Легата заставила себя посмотреть боссу в лицо. Тусклый свет гранил мягкие черты, оставлял лицо во власти черных теней.
«Какие еще планы он строит?»
Словно прочитав ее мысли, Оукс заговорил, обращаясь к ее отражению в плазмагласе:
– Легата, когда мы наведем здесь порядок, я хочу, чтобы ты покурсировала между Редутом и бортом. Кто-то должен присмотреть за Ферри, пока мы не нашли ему замену.
«Значит, я ему еще нужна».
Она уже поняла – босс больше боится возвращения на борт, чем всех ужасов нижстороны. Почему? Чем может угрожать ему Корабль? Она представила себя на месте Оукса в его бортовой каюте, окруженной духом Корабля. Не корабля – Корабля! В конце концов, верит Оукс в Корабль или нет?
– Ты согласна, моя дорогая? – Он приобнял ее за талию.
Легата с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться. Ее пугала напускная доброта в голосе Оукса, пугали неведомые планы, которые он строит относительно нее. Какие мотивы движут им?
«А может, мотива нет вовсе?»
Выраженная этой мыслью тщета пугала Легату даже больше, чем Морган Оукс. Нет – Морган лон Оукс. Неужели… клоны… и дикие звери Пандоры… и корабельники… столько живых существ погибло лишь потому, что Оукс действовал без всякой причины?
«Нет, мотивы у него есть».
Она снова глянула на фреску. «Что же я нарисовала?» Обреченный колонист глядел на нее. Его глаза, тающая плоть, указующий перст вопияли: «Ты согласилась с этим! Согласилась!»
– Ты не сможешь убить все живое на планете. – прошептала она, зажмурившись.
Оукс убрал руку.
– Прости, Легата, мне показалось, что ты сказала «не сможешь»?
– Я…
Она не могла говорить.
Оукс взял ее под руку – как Мердок в Комнате ужасов! – повел через галерею. Легата открыла глаза, только когда лодыжек ее коснулась обивка дивана. Оукс ловко усадил ее на алые подушки. Легата сообразила что все еще стискивает рюмку, в которой плещется еще на палец выпивки. Поднять взгляд на босса она не могла. Руки ее так тряслись, что мелкие капельки самогона брызгали на запястье, на бедро.
– Я пугаю тебя, Легата?
Он протянул руку, погладил ее лоб, ее щеку.
Легата не могла ответить. Она вспомнила, когда он делал это в последний раз, и неслышно расплакалась. Плечи ее не дрогнули, и только слезы катились по щекам.
Оукс плюхнулся на диван рядом с ней, выдернул рюмку из сжатых пальцев, поставил на пол и принялся массировать ей шею, разминая сведенные мышцы. Касания его были по-врачебному точны, пальцы сами знали, где надавить, как пробить ее броню.
«Как он может ласкать меня вот так – и ошибаться?»
Легата обмякла, почти расслабившись. Локоть ее задел бедро, размазав холодную каплю пролитого самогона. И в этот миг она осознала, что может противостоять боссу… а он не ждет от нее сопротивления.
«Он не знает о досье, которое я спрятала на борту».
Пальцы его продолжали двигаться – так умело, так притворно любяще.
«Но он не любит меня. Если бы любил, он бы не… не…» Она снова вспомнила Комнату ужасов и вздрогнула.
– Еще мерзнешь, дорогая?
Ловкие руки уложили ее на диван, разминая сведенные мышцы шеи, плеч.
«Если бы он любил меня, его прикосновения не пугали бы так. Чего он на самом деле добивается?»
Чего-то большего, чем просто секс, большего, чем ее тело, которое он так уверенно распаляет. Чего-то более глубокого.
Как странно, что в такие минуты он еще может непрерывно болтать, хотя поток слов казался Легате совершенно бессвязным.
– …И в процессе рекомбинации мы получили интересный побочный эффект дегенерации келпа…
«Дегенерация! Всегда дегенерация!»
Аваата передает информацию при помощи эзотерических символов из собственной истории, сведенных к сновидениям, образам, дешифровать которые может только сам сновидец, но не Аваата.
Керро Паниль, «История Авааты».
«Паниковать рано», – сказала себе Ваэла.
Другие субмарины тоже теряли цеппелины-носители – и выживали. На их опыте основывалась программа действий.
И все же девушку неудержимо трясло. Рассудок ее заполняли воспоминания безумного подъема из глубин близ южного побережья Яйца.
«Я спасалась и прежде. Я выживу. Сохрани нас Корабль!»
«Спасайся сама». Это, конечно, был голос ее Честности. «Безусловно». Она ведь может. Она сама учила Томаса на бесчисленных тренировках. И Паниль совершенно спокоен. Ни следа испуга. Он внимательно оглядывал экраны, прикидывая, насколько лодку опутали клочья лопнувшего баллона.
«Странно, что ткань опустилась вертикально вниз».
– Похоже, что в этой лагуне течение направлено сверху вниз, – заметил Паниль, словно отвечая на ее мысли. – Посмотрите, как лежат складки.
Томас тоже глядел, как опутывает субмарину оранжевая ткань, загораживая от них келп.
Не могла молния сбить цеппелин, подумал он. Баллон был заземлен через якорный канат. К тому же он был разделен на отдельные ячейки, и, лопни даже половина из них, у оставшихся хватило бы подъемной силы, чтобы поднять гондолу.
«Кто-то не хочет, чтобы мы вернулись».
– Думаю, можно уже резать ткань, – предложил Паниль, касаясь плеча Томаса. Поэта встревожило, с каким пристальным вниманием начальник экспедиции пялится в темный экран.
– Да… да. Спасибо.
Томас приподнял немного носовую часть субмарины и включил резаки. Из корпуса выскользнули сопла дуговых горелок, и на плазовом куполе капсулы заиграли серебряно-голубые отсветы. Оранжевый полог распался и сполз на дно, вздымая клубы ила.
– Может, я сделаю? – предложила Ваэла.
Томас резко мотнул головой, сообразив, что она, верно, тоже заметила его тревогу.
– Нет. Справлюсь.
Процедура была проста: отсоединить кабели, соединяющие их с якорным канатом, отстрелить начиненные взрывчаткой болты, крепящие гондолу к носителю, продуть балластные баки и взлететь к поверхности. Там гондола стабилизируется сама, и можно будет запустить радиозонд и включить маяк. Потом останется только ждать резервного цеппелина.
С тягостным чувством Томас запустил программу отступления. Они едва начали программу контакта… а план был так хорош! «Келп мог нам ответить».
Взрыв крепежных болтов ощутили все. Гондола начала подниматься над расколотым корпусом носителя. «Точно жемчужина из раковины», – подумал Томас.
И пока они поднимались, сквозь плазовый купол им подмигивали светлячки келпа.
Ваэла вглядывалась в мерцающие огоньки. Их спазматические вспышки напоминали ей что-то, но что, она не могла вспомнить.
«Где я это видела?»
Так знакомо – мигают ей зеленые и лиловые лампочки…
«Где же? Я была на глубине только…»
Воспоминания нахлынули внезапно, и Ваэла бросила, не раздумывая:
– Все как в тот раз, когда я спасалась… Тогда огни келпа светились так же.
– Ты уверена? – переспросил Томас.
– Уверена. Все перед глазами стоит – как слоевища расходятся и пропускают меня к поверхности.
– Дирижаблики, – заметил Паниль, – рождаются в море. Может, он принимает нас за дирижаблик?
– Может быть, – согласился Томас.
«Может, это нам и следовало увидеть, Корабль?» – подумал он.
В идее Паниля крылось некое изящество. Чтобы обезопасить свои цеппелины в небесах Пандоры, колонисты строили их по образцу дирижабликов. Те не нападали на цеппелины. Может, и келп удастся обмануть тем же способом? Стоит подумать. Но пока что важнее заняться выживанием. Томас подозревал саботаж и вынужден был поделиться своими подозрениями с товарищами.
– Цеппелин не мог рухнуть по естественным причинам, – заметил он.
Паниль отвлекся от созерцания многоцветных огней.
– Саботаж, – пояснил Томас и выложил свои аргументы.
– Ты же сам в это не веришь! – запротестовала Ваэла.
Томас пожал плечами, глядя на уходящие вниз стебли водорослей. Гондола входила в биологически активную приповерхностную зону.
– Ты же не всерьез! – настаивала девушка.
– Всерьез.
Он вернулся мысленно к своей беседе с Оуксом. Может быть, тот явился проверить адскую машину? Ничего предосудительного он вроде бы не делал, но отвечал порой невпопад и не сразу.
Керро Паниль разглядывал через плазмагласовые стенки гондолы окружающие лагуну заросли. В вышине разгорался дневной свет, сверкающее зеркало поверхности ширилось по мере того, как гондола поднималась в пронизанные солнцем воды. Плавающие создания то уносились прочь, то подплывали поближе. Сквозь стену водорослей пробивались солнечные лучи. Светящиеся пузырьки меркли. Еще несколько секунд, и гондола вынырнула.
Томас запустил вторую часть программы. Гондола покачивалась на волнах посреди лагуны. Небо над головой было ясно, но с подветренной стороны виднелась большая стая дирижабликов. Выскочил из креплений плавучий якорь, разворачиваясь воронкой, и вертевшуюся капсулу резко затормозило. Профильтрованный плазмагласом двусолнечный свет заливал внутренности гондолы.
Паниль резко выдохнул, сообразив, что невольно задерживает дыхание при мысли о том, действительно ли капсула стабилизировалась.
«Саботаж?..»
Ваэла тоже обдумывала идею Томаса. Нет, он ошибается! Вдоль подветренного края лагуны дрейфовали зацепившиеся за слоевища келпа клочья оранжевой ткани. Все как после удара молнии.
«С ясного неба?»
Ну да, Честность не могла не зацепиться за этакую нестыковку.
«Тогда дирижаблики?
«Они не нападают на воздушные суда, сама знаешь».
Томас запустил радиозонд. Над головами хлопнуло, и в небо взмыла алая дуга. Но зонд вдруг рвануло влево, и он ухнул в море. Над водой поплыли клубы оранжевого дыма, уносясь в сторону стаи летящих над горизонтом дирижабликов. Там, куда упал зонд, слоевища келпа тревожно шевелились и били по волнам.
Томас кивнул сам себе. Так, и радиозонд сломан.
Ваэла отстегнула ремни и потянулась к затвору внешнего люка, но Паниль удержал ее:
– Нет! Подожди.
– Чего? – Она выдернула руку.
После вчерашней сцены прикосновение Паниля наполняло ее жгучим стыдом. Кожа девушки приобрела яркий пурпурный цвет.
– Он прав, – обронил Томас. – Пока ничего не трогай.
Он выпутался из ремней, достал набор инструментов и вытащил унифомку. С ее помощью он снял крышку с затворного механизма – та с лязгом отскочила и упала на пол. Трое подводников увидали пристроенный между рычагами зеленый пакетик. Стоило люку открыться, и давление затвора раздавило бы его. Томас плоскогубцами вытащил пакет, обращаясь с ним очень осторожно.
«Дилетантство, – подумал он отрешенно, вспоминая тренировки всей команды безднолета по поиску и обезвреживанию подобных ловушек. – У корабля выходило получше, даже пока он не стал Кораблем». Те тренировки очень ему пригодились. Невозможно было предугадать, каким способом обезумевший безднолет попытается избавиться от своего маточного экипажа.
«Может, мы создали всего лишь более хитрую безумную машину?»
Виденные им покуда следы саботажа на работу Корабля не походили. Скорей это была манера Оукса… или Льюиса.
– Что там, в пакете? – спросила Ваэла.
– Полагаю, отрава. Стоит нам открыть люк, и она начнет испаряться, – ответил Томас.
Двигаясь с осторожностью – гондолу покачивало, – он отложил пакетик и продолжил копаться в затворном механизме, но других следов диверсии не нашел. Неторопливо и осмотрительно он снял запоры и принялся откручивать затворный рычаг. Люк распахнулся, открывая взгляду усеянную заклепками раму и небо, видимое не через толстый плазмаглас.
Открыв люк, Томас осторожно поднял зеленый пакетик и, высунувшись из гондолы, зашвырнул его как можно дальше по ветру. Стоило пакету коснуться воды, как из него повалил желто-зеленый дым. Ветер понес его в сторону келповых зарослей. Слоевища зашевелились, пытаясь раздвинуться, но на глазах Томаса сворачивались и засыхали.
Зажав рот ладонью, Ваэла вцепилась в стойку, чтобы не упасть.
– Кто?
– Оукс, – ответил Томас.
– Зачем? – поинтересовался Керро. Его случившееся не столько пугало, сколько пленяло. Если станет совсем плохо, Корабль спасет их.
– Может, ему не нужен в Колонии второй кэп.
– Ты кэп? – удивился поэт.
– Ваэла тебе не сказала? – Томас спрыгнул с лесенки.
– Я… – Девушка опять полиловела. – Из головы вылетело.
– Возможно, у босса на келп свои виды, – предположил Паниль.
– О чем ты? – Томас вскинул голову.
Керро пересказал, что говорила ему Хали Экель об угрозе уничтожить келп.
– Почему ты нам не сказал? – возмутилась Ваэла.
– Думал, Хали может ошибаться, и… случая не представилось.
– Сидите смирно, – приказал Томас, – а я проверю, не приготовили ли для нас еще пару сюрпризов.
И он взялся за дело.
– Ты, похоже, знаешь, что искать, – заметила Ваэла со своего кресла.
– Меня этому учили.
Мысль эта встревожила девушку: Томас, обученный предотвращать диверсии?
Паниль не прислушивался к их разговору. Отстегнув ремни, он поднял глаза к открытому люку. Оттуда струился чистый, пахнущий солью морской воздух. Запах этот бодрил поэта. Сквозь плазовую стенку он видел, как плывут галсами против ветра дирижаблики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56