– Устало заметил Голицын.
– Каждый охотник – дичь на чьей-то охоте.
– Не люблю цинизма в отношении коллег.
Саблин пожал плечами:
– Не понимаю, почему вы еще здесь работаете.
– Потому что, – огрызнулся Голицын, глядя в лежащее перед ним признание Прапора и думая, что вместо того, чтобы сделать как надо, он поступит по совести.
Бросив на него короткий неприязненный взгляд, Саблин обратился к Ткачеву:
– А вы что молчите?
Начальник УСБ ответил совсем не так, как ожидал Саблин. Вместо того чтобы помочь дожать следователя (а как иначе? Ведь чем больше привлечено к ответственности сотрудников и чем весомее предъявленные обвинения, тем для «собственной безопасности» лучше), Ткачев с усмешкой спросил:
– Кальян – ваш человек?
– Не очень-то корректный вопрос.
– Так дайте некорректный ответ.
– И этим вам помочь принять решение? Хорошо, отвечаю. Вы не попали. Мне плевать на Кальяна. Просто как Прахов Ф. А. он имеет право…
– Сидеть в тюрьме, – непререкаемым тоном закончил фразу Голицын. – Есть предложение закончить дискуссию. Я расследую дело о взятке. У меня на руках чистосердечное признание о заведомо ложном доносе. Что там написал прапорщик в своем последнем письме – пусть разбирается гатчинская прокуратура. А мне нужен Кальян.
– Жаль, что мы не нашли понимания. Вам знакомо понятие «интересы государства»?
– И все-таки он ваш человек, – сделал вывод Ткачев.
Саблин несколько секунд помолчал, а потом сказал:
– Можете готовить дело для передачи в Генеральную прокуратуру по Северо-Западу, – и, не прощаясь, ушел.
Ткачев сел к столу напротив Голицына.
– Как он им нужен! Интересно, в какой игре они этого Кальяна используют?
– В государственной. Только непонятно, они его или он их.
– А дело-то они заберут.
Это Юра знал и без Ткачева. Но до передачи дела еще есть какое-то время, так что можно…
– Надо найти жену прапорщика. Она знает правду.
– Только не просите арнаутовских ребят, – покачал головой Ткачев. – Они все под колпаком.
– Может, ваши опера поработают?
– Разве что я сам. Мне от предшественника такие работнички достались – вытрезвитель бы им не доверил.
– Значит, все дороги ведут в Рим. – Голицын взялся за телефон. – Придется просить шиловских. Если не пошлют.
– Шиловские, арнаутовские. Это в городе такие же величины, как «тамбовские» и «братские»?
– Круче. Только их губят разборки, и часто плющат менты.
***
Первым, кого увидел Скрябин, приехав в зал игровых автоматов, был рыжий Заяц. Он сидел и увлеченно играл. Перед ним стояло пластиковое ведерко, доверху наполненное жетонами. Видать, надолго решил здесь устроиться…
Подойдя сзади, Скрябин хлопнул его по плечу. Заяц чуть не подпрыгнул, и затравленно обернулся.
– Я же тебе сказал на Гороховой не появляться. Ты чего здесь делаешь, родной?
Барабаны автомата замерли, показав выигрышную комбинацию, и после короткой заминки в лоток посыпались жетоны.
– Я кого спрашиваю? – Скрябин тряханул игрока. – Помнишь, что я тебе обещал?
Заяц облизал пересохшие губы и выпалил:
– Не надо меня сажать, пожалуйста! Я вам расскажу, кто автоматы бомбит. Я узнал…
Привлеченные выигрышем, на них обратили внимание другие игроки, сидевшие в зале. Заяц заговорил тише:
– Я про них все узнал. Где живут, какие машины. Их целая банда!
Краем уха слушая Зайца, Скрябин искал взглядом Лемехова. В зале его не было… Вот он! За приоткрытой дверью служебного помещения Стас увидел плотную фигуру администратора. Тот сидел за столом и вытирал платком лоб. А на столе перед ним лежал черный дипломат с блестящими замками.
Тот самый, «румынский»?
– Значит, так, – оборвал Стас торопливую речь Зайца. – Забирай свой выигрыш, выметайся. Дождешься меня на улице. Там и поговорим. Понял?
Заяц кивнул.
Стас пошел к администраторской.
Неотрывно глядя на «дипломат», Лемехов промокшим платком стирал пот с лица.
Если бы Стас был внимательнее, когда приехал к залу игровых автоматов, он мог бы заметить Румына.
Если бы он не спешил заходить, понаблюдал бы издалека, присмотрелся к запаркованным вдоль тротуаров машинам…
Он мог заметить Румына. Но Стас был уверен, что того давно след простыл, и вошел в зал, не обратив внимания на красные «Жигули», стоявшие под аркой дома напротив зала.
Сидевший в машине Румын видел, как вошел Стас. Лемехов столь детально описал внешность «майора Чернова», что ошибиться было нельзя. Тем более что и манерой поведения Скрябин отличался от любителей азартных игр.
Румын собирался ликвидировать сразу двоих, и «Чернова», и Лемехова. В «дипломате» было четыреста граммов тротила, радиоуправляемый взрыватель и поражающие элементы – гвозди, гайки, обрезки металлической ленты. Более чем достаточно, чтобы в тесном помещении администраторской отправить на тот свет двоих. Да и тем, кто в игровом зале, не покажется мало. Убить не убьет, но оглушит так, что они надолго потеряют страсть к «одноруким бандитам». И пусть потом милиция разбирается, что это было: убийство, самоподрыв хранившихся у Лемехова боеприпасов или месть проигравшегося игрока.
Пульт управления радиовзрывателем был замаскирован под сотовый телефон. Когда Скрябин вошел, Румын взял пульт в руку, отключил предохранительную блокировку и, держа палец на кнопке «С», которая должна была отправить в эфир смертоносный сигнал, начал отсчет:
– Десять шагов прямо… Пять налево… Дверь открыл… Закрыл… Еще фора тебе – пять секунд…
Румын нажал кнопку.
***
Роман и Егоров заканчивали слушать запись разговора Кальяна с Бажановым.
– Комарики замучили?
Сразу после этой фразы Кальяна раздался треск, и запись оборвалась.
– Микрофон пал смертью храбрых, – Шилов выключил магнитофон. – Но свое дело сделал.
– Где-то я все это уже проживал, – вздохнул Егоров.
Роман понял, что он имеет в виду:
– Тогда мы были на год моложе и сидели в машине.
– Суть та же. Интересно, что за груз?
– Боюсь, вариантов не много.
– Жаль. А я так надеялся, что это восточные сладости. – Егоров взял сигарету из лежавшей на столе пачки Шилова, закурил. – Что они сделают, найдя закладку?
– Будут думать, кто ее мог поставить… – Шилов побледнел и схватил сотовый телефон.
Последний раз он разговаривал с Викой-Тигренком вчера вечером. Она заверила его, что рано утром со своими земляками уедет из города.
– И не спеши возвращаться, – сказал Роман. – Там «трубка» берет?
– По-твоему, у нас совсем деревня?
– Вот и отлично. Значит, я тебе позвоню, когда можно будет приехать…
Она уехала?
Телефон Вики был включен, тянулись длинные гудки, но она не отвечала. Едет в машине и не слышит? Скорее всего. На всякий случай Роман набрал ее домашний номер. Сработал автоответчик: «Здравствуйте. В настоящее время я не могу с вами поговорить. Оставьте свое сообщение…» Значит, точно уехала: автоответчик Вика включала только тогда, когда надолго уходила из дома.
– Извини за занудство, но каковы наши планы? – спросил Егоров.
– Что, планы? Докладывать руководству. Только новостей от Стаса дождемся.
Коротко звякнул телефон прямой связи с дежурным.
– Сейчас нас чем-нибудь обрадуют, – вздохнул Роман, снимая трубку.
– Сегодня Гена дежурит. А у него паника по любому поводу и без.
– Надеюсь… Слушаю!
– Роман Георгиевич? Взрыв в игровых автоматах на Гороховой улице. Есть жертвы.
Швырнув трубку, Рома вскочил из-за стола.
– Ты чего? – не понял Егоров.
– Там Стас!
23
В семь утра Вика была уже готова к отъезду. В семь десять у ее подъезда остановился серебристый «Шевроле-тахо». Она махнула из окна рукой, что выходит, включила автоответчик и взяла вещи: сумку с подарками родственникам и одеждой, и полиэтиленовый пакет с тигренком, которого когда-то подарил Шилов. Вика не шутила, когда называла игрушку своим лучшим другом, и всегда брала с собой, когда уезжала надолго. Даже в Турцию, куда летала отдохнуть прошедшим летом.
Кроме ее земляков Марата и Тимофея, в «Шевроле» был охранник. Марат выглядел так, как положено выглядеть преуспевающему бизнесмену, Тимофей – как талантливому непризнанному художнику. Охранник тоже был вполне фактурным. Он вышел из-за руля и поставил сумку Вики в багажное отделение, где уже лежали три чемодана, мольберт, зачехленные ружья и многочисленные рыболовные снасти. Туда же он хотел положить и тигренка, но Вика не отдала. Сев рядом с Тимофеем на задний диван, она пристроила друга себе на колени.
– Тронулись? – обернулся с переднего сиденья Марат.
Вика посмотрела на окна квартиры. В груди защемило: вдруг почудилось, что домой она никогда не вернется. Но как показалось, так и прошло. Тем более что Тимофей начал что-то рассказывать – он был мастером по части всяких интересных историй, и даже самый бородатый анекдот в его исполнении звучал очень смешно, – и она отвлеклась.
Марат и охранник собирались сменять друг друга за рулем и рассчитывали добраться в Улан-Удэ за неделю – с учетом остановок для охоты, рыбалки и шашлыков. Тимофей говорил, что тоже готов порулить, но его не принимали в расчет, у него был слишком маленький водительский стаж, чтобы доверить дорогую машину на незнакомой дороге.
– Еще отвлечешься на какой-нибудь пейзаж и въедешь в дерево, – насмешливо объяснил причину отказа Марат.
Маршрут должен был пролегать через Москву, Пензу, Челябинск, Новосибирск, Красноярск и Иркутск. Вика думала: когда еще придется увидеть так много. Почти две трети страны промелькнет за окном. Вдоль одного Байкала ехать триста километров. А она, хоть и выросла рядом с ним, но, стыдно сказать, почти не бывала.
– Смотри внимательнее, – шепнула Вика тигренку. – Потом расскажешь остальным.
Под «остальными» она имела в виду другие игрушки, не отправившиеся в путешествие.
Избежав утренних пробок, выскочили из города и помчались по московской трассе. Предполагалось, что до Москвы остановок делать не будут, приедут в нее часам к трем-четырем и, поселившись в гостинице, вечером сходят куда-нибудь отдохнуть, а с утра пораньше продолжат поездку.
– Правда, у меня там одно дело есть. С человеком одним надо встретиться, – признался Марат, когда за окном промелькнул указатель «Новгородская область» и колеса джипа зашумели на плохом асфальте, которым всегда отличались от соседних новгородские дороги.
У Тимофея вытянулось лицо:
– Марат! Ты же обещал, что никаких дел…
– Бизнес есть бизнес. Ничего, вы меня в каком-нибудь ресторанчике подождете, а я быстро управлюсь. Только договорюсь с человеком, и все.
– Я так чувствую, что тебе сейчас с работы позвонят, и мы поедем обратно.
Художник накаркал, Марату, действительно, позвонили. Как начали звонить, так и не переставали. Иногда Марат сам набирал чей-то номер и начинал спрашивать, но чаще искали его, и он принимался что-то объяснять, нервно жестикулируя свободной от телефона рукой. Разговоры были серьезными. Звучали красивые бизнес-термины, известные всему городу имена и цифры с большими нулями. Вика много раз слышала, как ее клиенты вели подобные разговоры. И обычно после таких разговоров у клиентов мало что получалось – мысленно они были уже не с ней, а считали прибыль от сделок или лихорадочно думали, как минимизировать убытки или оправдаться перед партнерами.
Было похоже, что Марат занимается как раз последним – оправдывается. И его оправдания звучат достаточно жалко. Где-то он напорол, и теперь на него вешают всех собак.
Вике его стало жалко…
Тимофей наклонился к ней, сказал на ухо:
– Накрылась поездка. В прошлом году то же самое было. Собрались поехать, а в последний момент его дела не пустили.
Не доехав до Великого Новгорода двадцати километров, Марат приказал водителю остановиться и с мрачным видом обернулся к Вике и Тимофею.
– Ничего не говори, мы все поняли, – опередил Тимофей бизнесмена. – Назад, да?
– Что вы поняли? – Марат внезапно окрысился. – Да ни хрена вы не поняли! На меня такие бабки повесили!
– Надо было телефон отключить, – сказал Тимофей.
– Дурак ты! – Марат чуть не плюнул. – Короче, мне надо обратно. Хотите, в Новгороде меня подождите. Я через два дня, может, освобожусь. А нет – поехали домой. Если останетесь, гостиницу в Новгороде я вам оплачу.
Тимофей посмотрел на Вику. Перспектива поселиться с ней в гостинице, тем более за чужой счет, его вдохновляла.
– А может, и не освободишься? – спросила Вика.
Марат отвел взгляд:
– Может, и нет. Не знаю, как дела сложатся.
Тимофей незаметно толкнул Вику локтем: давай, остаемся. Пару дней погуляем, а потом, если Марат не вернется, как-нибудь доберемся до Питера.
– Я возвращаюсь, – сказала Вика.
Сидеть в Новгороде и гадать, что будет дальше, ей не хотелось. Тем более что она чувствовала: у Марата все закрутилось серьезно и ни через два дня, ни даже через неделю он не освободится. Чем его ждать, проще отправиться из «Пулково» самолетом.
– Я возвращаюсь…
Марат посмотрел на художника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Каждый охотник – дичь на чьей-то охоте.
– Не люблю цинизма в отношении коллег.
Саблин пожал плечами:
– Не понимаю, почему вы еще здесь работаете.
– Потому что, – огрызнулся Голицын, глядя в лежащее перед ним признание Прапора и думая, что вместо того, чтобы сделать как надо, он поступит по совести.
Бросив на него короткий неприязненный взгляд, Саблин обратился к Ткачеву:
– А вы что молчите?
Начальник УСБ ответил совсем не так, как ожидал Саблин. Вместо того чтобы помочь дожать следователя (а как иначе? Ведь чем больше привлечено к ответственности сотрудников и чем весомее предъявленные обвинения, тем для «собственной безопасности» лучше), Ткачев с усмешкой спросил:
– Кальян – ваш человек?
– Не очень-то корректный вопрос.
– Так дайте некорректный ответ.
– И этим вам помочь принять решение? Хорошо, отвечаю. Вы не попали. Мне плевать на Кальяна. Просто как Прахов Ф. А. он имеет право…
– Сидеть в тюрьме, – непререкаемым тоном закончил фразу Голицын. – Есть предложение закончить дискуссию. Я расследую дело о взятке. У меня на руках чистосердечное признание о заведомо ложном доносе. Что там написал прапорщик в своем последнем письме – пусть разбирается гатчинская прокуратура. А мне нужен Кальян.
– Жаль, что мы не нашли понимания. Вам знакомо понятие «интересы государства»?
– И все-таки он ваш человек, – сделал вывод Ткачев.
Саблин несколько секунд помолчал, а потом сказал:
– Можете готовить дело для передачи в Генеральную прокуратуру по Северо-Западу, – и, не прощаясь, ушел.
Ткачев сел к столу напротив Голицына.
– Как он им нужен! Интересно, в какой игре они этого Кальяна используют?
– В государственной. Только непонятно, они его или он их.
– А дело-то они заберут.
Это Юра знал и без Ткачева. Но до передачи дела еще есть какое-то время, так что можно…
– Надо найти жену прапорщика. Она знает правду.
– Только не просите арнаутовских ребят, – покачал головой Ткачев. – Они все под колпаком.
– Может, ваши опера поработают?
– Разве что я сам. Мне от предшественника такие работнички достались – вытрезвитель бы им не доверил.
– Значит, все дороги ведут в Рим. – Голицын взялся за телефон. – Придется просить шиловских. Если не пошлют.
– Шиловские, арнаутовские. Это в городе такие же величины, как «тамбовские» и «братские»?
– Круче. Только их губят разборки, и часто плющат менты.
***
Первым, кого увидел Скрябин, приехав в зал игровых автоматов, был рыжий Заяц. Он сидел и увлеченно играл. Перед ним стояло пластиковое ведерко, доверху наполненное жетонами. Видать, надолго решил здесь устроиться…
Подойдя сзади, Скрябин хлопнул его по плечу. Заяц чуть не подпрыгнул, и затравленно обернулся.
– Я же тебе сказал на Гороховой не появляться. Ты чего здесь делаешь, родной?
Барабаны автомата замерли, показав выигрышную комбинацию, и после короткой заминки в лоток посыпались жетоны.
– Я кого спрашиваю? – Скрябин тряханул игрока. – Помнишь, что я тебе обещал?
Заяц облизал пересохшие губы и выпалил:
– Не надо меня сажать, пожалуйста! Я вам расскажу, кто автоматы бомбит. Я узнал…
Привлеченные выигрышем, на них обратили внимание другие игроки, сидевшие в зале. Заяц заговорил тише:
– Я про них все узнал. Где живут, какие машины. Их целая банда!
Краем уха слушая Зайца, Скрябин искал взглядом Лемехова. В зале его не было… Вот он! За приоткрытой дверью служебного помещения Стас увидел плотную фигуру администратора. Тот сидел за столом и вытирал платком лоб. А на столе перед ним лежал черный дипломат с блестящими замками.
Тот самый, «румынский»?
– Значит, так, – оборвал Стас торопливую речь Зайца. – Забирай свой выигрыш, выметайся. Дождешься меня на улице. Там и поговорим. Понял?
Заяц кивнул.
Стас пошел к администраторской.
Неотрывно глядя на «дипломат», Лемехов промокшим платком стирал пот с лица.
Если бы Стас был внимательнее, когда приехал к залу игровых автоматов, он мог бы заметить Румына.
Если бы он не спешил заходить, понаблюдал бы издалека, присмотрелся к запаркованным вдоль тротуаров машинам…
Он мог заметить Румына. Но Стас был уверен, что того давно след простыл, и вошел в зал, не обратив внимания на красные «Жигули», стоявшие под аркой дома напротив зала.
Сидевший в машине Румын видел, как вошел Стас. Лемехов столь детально описал внешность «майора Чернова», что ошибиться было нельзя. Тем более что и манерой поведения Скрябин отличался от любителей азартных игр.
Румын собирался ликвидировать сразу двоих, и «Чернова», и Лемехова. В «дипломате» было четыреста граммов тротила, радиоуправляемый взрыватель и поражающие элементы – гвозди, гайки, обрезки металлической ленты. Более чем достаточно, чтобы в тесном помещении администраторской отправить на тот свет двоих. Да и тем, кто в игровом зале, не покажется мало. Убить не убьет, но оглушит так, что они надолго потеряют страсть к «одноруким бандитам». И пусть потом милиция разбирается, что это было: убийство, самоподрыв хранившихся у Лемехова боеприпасов или месть проигравшегося игрока.
Пульт управления радиовзрывателем был замаскирован под сотовый телефон. Когда Скрябин вошел, Румын взял пульт в руку, отключил предохранительную блокировку и, держа палец на кнопке «С», которая должна была отправить в эфир смертоносный сигнал, начал отсчет:
– Десять шагов прямо… Пять налево… Дверь открыл… Закрыл… Еще фора тебе – пять секунд…
Румын нажал кнопку.
***
Роман и Егоров заканчивали слушать запись разговора Кальяна с Бажановым.
– Комарики замучили?
Сразу после этой фразы Кальяна раздался треск, и запись оборвалась.
– Микрофон пал смертью храбрых, – Шилов выключил магнитофон. – Но свое дело сделал.
– Где-то я все это уже проживал, – вздохнул Егоров.
Роман понял, что он имеет в виду:
– Тогда мы были на год моложе и сидели в машине.
– Суть та же. Интересно, что за груз?
– Боюсь, вариантов не много.
– Жаль. А я так надеялся, что это восточные сладости. – Егоров взял сигарету из лежавшей на столе пачки Шилова, закурил. – Что они сделают, найдя закладку?
– Будут думать, кто ее мог поставить… – Шилов побледнел и схватил сотовый телефон.
Последний раз он разговаривал с Викой-Тигренком вчера вечером. Она заверила его, что рано утром со своими земляками уедет из города.
– И не спеши возвращаться, – сказал Роман. – Там «трубка» берет?
– По-твоему, у нас совсем деревня?
– Вот и отлично. Значит, я тебе позвоню, когда можно будет приехать…
Она уехала?
Телефон Вики был включен, тянулись длинные гудки, но она не отвечала. Едет в машине и не слышит? Скорее всего. На всякий случай Роман набрал ее домашний номер. Сработал автоответчик: «Здравствуйте. В настоящее время я не могу с вами поговорить. Оставьте свое сообщение…» Значит, точно уехала: автоответчик Вика включала только тогда, когда надолго уходила из дома.
– Извини за занудство, но каковы наши планы? – спросил Егоров.
– Что, планы? Докладывать руководству. Только новостей от Стаса дождемся.
Коротко звякнул телефон прямой связи с дежурным.
– Сейчас нас чем-нибудь обрадуют, – вздохнул Роман, снимая трубку.
– Сегодня Гена дежурит. А у него паника по любому поводу и без.
– Надеюсь… Слушаю!
– Роман Георгиевич? Взрыв в игровых автоматах на Гороховой улице. Есть жертвы.
Швырнув трубку, Рома вскочил из-за стола.
– Ты чего? – не понял Егоров.
– Там Стас!
23
В семь утра Вика была уже готова к отъезду. В семь десять у ее подъезда остановился серебристый «Шевроле-тахо». Она махнула из окна рукой, что выходит, включила автоответчик и взяла вещи: сумку с подарками родственникам и одеждой, и полиэтиленовый пакет с тигренком, которого когда-то подарил Шилов. Вика не шутила, когда называла игрушку своим лучшим другом, и всегда брала с собой, когда уезжала надолго. Даже в Турцию, куда летала отдохнуть прошедшим летом.
Кроме ее земляков Марата и Тимофея, в «Шевроле» был охранник. Марат выглядел так, как положено выглядеть преуспевающему бизнесмену, Тимофей – как талантливому непризнанному художнику. Охранник тоже был вполне фактурным. Он вышел из-за руля и поставил сумку Вики в багажное отделение, где уже лежали три чемодана, мольберт, зачехленные ружья и многочисленные рыболовные снасти. Туда же он хотел положить и тигренка, но Вика не отдала. Сев рядом с Тимофеем на задний диван, она пристроила друга себе на колени.
– Тронулись? – обернулся с переднего сиденья Марат.
Вика посмотрела на окна квартиры. В груди защемило: вдруг почудилось, что домой она никогда не вернется. Но как показалось, так и прошло. Тем более что Тимофей начал что-то рассказывать – он был мастером по части всяких интересных историй, и даже самый бородатый анекдот в его исполнении звучал очень смешно, – и она отвлеклась.
Марат и охранник собирались сменять друг друга за рулем и рассчитывали добраться в Улан-Удэ за неделю – с учетом остановок для охоты, рыбалки и шашлыков. Тимофей говорил, что тоже готов порулить, но его не принимали в расчет, у него был слишком маленький водительский стаж, чтобы доверить дорогую машину на незнакомой дороге.
– Еще отвлечешься на какой-нибудь пейзаж и въедешь в дерево, – насмешливо объяснил причину отказа Марат.
Маршрут должен был пролегать через Москву, Пензу, Челябинск, Новосибирск, Красноярск и Иркутск. Вика думала: когда еще придется увидеть так много. Почти две трети страны промелькнет за окном. Вдоль одного Байкала ехать триста километров. А она, хоть и выросла рядом с ним, но, стыдно сказать, почти не бывала.
– Смотри внимательнее, – шепнула Вика тигренку. – Потом расскажешь остальным.
Под «остальными» она имела в виду другие игрушки, не отправившиеся в путешествие.
Избежав утренних пробок, выскочили из города и помчались по московской трассе. Предполагалось, что до Москвы остановок делать не будут, приедут в нее часам к трем-четырем и, поселившись в гостинице, вечером сходят куда-нибудь отдохнуть, а с утра пораньше продолжат поездку.
– Правда, у меня там одно дело есть. С человеком одним надо встретиться, – признался Марат, когда за окном промелькнул указатель «Новгородская область» и колеса джипа зашумели на плохом асфальте, которым всегда отличались от соседних новгородские дороги.
У Тимофея вытянулось лицо:
– Марат! Ты же обещал, что никаких дел…
– Бизнес есть бизнес. Ничего, вы меня в каком-нибудь ресторанчике подождете, а я быстро управлюсь. Только договорюсь с человеком, и все.
– Я так чувствую, что тебе сейчас с работы позвонят, и мы поедем обратно.
Художник накаркал, Марату, действительно, позвонили. Как начали звонить, так и не переставали. Иногда Марат сам набирал чей-то номер и начинал спрашивать, но чаще искали его, и он принимался что-то объяснять, нервно жестикулируя свободной от телефона рукой. Разговоры были серьезными. Звучали красивые бизнес-термины, известные всему городу имена и цифры с большими нулями. Вика много раз слышала, как ее клиенты вели подобные разговоры. И обычно после таких разговоров у клиентов мало что получалось – мысленно они были уже не с ней, а считали прибыль от сделок или лихорадочно думали, как минимизировать убытки или оправдаться перед партнерами.
Было похоже, что Марат занимается как раз последним – оправдывается. И его оправдания звучат достаточно жалко. Где-то он напорол, и теперь на него вешают всех собак.
Вике его стало жалко…
Тимофей наклонился к ней, сказал на ухо:
– Накрылась поездка. В прошлом году то же самое было. Собрались поехать, а в последний момент его дела не пустили.
Не доехав до Великого Новгорода двадцати километров, Марат приказал водителю остановиться и с мрачным видом обернулся к Вике и Тимофею.
– Ничего не говори, мы все поняли, – опередил Тимофей бизнесмена. – Назад, да?
– Что вы поняли? – Марат внезапно окрысился. – Да ни хрена вы не поняли! На меня такие бабки повесили!
– Надо было телефон отключить, – сказал Тимофей.
– Дурак ты! – Марат чуть не плюнул. – Короче, мне надо обратно. Хотите, в Новгороде меня подождите. Я через два дня, может, освобожусь. А нет – поехали домой. Если останетесь, гостиницу в Новгороде я вам оплачу.
Тимофей посмотрел на Вику. Перспектива поселиться с ней в гостинице, тем более за чужой счет, его вдохновляла.
– А может, и не освободишься? – спросила Вика.
Марат отвел взгляд:
– Может, и нет. Не знаю, как дела сложатся.
Тимофей незаметно толкнул Вику локтем: давай, остаемся. Пару дней погуляем, а потом, если Марат не вернется, как-нибудь доберемся до Питера.
– Я возвращаюсь, – сказала Вика.
Сидеть в Новгороде и гадать, что будет дальше, ей не хотелось. Тем более что она чувствовала: у Марата все закрутилось серьезно и ни через два дня, ни даже через неделю он не освободится. Чем его ждать, проще отправиться из «Пулково» самолетом.
– Я возвращаюсь…
Марат посмотрел на художника:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38