Не жалует Дидье нынешнего императора.
– Говорят, мы отнимаем у наших подопечных свободу выбора, – продолжил Дидье. – Это не так. Мы просто загоняем их в определенные рамки. У заключенного гораздо меньше свободы. Сделать из человека пассивное беспомощное существо – проще простого. Пятисекундное воздействие биопрограммером. Но в наши планы не входит, чтобы человек оказался беззащитным в несовершенном мире. Обществу нужны активные, деятельные люди. Это сложнее и не достигается путем простого регулирования уровня гормонов в крови. Необходимо не просто снизить агрессивность, а направить ее в конструктивное русло. Для этого применяются тонкие и достаточно сложные методики. И работы минимум на несколько месяцев. Это не то, что описано в старинных романах, на которые любят ссылаться наши критики.
– Дидье, а правда, что всех, кто попадает в Центр, прогоняют через такой сеанс биопрограммирования, после которого вообще ничего не хочется, и человек становится послушен, как овечка, и тих, как мышь.
Он улыбнулся.
– «Ничего не хочется» – сильно сказано. Но правило такое есть. Нам же не нужно, чтобы наш подопечный захотел нас покинуть или мешал нам работать. Потом, когда курс лечения заканчивается, мы восстанавливаем уровень гормонов в крови. Не сразу, конечно, постепенно. Чтобы убедиться, что это не привело к прежней деструктивной ориентации личности.
За иллюминатором уплывает вдаль Визант и появляется Ромул, вторая внешняя планета системы Кратоса. Такая же здоровая и бесполезная. Ромул окружен кольцами астероидов.
Уже полностью доступна информационная сеть Кратоса, и мы с Дидье обсуждаем новости. Первая – наконец осужден Хазаровский.
– Два года за преступления группы А – с ума сошли! – возмущается Дидье. – Я работал в блоках “С” и “D”. Это насильственные преступления. За убийства столько дают! Ройтман сказал: «А что здесь делать два года?»
– Кто это? – спрашиваю я.
– Лучший психолог Центра, будет работать с Хазаровским. Раньше занимался Анри Вальдо.
– Ничего себе эстафета!
Как всякий обыватель, я бы начал спорить с Дидье о том, что два года – запредельный срок, если бы сам за четверо суток на гауптвахте «Святой Екатерины» не успел вспомнить всю свою жизнь, умереть, воскреснуть и удостоиться мистических видений. Так что спорить я не стал, зато вспомнил о тессианской традиции подвергать трехдневному аресту всех, кто претендует на должности судей, законодателей и, конечно, психологов Центра. Чтобы понимали, каково это.
Дидье улыбнулся и поделился со мной очередной порцией воспоминаний.
– Я тогда претендовал на должность судьи, подал соответствующее прошение и стал ждать ареста. Это должно было случиться в течение шести месяцев. Случилось через три с половиной, когда я уже устал ждать. Наверное, они собирали материал, чтобы можно было ко мне придраться пореалистичнее. Обвинили в убийстве. Причем труп якобы нашли после вечеринки, на которой я действительно был. Приводили показания свидетелей. Так что я поверил. Несмотря ни на что! Несмотря на предупреждение! Я поверил, что меня действительно собираются за это осудить. Они потом долго смеялись: «У вас естественная реакция!». А я отказался от вожделенной должности и пошел работать в Центр. Не удивились: «Теряем кадры! Либо в адвокатуру люди уходят, либо в психологи!» Так что, Даня, ни один нормальный судья не даст два года за экономические преступления, даже если очень впечатлен количеством эпизодов. Это госзаказ, побоялись ослушаться императора.
– Кто бы сомневался! – усмехнулся я.
– Но ни один психолог не будет держать два года в Центре пациента, с которым работы на два месяца. Будет добиваться освобождения.
– А госзаказ?
– Даже если госзаказ. К сожалению, не за психологом последнее слово.
На четвертый день половину монитора в центре управления уже занял Кратос.
Я смотрю на живую зеленовато-голубую планету, и высадка на нее кажется все более рискованной. Остается только, как молитву, повторять: «Делай что должно и будь что будет».
Возможно, нам и не дадут высадиться. На орбите висит имперский флот: десять линкоров плюс всякая мелочь, и к нам поворачиваются Иглы Тракля.
Они узнали, конечно, флот захваченной Тессы. Нам посылают запрос:
– Кто вы? Кому принадлежит флот?
– Мы граждане Кратоса, – говорю я. – А это его флот. Мы просим разрешения на посадку.
– Кто говорит?
– Полковник Даниил Данин, командир Тессианского флота.
– Лечь в дрейф.
Мы выключаем двигатели и медленно плывем по инерции.
И тогда я замечаю, чем занимаются имперские корабли.
В верхних слоях атмосферы мечутся сияющие шары цертисов. И кружатся маломощные воронки Тракля, сжигая разреженный стратосферный газ. Идет охота. Саша смотрит на это с ужасом, сжимает кулаки.
– Идиоты!
– В цертиса не так-то просто попасть, – успокаиваю я. – Я все попытаюсь объяснить командиру эскадры. Пока больше ничего сделать не могу.
Саша смотрит на меня чуть ли не с ненавистью. Я отвожу глаза.
– Ты хочешь, чтобы я стрелял по своим?
– Это они свои? Нас всех расстреляют, у нас же у всех Т-синдром!
Он говорит то, о чем думают все Преображенные на моих кораблях.
– У меня тоже Т-синдром, – говорю я. – Надеюсь, что сначала нас выслушают.
– А если нет?
– Тогда погибнем не только мы – погибнет Кратос.
И происходит непредвиденное. Стая цертисов уходит от планеты и устремляется к нам. Странно смотрятся их ломаные траектории, словно положения броуновских частиц, соединенные призрачными светящимися линиями. Я почти не сомневаюсь, что последнее не более чем оптический эффект: цертисы просто исчезают в одном месте и появляются в другом.
Их преследуют, вокруг них вращаются гиперпространственные воронки и сияют потоки аннигиляционного излучения, но не проходит и минуты, как мы оказываемся окруженными их сияющими телами.
– Прогоните от себя эту нечисть! – орет мой собеседник на имперском линкоре.
– Это не нечисть, – отвечаю я. – Цертисы не причинят вам вреда.
Я имею право на это заявление. Я говорил не только с Сашей Прилепко, другие освобожденные мною теосы подтвердили его слова.
– Я буду стрелять! – кричит командир имперцев.
– И уничтожите флот, который я привел для Кратоса?
Молчание.
Тем временем цертисы обходят нас и прикасаются к обшивке кораблей, замирают, словно приклеенные. С имперских линкоров этого не увидеть, зато прекрасно видно мне.
Цертисы начинают уменьшаться в размерах и исчезают вовсе.
– Смотрите! – кричит Юля.
Я оборачиваюсь.
На стене рубки вырастает сияющий шар и срывается вниз. Вращается, вытягивается по вертикали и становится женщиной в длинном платье и со светящимися волосами под белым покрывалом.
Голос скорее звучит во мне, чем раздается в воздухе:
– Мы просим вашей защиты.
Я уже видел эту женщину в своем сне, я слышал этот голос, кажущийся изначальной песней Вселенной.
Какая защита! Нас бы кто защитил! Наши жизни висят на волоске, за нашу свободу никто не даст ни копейки. Как же вы не вовремя!
– Мы даем вам нашу защиту, – говорю я и предлагаю всем последовать моему примеру. Передаю через Преображенных, опасаясь пользоваться устройствами связи. – Сейчас здесь будут представители империи. Вы сможете спрятаться?
Сияющая женщина улыбается и подходит ко мне. Ее ступни не касаются пола.
– Сможем, – говорит она и касается моей руки.
Голова начинает кружиться, ноги становятся ватными, странное ощущение в тыльной стороне кисти: словно что-то всасывается под кожу, но боли нет. Холод сменяет тепло, и то, что слилось со мной, растворяется в крови и течет по сосудам к сердцу. Тело цертиса истончается, становится прозрачным, и вот уже его нет.
Я окружен белым сиянием, но и оно бледнеет и наконец гаснет. Слабость уходит, ощущение невиданной полноты и силы: горы сверну.
Саша, усмехаясь, смотрит на меня:
– Ну как? Я ведь тебе не все рассказал. Береги теперь своего цертиса!
– Где цертисы? – запросили имперцы.
– Улетели, – весело ответил я. – Можете послать корабль, чтобы он облетел вокруг нашего флота. Это вас убедит?
– Убедит.
Битый час мы наблюдали за полетом трех кораблей-шпионов, пока наконец к нам не пристыковался имперский бот.
В центр управления, склонив голову в дверях, зашел высокий незнакомый офицер, судя по нашивкам, полковник. Значит, командующий флотом остался на линкоре. Ну, конечно, много чести. Подумаешь, привести Тессианский флот!
На рукаве – изображение возрождающегося из пепла феникса – символ империи. Ну, наконец-то дома, подумал я.
– Кто здесь главный? – осведомился он.
– Я, полковник Даниил Данин, – сказал я. – С кем имею честь?
– Полковник Григорьев, – буркнул офицер. – Вы находитесь в розыске по обвинению в предательстве, господин Данин.
– Я не бегу, – заметил я.
– Вы арестованы.
Я обернулся к Юле.
– Принимай командование!
Она умоляюще посмотрела на меня.
– Думаю, что это ненадолго, – сказал я и сделал шаг вперед.
Отдал полковнику Иглу Тракля. Он с нескрываемым удивлением уставился на это оружие. Даже в имперской армии не так часто видят его ручные образцы.
– Поддерживай связь с Германом Марковичем, – сказал я Юле. – Он сможет дать дельный совет.
Григорьев поднял глаза, посмотрел на меня, потом на Юлю.
– Здесь генерал Митте? Он пропал на Тессе две недели назад.
– Он с нами.
– Я могу с ним связаться?
– Конечно.
Не знаю, о чем он говорил с Германом, но после этого разговора стал много любезнее.
– Пойдемте, полковник. Надеюсь, все скоро выяснится.
Я сижу в комнате рядом с гауптвахтой линкора «Святой Владимир» имераторского флота Кратоса, что вызывает не самые приятные ассоциации. Напротив меня военный следователь, зовут Петр Яковлевич. Он довольно молод, но всеми силами пытается доказать собственную значимость, что меня откровенно смешит. Наверняка младше по званию.
От его перстня связи отделяется маленький серебряный шарик и плывет ко мне. Я беру его из воздуха.
– Это постановление о допросе, – поясняет следователь. – Ознакомьтесь.
Я смотрю текст. Даже придраться не к чему! Дано командиром эскадры генералом Хлебниковым. Имеет право, здесь он высшее должностное лицо.
Это куда больше напоминает нормальную юридическую процедуру, чем безобразие, происходившее на Светлояре, и я несколько успокаиваюсь. Даже если Владимир Страдин чувствует себя настолько прочно, чтобы засадить героя, приведшего на Кратос Тессианский флот, при нормальном ходе процесса у меня год в распоряжении, а за год уж точно кто-нибудь умрет: либо я, либо принц, либо ишак, либо господин Страдин.
Все-таки расстрелять человека без суда и следствия можно только на достаточно большом расстоянии от Кириополя, даже если у него Т-синдром.
– Устройство связи снимаем, – говорит следователь. – Сюда.
Я кладу перстень на стол. Снова ужасное ощущение глухоты, как на «Святой Екатерине», только теперь я чувствую, что легко пробью его без всякого устройства связи. Это уже не стена между мной и Вселенной, это легкая дымка. Достаточно коснуться энергии Аджны, и она растворится.
– Пересядьте в кресло и наденьте это, – Петр Яковлевич кладет передо мной простое кольцо из темного металла, украшенное маленьким фениксом, чуть темнее самого кольца.
Я усмехнулся. Кольцо отдаленно напоминает императорское или кольцо Принца Империи, те, конечно, из золота и с рубинами, но феникс тоже присутствует.
Беру кольцо, пересаживаюсь в кресло, до отвращения напоминающее зубоврачебное.
Мне нечего скрывать, кроме того факта, что люди на моих кораблях почти поголовно заражены Т-синдромом. Тогда нам точно не дадут посадку. Эй, цертис! Ты случайно не умеешь обманывать допросные кольца? Как бы мне это скрыть, при этом честно выложив остальное?
– Вместо устройства связи? – спрашиваю я следователя.
– Все равно. Главное, чтобы плотно охватывало кожу.
– Хорошо.
Кольцо довольно большое, с безымянного спадает, честно натягиваю на средний. Я бы мог плюнуть на эту процедуру и переместиться отсюда на любой из своих кораблей, да хоть на Кратос. Я бы мог разнести эту посудину к чертовой матери без всяких Игл Тракля, я чувствую себя сильным, как никогда! Но не за тем я привел сюда Тессианский флот, не затем вернулся на осудивший меня Кратос. Я хочу оправдаться и получить прощение, ежели в чем виновен. Мне надо проявить добрую волю, что я и делаю.
– Руку на подлокотник, – говорит следователь.
Холодный металл касается ладони, из подлокотника выстреливает белый пластиковый шнур и обхватывает запястье, растекается широкой манжетой.
– Без этого можно было обойтись, – замечаю я.
– Так надо, – говорит Петр Яковлевич.
– Хорошо.
– Теперь расслабьтесь.
Тело наливается слабостью. Допросное кольцо теплеет и, видимо, начинает работу. Интересно, я пойму, какую именно информацию оно из меня качает?
Пойму. Внешний мир почти исчезает, и перед глазами сменяются картины моей жизни на Светлояре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49