Да, так оно и есть — Оррин говорил мне, что будет объяснять свои расспросы именно этим. Он надеялся узнать таким образом имя человека, проводником которого был наш отец.
Видимо, Оррин упомянул имя этого Пьера преднамеренно, он любит такие штучки — ввернуть в разговоре, якобы случайно, чье-то имя и посмотреть, как будет реагировать собеседник. На этот раз он, кажется, попал в точку — Андре Бастон встревожился. Но с другой стороны, этот трюк мог стоить брату жизни — с такими людьми, как Бастон, лучше не шутить.
— А этот Андре Бастон — он был один?
— Нет, он сидел за соседним столиком со своей племянницей Фанни и племянником Полем.
— А кто такой этот Пьер?
— Пьер Бонтам, шурин Андре. Он отправился на Запад что-то искать. Пьер всегда был таким — только помани, и пойдет куда угодно, на край света. Говорят, его убили индейцы, там, в горах. А Андре вернулся.
И все-таки разговор с Ла Круа добавил очень мало к тому, что я уже знал. Оррин обменялся несколькими фразами с человеком, имеющим репутацию бретера, и одна из этих фраз, видимо, чем-то сильно напугала этого убийцу.
Я задал еще несколько вопросов супругам, и стал кое-что понимать: похоже, наш отец ушел в горы с этим самым Пьером Бонтамом, Андре Бастоном и другими. Правда, мне так и не удалось выяснить, кто были те другие и сколько их было.
Мы поговорили еще немного, потом я распрощался и, наняв экипаж, вернулся в отель. Выходя из экипажа, я заметил, что напротив отеля на бордюре стоит Хиппо Суон. И тут-то я вспомнил, где я впервые услышал имя Бастона, — официантка в кофейной сказала, что Хиппо в свое время работал у человека по имени Бастон.
Подойдя к двери, я кинул взгляд на Хиппо. Он собирался зажечь свою сигару, но держал спичку, как мне показалось, чуть выше, чем следовало. Что это? Условный сигнал? Но кому?
Впрочем, вполне вероятно, мне стало мерещиться то, чего на самом деле нет, но все-таки лучше перестраховаться, чем пострадать от своей беспечности. Подойдя к конторке, я спросил, не оставляли ли на мое имя каких-нибудь записок, и, услышав отрицательный ответ, двинулся в свою комнату.
В эту минуту я вспомнил, что окно в ней выходит как раз на улицу, и человек, стоящий у окна, без труда мог увидеть огонек спички, которую зажег Хиппо Суон. Резко повернувшись, я спустился по лестнице и подошел к конторке. Сидевший там обычно клерк куда-то отлучился, но рядом стоял уже знакомый мне негр.
— Скажите, а комната, смежная с моей, сейчас занята?
Негр справился со списком постояльцев.
— Нет, она пока свободна, сэр.
Я положил на стол серебряный доллар.
— Не могли бы вы дать мне на несколько минут ключ от этой комнаты?
Негр взглянул мне в глаза:
— Что вас беспокоит, мистер Сэкетт?
— Видите ли, я очень осторожный человек, и мне кажется, что одного пропавшего Сэкетта вполне достаточно. Если в моей комнате кто-то есть и этот кто-то ждет меня, он, наверняка, стоит за входной дверью.
— Вполне вероятно, сэр. — Негр бросил мне ключ, а за ним и доллар. — Хотите я позову полицейского, который служит в отеле, сэр?
— Спасибо, не надо.
Повернувшись к нему спиной, я стал подниматься по лестнице. Негр бросил мне вслед:
— Удачной охоты, сэр.
Я прошел на цыпочках по ковру, застилавшему коридор, и открыл дверь соседней комнаты. После этого я осторожно вставил ключ в замок двери, ведущей из этой комнаты в мою, стараясь не издать при этом ни звука. Затем подбежал к двери в мою собственную комнату, повертел ручку и, тихо выругавшись, пробормотал что-то о позабытом ключе.
Бросившись к двери, соединявшей наши номера, я резко распахнул ее.
Сквозь окно в мою комнату с улицы проникал свет, и я увидел силуэт мужчины, притаившегося у входной двери. Но тут перед моими глазами мелькнула тень, и я понял, что в моей комнате были двое.
Они пришли за мной — двое крупных мужчин, несомненно имеющих репутацию очень крутых. Они бросились ко мне с двух сторон. У меня был нож и кольт, но я не хотел стрелять, поскольку рядом и внизу постояльцы отеля уже спали. Я сделал шаг в комнату и, зацепив ногой стул, швырнул его в того, что нападал справа, а когда он упал, резко повернулся и угостил его товарища хорошим ударом.
Судя по той стремительности, с которой он на меня набросился, этот тип, по-видимому, считал себя неуязвимым. Она-то его и подвела — он со всего размаху налетел на мой кулак.
Раздался шлепок, а потом хруст — это захрустели под моим кулаком кости его носа. Нападавший упал, и я ударил его ногой в висок.
В эту минуту другой противник, в которого я запустил стулом, стал подниматься с пола, но я подскочил к нему и, приставив лезвие ножа к его горлу, как раз там, где проходит яремная вена, сказал:
— Мне-то все едино — прирезать тебя или отпустить. А ты как думаешь?
Он знал — достаточно мне чуть повернуть лезвие, и завтра же его прах засыплет земля, поэтому его не надо было долго убеждать. Он лежал не шевелясь.
— Ради Бога, мистер! Не убивайте меня! Я не хотел вам зла!
— Кто подослал вас ко мне?
— Я не…
Я нажал на лезвие ножа. Еще одно движение — и он превратится в покойника.
— Говори! Кто послал вас и что вам велели со мной сделать?
— Меня послал Суон Хиппо. Мы должны были убить вас, труп вынести черным ходом, а потом отвезти на болото и выбросить.
— Вставай. — Я отступил назад, давая ему возможность подняться. Мне было безразлично, кто из них начал первым, но этот свое получил. По шее у него стекала струйка крови, и это его сильно испугало. Он был только немного оцарапан, но думал, что сильно ранен, и от страха чуть не плакал.
— Забирай это. — Я показал ногой на его напарника. — И проваливай отсюда. В следующий раз, когда налетишь на Сэкетта, убедись сначала, что его руки не связаны.
Убийца попятился от меня.
— Я не виноват. Это все его рук дело. — Он показал на человека, распростертого на полу. — Его и Хиппо. Они все это затеяли.
Какое-то мгновение я молча смотрел на него, а потом сделал шаг вперед, держа перед собой нож лезвием вверх.
— Куда они его отвезли?
— На болота, — прошептал он, дрожа от страха. — В плавучий дом на берегу протоки. Но я не знаю, где он.
— Убирайся!
Убийца наклонился, с усилием поднял тело своего товарища и вышел. Закрыв за ним дверь, я зажег свет, а затем закрыл и запер дверь в смежную комнату. На лезвии моего ножа осталась кровь, и я тщательно вытер его.
В дверь тихонько постучали. Это был давешний негр.
— Я пришел за ключом, сэр. Надеюсь, вы закончили.
— Да, спасибо, уже закончил. Но, мне кажется, я сломал стул.
— Надеюсь, не только стул, — спокойно сказал негр и собрал обломки. — Стул можно заменить.
— Как вас зовут? — спросил я его, почувствовав неожиданное желание познакомиться поближе с этим человеком.
Негр не улыбнулся.
— Иуда, сэр. Иуда Прист.
— Спасибо вам, Иуда.
Негр повернулся, чтобы уйти.
— Их было двое, да? Неплохо вы поработали, сэр!
— А вы их видели?
— О да, сэр! Конечно! — Он опустил руку в карман и вытащил оттуда внушительных размеров латунный кастет. — Мы следим, чтобы у наших постояльцев не было неприятностей, сэр!
— Премного благодарен. Вот это, я понимаю, сервис. Наверное, мне стоит замолвить за вас словечко вашему начальству.
— Если не возражаете, сэр, я помогаю вам исключительно по собственной инициативе.
— Спасибо, Иуда…
Он закрыл за собой дверь, а я лег на кровать. Значит, они прячут Оррина в плавучем доме на берегу протоки. Слишком мало, чтобы начать действовать — в дельте Миссисипи десятки проток и несколько сотен плавучих домов.
Оррин, возможно, уже умер или умирает. Может быть, именно в эту минуту он отчаянно нуждается в помощи.
А я ничем не могу ему помочь…
Глава 4
Присев на краешек кровати, я задумался: что же мне теперь делать? Ясно одно — надо найти Оррина, и как можно скорее. У Бастонов не было причин оставлять его в живых, но я надеялся, что Оррин сумеет убедить их в обратном, а я тем временем сумею разыскать и спасти его.
И с чего это вдруг они решили убить моего брата? Впрочем, в наши дни людей часто убивают ни за что — все начинается с пустяковой размолвки, которая потом, неизвестно почему, перерастает в ссору не на жизнь, а на смерть. Наверное, в разговоре Оррин затронул что-то, что имело жизненно важный интерес для Бастона.
Я человек по натуре прямой, и мне очень трудно ориентироваться в хитросплетениях интриг — в таких ситуациях я обычно пасую. Я не хуже, а может быть и лучше других обращаюсь со всеми видами оружия, я силен как бык и непробиваем как скала, но когда дело касается всякого рода ловушек, тут я теряюсь. Я привык сражаться в честном бою.
Оррин приехал в Новый Орлеан, чтобы отыскать следы француза, с которым отправился в горы наш отец, зная, что шансов найти их очень мало. Однако, судя по всему, ему все-таки удалось кое-что разузнать. Ла Круа в разговоре с Оррином упомянули имя Пьера. После этого последовал разговор с Андре Бастоном, и Оррин, как никто другой умевший сказать нужное слово в нужное время, спросил его, что стало с Пьером? По-видимому, он затронул больное место Бастона.
Пьер не вернулся из экспедиции в горы, Андре тоже был в этой экспедиции, а раз ему не понравился вопрос о Пьере, значит, можно сделать вывод, что Андре либо бросил Пьера в бою и сбежал, либо обокрал его или… просто убил.
Но все это лишь догадки, а с ними можно уйти далеко. Люди часто придумывают теорию, которая объясняет все, и начинают подгонять под нее жизнь, пока в один прекрасный момент не выясняется, что теория-то была ложной. Только в этом никто никогда не признается.
Однако в моем случае все сходилось — наш отец отправился из Нового Орлеана в горы примерно в то же самое время, что и Пьер. Имя Сэкетт насторожило Андре, стоило ему только его услышать. А после того как Оррин представился ему как Сэкетт, да еще упомянул в разговоре Пьера, брат сразу же исчез.
Теперь мне нужно найти плавучий дом, куда Бастоны отвезли Оррина. Загадка не из легких, если учесть, что в дельте Миссисипи стоит не менее четырех или пяти сотен таких домов. Придется отправиться к своим друзьям на улицу Галлатэн, а оттуда — на заболоченные берега дельты. Я немного говорю по-испански, вернее, на мексиканском диалекте, и знаю несколько слов по-французски — кое-что я выучил в Луизиане, а кое-что на канадской границе. Мне понадобятся оба эти языка — ведь Новый Орлеан, прежде чем стать американским, почти сотню лет был франко-испанским городом, и люди, живущие по берегам рукавов, особенно рукава Теш, где обитают индейцы племени каюн, не знают никакого другого языка, кроме французского.
Перво-наперво нужно отыскать кого-нибудь, кто хорошо ориентируется в протоках, поэтому лучше всего отправиться туда, где люди знают то, что недоступно обычному горожанину. Когда-то у меня были друзья. Однако кто-то сказал мне, что Каменная Джексон попала в тюрьму.
У Каменной Джексон был ужасно скандальный характер, она то и дело попадала во всякие передряги. Несколько лет назад она связалась с человеком по имени Миллер, у которого вместо кулаков были железные болванки. Однажды он вернулся домой с кнутом и решил немного поучить ее, но она вырвала у него кнут и избила его до полусмерти. Тогда он схватился за нож, но она вырвала клинок у него из рук и нанесла ему пять или шесть ран, от которых он и умер у нее на руках. Они и раньше частенько ссорились, но в этот раз он ее по-настоящему разозлил, и она его убила. Вскоре явилась полиция и, увидев мертвого Миллера, забрала Каменную Джексон в тюрьму.
Когда-то я ей немного помог, даже не подозревая, кто она такая, и я не знаю, что больше ее удивило — мой род занятий или то, что я помог ей. Только с тех пор она говорила всем, что за мной пошла бы и в ад. Впрочем, я думаю, что она пошла бы туда за многими мужчинами.
Сплавляя лес по реке, мне приходилось встречаться с разными людьми, но у меня никогда не было намерения читать им проповеди и учить их, как надо жить. С некоторыми из них я подружился, и среди них были те, что жили в таких районах Нового Орлеана, куда добропорядочные горожане боятся сунуть нос. Туда-то я и отправился.
Люди, хорошо знающие, что такое грех, никогда не появляются на улице Галлатэн. А если бы они и появились, то их представление о грехе существенно расширилось бы, и вместо десяти заповедей появилось бы сто. На этой улице постоянно случались скандалы, убийства и кражи. Здесь распахивали свои двери салуны под названием «Голубой якорь», «Балтимор», «Амстердам» и «Притон матушки Берке» («Дом Кантона» был закрыт после того, как его владелец Кантон убил в драке матроса). Так что на этой улице не надо было искать, где можно было напиться, а пьяных частенько грабили, не в одном салуне, так в другом.
Самым дешевым напитком был «Сок тарантула», как его здесь называли. Его приготавливали так: в бочонок заливали два галлона чистого спирта, бросали туда прессованный жевательный табак и полдюжины подгорелых персиков и заливали все это пятью галлонами воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31