Ноги у него тряслись.
Разгрузился и уехал, засвечивая «стопы», последний песчаный танк. Контейнеры из грубой серой пластмассы выстроились в три неровных ряда, прямо на песке, взрытом гусеницами и сапогами. Эмбриомеханические «яйца» откатывали отдельно, на ровную утрамбованную площадку. Белые шары механозародышей матово отблескивали – чуть заметно. А под чем им тут блестеть? Под Фобосом? Юпитер и тот ярче.
Антон насилу докатил тяжеленный эмбриофор – «яйцо» вязло в рыхлом песке – и мотнул головой, стряхивая пот. Захекался…
Перчаткой он обмел черный покорябанный штамп: «СПб завод эмбриосистем». Интересно, во что станет развиваться этот… (он стер пыль строчкой ниже) «МЗ-12 С»? В модуль? В дистиллятор? В кислородный обогатитель?
Неожиданно площадка огласилась пронзительным шипением, за глыбами контейнеров вспыхнуло короткое оранжевое зарево. Это был удар из дезинтегратора. Сам Антон никогда к дезу и близко не подходил, но Тагвелл Гейтсби в «Первооткрывателях» так долго и нудно косил чужих из лучемета, что и не хочешь, а запомнишь. И звук, и вид. Первой мыслью Антона было: «Пурпуры!» Рука непроизвольно скользнула к ПП. Мимо, поднимая пыль, проскакал Виджай.
– Что случилось?! – крикнул Антон, тоже срываясь на бег.
– Рыбозмеи! – возбужденно ответил Гупта, двигаясь боком. – На Игоря напали!
Он развернулся и кинулся бегом. Антон припустил следом.
Над площадкой стоял гомон голосов.
– Вон там! За камнем, за камнем!
– Да куда ты смотришь!
– Шо ты не стреляешь?
– А куда?!
– Вон! Вон она!
– Я это! Ты че?!
– Свет нужен! А то мы…
– Ритка?! А ну, брысь отсюда! Тебя тут еще не хватало!
– Я тебе щас так брысьну…
– Глаза!
Гоша Черняк включил тяжелый лучевик. В подсветке плазмы Антон увидел, как у груды камней бесшумно задвигалось что-то длинное и серое.
– Вот она! – завопил он, указывая на гибкую тень.
Гоша развернулся, и над контейнерами провыл полный заряд. Внезапно включился прожектор, за ним еще два.
– Не стрелять! – стегнул властный голос Жилина. – Что вы мечетесь?! Гоша, Антон, Виджай! Следите за склоном! Лева и Руслан! Стойте на месте! Не приближайтесь к контейнерам! Девушки, все в центр! Живо!
Антон восхитился. Вот что значит – командир! Какие-то секунды – и растерянная толпа превращается в отряд!
Жилин вышел на свет и встал между ним и Гошей.
– Отходим! – сказал он, обшаривая глазами глубокие тени между контейнерами. – Сугорин как, в порядке?
– Страху больше, – задыхаясь, проговорил Гоша, – она кэ-эк выскочит, Игорь упал и покатился… Может, она сослепу, как носорог?
И в этот момент рыбозмея прыгнула. Длинное блестящее тело с гладким волосом – при чем тут «рыбозмея»?! Ни капельки не похоже! Вся, как гибкая, очень подвижная… труба. Или толстый шланг, покрытый жесткой щетиной, – и спереди дыра, и сзади, даже просвет видать… И что-то там шевелится, бугрится внутри – тычинки какие-то…
Антон оступился и с размаху уселся на зад. Рыбозмея закачалась в позе настольной лампы и загнулась над Антоном вопросительным знаком. Словно рукав нутриевой шубы пятьдесят-последнего размера навис над ним. Рыбозмея замерла, и «рукав» раскрылся склизким сфинктером. Восемь штук челюстей с плоскими режущими пластинками разошлись, как диафрагма сегментного люка. «Сейчас он за мной закроется, – подумал Антон отрешенно, – и все…» В тот миг он не слышал криков. Ему даже в голову не пришло броситься назад или в сторону. Он только смотрел, как размыкаются большие треугольные зубы, как мокро блестит пупырчатая глотка, и ему было противно. «А. Родин, 2061-2083. Пожран чудовищем». Какая гадость…
Ударом ноги Жилин отбросил щетинистое рыло. Заслонив Антона, мастер присел, отводя руку с электрорезаком. Рыбозмея стремительно развернулась. Жилин сделал неуловимое движение, полоснул тварюку по двум левым позвоночникам и распорол вдоль третьего. Рыбозмея закинулась, как хобот мамонта, издала продолжительный сипящий звук и судорожно задергалась в воздухе.
Гоша поднял дезинтегратор, но Жилин сказал: «Не надо», и горячее еще пирамидальное дуло опустилось.
– Отходим.
Послышался топот, и из-за контейнеров выскочили Быстров и Бранкевич с армейскими лазерными излучателями.
– Что случилось?! – крикнул Бранкевич. – Все целы?
– Рыбозмея, – коротко бросил Жилин. Он осмотрел электрорезак, почистил клинок о реголит и вложил в пластмассовые ножны. – Все в бункер! И не дай бог…
– Мы все поняли! – загалдели добровольцы, не дав мастеру даже договорить.
– Гупта!
– Тут я!
– Пошлешь в рейд СКР – ту, которую мы настраивали. Понял, о чем я?
– Я понял!
– Поглядим, сколько их тут… Бранкевич!
– Здесь!
– Активируй сторожей-разведчиков на ночь, двух или трех. Лучше трех.
– Может, и посты…
– Обязательно. Эс-эров переключишь на меня.
– Будет исполнено!
– Я тебе поерничаю…
Добровольцы, взволнованно переговариваясь, сгрудились у шлюза. Антона затрясло – наступила нервная реакция. Память прокручивала нон-стоп одни и те же кадры: шерстистый «рукав», то поджимая мокрый и противный «манжет» кольцевой мышцы, то распуская его, сипит и открывает полуметровую пасть…
Подошла Яэль.
– Антон, ты как? – спросила она с ноткой тревожной заботы в голосе. – Пойдем, Гунилла компоту сварила, попьешь хоть.
Антон с удовольствием послушался.
– Шо вы скажете на это несчастье? – донесся до него радостный вопль Левы Соловейчика. – Это же кошмар!
2
По всей обширной стройплощадке ползали огоньки и перебегали лучи прожекторов. В наушниках свербило от скрежета и верещанья эффекторов, перемалывающих базальт, растирающих в пыль песок и туф. Что-то громко зажжужало там, раздался треск, и черные коробчатые и округлые формы лагеря шатко качнулись в прыгающем розовом сиянии. Скручиваясь и вспухая, поплыли над стройкой клочья красного дыма.
– Пошло дело! – весело крикнул Виджай.
Снова что-то вспыхнуло розовым и погасло, донесся раскатистый грохот, и светящийся дым взлетел большим густым облаком.
– Разбудим девчонок, – забеспокоился Гирин.
– Не должны, – зевнул Жилин. – Иэ-хэ-хэ…
– Ну, что, господа? – Йенсен подошел и встал, руки в боки. – Будем ложиться? Эмбриосистемы мы активировали, теперь им потребуется все утро, чтобы настроиться на обстановку… Отдохнем минут шестьсот? Кто «за»?
«Опростился Ларс Юлиус, – улыбнулся Жилин. – С кем поведешься…»
– Все «за», – сказал он. – Родин, Гупта и… где Никольский?
– Никольский! – громко позвал Виджай.
– Да здесь я! – отозвался сердитый голос.
– Вы дежурите первыми, – распорядился Жилин. – Через два часа разбудите меня. Вопросы есть?
– Никак нет! – по-строевому ответил Гупта. Антон лишь уныло качнул огромным круглым шлемом.
– Исполняйте…
Трепещущее розовое зарево над стройкой полыхало, уже не затухая. Все было в дыму, скрежет и визгливый хруст понемногу сливались в сплошной дребезжащий грохот. Первый рабочий день начался…
Глава 17
ПОЯС АСТЕРОИДОВ, ЛАЙНЕР «СОЛЯРИС»
Если судить о Поясе астероидов по книгам типа «Астрономия для самых маленьких», то Пояс может показаться чем-то наподобие камнепада, закольцованного вокруг Солнца, чудовищным скопищем Сцилл и Харибд, так и норовящих перемолоть ваш корабль.
На самом деле в образ колоссальной космической дробилки астероиды не вписываются. Их так мало, и они так друг от друга далеко, что можно пролететь миллион километров и не встретить ни единого камушка – словно кто подмел этот космос!
Именно поэтому курс лайнера «Солярис» прокладывался весьма причудливо, поближе ко всем этим Юнонам, Палладам, Эйномиям и прочим недопланеткам. Пускай туристы вдоволь насмотрятся на светлую, словно заснеженную Весту, на чернущую, будто из сажи слепленную Амброзию. Пусть пройдутся по ледяным пещерам Бамберги, увидят воочию эфемерные «перья» и «сеточки» из инея. Пощупают золотые и палладиевые скалы Амона. Заглянут в Пробой, дырявящий Икар насквозь… Пусть, от космоса не убудет. Зато сколько восторгов запасут в душах круизники, какими переполнятся впечатлениями! Даже неработающие перестанут жалеть, что на три года отказались от личного фонда, лишь бы слетать в «увлекательный круиз „Вокруг Солнца“ с посещением Луны, Марса, Меркурия и астероидов». Да и о чем тут жалеть? О не съеденных деликатесах? Еда – это ж на день. О не заказанной шубке? Одежда – это на сезон или на два, если не следить за модой. А впечатления – на всю жизнь. Вот и думай, что важнее – моторика кишечника или космическое путешествие… И тем более на таком огромном и роскошном корабле, как «Солярис» – первом и пока единственном на всем белом свете фотонном лайнере класса «Орбита-орбита». Десять тысяч тонн массы покоя, почти пятьсот метров в длину, скорость до четырех, даже до шести-семи тысяч километров в секунду плюс постоянное ускорение, а это лучшая гарантия от космической болезни для шестидесяти пяти пассажиров на пяти ярусах туристского модуля. Гжельский фарфор, текинские ковры, уральский малахит, лунный самородный алюминий, карельская береза, памирская бирюза, каслинское литье, дулевский хрусталь. Кают-компания. Сауна. Оранжерея и так далее. Это вам не ядерный лунник какой-нибудь!
Тут можно было пойти прогуляться на обзорную палубу, иначе именуемую салоном, искупаться в бассейне, посидеть в кают-компании, полюбезничать с хорошенькими стюардессами потанцевать под хориолу, распить игристое «европеанское желтое» из хемолитотрофных водорослей, что выращивают подо льдом в океане самого гладкого спутника Юпитера, закусить ломтиком фиолетовой капустки… М-м! Куда лобстеру до нее! Или крабу. Совсем не тот вкус! Однако все эти удовольствия и увеселения – только для пассажиров, только для «передовиков потребления». А вот инспектору Службы правопорядка Эдуарду Иволгину сие непозволительно. Инспектор Иволгин на службе, ему нельзя. Он конвоирует опасного преступника. Собственный планетолет у зонального управления СОП пока отсутствует и еще не скоро появится. Это только в сериалах полицейские на кораблях носятся, в жизни их укладывают на полку шкафа, пышно поименованного «каютой»… Этапируемому и то просторней. Кстати, надо бы его проверить.
Эдик приподнялся с узкого диванчика и изогнулся, чтобы не треснуться головой о верхнюю полку. Повернулся, одновременно уворачиваясь от дверок стенных шкафчиков, и боком протиснулся в изолятор. В изоляторе поместилась лишь одна койка. Тхакур Сингх, шеф Боевой Группы Пурпурной Лиги, опасный гангстер, садист и убийца, был привязан к ней четырьмя широкими эластичными ремнями. Его волосатый торс облепляли датчики, во рту торчал загубник питательного шланга – мягкие лапы манипуляторов утирали струйку мутной жидкости с губастого рта. Другой шланг… Ну, это понятно.
Сканер на стойке по-мушиному жужжал, покачивая детекторной головкой. Над Тхакуром, бросая ему на лицо неприятно-синий мерцающий свет, тоненько гудел гипноиндуктор. Похоже было, что перевозят тяжелобольного. Эх, если бы! Хоть не так было бы обидно… Тхакур зашевелился, и Эдик вздрогнул. Тьфу ты! Напугал! Это манипуляторы массаж делают…
– Чтоб ты сдох! – сказал Эдик сердито и покинул изолятор.
Тронул сенсорную пластину – дверь защелкнулась. Все, долг исполнен. Сгибаясь, отклячивая задницу и уводя голову, Эдик уселся и уставился в обзорный экран. Звезды, звезды… Одни звезды. Что вчера, что сегодня. Позавчера только появилась во-он та искорка. Она движется. Фотонный бот какой-то, что ли. Или грузовик. А вон то пятнышко – это Сатурн. А с краю – Церера. Не сегодня-завтра они прилетят, сдадут Тхакура… и чтоб он еще хоть раз… Хватит с него. Пусть-ка другие теперь сопровождают всех этих аутло, эту погань… А Церера-то… все прибывает и прибывает… Нет, это не так называется… Выросла она, в общем. Раньше не на что смотреть было – сверкающая точка, а теперь до нее… Эдик глянул на индикатор – 160 тысяч кэмэ, – и астероид кажется лишь вдвое меньше, чем Луна с Земли. Эх, посмотреть бы на Луну сейчас! Не в телескоп, а так – поднять голову и посмотреть. Из садика. Или с балкона… Ничего, скоро уже отпуск…
В круглое окошко заглянул напарник – Гриша Юсупов. Дурачась, отдал честь. Эдик протянул руку и разблокировал дверь.
– Иди поешь, – сказал Гриша, протискиваясь и загибаясь. Эдик поджал колени. – Праздничный обед!
– С чего это вдруг?
– Прибываем же! Как там наш груз?
– Дрыхнет… Воняет… Сходить, что ли, правда пообедать?
– Сходи, сходи!
– Ладно, уговорил!
Эдик вышел из каюты и закрыл за собой дверь. Сюда, на 6-й уровень, туристов не пускали – нечего им было тут делать. Тут, рядом с двигательным отсеком, располагались служебные помещения – вакуум-отсек, грузовые камеры, гасительная камера… Из маленькой душевой вышла Настенька, оператор-распределитель питания, в коротком халатике, в шлепанцах на босу ногу. Склонив голову, она расчесывала мокрые волосы.
– Привет! – улыбнулась Настя и пошла дальше, откидывая длинные волосы на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Разгрузился и уехал, засвечивая «стопы», последний песчаный танк. Контейнеры из грубой серой пластмассы выстроились в три неровных ряда, прямо на песке, взрытом гусеницами и сапогами. Эмбриомеханические «яйца» откатывали отдельно, на ровную утрамбованную площадку. Белые шары механозародышей матово отблескивали – чуть заметно. А под чем им тут блестеть? Под Фобосом? Юпитер и тот ярче.
Антон насилу докатил тяжеленный эмбриофор – «яйцо» вязло в рыхлом песке – и мотнул головой, стряхивая пот. Захекался…
Перчаткой он обмел черный покорябанный штамп: «СПб завод эмбриосистем». Интересно, во что станет развиваться этот… (он стер пыль строчкой ниже) «МЗ-12 С»? В модуль? В дистиллятор? В кислородный обогатитель?
Неожиданно площадка огласилась пронзительным шипением, за глыбами контейнеров вспыхнуло короткое оранжевое зарево. Это был удар из дезинтегратора. Сам Антон никогда к дезу и близко не подходил, но Тагвелл Гейтсби в «Первооткрывателях» так долго и нудно косил чужих из лучемета, что и не хочешь, а запомнишь. И звук, и вид. Первой мыслью Антона было: «Пурпуры!» Рука непроизвольно скользнула к ПП. Мимо, поднимая пыль, проскакал Виджай.
– Что случилось?! – крикнул Антон, тоже срываясь на бег.
– Рыбозмеи! – возбужденно ответил Гупта, двигаясь боком. – На Игоря напали!
Он развернулся и кинулся бегом. Антон припустил следом.
Над площадкой стоял гомон голосов.
– Вон там! За камнем, за камнем!
– Да куда ты смотришь!
– Шо ты не стреляешь?
– А куда?!
– Вон! Вон она!
– Я это! Ты че?!
– Свет нужен! А то мы…
– Ритка?! А ну, брысь отсюда! Тебя тут еще не хватало!
– Я тебе щас так брысьну…
– Глаза!
Гоша Черняк включил тяжелый лучевик. В подсветке плазмы Антон увидел, как у груды камней бесшумно задвигалось что-то длинное и серое.
– Вот она! – завопил он, указывая на гибкую тень.
Гоша развернулся, и над контейнерами провыл полный заряд. Внезапно включился прожектор, за ним еще два.
– Не стрелять! – стегнул властный голос Жилина. – Что вы мечетесь?! Гоша, Антон, Виджай! Следите за склоном! Лева и Руслан! Стойте на месте! Не приближайтесь к контейнерам! Девушки, все в центр! Живо!
Антон восхитился. Вот что значит – командир! Какие-то секунды – и растерянная толпа превращается в отряд!
Жилин вышел на свет и встал между ним и Гошей.
– Отходим! – сказал он, обшаривая глазами глубокие тени между контейнерами. – Сугорин как, в порядке?
– Страху больше, – задыхаясь, проговорил Гоша, – она кэ-эк выскочит, Игорь упал и покатился… Может, она сослепу, как носорог?
И в этот момент рыбозмея прыгнула. Длинное блестящее тело с гладким волосом – при чем тут «рыбозмея»?! Ни капельки не похоже! Вся, как гибкая, очень подвижная… труба. Или толстый шланг, покрытый жесткой щетиной, – и спереди дыра, и сзади, даже просвет видать… И что-то там шевелится, бугрится внутри – тычинки какие-то…
Антон оступился и с размаху уселся на зад. Рыбозмея закачалась в позе настольной лампы и загнулась над Антоном вопросительным знаком. Словно рукав нутриевой шубы пятьдесят-последнего размера навис над ним. Рыбозмея замерла, и «рукав» раскрылся склизким сфинктером. Восемь штук челюстей с плоскими режущими пластинками разошлись, как диафрагма сегментного люка. «Сейчас он за мной закроется, – подумал Антон отрешенно, – и все…» В тот миг он не слышал криков. Ему даже в голову не пришло броситься назад или в сторону. Он только смотрел, как размыкаются большие треугольные зубы, как мокро блестит пупырчатая глотка, и ему было противно. «А. Родин, 2061-2083. Пожран чудовищем». Какая гадость…
Ударом ноги Жилин отбросил щетинистое рыло. Заслонив Антона, мастер присел, отводя руку с электрорезаком. Рыбозмея стремительно развернулась. Жилин сделал неуловимое движение, полоснул тварюку по двум левым позвоночникам и распорол вдоль третьего. Рыбозмея закинулась, как хобот мамонта, издала продолжительный сипящий звук и судорожно задергалась в воздухе.
Гоша поднял дезинтегратор, но Жилин сказал: «Не надо», и горячее еще пирамидальное дуло опустилось.
– Отходим.
Послышался топот, и из-за контейнеров выскочили Быстров и Бранкевич с армейскими лазерными излучателями.
– Что случилось?! – крикнул Бранкевич. – Все целы?
– Рыбозмея, – коротко бросил Жилин. Он осмотрел электрорезак, почистил клинок о реголит и вложил в пластмассовые ножны. – Все в бункер! И не дай бог…
– Мы все поняли! – загалдели добровольцы, не дав мастеру даже договорить.
– Гупта!
– Тут я!
– Пошлешь в рейд СКР – ту, которую мы настраивали. Понял, о чем я?
– Я понял!
– Поглядим, сколько их тут… Бранкевич!
– Здесь!
– Активируй сторожей-разведчиков на ночь, двух или трех. Лучше трех.
– Может, и посты…
– Обязательно. Эс-эров переключишь на меня.
– Будет исполнено!
– Я тебе поерничаю…
Добровольцы, взволнованно переговариваясь, сгрудились у шлюза. Антона затрясло – наступила нервная реакция. Память прокручивала нон-стоп одни и те же кадры: шерстистый «рукав», то поджимая мокрый и противный «манжет» кольцевой мышцы, то распуская его, сипит и открывает полуметровую пасть…
Подошла Яэль.
– Антон, ты как? – спросила она с ноткой тревожной заботы в голосе. – Пойдем, Гунилла компоту сварила, попьешь хоть.
Антон с удовольствием послушался.
– Шо вы скажете на это несчастье? – донесся до него радостный вопль Левы Соловейчика. – Это же кошмар!
2
По всей обширной стройплощадке ползали огоньки и перебегали лучи прожекторов. В наушниках свербило от скрежета и верещанья эффекторов, перемалывающих базальт, растирающих в пыль песок и туф. Что-то громко зажжужало там, раздался треск, и черные коробчатые и округлые формы лагеря шатко качнулись в прыгающем розовом сиянии. Скручиваясь и вспухая, поплыли над стройкой клочья красного дыма.
– Пошло дело! – весело крикнул Виджай.
Снова что-то вспыхнуло розовым и погасло, донесся раскатистый грохот, и светящийся дым взлетел большим густым облаком.
– Разбудим девчонок, – забеспокоился Гирин.
– Не должны, – зевнул Жилин. – Иэ-хэ-хэ…
– Ну, что, господа? – Йенсен подошел и встал, руки в боки. – Будем ложиться? Эмбриосистемы мы активировали, теперь им потребуется все утро, чтобы настроиться на обстановку… Отдохнем минут шестьсот? Кто «за»?
«Опростился Ларс Юлиус, – улыбнулся Жилин. – С кем поведешься…»
– Все «за», – сказал он. – Родин, Гупта и… где Никольский?
– Никольский! – громко позвал Виджай.
– Да здесь я! – отозвался сердитый голос.
– Вы дежурите первыми, – распорядился Жилин. – Через два часа разбудите меня. Вопросы есть?
– Никак нет! – по-строевому ответил Гупта. Антон лишь уныло качнул огромным круглым шлемом.
– Исполняйте…
Трепещущее розовое зарево над стройкой полыхало, уже не затухая. Все было в дыму, скрежет и визгливый хруст понемногу сливались в сплошной дребезжащий грохот. Первый рабочий день начался…
Глава 17
ПОЯС АСТЕРОИДОВ, ЛАЙНЕР «СОЛЯРИС»
Если судить о Поясе астероидов по книгам типа «Астрономия для самых маленьких», то Пояс может показаться чем-то наподобие камнепада, закольцованного вокруг Солнца, чудовищным скопищем Сцилл и Харибд, так и норовящих перемолоть ваш корабль.
На самом деле в образ колоссальной космической дробилки астероиды не вписываются. Их так мало, и они так друг от друга далеко, что можно пролететь миллион километров и не встретить ни единого камушка – словно кто подмел этот космос!
Именно поэтому курс лайнера «Солярис» прокладывался весьма причудливо, поближе ко всем этим Юнонам, Палладам, Эйномиям и прочим недопланеткам. Пускай туристы вдоволь насмотрятся на светлую, словно заснеженную Весту, на чернущую, будто из сажи слепленную Амброзию. Пусть пройдутся по ледяным пещерам Бамберги, увидят воочию эфемерные «перья» и «сеточки» из инея. Пощупают золотые и палладиевые скалы Амона. Заглянут в Пробой, дырявящий Икар насквозь… Пусть, от космоса не убудет. Зато сколько восторгов запасут в душах круизники, какими переполнятся впечатлениями! Даже неработающие перестанут жалеть, что на три года отказались от личного фонда, лишь бы слетать в «увлекательный круиз „Вокруг Солнца“ с посещением Луны, Марса, Меркурия и астероидов». Да и о чем тут жалеть? О не съеденных деликатесах? Еда – это ж на день. О не заказанной шубке? Одежда – это на сезон или на два, если не следить за модой. А впечатления – на всю жизнь. Вот и думай, что важнее – моторика кишечника или космическое путешествие… И тем более на таком огромном и роскошном корабле, как «Солярис» – первом и пока единственном на всем белом свете фотонном лайнере класса «Орбита-орбита». Десять тысяч тонн массы покоя, почти пятьсот метров в длину, скорость до четырех, даже до шести-семи тысяч километров в секунду плюс постоянное ускорение, а это лучшая гарантия от космической болезни для шестидесяти пяти пассажиров на пяти ярусах туристского модуля. Гжельский фарфор, текинские ковры, уральский малахит, лунный самородный алюминий, карельская береза, памирская бирюза, каслинское литье, дулевский хрусталь. Кают-компания. Сауна. Оранжерея и так далее. Это вам не ядерный лунник какой-нибудь!
Тут можно было пойти прогуляться на обзорную палубу, иначе именуемую салоном, искупаться в бассейне, посидеть в кают-компании, полюбезничать с хорошенькими стюардессами потанцевать под хориолу, распить игристое «европеанское желтое» из хемолитотрофных водорослей, что выращивают подо льдом в океане самого гладкого спутника Юпитера, закусить ломтиком фиолетовой капустки… М-м! Куда лобстеру до нее! Или крабу. Совсем не тот вкус! Однако все эти удовольствия и увеселения – только для пассажиров, только для «передовиков потребления». А вот инспектору Службы правопорядка Эдуарду Иволгину сие непозволительно. Инспектор Иволгин на службе, ему нельзя. Он конвоирует опасного преступника. Собственный планетолет у зонального управления СОП пока отсутствует и еще не скоро появится. Это только в сериалах полицейские на кораблях носятся, в жизни их укладывают на полку шкафа, пышно поименованного «каютой»… Этапируемому и то просторней. Кстати, надо бы его проверить.
Эдик приподнялся с узкого диванчика и изогнулся, чтобы не треснуться головой о верхнюю полку. Повернулся, одновременно уворачиваясь от дверок стенных шкафчиков, и боком протиснулся в изолятор. В изоляторе поместилась лишь одна койка. Тхакур Сингх, шеф Боевой Группы Пурпурной Лиги, опасный гангстер, садист и убийца, был привязан к ней четырьмя широкими эластичными ремнями. Его волосатый торс облепляли датчики, во рту торчал загубник питательного шланга – мягкие лапы манипуляторов утирали струйку мутной жидкости с губастого рта. Другой шланг… Ну, это понятно.
Сканер на стойке по-мушиному жужжал, покачивая детекторной головкой. Над Тхакуром, бросая ему на лицо неприятно-синий мерцающий свет, тоненько гудел гипноиндуктор. Похоже было, что перевозят тяжелобольного. Эх, если бы! Хоть не так было бы обидно… Тхакур зашевелился, и Эдик вздрогнул. Тьфу ты! Напугал! Это манипуляторы массаж делают…
– Чтоб ты сдох! – сказал Эдик сердито и покинул изолятор.
Тронул сенсорную пластину – дверь защелкнулась. Все, долг исполнен. Сгибаясь, отклячивая задницу и уводя голову, Эдик уселся и уставился в обзорный экран. Звезды, звезды… Одни звезды. Что вчера, что сегодня. Позавчера только появилась во-он та искорка. Она движется. Фотонный бот какой-то, что ли. Или грузовик. А вон то пятнышко – это Сатурн. А с краю – Церера. Не сегодня-завтра они прилетят, сдадут Тхакура… и чтоб он еще хоть раз… Хватит с него. Пусть-ка другие теперь сопровождают всех этих аутло, эту погань… А Церера-то… все прибывает и прибывает… Нет, это не так называется… Выросла она, в общем. Раньше не на что смотреть было – сверкающая точка, а теперь до нее… Эдик глянул на индикатор – 160 тысяч кэмэ, – и астероид кажется лишь вдвое меньше, чем Луна с Земли. Эх, посмотреть бы на Луну сейчас! Не в телескоп, а так – поднять голову и посмотреть. Из садика. Или с балкона… Ничего, скоро уже отпуск…
В круглое окошко заглянул напарник – Гриша Юсупов. Дурачась, отдал честь. Эдик протянул руку и разблокировал дверь.
– Иди поешь, – сказал Гриша, протискиваясь и загибаясь. Эдик поджал колени. – Праздничный обед!
– С чего это вдруг?
– Прибываем же! Как там наш груз?
– Дрыхнет… Воняет… Сходить, что ли, правда пообедать?
– Сходи, сходи!
– Ладно, уговорил!
Эдик вышел из каюты и закрыл за собой дверь. Сюда, на 6-й уровень, туристов не пускали – нечего им было тут делать. Тут, рядом с двигательным отсеком, располагались служебные помещения – вакуум-отсек, грузовые камеры, гасительная камера… Из маленькой душевой вышла Настенька, оператор-распределитель питания, в коротком халатике, в шлепанцах на босу ногу. Склонив голову, она расчесывала мокрые волосы.
– Привет! – улыбнулась Настя и пошла дальше, откидывая длинные волосы на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61