— Мисс Виктория… это вы?
Однако на этом сюрпризы не закончились. Пока мы с Генри потрясенно глазели друг на друга, дверь лифта открылась, и оттуда вышли Игорь с Аленой.
У меня возникло паническое желание немедленно захлопнуть дверь и забаррикадироваться, а потом будь что будет. Словно угадав мои мысли, Алена быстро произнесла:
— Пожалуйста, не убегай. Мы должны поговорить. Юля нам уже все рассказала. Ты кто из двоих — Виктория или Тори?
«Ну вот, — донеслась до меня растерянная мысль моей сестры. — Похоже, мы вляпались…»
19
Мишель Тьерри, дипломат
Направляясь к дому адмирала Сантини, Тьерри не мог отделаться от странного чувства, что все это с ним уже было — и небольшой опрятный домик недалеко от реки, и ровная дорожка к нему между клумбами с увядшими цветами, и посадочный круг для флайеров правее дорожки, и протекавшая неподалеку река, порытая легкой туманной дымкой. Все это было — причем не раз.
Или он много думал об этом. Думал, не отдавая себе в том отчет…
Едва Тьерри потянулся к кнопке звонка, как дверь открылась, и на пороге возникла Виктория.
— Привет, Мишель. Проходи.
Он вошел в переднюю. Виктория на секунду прижалась к нему и легко поцеловала его в губы. Такие поцелуи при встречах и прощаниях были единственным напоминанием об их прежде близких отношениях, которые прекратились так же неожиданно, как и начались. Отнюдь не по инициативе Тьерри, надо сказать. Как раз он не хотел ничего прекращать — ни сейчас, ни в обозримом будущем. При всех своих странностях Виктория была именно той женщиной, которую он искал уже много лет, с которой охотно разделил бы всю дальнейшую жизнь. К сожалению, у самой Виктории были другие планы на будущее, и для него в них места не нашлось…
Пока Тьерри раздевался, в холл вошла Ева. На ней было нарядное зеленое платье, в котором она выглядела просто еногсшибательно. В первые две недели полета Тьерри очень интересовался Евой, порой у него даже мелькала мысль, что из нее получилась бы замечательная жена для молодого политика. Однако потом появилась Виктория, и он влюбился в нее, как мальчишка.
— Здравствуйте, Мишель, — сказала Ева. — Отчим ждет вас в своем кабинете.
Тьерри уже собирался последовать за ней, но тут Виктория схватила его за руку.
— В чем дело, дорогой? Что тебя беспокоит? Он заставил себя улыбнуться:
— Все в порядке, Вика. Наверно, это последствия длительного перелета. Через день-другой я приду в норму.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Тьерри чувствовал на себе ее обеспокоенный взгляд. Поразительно чуткая девушка. И очень умная. И необычайно красивая. И вообще — самая лучшая в мире. Жаль, что с ней ничего не получилось…
Адмирал Сантини принял его весьма радушно, однако не стал тратить много времени на обмен любезностями, а почти сразу завел разговор об исчезновении Келли Симпсон. Со стороны его интерес не выглядел подозрительно — ведь Келли была дипломатом, направленным на Дамогран, а неприятность с ней случилась во время путешествия на корабле, который был приписан к дамогранской базе. Если бы Тьерри ничего не знал о тайной миссии своей помощницы, то воспринял бы расспросы адмирала без всякого удивления, как нечто само собой разумеющееся.
Но он кое-что знал, пусть и совсем немного, поэтому уловил в словах Сантини завуалированное приглашение к откровенности. Решив не тянуть дальше с выполнением поручения Келли, Тьерри спросил:
— Надеюсь, адмирал, нас никто не подслушивает? Глаза Сантини на мгновение сверкнули.
— Насчет этого не беспокойтесь. Подслушать нас не могут. Я об этом позаботился.
Тогда Тьерри рассказал о полученном от Келли Симпсон письме, постаравшись как можно точнее процитировать его по памяти. Адмирал слушал внимательно, затем еще минуту молчал, раздумывая. Почему-то у Тьерри создалось впечатление, что известие о действительной причине пере вода на Дамогран коммодора Конте не явилось для него неожиданностью.
— Ну что ж, — наконец произнес Сантини. — Благодарю вас за предупреждение, господин посланник. Надеюсь, вы никому не рассказали об этом письме?
— Конечно, нет, — без колебаний ответил Тьерри, ожидавший этого вопроса. — Но, разумеется, я должен доложить об этом в региональную штаб-квартиру на Нью-Джорджии.
— Да, безусловно, — согласился адмирал. — Это ваша обязанность… Гм-м. Не сочтите за навязчивость, но я настоятельно рекомендую адресовать донесение лично послу Бьернсену.
Тьерри кивнул. Оле Бьернсен, земной посол на Нью-Джорджии, одновременно был координатором всех дипломатических представительств Земли в этом регионе Галактики. Именно он утвердил его временное назначение на Дамогран взамен предыдущего посла, который был срочно переведен на планету Зинаве.
— Хорошо, — сказал Тьерри. — Я учту ваше пожелание.
После этого с секретными делами было покончено, и адмирал завел с гостем светский разговор о его прежних местах работы. Тьерри отвечал вежливо, но без особого энтузиазма, а его взгляд то и дело останавливался на застекленном стеллаже за спиной Сантини, где лежал весьма громоздкий и неуклюжий на вид, явно устаревшей конструкции армейский бластер.
Наконец адмирал заметил его взгляды и охотно поведал ему историю этого оружия. Тьерри, конечно, знал о сражении при Кашимбу и о той роли, которую сыграл в захвате планетарного разрушителя молодой лейтенант Сантини, однако выслушал его рассказ с неподдельным интересом — адмирал весьма красочно живописал подробности битвы и, не выпячивая своих заслуг, сумел тем не менее подчеркнуть, что во время штурма «Хо Син» находился в первых рядах атакующих.
Под конец Сантини достал из-за стекла бластер и предложил гостю осмотреть его вблизи.
— Не боитесь, что ненароком выстрелите. Он в рабочем состоянии, но стоит на предохранителе и любая случайность исключена.
Тьерри осторожно взял оружие в руки. Бластер оказался более легким, чем можно было ожидать, судя по его виду. Несмотря на свою кажущуюся громоздкость и неуклюжесть, он был весьма удобен и функционален: рукоять как влитая ложилась в правую ладонь, указательный палец удобно дотягивался до спусковой гашетки, а резонатор был покрыт дополнительным теплоизолирующим кожухом, чтобы в случае необходимости бластер можно было придерживать и левой рукой, не рискуя обжечься при интенсивной стрельбе.
Тьерри был полным профаном в военной технике и вооружении, когда-то он, правда, обучался стрельбе, но только из простенького лучевого пистолета, который бил отдельными импульсами фиксированной мощности и продолжительности, не нуждаясь ни в какой особой настройке. А между тем, к своему удивлению, Тьерри внезапно понял, что хорошо знает, как привести этот устаревший бластер в боевое состояние, и, мало того, ему известно назначение всех регуляторов и индикаторов. Совсем не отдавая себе отчет в том, что делает, он быстро переключился на дискретный огонь, снял бластер с предохранителя и направил его на адмирала.
Сантини глядел на него круглыми от изумления глазами.
— Осторожнее, посланник! Что вы…
Договорить он не успел, так как в следующую секунду Тьерри нажал на гашетку.
Раздался короткий свистящий звук, мелькнула синяя вспышка, рука Тьерри чуть дернулась назад от легкой отдачи, а его лицо обдало горячим воздухом. В тот же миг на белом мундире адмирала, чуть ближе к левой стороне груди, задымилось большое черное пятно. Тело Сантини содрогнулось в предсмертной конвульсии, он резко откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и замер, устремив в пустоту свой остекленевший взгляд.
Тьерри стоял в полном оцепенении, не в силах даже пошевелиться, и продолжал держать под прицелом мертвого адмирала. В его голове билась лишь одна отчаянная мысль.
«Что я наделал?.. Господи, что я наделал?!» Затем пришли и другие:
«Как это получилось? Как я мог?.. Я сошел с ума!… Что же теперь будет?..»
Вдруг Тьерри с ужасом обнаружил, что направляет бластер на себя. Прямо в свое сердце. И, что самое кошмарное, он не мог этому воспротивиться.
«Все, это конец…» — мелькнуло в его мозгу.
— Нет, Мишель! — раздался рядом приглушенный окрик. — Остановись!
Чьи-то руки, тонкие и изящные, обтянутые черными перчатками, выхватили у него бластер. Подняв ошалелый взгляд, Тьерри увидел перед собой стройную человеческую фигуру, с головы до ног облаченную в облегающий комбинезон, похожий на тот, который надевают под скафандр. Открытой оставалась лишь верхняя половина лица, и оттуда на Тьерри смотрели большие карие глаза — такие знакомые и родные, ласковые и понимающие. Он узнал их сразу, мгновенно. Он просто не мог не узнать самые прекрасные в мире глаза, в которых так часто растворялся без остатка, охваченный нежностью и страстью…
— Вика, дорогая…
— Да, Мишель, — глухо ответила она сквозь плотную ткань комбинезона. — Я пришла помочь тебе.
Виктория положила на стол бластер и крепко обхватила Тьерри за торс. Это не было объятие, она словно бы собиралась поднять его и понести.
— Я… я убил адмирала, Вика… Я не хотел… Я не…
— Я знаю, милый. Все знаю. Поэтому я здесь. Теперь все в порядке. Я помогу тебе. Пожалуйста, закрой глаза и ни о чем не думай.
— Но… как… почему?..
— Все вопросы потом. Позже я все тебе объясню. А сейчас просто закрой глаза. На секундочку. Так тебе будет лучше.
Вконец ошарашенный Тьерри послушно зажмурился и тотчас почувствовал, как у него закружилась голова, а ноги подкосились от внезапной слабости. Однако он не упал: чьи-то другие руки, более сильные и крепкие, чем у Виктории, придержали его и усадили на что-то мягкое — очевидно, в кресло.
— Ева, успокоительное! — раздался голос Виктории. — Скорее!
Тьерри раскрыл глаза и увидел знакомую обстановку кабинета адмирала. Вот только самого Сантини не было на своем месте — он исчез, словно испарился, и лишь на спинке его кресла, как напоминание о происшедшем, оставалось обугленное черное пятно.
На корточках перед Тьерри сидела Виктория, держа его за руки. Рядом с ней стоял коренастый мужчина в таком же, как у нее, комбинезоне, но с открытой нижней частью лица, поросшей русой бородой и рыжими усами. Похоже, именно он помог Виктории усадить его в кресло.
В поле зрения Тьерри появилась Ева — не в комбинезоне, а в обычной одежде, состоящей из юбки и кофты. Она быстро закатила его правый рукав и прижала к внутреннему изгибу локтя инъекционную ампулу. Тьерри почувствовал легкий укол, похожий на комариный укус, и сразу же вслед за этим в его голове затуманилось, а по телу разлилась приятная слабость.
«Транквилизатор, — понял он. — Или даже нейролептик».
Затем девушки приподняли Тьерри, сняли с него всю одежду, включая обувь и белье, взамен надели халат и мягкие тапочки и вновь усадили его в кресло. Конфискованную одежду они аккуратно сложили и передали русобородому мужчине.
— Еще одну ампулу, — распорядилась Виктория, оттянув к подбородку прикрывавшую лицо эластичную ткань. — Сейчас у него должен начаться каскад воспоминаний.
Ева немедленно повторила процедуру с внутривенной инъекцией, и Тьерри погрузился в состояние приятной полудремы. Он отрешенно наблюдал за происходящим, не испытывая никакого волнения или удивления, воспринимая все увиденное со спокойствием и безразличием. Даже недавняя смерть адмирала, к которой он непосредственно был причастен, не вызывала в нем ни малейших эмоций.
— То что надо, — удовлетворенно констатировала Виктория. — Хорошо, что не пришлось применять парализатор.
— А что с отчимом? — спросила Ева. — Ты его парализовала, или…
— Увы, — покачала головой Виктория. — С ним ничего не получилось. Отрезок времени до выстрела был для меня закрыт. Я не смогла туда прорваться… Мне очень жаль, дорогая.
Ева вздохнула:
— Я этого боялась. И была готова к этому. Здешние медики располагают слишком подробными медицинскими данными на отчима, и подлог сразу раскрылся бы. А с Мишелем все прошло незамеченным.
— Погодите, барышни, — вмешался мужчина. — Рано делать выводы. Ведь мы еще не закончили.
— Не переживайте, Генри, — раздался за спиной Тьерри голос Виктории, — Раз первый этап удался, то и со вторым трудностей не возникнет. Подмена уже состоялась, это свершившийся факт.
Почему-то Тьерри не показалось странным, что Виктория говорила откуда-то со стороны, хотя она по-прежнему сидела перед ним на корточках и не шевелила губами. Он не удивился даже тогда, когда к нему подошла еще одна Виктория, одетая не в комбинезон, а в темно-синее платье. Ласково посмотрев ему в глаза, она улыбнулась:
— Здравствуй, Мишель. Сто лет тебя не видела… Ну, если не сто, то пятнадцать уж точно. Чтобы не путать меня с Викой, — она быстро взглянула на Викторию в комбинезоне, — думай обо мне как о Тори. А потом мы тебе все объясним.
— Воспоминания еще не начались? — спросила Ева.
— Нет, что-то задерживаются, — ответила та из двух Викторий, которую следовало называть Викой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Однако на этом сюрпризы не закончились. Пока мы с Генри потрясенно глазели друг на друга, дверь лифта открылась, и оттуда вышли Игорь с Аленой.
У меня возникло паническое желание немедленно захлопнуть дверь и забаррикадироваться, а потом будь что будет. Словно угадав мои мысли, Алена быстро произнесла:
— Пожалуйста, не убегай. Мы должны поговорить. Юля нам уже все рассказала. Ты кто из двоих — Виктория или Тори?
«Ну вот, — донеслась до меня растерянная мысль моей сестры. — Похоже, мы вляпались…»
19
Мишель Тьерри, дипломат
Направляясь к дому адмирала Сантини, Тьерри не мог отделаться от странного чувства, что все это с ним уже было — и небольшой опрятный домик недалеко от реки, и ровная дорожка к нему между клумбами с увядшими цветами, и посадочный круг для флайеров правее дорожки, и протекавшая неподалеку река, порытая легкой туманной дымкой. Все это было — причем не раз.
Или он много думал об этом. Думал, не отдавая себе в том отчет…
Едва Тьерри потянулся к кнопке звонка, как дверь открылась, и на пороге возникла Виктория.
— Привет, Мишель. Проходи.
Он вошел в переднюю. Виктория на секунду прижалась к нему и легко поцеловала его в губы. Такие поцелуи при встречах и прощаниях были единственным напоминанием об их прежде близких отношениях, которые прекратились так же неожиданно, как и начались. Отнюдь не по инициативе Тьерри, надо сказать. Как раз он не хотел ничего прекращать — ни сейчас, ни в обозримом будущем. При всех своих странностях Виктория была именно той женщиной, которую он искал уже много лет, с которой охотно разделил бы всю дальнейшую жизнь. К сожалению, у самой Виктории были другие планы на будущее, и для него в них места не нашлось…
Пока Тьерри раздевался, в холл вошла Ева. На ней было нарядное зеленое платье, в котором она выглядела просто еногсшибательно. В первые две недели полета Тьерри очень интересовался Евой, порой у него даже мелькала мысль, что из нее получилась бы замечательная жена для молодого политика. Однако потом появилась Виктория, и он влюбился в нее, как мальчишка.
— Здравствуйте, Мишель, — сказала Ева. — Отчим ждет вас в своем кабинете.
Тьерри уже собирался последовать за ней, но тут Виктория схватила его за руку.
— В чем дело, дорогой? Что тебя беспокоит? Он заставил себя улыбнуться:
— Все в порядке, Вика. Наверно, это последствия длительного перелета. Через день-другой я приду в норму.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Тьерри чувствовал на себе ее обеспокоенный взгляд. Поразительно чуткая девушка. И очень умная. И необычайно красивая. И вообще — самая лучшая в мире. Жаль, что с ней ничего не получилось…
Адмирал Сантини принял его весьма радушно, однако не стал тратить много времени на обмен любезностями, а почти сразу завел разговор об исчезновении Келли Симпсон. Со стороны его интерес не выглядел подозрительно — ведь Келли была дипломатом, направленным на Дамогран, а неприятность с ней случилась во время путешествия на корабле, который был приписан к дамогранской базе. Если бы Тьерри ничего не знал о тайной миссии своей помощницы, то воспринял бы расспросы адмирала без всякого удивления, как нечто само собой разумеющееся.
Но он кое-что знал, пусть и совсем немного, поэтому уловил в словах Сантини завуалированное приглашение к откровенности. Решив не тянуть дальше с выполнением поручения Келли, Тьерри спросил:
— Надеюсь, адмирал, нас никто не подслушивает? Глаза Сантини на мгновение сверкнули.
— Насчет этого не беспокойтесь. Подслушать нас не могут. Я об этом позаботился.
Тогда Тьерри рассказал о полученном от Келли Симпсон письме, постаравшись как можно точнее процитировать его по памяти. Адмирал слушал внимательно, затем еще минуту молчал, раздумывая. Почему-то у Тьерри создалось впечатление, что известие о действительной причине пере вода на Дамогран коммодора Конте не явилось для него неожиданностью.
— Ну что ж, — наконец произнес Сантини. — Благодарю вас за предупреждение, господин посланник. Надеюсь, вы никому не рассказали об этом письме?
— Конечно, нет, — без колебаний ответил Тьерри, ожидавший этого вопроса. — Но, разумеется, я должен доложить об этом в региональную штаб-квартиру на Нью-Джорджии.
— Да, безусловно, — согласился адмирал. — Это ваша обязанность… Гм-м. Не сочтите за навязчивость, но я настоятельно рекомендую адресовать донесение лично послу Бьернсену.
Тьерри кивнул. Оле Бьернсен, земной посол на Нью-Джорджии, одновременно был координатором всех дипломатических представительств Земли в этом регионе Галактики. Именно он утвердил его временное назначение на Дамогран взамен предыдущего посла, который был срочно переведен на планету Зинаве.
— Хорошо, — сказал Тьерри. — Я учту ваше пожелание.
После этого с секретными делами было покончено, и адмирал завел с гостем светский разговор о его прежних местах работы. Тьерри отвечал вежливо, но без особого энтузиазма, а его взгляд то и дело останавливался на застекленном стеллаже за спиной Сантини, где лежал весьма громоздкий и неуклюжий на вид, явно устаревшей конструкции армейский бластер.
Наконец адмирал заметил его взгляды и охотно поведал ему историю этого оружия. Тьерри, конечно, знал о сражении при Кашимбу и о той роли, которую сыграл в захвате планетарного разрушителя молодой лейтенант Сантини, однако выслушал его рассказ с неподдельным интересом — адмирал весьма красочно живописал подробности битвы и, не выпячивая своих заслуг, сумел тем не менее подчеркнуть, что во время штурма «Хо Син» находился в первых рядах атакующих.
Под конец Сантини достал из-за стекла бластер и предложил гостю осмотреть его вблизи.
— Не боитесь, что ненароком выстрелите. Он в рабочем состоянии, но стоит на предохранителе и любая случайность исключена.
Тьерри осторожно взял оружие в руки. Бластер оказался более легким, чем можно было ожидать, судя по его виду. Несмотря на свою кажущуюся громоздкость и неуклюжесть, он был весьма удобен и функционален: рукоять как влитая ложилась в правую ладонь, указательный палец удобно дотягивался до спусковой гашетки, а резонатор был покрыт дополнительным теплоизолирующим кожухом, чтобы в случае необходимости бластер можно было придерживать и левой рукой, не рискуя обжечься при интенсивной стрельбе.
Тьерри был полным профаном в военной технике и вооружении, когда-то он, правда, обучался стрельбе, но только из простенького лучевого пистолета, который бил отдельными импульсами фиксированной мощности и продолжительности, не нуждаясь ни в какой особой настройке. А между тем, к своему удивлению, Тьерри внезапно понял, что хорошо знает, как привести этот устаревший бластер в боевое состояние, и, мало того, ему известно назначение всех регуляторов и индикаторов. Совсем не отдавая себе отчет в том, что делает, он быстро переключился на дискретный огонь, снял бластер с предохранителя и направил его на адмирала.
Сантини глядел на него круглыми от изумления глазами.
— Осторожнее, посланник! Что вы…
Договорить он не успел, так как в следующую секунду Тьерри нажал на гашетку.
Раздался короткий свистящий звук, мелькнула синяя вспышка, рука Тьерри чуть дернулась назад от легкой отдачи, а его лицо обдало горячим воздухом. В тот же миг на белом мундире адмирала, чуть ближе к левой стороне груди, задымилось большое черное пятно. Тело Сантини содрогнулось в предсмертной конвульсии, он резко откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и замер, устремив в пустоту свой остекленевший взгляд.
Тьерри стоял в полном оцепенении, не в силах даже пошевелиться, и продолжал держать под прицелом мертвого адмирала. В его голове билась лишь одна отчаянная мысль.
«Что я наделал?.. Господи, что я наделал?!» Затем пришли и другие:
«Как это получилось? Как я мог?.. Я сошел с ума!… Что же теперь будет?..»
Вдруг Тьерри с ужасом обнаружил, что направляет бластер на себя. Прямо в свое сердце. И, что самое кошмарное, он не мог этому воспротивиться.
«Все, это конец…» — мелькнуло в его мозгу.
— Нет, Мишель! — раздался рядом приглушенный окрик. — Остановись!
Чьи-то руки, тонкие и изящные, обтянутые черными перчатками, выхватили у него бластер. Подняв ошалелый взгляд, Тьерри увидел перед собой стройную человеческую фигуру, с головы до ног облаченную в облегающий комбинезон, похожий на тот, который надевают под скафандр. Открытой оставалась лишь верхняя половина лица, и оттуда на Тьерри смотрели большие карие глаза — такие знакомые и родные, ласковые и понимающие. Он узнал их сразу, мгновенно. Он просто не мог не узнать самые прекрасные в мире глаза, в которых так часто растворялся без остатка, охваченный нежностью и страстью…
— Вика, дорогая…
— Да, Мишель, — глухо ответила она сквозь плотную ткань комбинезона. — Я пришла помочь тебе.
Виктория положила на стол бластер и крепко обхватила Тьерри за торс. Это не было объятие, она словно бы собиралась поднять его и понести.
— Я… я убил адмирала, Вика… Я не хотел… Я не…
— Я знаю, милый. Все знаю. Поэтому я здесь. Теперь все в порядке. Я помогу тебе. Пожалуйста, закрой глаза и ни о чем не думай.
— Но… как… почему?..
— Все вопросы потом. Позже я все тебе объясню. А сейчас просто закрой глаза. На секундочку. Так тебе будет лучше.
Вконец ошарашенный Тьерри послушно зажмурился и тотчас почувствовал, как у него закружилась голова, а ноги подкосились от внезапной слабости. Однако он не упал: чьи-то другие руки, более сильные и крепкие, чем у Виктории, придержали его и усадили на что-то мягкое — очевидно, в кресло.
— Ева, успокоительное! — раздался голос Виктории. — Скорее!
Тьерри раскрыл глаза и увидел знакомую обстановку кабинета адмирала. Вот только самого Сантини не было на своем месте — он исчез, словно испарился, и лишь на спинке его кресла, как напоминание о происшедшем, оставалось обугленное черное пятно.
На корточках перед Тьерри сидела Виктория, держа его за руки. Рядом с ней стоял коренастый мужчина в таком же, как у нее, комбинезоне, но с открытой нижней частью лица, поросшей русой бородой и рыжими усами. Похоже, именно он помог Виктории усадить его в кресло.
В поле зрения Тьерри появилась Ева — не в комбинезоне, а в обычной одежде, состоящей из юбки и кофты. Она быстро закатила его правый рукав и прижала к внутреннему изгибу локтя инъекционную ампулу. Тьерри почувствовал легкий укол, похожий на комариный укус, и сразу же вслед за этим в его голове затуманилось, а по телу разлилась приятная слабость.
«Транквилизатор, — понял он. — Или даже нейролептик».
Затем девушки приподняли Тьерри, сняли с него всю одежду, включая обувь и белье, взамен надели халат и мягкие тапочки и вновь усадили его в кресло. Конфискованную одежду они аккуратно сложили и передали русобородому мужчине.
— Еще одну ампулу, — распорядилась Виктория, оттянув к подбородку прикрывавшую лицо эластичную ткань. — Сейчас у него должен начаться каскад воспоминаний.
Ева немедленно повторила процедуру с внутривенной инъекцией, и Тьерри погрузился в состояние приятной полудремы. Он отрешенно наблюдал за происходящим, не испытывая никакого волнения или удивления, воспринимая все увиденное со спокойствием и безразличием. Даже недавняя смерть адмирала, к которой он непосредственно был причастен, не вызывала в нем ни малейших эмоций.
— То что надо, — удовлетворенно констатировала Виктория. — Хорошо, что не пришлось применять парализатор.
— А что с отчимом? — спросила Ева. — Ты его парализовала, или…
— Увы, — покачала головой Виктория. — С ним ничего не получилось. Отрезок времени до выстрела был для меня закрыт. Я не смогла туда прорваться… Мне очень жаль, дорогая.
Ева вздохнула:
— Я этого боялась. И была готова к этому. Здешние медики располагают слишком подробными медицинскими данными на отчима, и подлог сразу раскрылся бы. А с Мишелем все прошло незамеченным.
— Погодите, барышни, — вмешался мужчина. — Рано делать выводы. Ведь мы еще не закончили.
— Не переживайте, Генри, — раздался за спиной Тьерри голос Виктории, — Раз первый этап удался, то и со вторым трудностей не возникнет. Подмена уже состоялась, это свершившийся факт.
Почему-то Тьерри не показалось странным, что Виктория говорила откуда-то со стороны, хотя она по-прежнему сидела перед ним на корточках и не шевелила губами. Он не удивился даже тогда, когда к нему подошла еще одна Виктория, одетая не в комбинезон, а в темно-синее платье. Ласково посмотрев ему в глаза, она улыбнулась:
— Здравствуй, Мишель. Сто лет тебя не видела… Ну, если не сто, то пятнадцать уж точно. Чтобы не путать меня с Викой, — она быстро взглянула на Викторию в комбинезоне, — думай обо мне как о Тори. А потом мы тебе все объясним.
— Воспоминания еще не начались? — спросила Ева.
— Нет, что-то задерживаются, — ответила та из двух Викторий, которую следовало называть Викой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56