ты, а система, состоящая из По Квай и тебя, но так как По Квай в это время преимущественно спит, мотивы надо искать у тебя.
– Преимущественно спит?
– Да.
Я останавливаюсь и ошеломленно говорю:
– Мод у нее, но использую его я?
– Грубо говоря, да. Когда ты и По Квай размазываетесь, вы размазываетесь по всем возможным состояниям, в которых любой из вас мог бы находиться, сколь бы невероятными они ни были. Почему бы среди них не оказаться таким, где модом чистых состояний управляешь ты?
У меня просто нет сил спорить с этим абсурдным утверждением. Опереться не на что – простой здравый смысл объявлен наивным, не относящимся к делу и ничем не обоснованным. Меня хватает только на то, чтобы умоляюще воскликнуть:
– Но ведь я же не хочу, чтобы все эти вещи происходили!
Лу хмурится немного озадаченно и вдруг улыбается, что бывает с ним редко:
– Конечно, не хочешь. Но вполне мог бы хотеть. Твои версии, которые этого хотят, могли быть изначально крайне маловероятными, но когда они получили доступ к моду чистых состояний, понятие о вероятности приобрело совсем другой смысл.
Я хочу сказать ему: «Вот именно с этим я и хочу покончить», но тут он добавляет:
– Если ты считаешь, что с тобой происходят поразительные вещи, имей в виду – ты легко мог бы сделать нечто куда более значительное. Во имя истинного Ансамбля.
* * *
Канон не пытается давить на меня. То, что мне говорят, всего лишь рекомендация, окончательное решение остается за мной. Оно, как известно, не может быть неправильным. Но ведь и мнением других обладателей мода верности не следует пренебрегать, не так ли?
Ясно, что абсурдна сама идея голосования по поводу истинных интересов Ансамбля. В то же время перспектива определять эти интересы в одиночку приводит меня в ужас. Как ни странно, с этим противоречием я примиряюсь без особого труда и, кажется, начинаю понимать, что имел в виду Лу, говоря о нашей своеобразной свободе. Тот узел, который мод верности завязал в моем сознании, невозможно развязать, но его можно растягивать до бесконечности.
Целую неделю в свое свободное время я встречаюсь с теми членами Канона, которые в это время не на службе, причем у каждого нового делегата график работы все ближе к моему собственному. По Квай отдыхает после своих очередных успехов, и поэтому ее мод пока что дает передышку и мне.
В девять утра трудно почувствовать себя заговорщиком. Квартиру для встречи предоставил нам некто, не имеющий, по словам Лу, ни малейшего отношения ни к Ансамблю, ни к Канону. Все настолько обыденно и невинно, что нас можно принять за собрание жильцов-активистов или участников какого-нибудь общественно-политического движения низкооплачиваемых служащих. Сидя вшестером в крошечной гостиной, забитой всевозможным китчем с претензией на буддистский стиль, мы мирно пьем чай и обсуждаем, как взять под свой контроль международный альянс, который считает нас своими рабами, Ли Сю Вай – техник по обработке медицинских снимков. Она часто встречала меня, когда работала в ночную смену, мы много раз обменивались с ней любезностями, не догадываясь, разумеется, о том, что нас объединяет.
Чан Куок Хун – физик из МБР и работает в такой же группе, как Лу, но экспериментирует не со спином ионов серебра, а со спектроскопией отдельных атомов. Их группа еще не добилась успеха, и поэтому они не знают, кто из их добровольцев имеет настоящий мод. Вспомнив, как По Квай говорила когда-то, что она не оказалась контрольным экземпляром потому, что иначе бы просто ужас как разозлилась, я с беспокойством замечаю, что теперь мог бы принять это и всерьез.
Юэн Тинь Фу и Юэн Ло Чинь – брат и сестра, оба математики (точнее, топологи, хотя, как я понимаю, и это название еще слишком общо), университетские преподаватели, которые необдуманно отклонили выгодное предложение добровольно поработать на фальшивый Ансамбль.
Начинает Лу:
– У меня уже достаточно данных, чтобы построить мод, подавляющий схлопывание волны на неопределенное время. Сам по себе он, конечно, бесполезен. Нам необходимо добраться до второй половины – селектора чистых состояний. Его описание хранится в МБР, в сейфе. Никакое хакерство здесь не поможет – описанием уже никто не пользуется, тем более на компьютерах, подключенных к сети. Но Ник мог бы...
Я говорю:
– Минутку. Предположим, что описание мы получили – пока не важно, каким путем. Предположим, ты уже изготовил весь мод целиком. Что дальше?
– В первую очередь мы постараемся как можно быстрее научиться использовать мод с максимальной эффективностью. Научные команды ПСИ действуют очень осторожно, они будут заниматься только микроскопическими системами до тех пор, пока не выработают прочную основу квантовой онтологии. С точки зрения научной строгости это весьма похвально, но для практических целей нужен совсем другой подход. Если Чунь По Квай во сне проходит сквозь запертые двери, то можете себе представить, чего способен добиться опытный пользователь, овладевший всем потенциалом мода.
Чан Куок Хун спрашивает:
– А в более далекой перспективе?
Лу пожимает плечами:
– Преждевременно говорить о долговременной стратегии овладения фальшивым Ансамблем, пока у нас нет мода и мы не знаем всех его возможностей и недостатков.
Ли Сю Вай тихо, но твердо говорит:
– Зачем пытаться реформировать фальшивый Ансамбль? По-моему, нам лучше действовать независимо.
Юэн Ло Чинь возмущена:
– Эта жалкая пародия не имеет права на существование! Фальшивый Ансамбль надо вырвать с корнем, стереть с лица земли!
Ее брат добавляет:
– Вы что же, думаете, они позволят нам спокойно делать свое дело после того, как мы завладеем их тайной?
Ли Сю Вай говорит:
– Нет, но я думаю, что с помощью мода мы сможем оградить себя...
– Будет лучше, если этого не потребуется.
Чан Куок Хун качает головой:
– Фальшивый Ансамбль плох, но в какой-то степени он может быть прототипом истинного, к которому мы стремимся. Мы должны не разрушать его, а настойчиво работать над реформированием, шаг за шагом, год за годом. В конечном счете эта задача неразрешима, но мы должны взять ее на себя, ради мира в наших сердцах.
Лу мягко говорит:
– В свое время мы обсудим все эти альтернативы. Но ни одна из них не достижима, пока у нас нет мода чистых состояний. И здесь все зависит от Ника.
Он смотрит на меня. Остальные тоже.
Я неуверенно начинаю:
– Вы, видимо, в курсе того, что предлагает Лу Кью Чунь. Насколько я понимаю, его план обсуждался и с другими членами Канона. Мы все согласны, что необходимо добыть описание мода, вопрос в том, как это лучше сделать. Хочу знать ваше мнение о плане Лу. Не могут ли на этом пути возникнуть непредвиденные препятствия, опасности? Есть ли вообще уверенность, что этот способ можно реализовать?
Лу прерывает меня:
– В этом сомнении нет. Вспомни, что сделала Лаура Эндрюс, при ее-то тяжелейшей умственной отсталости. Вспомни, что сделала По Квай – во сне! Если Ник «одолжит» мод у По Квай, пока та будет спать, ему ничто не помешает выйти из здания ПСИ, добраться до МБР, незамеченным проникнуть в здание, открыть сейф и вернуться обратно – каким бы невероятным ни был такой ход событий.
Слушая эти слова, я чувствую, как в моей душе закипает смятение. Лаура Эндрюс за тридцать лет научилась лишь тому, как обмануть охрану Института Хильгеманна, да и то прошла не более двух километров, прежде чем ее волновая функция вновь стянулась. Мне же надо будет пересечь многолюдный город и похитить ценнейшее достояние Ансамбля – и при этом мод чистых состояний даже не: будет находиться в моей собственной голове!
Чан Куок Хун говорит:
– Вы уверены в том, что Ник сможет все время оставаться в размазанном состоянии?
Лу отвечает:
– Мод, блокирующий схлопывание, будет готов через считанные дни.
– А как вы объясняете странные явления, происходившие с Ником? – спрашивает Юэн Ло Чинь.
Лу пожимает плечами:
– Возможно, что в этих случаях схлопывание не происходило по каким-то естественным причинам. Или же дело было в «Н3», под действием которой Ник в то время находился.
Настройка стремится поддерживать оптимальное состояние сознания, и размазывание она должна считать чем-то совершенно противоположным – но забавно, что она же могла блокировать и попытку схлопывания, рассматривая ее как «отвлекающий фактор».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37