Небольшая хитрость помогла Артуру не сообщить своего имени, назваться другим. Когда его проводили в ее номер, Маргарет бесцельно сидела у стола. Не читала и не работала.
– Вы предложили мне навестить вас, – поклонился Артур.
Маргарет матча встала. Смертельная бледность медленно заливала ее щеки.
– Может, сядем?
Она кивнула. Несколько минут они смотрели друг на друга. Артур вдруг забыл все, что хотел сказать. Невыносимо было чувствовать себя чужим ей.
– Зачем ты пришел? – спросила она хрипло.
Оба понимали невозможность свести эту встречу к светской болтовне. Общими, вежливыми фразами не разрядишь тягостную обстановку.
– Думал, что смогу помочь тебе, – с трудом выдавил он.
– Мне не нужна твоя помощь. Я совершенно счастлива. И мне нечего тебе сказать.
Произнесла это быстро, возбужденно, глаза с тревогой устремлены на дверь, словно она опасалась, что кто-то войдет.
– Я уверен, что нам многое надо сказать друг другу, – настаивал он. – Если тебе неудобно здесь говорить, может, приедешь ко мне?
– Он узнает! – вдруг воскликнула она, как будто слова эти вырвали силой. – Думаешь, от него что-нибудь можно скрыть?
Артур взглянул на нее. Он был поражен ужасом, отразившимся в ее глазах. При ярком свете дня стали особенно, заметны перемены, происшедшие в ее лице. Оно было искажено, как у человека, постоянно преследуемого страхом.
Артур отвернулся.
– Хочу, чтобы ты знала: я ни в коей мере не виню тебя за то, что ты совершила. Никакой твой поступок не может ослабить моей любви к тебе.
– О, зачем ты пришел сюда?! Зачем мучаешь меня такими словами!
Она внезапно нервно заходила по комнате и разразилась потоком слов.
– Если ты хотел наказать меня за боль, которую я тебе причинила, можешь торжествовать. Сюзи пожелала мне испытать всю муку, которую я заставила тебя вынести. Если бы она только знала!… http://beth.ru/
Вдруг она упала перед Артуром на колени и схватила его руки.
– Думаешь, я не понимала?. У меня сердце обливалось кровью, когда я видела твое изможденное лицо и измученные глаза. Да, ты изменился. Никогда бы не поверила, что человек может так измениться за несколько месяцев. И это я во всем виновата. О, Артур, Артур, ты должен простить меня. И пожалеть.
– Но я ни в чем не виню тебя, дорогая.
Она испытующе на него посмотрела. Теперь в ее глазах возник странный блеск.
– Ты только говоришь так, но на самом деле так не думаешь. И все же, если бы ты только знал, что я перенесла из-за тебя…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Хаддо никогда не любил меня, он никогда и не вспомнил бы обо мне, если бы не хотел лишить тебя того, чем ты больше всего дорожил. Он ненавидит тебя и сделал меня такой, какой я стала, чтобы доставить тебе страдания. Это не я лгала и предала тебя, причинила тебе такое горе.
Она поднялась с колен и глубоко вздохнула.
– Однажды мне показалось, что он умирает, и я помогла ему. Привела в студию, подала воды. И он приобрел надо мной страшную власть, я стала воском в его руках. Вся моя воля исчезла, я должна была выполнять его приказания. А если пыталась сопротивляться…
Ее лицо исказилось болью и страхом.
– Тогда я все поняла, что в тот день, когда Хаддо притворился умирающим, он просто разыгрывал меня. Это он отослал Сюзи, послав ей телеграмму, якобы подписанную ее приятельницей, имя которой он увидел на фотографии. И я слышала, как покатывался он со смеху над теми, кого так ловко одурачил.
Она вдруг умолкла, задрожала и посмотрела на дверь.
– Возможно, это он сейчас заставил меня утверждать, что никогда не любил меня, чтобы доставить тебе еще большую боль. Теперь ты знаешь, что моя жизнь стала адом, а его месть совершилась.
– Месть за что?
– Разве не помнишь, как однажды ты избил его? Теперь-то я хорошо его знаю. Ему ничего бы не стоило убить тебя, но это не насытило бы его ненависть. И в тысячу раз большее удовольствие доставила ему возможность наслать на нас обоих эту муку.
Она словно бы обезумела. Впервые заговорила обо всем происшедшем, и то, что так долго копилось в душе, прорвалось. Артур, попытался успокоить ее.
– У тебя расшатались нервы. Постарайся взять себя в руки. В конце концов, Хаддо такой же человек, как и все.
– Да, ты всегда смеялся над ним. Не желал прислушаться к тому, что он говорит. Но я-то знаю. И пусть не могу объяснить свое знание, хотя и понимаю, что все это против здравого смысла, но я своими глазами видела такое, что не поддается никакому объяснению. Говорю тебе – Хаддо обладает чудовищной силой. Еще в первый день, когда я осталась наедине с ним, он как бы перенес меня на жуткий шабаш. Не знаю, что это было, но я явственно видела отвратительные мерзости и разврат, воспоминания о котором постоянно преследуют меня. Когда посетили мы его дом в Стаффордшире, я узнала это место: узнала пустынные скалы, деревья и весь пейзаж. И не сомневаюсь, что побывала там раньше, в то роковое утро. О, ты должен поверить мне! Иногда мне кажется, что я сойду с ума от всего этого кошмара.
Артур молчал. Ее горячечные слова вызвали у него страшное подозрение, и он едва сдерживался. Подумалось, что какой-то сильный шок помутил разум Маргарет.
Она закрыла лицо руками.
– Послушай, – сказал он, – ты должна немедленно уйти отсюда. Тебе нельзя больше жить с ним. Ты никогда не должна возвращаться к нему.
– Я не могу покинуть Хаддо. Мы связаны нераздельно.
– Но это же чудовищно! Ведь ничто не может удерживать, тебя. Вернись к Сюзи. Она будет добра к тебе, поможет забыть все, что ты пережила.
– Это бесполезно. Это ничего не изменит.
– Почему?
– Потому что, несмотря ни на что, я безумно люблю его.
– Маргарет!
– И ненавижу. Он внушает мне отвращение. И все же что-то в моей душе, пусть против воли, притягивает меня. Моя плоть стремится к нему.
Артур в смущении обернулся. Его отшатнуло от несчастной.
– Я противна тебе?
Он покраснел, но не находил ответа. Мог сделать лишь; слабый отрицательный жест.
– Если бы ты только знал! – повторила она горестно.
В ее тоне прозвучала такая безысходность, что он с удивлением посмотрел на Маргарет. Щеки ее пылали, грудь вздымалась, как будто молодая женщина была готова разрыдаться.
– Ради Бога, не смотри на меня! – резко вскрикнула она.
И отвернулась, спрятала лицо. Голос был глух и неестественен.
– Если бы ты посетил Монте-Карло, то слышал бы, что там говорили о нас. Бог знает, откуда все это стало известно досужим сплетникам, но они считали, что только благодаря мне Оливеру везло за игорным столом. И ему доставляло удовольствие развращать мою душу. Во мне не осталось чистоты. Я насквозь порочна. Он заставил меня погрязнуть в разврате, и я презираю себя. Не могу думать о себе без отвращения.
Лицо Артура залил холодный пот, оно побелело, как мел.
Ему стало ясно, что он сейчас прикоснулся к тайне, которую не может постичь. Маргарет лихорадочно продолжала:
– Тогда, за ужином, я рассказывала неприличный анекдот и видела, что тебе безумно стыдно за меня. Но это не я говорила, я выполняла его волю. Знала, что это пошлость, и со смехом смаковала ее. Получала удовольствие от сальностей, от того, что причиняю тебе боль, наслаждалась смущением женщин. Во мне словно живут два человека; но мое собственное «я», то прежнее «я», которое ты знал и любил, с каждым днем становится все слабее и, боюсь, вскоре совсем исчезнет. И останется только распутная душа в девственном теле.
Артур попытался собраться с мыслями. Он понимал, что попал в такое положение, когда важнее всего придерживаться реального взгляда на вещи.
– Ради Бога, оставь его. То, что ты рассказала, дает все основания для развода. Это же чудовищно. Твой муж безумен, его следует поместить в сумасшедший дом.
– Мне уже ничем не поможешь.
– Но если он тебя не любит, зачем ты ему?
– Не знаю, но, кажется, начинаю понимать. Маргарет пристально посмотрела на Артура. Теперь она выглядела абсолютно спокойной.
– Думаю, я нужна ему для некоего магического действа. Не могу сказать, безумен он или нет, но чувствую, что Хаддо замышляет какой-то страшный эксперимент, и нужна ему для этого. Пока это меня спасает.
– Спасает?
– Да. Он не убьет меня, пока я ему необходима. Может статься, что в процессе этого эксперимента я обрету свободу.
Артур был потрясен безразличием, с которым говорила, она о себе. Он встал и подошел к ней.
– Послушай, ты должна взять себя в руки. Это безумие. Если ты не изменишь образа жизни, то попросту сойдешь с ума. Ты должна уйти со мной. Как только окажешься неподвластной ему, сразу же успокоишься. И никогда больше не увидишь его. Если боишься – я спрячу тебя, а адвокаты все устроят с разводом.
– Я боюсь.
– Но я обещаю, что ему не удастся причинить тебе зло. Будь благоразумна, Маргарет. Мы же в Лондоне, вокруг нас люди. Каким образом сможет он дотянуться до тебя, пока мы поедем по запруженным толпой улицам? Я отвезу тебя прямо к Сюзи. Через неделю ты будешь смеяться нал своими страхами.
– Ты уверен, что сейчас, в данный момент, его нет в этой комнате? И он не слышит всего, о чем мы беседуем?
Ее внезапный вопрос заставил Артура вздрогнуть. Он быстро оглянулся.
– Господи! Ты сошла с ума. Видишь же, что в комнате пусто.
– Повторяю: ты не ведаешь, какой властью он обладает. Слышал ли ты когда-нибудь старые сказки, которыми няньки обычно пугают малышей, о людях, превращающихся в волков и рыщущих ночами по окрестностям?
Она испытующе смотрела на него.
– Иногда, когда он возвращается утром с налитыми кровью глазами, измочаленный и странно возбужденный, я воображаю, что он тоже… – Она осеклась и запрокинула голову. – Ты прав, Артур, кажется, я схожу с ума.
Артур ощущал свое бессилие. Не знал, что предпринять, как убедить ее. Маргарет заговорила снова. Теперь ее голос дрожал от отчаяния.
– Когда мы поженились, я напомнила ему, что он обещал познакомить меня со своей матерью. Он никогда не рассказывал о ней, но я чувствовала, что мне необходимо ее увидеть. Однажды, как-то вдруг, Оливер приказал мне готовиться к поездке. И мы отправились. Казалось, проехали тысячу миль, пока наконец не добрались до большого дома, окруженного высокой стеной. Окна зарешеченные. Нас привели в огромную пустую комнату. Унылую и холодную, как зал ожидания на вокзале. Здесь к нам по дошел какой-то человек, высокий мужчина во фраке и золотых очках. Хаддо представил его мне как доктора Тейлора. И тут я вдруг все поняла.
Она снова торопливо бросала слова, глаза были широко раскрыты, будто перед ними разворачивалась картина, потрясшая ее своим ужасом.
– Я поняла, что мы в сумасшедшем доме, хотя Оливер не предупредил меня. Мистер Тейлор повел нас наверх по широкой лестнице. И наконец мы очутились в большой спальне – О, если бы ты только знал, что я там увидала! От испуга едва не грохнулась в обморок. Никогда прежде не была я в таком месте… никогда не была в клетке. Стены и полы ее были обиты войлоком…
Она провела рукой по лбу, пытаясь прогнать страшные воспоминания.
– Я все еще вижу это. И никогда не смогу забыть. – В ее воображении с беспощадной ясностью возникла огромная бесформенная фигура, какая-то гора, громоздившаяся в одном из углов клетки. Когда они вошли, эта гора слегка шевельнулась, и до сознания Маргарет дошло, что перед ней человеческое существо – женщина, обряженная во фланелевый коричневый балахон; вероятно, когда-то крупная и статная, а теперь отталкивающе тучная. Она повернула к ним свое огромное лицо, лишенное всякого выражения. Волосы всклокоченные, седые и жидкие. Но больше всего в этом существе ужаснуло Маргарет ее поразительное сходство с Оливером.
– Он сказал, что перед нами его мать, и она находится тут двадцать пять лет.
Артур с трудом мог выдержать полный ужаса взгляд Маргарет. И не знал, что ответить. Вскоре она, как бы про себя, снова заговорила. Негромко, сбивчиво, заламывая руки.
– Бог знает, как я все это вынесла! Хаддо часто надолго уезжал, и я с утра до ночи оставалась в его доме в Скине, наедине со своими малодушными страхами. Иногда казалось, что Оливер одержим патологической страстью ко всему греховному и омерзительному. Он мог отправиться в Ливерпуль или Манчестер и вращаться там среди отбросов общества. Пока длился этот патологический, как у пьяниц запой, для него не существовало никаких моральных запретов. Он водился с отъявленными преступниками и мерзавцами, курил опиум в зловонных притонах – о, ты не можешь себе представить, с каким наслаждением погружался он на самое дно – и наконец возвращался, заросший грязью, в изодранной одежде, в саже, отупевший от длительного разврата и попоек, с горящими от поцелуев уличных девок губами. А как он бывает жесток, когда пускается в эти загулы. Я уверена, он получает дьявольское удовлетворение, видя чужие страдания и пороки.
Эти слова переполнили чашу терпения Артура, больше он выдержать не мог. И решил действовать. На столе стояла бутылка виски. Он налил немного в стакан и подал Mapгарет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Вы предложили мне навестить вас, – поклонился Артур.
Маргарет матча встала. Смертельная бледность медленно заливала ее щеки.
– Может, сядем?
Она кивнула. Несколько минут они смотрели друг на друга. Артур вдруг забыл все, что хотел сказать. Невыносимо было чувствовать себя чужим ей.
– Зачем ты пришел? – спросила она хрипло.
Оба понимали невозможность свести эту встречу к светской болтовне. Общими, вежливыми фразами не разрядишь тягостную обстановку.
– Думал, что смогу помочь тебе, – с трудом выдавил он.
– Мне не нужна твоя помощь. Я совершенно счастлива. И мне нечего тебе сказать.
Произнесла это быстро, возбужденно, глаза с тревогой устремлены на дверь, словно она опасалась, что кто-то войдет.
– Я уверен, что нам многое надо сказать друг другу, – настаивал он. – Если тебе неудобно здесь говорить, может, приедешь ко мне?
– Он узнает! – вдруг воскликнула она, как будто слова эти вырвали силой. – Думаешь, от него что-нибудь можно скрыть?
Артур взглянул на нее. Он был поражен ужасом, отразившимся в ее глазах. При ярком свете дня стали особенно, заметны перемены, происшедшие в ее лице. Оно было искажено, как у человека, постоянно преследуемого страхом.
Артур отвернулся.
– Хочу, чтобы ты знала: я ни в коей мере не виню тебя за то, что ты совершила. Никакой твой поступок не может ослабить моей любви к тебе.
– О, зачем ты пришел сюда?! Зачем мучаешь меня такими словами!
Она внезапно нервно заходила по комнате и разразилась потоком слов.
– Если ты хотел наказать меня за боль, которую я тебе причинила, можешь торжествовать. Сюзи пожелала мне испытать всю муку, которую я заставила тебя вынести. Если бы она только знала!… http://beth.ru/
Вдруг она упала перед Артуром на колени и схватила его руки.
– Думаешь, я не понимала?. У меня сердце обливалось кровью, когда я видела твое изможденное лицо и измученные глаза. Да, ты изменился. Никогда бы не поверила, что человек может так измениться за несколько месяцев. И это я во всем виновата. О, Артур, Артур, ты должен простить меня. И пожалеть.
– Но я ни в чем не виню тебя, дорогая.
Она испытующе на него посмотрела. Теперь в ее глазах возник странный блеск.
– Ты только говоришь так, но на самом деле так не думаешь. И все же, если бы ты только знал, что я перенесла из-за тебя…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Хаддо никогда не любил меня, он никогда и не вспомнил бы обо мне, если бы не хотел лишить тебя того, чем ты больше всего дорожил. Он ненавидит тебя и сделал меня такой, какой я стала, чтобы доставить тебе страдания. Это не я лгала и предала тебя, причинила тебе такое горе.
Она поднялась с колен и глубоко вздохнула.
– Однажды мне показалось, что он умирает, и я помогла ему. Привела в студию, подала воды. И он приобрел надо мной страшную власть, я стала воском в его руках. Вся моя воля исчезла, я должна была выполнять его приказания. А если пыталась сопротивляться…
Ее лицо исказилось болью и страхом.
– Тогда я все поняла, что в тот день, когда Хаддо притворился умирающим, он просто разыгрывал меня. Это он отослал Сюзи, послав ей телеграмму, якобы подписанную ее приятельницей, имя которой он увидел на фотографии. И я слышала, как покатывался он со смеху над теми, кого так ловко одурачил.
Она вдруг умолкла, задрожала и посмотрела на дверь.
– Возможно, это он сейчас заставил меня утверждать, что никогда не любил меня, чтобы доставить тебе еще большую боль. Теперь ты знаешь, что моя жизнь стала адом, а его месть совершилась.
– Месть за что?
– Разве не помнишь, как однажды ты избил его? Теперь-то я хорошо его знаю. Ему ничего бы не стоило убить тебя, но это не насытило бы его ненависть. И в тысячу раз большее удовольствие доставила ему возможность наслать на нас обоих эту муку.
Она словно бы обезумела. Впервые заговорила обо всем происшедшем, и то, что так долго копилось в душе, прорвалось. Артур, попытался успокоить ее.
– У тебя расшатались нервы. Постарайся взять себя в руки. В конце концов, Хаддо такой же человек, как и все.
– Да, ты всегда смеялся над ним. Не желал прислушаться к тому, что он говорит. Но я-то знаю. И пусть не могу объяснить свое знание, хотя и понимаю, что все это против здравого смысла, но я своими глазами видела такое, что не поддается никакому объяснению. Говорю тебе – Хаддо обладает чудовищной силой. Еще в первый день, когда я осталась наедине с ним, он как бы перенес меня на жуткий шабаш. Не знаю, что это было, но я явственно видела отвратительные мерзости и разврат, воспоминания о котором постоянно преследуют меня. Когда посетили мы его дом в Стаффордшире, я узнала это место: узнала пустынные скалы, деревья и весь пейзаж. И не сомневаюсь, что побывала там раньше, в то роковое утро. О, ты должен поверить мне! Иногда мне кажется, что я сойду с ума от всего этого кошмара.
Артур молчал. Ее горячечные слова вызвали у него страшное подозрение, и он едва сдерживался. Подумалось, что какой-то сильный шок помутил разум Маргарет.
Она закрыла лицо руками.
– Послушай, – сказал он, – ты должна немедленно уйти отсюда. Тебе нельзя больше жить с ним. Ты никогда не должна возвращаться к нему.
– Я не могу покинуть Хаддо. Мы связаны нераздельно.
– Но это же чудовищно! Ведь ничто не может удерживать, тебя. Вернись к Сюзи. Она будет добра к тебе, поможет забыть все, что ты пережила.
– Это бесполезно. Это ничего не изменит.
– Почему?
– Потому что, несмотря ни на что, я безумно люблю его.
– Маргарет!
– И ненавижу. Он внушает мне отвращение. И все же что-то в моей душе, пусть против воли, притягивает меня. Моя плоть стремится к нему.
Артур в смущении обернулся. Его отшатнуло от несчастной.
– Я противна тебе?
Он покраснел, но не находил ответа. Мог сделать лишь; слабый отрицательный жест.
– Если бы ты только знал! – повторила она горестно.
В ее тоне прозвучала такая безысходность, что он с удивлением посмотрел на Маргарет. Щеки ее пылали, грудь вздымалась, как будто молодая женщина была готова разрыдаться.
– Ради Бога, не смотри на меня! – резко вскрикнула она.
И отвернулась, спрятала лицо. Голос был глух и неестественен.
– Если бы ты посетил Монте-Карло, то слышал бы, что там говорили о нас. Бог знает, откуда все это стало известно досужим сплетникам, но они считали, что только благодаря мне Оливеру везло за игорным столом. И ему доставляло удовольствие развращать мою душу. Во мне не осталось чистоты. Я насквозь порочна. Он заставил меня погрязнуть в разврате, и я презираю себя. Не могу думать о себе без отвращения.
Лицо Артура залил холодный пот, оно побелело, как мел.
Ему стало ясно, что он сейчас прикоснулся к тайне, которую не может постичь. Маргарет лихорадочно продолжала:
– Тогда, за ужином, я рассказывала неприличный анекдот и видела, что тебе безумно стыдно за меня. Но это не я говорила, я выполняла его волю. Знала, что это пошлость, и со смехом смаковала ее. Получала удовольствие от сальностей, от того, что причиняю тебе боль, наслаждалась смущением женщин. Во мне словно живут два человека; но мое собственное «я», то прежнее «я», которое ты знал и любил, с каждым днем становится все слабее и, боюсь, вскоре совсем исчезнет. И останется только распутная душа в девственном теле.
Артур попытался собраться с мыслями. Он понимал, что попал в такое положение, когда важнее всего придерживаться реального взгляда на вещи.
– Ради Бога, оставь его. То, что ты рассказала, дает все основания для развода. Это же чудовищно. Твой муж безумен, его следует поместить в сумасшедший дом.
– Мне уже ничем не поможешь.
– Но если он тебя не любит, зачем ты ему?
– Не знаю, но, кажется, начинаю понимать. Маргарет пристально посмотрела на Артура. Теперь она выглядела абсолютно спокойной.
– Думаю, я нужна ему для некоего магического действа. Не могу сказать, безумен он или нет, но чувствую, что Хаддо замышляет какой-то страшный эксперимент, и нужна ему для этого. Пока это меня спасает.
– Спасает?
– Да. Он не убьет меня, пока я ему необходима. Может статься, что в процессе этого эксперимента я обрету свободу.
Артур был потрясен безразличием, с которым говорила, она о себе. Он встал и подошел к ней.
– Послушай, ты должна взять себя в руки. Это безумие. Если ты не изменишь образа жизни, то попросту сойдешь с ума. Ты должна уйти со мной. Как только окажешься неподвластной ему, сразу же успокоишься. И никогда больше не увидишь его. Если боишься – я спрячу тебя, а адвокаты все устроят с разводом.
– Я боюсь.
– Но я обещаю, что ему не удастся причинить тебе зло. Будь благоразумна, Маргарет. Мы же в Лондоне, вокруг нас люди. Каким образом сможет он дотянуться до тебя, пока мы поедем по запруженным толпой улицам? Я отвезу тебя прямо к Сюзи. Через неделю ты будешь смеяться нал своими страхами.
– Ты уверен, что сейчас, в данный момент, его нет в этой комнате? И он не слышит всего, о чем мы беседуем?
Ее внезапный вопрос заставил Артура вздрогнуть. Он быстро оглянулся.
– Господи! Ты сошла с ума. Видишь же, что в комнате пусто.
– Повторяю: ты не ведаешь, какой властью он обладает. Слышал ли ты когда-нибудь старые сказки, которыми няньки обычно пугают малышей, о людях, превращающихся в волков и рыщущих ночами по окрестностям?
Она испытующе смотрела на него.
– Иногда, когда он возвращается утром с налитыми кровью глазами, измочаленный и странно возбужденный, я воображаю, что он тоже… – Она осеклась и запрокинула голову. – Ты прав, Артур, кажется, я схожу с ума.
Артур ощущал свое бессилие. Не знал, что предпринять, как убедить ее. Маргарет заговорила снова. Теперь ее голос дрожал от отчаяния.
– Когда мы поженились, я напомнила ему, что он обещал познакомить меня со своей матерью. Он никогда не рассказывал о ней, но я чувствовала, что мне необходимо ее увидеть. Однажды, как-то вдруг, Оливер приказал мне готовиться к поездке. И мы отправились. Казалось, проехали тысячу миль, пока наконец не добрались до большого дома, окруженного высокой стеной. Окна зарешеченные. Нас привели в огромную пустую комнату. Унылую и холодную, как зал ожидания на вокзале. Здесь к нам по дошел какой-то человек, высокий мужчина во фраке и золотых очках. Хаддо представил его мне как доктора Тейлора. И тут я вдруг все поняла.
Она снова торопливо бросала слова, глаза были широко раскрыты, будто перед ними разворачивалась картина, потрясшая ее своим ужасом.
– Я поняла, что мы в сумасшедшем доме, хотя Оливер не предупредил меня. Мистер Тейлор повел нас наверх по широкой лестнице. И наконец мы очутились в большой спальне – О, если бы ты только знал, что я там увидала! От испуга едва не грохнулась в обморок. Никогда прежде не была я в таком месте… никогда не была в клетке. Стены и полы ее были обиты войлоком…
Она провела рукой по лбу, пытаясь прогнать страшные воспоминания.
– Я все еще вижу это. И никогда не смогу забыть. – В ее воображении с беспощадной ясностью возникла огромная бесформенная фигура, какая-то гора, громоздившаяся в одном из углов клетки. Когда они вошли, эта гора слегка шевельнулась, и до сознания Маргарет дошло, что перед ней человеческое существо – женщина, обряженная во фланелевый коричневый балахон; вероятно, когда-то крупная и статная, а теперь отталкивающе тучная. Она повернула к ним свое огромное лицо, лишенное всякого выражения. Волосы всклокоченные, седые и жидкие. Но больше всего в этом существе ужаснуло Маргарет ее поразительное сходство с Оливером.
– Он сказал, что перед нами его мать, и она находится тут двадцать пять лет.
Артур с трудом мог выдержать полный ужаса взгляд Маргарет. И не знал, что ответить. Вскоре она, как бы про себя, снова заговорила. Негромко, сбивчиво, заламывая руки.
– Бог знает, как я все это вынесла! Хаддо часто надолго уезжал, и я с утра до ночи оставалась в его доме в Скине, наедине со своими малодушными страхами. Иногда казалось, что Оливер одержим патологической страстью ко всему греховному и омерзительному. Он мог отправиться в Ливерпуль или Манчестер и вращаться там среди отбросов общества. Пока длился этот патологический, как у пьяниц запой, для него не существовало никаких моральных запретов. Он водился с отъявленными преступниками и мерзавцами, курил опиум в зловонных притонах – о, ты не можешь себе представить, с каким наслаждением погружался он на самое дно – и наконец возвращался, заросший грязью, в изодранной одежде, в саже, отупевший от длительного разврата и попоек, с горящими от поцелуев уличных девок губами. А как он бывает жесток, когда пускается в эти загулы. Я уверена, он получает дьявольское удовлетворение, видя чужие страдания и пороки.
Эти слова переполнили чашу терпения Артура, больше он выдержать не мог. И решил действовать. На столе стояла бутылка виски. Он налил немного в стакан и подал Mapгарет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29