Теперь вы знаете за мочилово.
— Ты хорошо разложил. Но ты не сказал, почему началось мочилово?
— Я не знаю, зачем мочат блатных и воров, Я сказал то, что сказал. Но я могу сказать, что сказал мне Губа.
— Губа?!
— Губа скинул мне на пейджер, а потом позвонил.
— Говори!
— Он мог гнать порожняк, но вы этого хотели. Губа скинул мне на пейджер, что отстегнул бабки за какие-то мобилы, а потом позвонил и сказал, что может уступить пару, кому надо крутого фраера замочить или даже мента хоть даже в кабинете на Петровке.
И все будет чисто. Воры переглянулись.
— Что это за мобилы, которыми можно мента на Петровке замочить?
— Не знаю. Но знаю, что после того базара его заделали вглухую. И шестерку его, и Сивого с Рваным. И Ноздрю с Харей тоже. Всех! Я так морскую: всех, кто знал про мобилы!
«А теперь и мы знаем, — подумал каждый из присутствующих. — Ну подставил Мишка Фарт, падла! Так подставил, что не подкопаешься. Под мочилово подставил!..»
— Губа мог травить, а мог базарить по делу. Вы хотели знать — я сказал. Дальше решать вам.
— Что ты прошагаешь?
— Предлагаю не ждать, пока нас зажмурят поодиночке. Предлагаю мочить первыми.
— Ментов?!
— А хоть и ментов Тех ментов, что мочат нас!
— Как ты их найдешь?
— С помощью ментов.
— Не разводи бодягу, базарь по делу.
— Мента должен искать мент. Потому что он знает, как искать.
— Это верно. Только где взять мента, который согласится копать под мента?
— Мы отстегнем ему бабки.
— Все равно. Мент мента не сдаст.
— Раньше бы не сдал. Теперь — сдаст. Если не сдаст за бабки, сдаст за большие бабки.
— Ты найдешь такого мента?
— Я найду такого мента. Я достану важняка с Петровки. Если будут бабки.
— Важняк с Петровки стоит больших бабок.
— Не зажмурить зенки стоит дороже.
— Ладно, мы согласны. Это все, что тебе нужно от нас?
— Нет. Нужно, чтобы не было базара, что Миша Фартовый ссучился, потому что кентуется с ментами.
— Базара не будет.
— Тогда все. Тогда я скажу за мента. Я найду важняка, забашляю ему бабки, и он найдет ментов, которые замочили Губу, замочили Сивого и замочили Ноздрю с Харей. Я найду их. И намотаю кишки на шомпол. Я их достану. Я их из-под земли достану!..
Глава 17
— И еще он сказал, что достанет их и намотает кишки на шомпол. А Халява — Бурому сказал. Я сам слышал.
— Что, так и сказал?
— Да, так и сказал. Я в точности запомнил. Из-под земли, говорит, достану и намотаю!
— Ну так, хорошо. Теперь еще раз повтори, что говорилось о мобильных телефонах? Только подробней.
— Ну, он сказал, что мочилово идет за мобильники, которыми можно кончать хоть даже ментов на Петровке. Что так сказал Губа, а потом его тоже кончили.
— Ты об этом написал?
— Написал.
— Тогда все, свободен.
— А бабки?
— Ах, да... На тебе бабки. И смотри, аккуратно уходи.
— Да что я, в первый раз, что ли...
Собеседники разошлись в разные стороны, с интервалом в десять минут. Один, разжившись деньгами, пошел к ближайшему магазину. Другой — в местное управление ФСБ. Где предъявил на входе пропуск и поднялся в свой кабинет на третьем этаже.
В кабинете он разложил на столе рапорт сексота и, сверяясь с ним, стал писать отчет о проведенной сегодня конспиративной встрече с агентом Резвым. На эпизоде с мобильными телефонами он споткнулся.
В этом месте показания сексота напоминали переписанный с видюшника эпизод третьесортного американского боевика. Неплановая сходка, пропавшие блатные, мобильники, с помощью которых можно кончать ментов хоть на Петровке.
Просто какая-то научная фантастика. Может, он, подлец, туфту гонит для объема?
Правда, в тексте мелькают вполне реальные персонажи — Губа, Миша Фартовый, еще несколько воров в законе...
Ну и что со всем этим делать?
Написать как есть?
Или отредактировать?
Он бы, конечно, отредактировал, но Петровка... Такую ссылку пропускать мимо ушей нельзя.
Нет, надо писать все. И пометить, что информация может представлять интерес для Министерства внутренних дел. И пусть они там сами разбираются...
Отчет пошел по инстанциям. И на каждом столе, каждый более высокий начальник, отсмотрев полученную от сексота информацию, спотыкался на мобильных телефонах и Петровке.
И, чтобы не оказаться крайним, тоже делал пометку — информация может представлять интерес для Министерства внутренних дел. Только добавлял слово «большой» — большой интерес. Или слово «особый» — особый интерес. Чтобы показать, что он не зря казенный хлеб ест.
В рамках еженедельного отчета информация сексота ушла в Москву. И была в Москве замечена благодари пометке: «Может представлять особый интерес для Министерства внутренних дел».
Но в Безопасности не стали спешить делиться оперативными сведениями с коллегами по цеху. Потому что ФСБ и МВД были конкурирующими фирмами и не упускали возможность утереть друг другу нос.
Подполковник Максимов оставил полученные материалы и вызвал дежурного.
— Капитана Егорушкина ко мне... Капитан явился через десять минут.
— Вот что капитан, смотайся-ка ты на место и посмотри, что у них там случилось. Что это за сходки и за мобильники такие и чем они могут представлять большой, — выделил он слово «большой», — интерес для Министерства внутренних дел.
Все понял?
— Так точно!
Пришедшее от капитана первое сообщение успокаивало и... обескураживало.
Там действительно все умерли. Но почти все умерли ненасильственной смертью. Вор в законе Губа от передозировки героина. Его шестерка, вместе со своей любовницей, угорел в своем гараже в машине. Уголовный авторитет Сивый, перепив водки, отравился бытовым газом. Причем он умер дважды, так как принятая им доза алкоголя была сама по себе смертельна. Рваного убили в его квартире, предварительно перерыв все вещи. Мелкие уголовники Ноздря и Харя пропали при невыясненных обстоятельствах, вместе со своими приятелями. То есть все в точности соответствовало тому, что рассказал сексот.
Капитан испрашивал разрешение на проведение дополнительного расследования совместно с местным управлением внутренних дел.
Для официального взаимодействия работника ФСБ с милицией необходимо было выйти на аппарат Министерства внутренних дел с официальным письмом...
И ждать ответа на него в лучшем случае несколько недель. Потому что в стране такой бардак...
Но это для официального. А если не для официального...
Полковник пододвинул к себе телефон.
— Здорово, Паша. Как личная жизнь?
— Какая может быть жизнь у опера? Никакой.
— Не прибедняйся. Какой ты опер — ты теперь кабинетный работник. Канцелярская крыса. С мозолью... знаешь где?
— Знаю. Чего тебе от меня нужно?
— Любви. Желательно до гроба.
— А помимо любви?
— Так, маленькое одолжение.
— Если прислать взвод СОБРа вскопать тебе на огороде грядки — не проси. Все просят.
— Не надо мне твоих собровцев, они у меня в деревне всех девок в плен возьмут.
— Ну ладно, тогда говори, что нужно?
— Хочу к твоим орлам на местах своего сокола подослать. Так, чтобы его не погнали.
— Без письма?
— А зачем письмо, если ты есть?
— Дело с моим контингентом связано?
— С твоим.
— Серьезное или так?
— Если выйдет серьезное, я с тобой результатами поделюсь.
— Да? Не обманешь?
Тогда ладно. Тогда говори, в какие края звонить...
Личные просьбы московских начальников к периферийным подчиненным зачастую имеют действие лучшее, чем гербовые, за подписью министров бумаги.
Оперативники обрадовались капитану как родному.
— Чем мы можем помочь?
— Мне нужно встретиться с осведомителями, которые водили дружбу с Сивым, Рваным или кем-нибудь из шайки Ноздри. Возможно такое?
— Сделаем...
Местные оперативники перед встречей со столичным гостем накрутили сексотам хвосты, так, что те распелись соловьями.
— Да, Ноздря какие-то трубки толкал. Мне не предлагал, но я слышал. Какие-то особенные.
— Почему особенные?
— Ну навороченные, что ли. Потому что он их за какие-то бешеные бабки гнал.
— За какие?
— Тоже не знаю. Просто говорили что дорого, а сколько — не говорили...
— Про мобильник? Слышал я про мобильник.
— От кого?
— От Хрипатого. Ну который под Харей ходил. Он хвастался, что ему Ноздря классный мобильник подарил.
— Где этот Хрипатый?
— — Там, — ткнул сексот пальцем в потолок.
— Где там?
— На небе. Ему в квартиру гранату кинули, и все. И аллес капут Хрипатому!
— Так это что получается, — тот список не полный?
— А кто Хрипатого взорвал?
— А черт его знает! Он вроде никому не нужен был. Капитан попросил дать ему дело по взрыву в девятиэтажке. Дело было тонкое, в три листа.
— А где протоколы допросов? 3аключение экспертизы?
— А черт его знает! Наверное, еще не сделали.
— Как так, не сделали?
— У нас криминалистическая лаборатория одна, и та едва наполовину укомплектована. А это дело ясное как божий день — криминальные разборки. Хрипатый — шестерка, ради него никто следствие толкать не будет. Вот его дело и откладывают.
— А можно экспертизу убыстрить?
— Можно; раз нужно...
Сексоты выводили на новых потенциальных свидетелей.
— Ну да, предлагал. Только слишком дорого.
— А где он их взял?
— Откуда я знаю.
— Он что, ничего тебе не говорил?
— Не говорил.
— А вот сейчас тебе лет пять намотаю за твои художества, — грозил местный, оперативник. — И пойдешь ты у меня, голубь, в северные края лес валить.
— А чего я сделал-то?
— Много чего.
И оперативник начинал загибать пальцы.
— Раньше нам с тобой возиться было неохота, а теперь нам на таких, как ты, план спустили. Так что давай собирай вещички...
— А, вспомнил я. Ноздря намекал, что вроде как они с Харей какого-то фраера урыли. Так, может, они у него были?
— Какого фраера?
— Не знаю...
— Какие бандитские нападения и убийства были зарегистрированы в последнее время?
— Надо поглядеть...
Убийств и нападений было много. Но одно было странным — у неустановленного, с липовыми документами, потерпевшего преступники отрубили левую руку.
— Где находится потерпевший? — спросил капитан.
— Тут такое дело... Нигде.
— Как так нигде?
— Пропал потерпевший. Из морга пропал. При невыясненных обстоятельствах.
— А следователь, который вел это дело? С ним можно побеседовать?
— Нельзя. Нет следователя.
— Он что, в командировке? Или уволился?
— Погиб он. Под машину попал...
Черт... как-то все получается... все один к одному...
Через три дня пришло заключение экспертизы. Причиной смерти потерпевшего послужил подрыв взрывчатого вещества типа пластид, эквивалентный мощности трехсот граммов тротила. Найденные на месте происшествия и извлеченные из тела обломки позволяют предположить, что взрывчатое вещество было заложено в корпус мобильного телефона...
Такие дела!..
Глава 18
— Да вон он, ваш киношник, — показал пальцем милиционер куда-то в сторону. Девушки огляделись.
— Странно, только что здесь был. Он, наверное, за колонну спрятался. Идите посмотрите. Он там, точно там!
Три девицы в мини-юбках длиной чуть меньшей, чем их искусственные ресницы, часто стуча каблучками о пол, побежали к колонне.
За колонной, плотно прижавшись спиной к штукатурке, стоял оператор Центрального телевидения.
Господи, неужели опять?!.
Девицы вынырнули из-за колонны, увидели оператора и, осадив бег, замерли на месте, не сводя зачарованных взглядов с объектива камеры.
— Нам сказали, что вы оператор с первого канала. А вы правда оператор с первого канала?
— Правда.
— Ой...
— А вы для каких передач снимаете?
— Для разных.
— И для тех, где кинозвезды?
— И для этих тоже.
— Ух...
— А вы и Пугачеву живую видели?
— Вот как вас.
— 0-ей!.. И остальных тоже?
— И остальных. Не мешайте работать, девочки.
— А можно, вы нас снимете?
— Можно. Только не сейчас.
— А когда?
— Позже.
— А когда позже?
— Когда освобожусь.
— А когда вы...
На ступеньках лестницы появились милицейские ботинки и штаны с лампасами.
— Все, девочки, все потом.
— А можно, мы подружек пригласим?
— Можно, все можно... Генерал приблизился к колонне.
— Российское телевидение. Программа «На страже» и «Звезды у вас дома», — махнул оператор красными корочками.
Девочки сзади тихо выпали в осадок.
Генерал недовольно поморщился.
— Опять вы?
— Хочу напомнить о праве прессы...
— Ну что вам еще?
— Осмысление образа работника милиции требует более детального изучения его образа жизни.
— Вам же дали материалы, я распорядился.
— Но это архивы. Задача прессы — оперативно освещать горящие события. Мое начальство...
— У вас свое начальство, у меня свое.
— Но художественные задачи...
Оператор вприпрыжку бежал за милиционером.
— Но, может быть, можно взять у вас интервью для программы «Человек года»?
— У меня? Для «Человек года»? Ну это, наверное...
Что и требовалось доказать.
Перед объективом камеры генералы сразу перестают быть генералами и становятся просто обывателями, мечтающими увидеть свою физиономию на голубом экране. Становятся как те девочки в мини-юбках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Ты хорошо разложил. Но ты не сказал, почему началось мочилово?
— Я не знаю, зачем мочат блатных и воров, Я сказал то, что сказал. Но я могу сказать, что сказал мне Губа.
— Губа?!
— Губа скинул мне на пейджер, а потом позвонил.
— Говори!
— Он мог гнать порожняк, но вы этого хотели. Губа скинул мне на пейджер, что отстегнул бабки за какие-то мобилы, а потом позвонил и сказал, что может уступить пару, кому надо крутого фраера замочить или даже мента хоть даже в кабинете на Петровке.
И все будет чисто. Воры переглянулись.
— Что это за мобилы, которыми можно мента на Петровке замочить?
— Не знаю. Но знаю, что после того базара его заделали вглухую. И шестерку его, и Сивого с Рваным. И Ноздрю с Харей тоже. Всех! Я так морскую: всех, кто знал про мобилы!
«А теперь и мы знаем, — подумал каждый из присутствующих. — Ну подставил Мишка Фарт, падла! Так подставил, что не подкопаешься. Под мочилово подставил!..»
— Губа мог травить, а мог базарить по делу. Вы хотели знать — я сказал. Дальше решать вам.
— Что ты прошагаешь?
— Предлагаю не ждать, пока нас зажмурят поодиночке. Предлагаю мочить первыми.
— Ментов?!
— А хоть и ментов Тех ментов, что мочат нас!
— Как ты их найдешь?
— С помощью ментов.
— Не разводи бодягу, базарь по делу.
— Мента должен искать мент. Потому что он знает, как искать.
— Это верно. Только где взять мента, который согласится копать под мента?
— Мы отстегнем ему бабки.
— Все равно. Мент мента не сдаст.
— Раньше бы не сдал. Теперь — сдаст. Если не сдаст за бабки, сдаст за большие бабки.
— Ты найдешь такого мента?
— Я найду такого мента. Я достану важняка с Петровки. Если будут бабки.
— Важняк с Петровки стоит больших бабок.
— Не зажмурить зенки стоит дороже.
— Ладно, мы согласны. Это все, что тебе нужно от нас?
— Нет. Нужно, чтобы не было базара, что Миша Фартовый ссучился, потому что кентуется с ментами.
— Базара не будет.
— Тогда все. Тогда я скажу за мента. Я найду важняка, забашляю ему бабки, и он найдет ментов, которые замочили Губу, замочили Сивого и замочили Ноздрю с Харей. Я найду их. И намотаю кишки на шомпол. Я их достану. Я их из-под земли достану!..
Глава 17
— И еще он сказал, что достанет их и намотает кишки на шомпол. А Халява — Бурому сказал. Я сам слышал.
— Что, так и сказал?
— Да, так и сказал. Я в точности запомнил. Из-под земли, говорит, достану и намотаю!
— Ну так, хорошо. Теперь еще раз повтори, что говорилось о мобильных телефонах? Только подробней.
— Ну, он сказал, что мочилово идет за мобильники, которыми можно кончать хоть даже ментов на Петровке. Что так сказал Губа, а потом его тоже кончили.
— Ты об этом написал?
— Написал.
— Тогда все, свободен.
— А бабки?
— Ах, да... На тебе бабки. И смотри, аккуратно уходи.
— Да что я, в первый раз, что ли...
Собеседники разошлись в разные стороны, с интервалом в десять минут. Один, разжившись деньгами, пошел к ближайшему магазину. Другой — в местное управление ФСБ. Где предъявил на входе пропуск и поднялся в свой кабинет на третьем этаже.
В кабинете он разложил на столе рапорт сексота и, сверяясь с ним, стал писать отчет о проведенной сегодня конспиративной встрече с агентом Резвым. На эпизоде с мобильными телефонами он споткнулся.
В этом месте показания сексота напоминали переписанный с видюшника эпизод третьесортного американского боевика. Неплановая сходка, пропавшие блатные, мобильники, с помощью которых можно кончать ментов хоть на Петровке.
Просто какая-то научная фантастика. Может, он, подлец, туфту гонит для объема?
Правда, в тексте мелькают вполне реальные персонажи — Губа, Миша Фартовый, еще несколько воров в законе...
Ну и что со всем этим делать?
Написать как есть?
Или отредактировать?
Он бы, конечно, отредактировал, но Петровка... Такую ссылку пропускать мимо ушей нельзя.
Нет, надо писать все. И пометить, что информация может представлять интерес для Министерства внутренних дел. И пусть они там сами разбираются...
Отчет пошел по инстанциям. И на каждом столе, каждый более высокий начальник, отсмотрев полученную от сексота информацию, спотыкался на мобильных телефонах и Петровке.
И, чтобы не оказаться крайним, тоже делал пометку — информация может представлять интерес для Министерства внутренних дел. Только добавлял слово «большой» — большой интерес. Или слово «особый» — особый интерес. Чтобы показать, что он не зря казенный хлеб ест.
В рамках еженедельного отчета информация сексота ушла в Москву. И была в Москве замечена благодари пометке: «Может представлять особый интерес для Министерства внутренних дел».
Но в Безопасности не стали спешить делиться оперативными сведениями с коллегами по цеху. Потому что ФСБ и МВД были конкурирующими фирмами и не упускали возможность утереть друг другу нос.
Подполковник Максимов оставил полученные материалы и вызвал дежурного.
— Капитана Егорушкина ко мне... Капитан явился через десять минут.
— Вот что капитан, смотайся-ка ты на место и посмотри, что у них там случилось. Что это за сходки и за мобильники такие и чем они могут представлять большой, — выделил он слово «большой», — интерес для Министерства внутренних дел.
Все понял?
— Так точно!
Пришедшее от капитана первое сообщение успокаивало и... обескураживало.
Там действительно все умерли. Но почти все умерли ненасильственной смертью. Вор в законе Губа от передозировки героина. Его шестерка, вместе со своей любовницей, угорел в своем гараже в машине. Уголовный авторитет Сивый, перепив водки, отравился бытовым газом. Причем он умер дважды, так как принятая им доза алкоголя была сама по себе смертельна. Рваного убили в его квартире, предварительно перерыв все вещи. Мелкие уголовники Ноздря и Харя пропали при невыясненных обстоятельствах, вместе со своими приятелями. То есть все в точности соответствовало тому, что рассказал сексот.
Капитан испрашивал разрешение на проведение дополнительного расследования совместно с местным управлением внутренних дел.
Для официального взаимодействия работника ФСБ с милицией необходимо было выйти на аппарат Министерства внутренних дел с официальным письмом...
И ждать ответа на него в лучшем случае несколько недель. Потому что в стране такой бардак...
Но это для официального. А если не для официального...
Полковник пододвинул к себе телефон.
— Здорово, Паша. Как личная жизнь?
— Какая может быть жизнь у опера? Никакой.
— Не прибедняйся. Какой ты опер — ты теперь кабинетный работник. Канцелярская крыса. С мозолью... знаешь где?
— Знаю. Чего тебе от меня нужно?
— Любви. Желательно до гроба.
— А помимо любви?
— Так, маленькое одолжение.
— Если прислать взвод СОБРа вскопать тебе на огороде грядки — не проси. Все просят.
— Не надо мне твоих собровцев, они у меня в деревне всех девок в плен возьмут.
— Ну ладно, тогда говори, что нужно?
— Хочу к твоим орлам на местах своего сокола подослать. Так, чтобы его не погнали.
— Без письма?
— А зачем письмо, если ты есть?
— Дело с моим контингентом связано?
— С твоим.
— Серьезное или так?
— Если выйдет серьезное, я с тобой результатами поделюсь.
— Да? Не обманешь?
Тогда ладно. Тогда говори, в какие края звонить...
Личные просьбы московских начальников к периферийным подчиненным зачастую имеют действие лучшее, чем гербовые, за подписью министров бумаги.
Оперативники обрадовались капитану как родному.
— Чем мы можем помочь?
— Мне нужно встретиться с осведомителями, которые водили дружбу с Сивым, Рваным или кем-нибудь из шайки Ноздри. Возможно такое?
— Сделаем...
Местные оперативники перед встречей со столичным гостем накрутили сексотам хвосты, так, что те распелись соловьями.
— Да, Ноздря какие-то трубки толкал. Мне не предлагал, но я слышал. Какие-то особенные.
— Почему особенные?
— Ну навороченные, что ли. Потому что он их за какие-то бешеные бабки гнал.
— За какие?
— Тоже не знаю. Просто говорили что дорого, а сколько — не говорили...
— Про мобильник? Слышал я про мобильник.
— От кого?
— От Хрипатого. Ну который под Харей ходил. Он хвастался, что ему Ноздря классный мобильник подарил.
— Где этот Хрипатый?
— — Там, — ткнул сексот пальцем в потолок.
— Где там?
— На небе. Ему в квартиру гранату кинули, и все. И аллес капут Хрипатому!
— Так это что получается, — тот список не полный?
— А кто Хрипатого взорвал?
— А черт его знает! Он вроде никому не нужен был. Капитан попросил дать ему дело по взрыву в девятиэтажке. Дело было тонкое, в три листа.
— А где протоколы допросов? 3аключение экспертизы?
— А черт его знает! Наверное, еще не сделали.
— Как так, не сделали?
— У нас криминалистическая лаборатория одна, и та едва наполовину укомплектована. А это дело ясное как божий день — криминальные разборки. Хрипатый — шестерка, ради него никто следствие толкать не будет. Вот его дело и откладывают.
— А можно экспертизу убыстрить?
— Можно; раз нужно...
Сексоты выводили на новых потенциальных свидетелей.
— Ну да, предлагал. Только слишком дорого.
— А где он их взял?
— Откуда я знаю.
— Он что, ничего тебе не говорил?
— Не говорил.
— А вот сейчас тебе лет пять намотаю за твои художества, — грозил местный, оперативник. — И пойдешь ты у меня, голубь, в северные края лес валить.
— А чего я сделал-то?
— Много чего.
И оперативник начинал загибать пальцы.
— Раньше нам с тобой возиться было неохота, а теперь нам на таких, как ты, план спустили. Так что давай собирай вещички...
— А, вспомнил я. Ноздря намекал, что вроде как они с Харей какого-то фраера урыли. Так, может, они у него были?
— Какого фраера?
— Не знаю...
— Какие бандитские нападения и убийства были зарегистрированы в последнее время?
— Надо поглядеть...
Убийств и нападений было много. Но одно было странным — у неустановленного, с липовыми документами, потерпевшего преступники отрубили левую руку.
— Где находится потерпевший? — спросил капитан.
— Тут такое дело... Нигде.
— Как так нигде?
— Пропал потерпевший. Из морга пропал. При невыясненных обстоятельствах.
— А следователь, который вел это дело? С ним можно побеседовать?
— Нельзя. Нет следователя.
— Он что, в командировке? Или уволился?
— Погиб он. Под машину попал...
Черт... как-то все получается... все один к одному...
Через три дня пришло заключение экспертизы. Причиной смерти потерпевшего послужил подрыв взрывчатого вещества типа пластид, эквивалентный мощности трехсот граммов тротила. Найденные на месте происшествия и извлеченные из тела обломки позволяют предположить, что взрывчатое вещество было заложено в корпус мобильного телефона...
Такие дела!..
Глава 18
— Да вон он, ваш киношник, — показал пальцем милиционер куда-то в сторону. Девушки огляделись.
— Странно, только что здесь был. Он, наверное, за колонну спрятался. Идите посмотрите. Он там, точно там!
Три девицы в мини-юбках длиной чуть меньшей, чем их искусственные ресницы, часто стуча каблучками о пол, побежали к колонне.
За колонной, плотно прижавшись спиной к штукатурке, стоял оператор Центрального телевидения.
Господи, неужели опять?!.
Девицы вынырнули из-за колонны, увидели оператора и, осадив бег, замерли на месте, не сводя зачарованных взглядов с объектива камеры.
— Нам сказали, что вы оператор с первого канала. А вы правда оператор с первого канала?
— Правда.
— Ой...
— А вы для каких передач снимаете?
— Для разных.
— И для тех, где кинозвезды?
— И для этих тоже.
— Ух...
— А вы и Пугачеву живую видели?
— Вот как вас.
— 0-ей!.. И остальных тоже?
— И остальных. Не мешайте работать, девочки.
— А можно, вы нас снимете?
— Можно. Только не сейчас.
— А когда?
— Позже.
— А когда позже?
— Когда освобожусь.
— А когда вы...
На ступеньках лестницы появились милицейские ботинки и штаны с лампасами.
— Все, девочки, все потом.
— А можно, мы подружек пригласим?
— Можно, все можно... Генерал приблизился к колонне.
— Российское телевидение. Программа «На страже» и «Звезды у вас дома», — махнул оператор красными корочками.
Девочки сзади тихо выпали в осадок.
Генерал недовольно поморщился.
— Опять вы?
— Хочу напомнить о праве прессы...
— Ну что вам еще?
— Осмысление образа работника милиции требует более детального изучения его образа жизни.
— Вам же дали материалы, я распорядился.
— Но это архивы. Задача прессы — оперативно освещать горящие события. Мое начальство...
— У вас свое начальство, у меня свое.
— Но художественные задачи...
Оператор вприпрыжку бежал за милиционером.
— Но, может быть, можно взять у вас интервью для программы «Человек года»?
— У меня? Для «Человек года»? Ну это, наверное...
Что и требовалось доказать.
Перед объективом камеры генералы сразу перестают быть генералами и становятся просто обывателями, мечтающими увидеть свою физиономию на голубом экране. Становятся как те девочки в мини-юбках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45