Около девяти свет в окне третьего этажа погас. Теперь я сосредоточил внимание на освещенном окне верхнего этажа. Я ждал уже почти час, когда за занавеской вдруг показалась тень. Я узнал силуэт этого Страшилы. Его ни с кем нельзя было спутать. Если бы я не наблюдал непрерывно, то пропустил бы этот мимолетный момент. Значит он живет на верхнем этаже, но там ли Рея?
Я сидел, не прекращая наблюдения. Окна гасли одно за другим. Негритянка взяла солидных размеров сумочку, подошла к двери и повернула выключатель.
Наконец во всем доме свет оставался только в окне Страшилы. Потом я увидел, как он сбежал по лестнице и оседлал свой мотоцикл. Машина разразилась оглушительным рокотом. Напялив шлем на грязную голову, он умчался, но свет в его окне продолжал гореть.
Это могло означать одно из двух: либо Страшиле наплевать на счета за электричество, либо там, наверху, прячется Рея.
Но как это узнать? Я был чужаком в районе. Слишком опасно соваться в дом Страшилы, пусть он казался теперь опустевшим.
Я закурил сигарету и обвел внимательным взглядом улицу внизу. Словно крысы, появляющиеся с наступлением темноты, улицу заполнили люди. Пожилые оборванные мужчины и женщины спускались по ступенькам домов и шаркающими походками отправлялись на поиски бара. И тут я заметил негритянку. Она стояла, прислонясь к ржавым перилам и раскачивалась всем телом, и тогда я понял, что она проститутка.
Я знал, что ее комната расположена как раз под конурой Страшилы. Вот мой шанс. Может быть мне удастся получить подтверждение того, что Рея там.
Я вспомнил, как негритянка полуголая танцевала у себя в комнате. Она была миловидна и прекрасно сложена. Я не прикасался к женщине со времени смерти Джуди — очень, очень давно, как мне теперь казалось.
Отодвинув стул, я встал, ощупью пробрался через неосвещенную комнату к двери и вышел в вонючий коридор.
Спускаясь по лестнице, я никого не встретил. Дверь миссис Рейнолдс была закрыта. Через тонкие филенки доносился звук телевизора. Я не спеша спустился по ступенькам на ночную улицу, окутанную облаками цементной пыли.
Уличная пена — юнцы, девчонки, пьяные и старики — водоворотом кипела вокруг меня. Я посмотрел через улицу на негритянку, уже приметившую меня.
Она смотрела в мою сторону. Я пересек улицу.
Когда я достиг противоположного тротуара, она двинулась ко мне.
— Привет, лапочка, — сказала она тихо, сверкнув в свете фонаря белыми зубами. — Скучаешь один?
Я остановился, глядя на нее. Ее кожа имела оттенок кофе, сильно разбавленного молоком. Лицо обрамляли черные волосы. У меня сразу вылетела из головы даже необходимость найти Рею и заткнуть ей рот. Я должен был разрядить напряжение, накопившееся в моем теле.
— И еще как, — сказал я хрипло. — Давай исправим это дело.
Она окинула меня испытующим взглядом больших черных глаз.
— Это обойдется тебе в десять баксов, лапочка, — сказала она. — Есть у тебя столько?
Я подумал о пяти сотнях, которые предлагал Рее.
— Есть, — ответил я.
— По виду у тебя нет и двух. — Она улыбнулась мне. — Ты здесь новенький, верно?
Я полез в задний карман и показал ей десятидолларовую бумажку. Ее тонкие коричневые пальцы выхватили деньги из моей руки с проворством ящерицы, глотающей муху.
— Пошли, лапочка, — сказала она. — Конец разговорам, пора за дело.
Она ввела меня в дом, который смердел еще хуже моего. Когда я вслед за ней поднимался по лестнице, она виляла задом перед моими глазами. Подъем был долгий и к тому времени, когда мы добрались до ее площадки, у меня едва не лопалась ширинка…
Она знала свое дело и не разочаровала меня. В прошлом, когда мне не хотелось увиваться за какой-нибудь девушкой, я брал шлюху. Расход никогда не оправдывал себя. Обычно они лежали, глядя в потолок, некоторые даже курили, большинство хихикало, но эта негритянка так сыграла свою роль, что я чувствовал, будто расшевелил ее, хотя и знал, что это не так. Когда все кончилось, я скатился с нее. Она не сделала того, что делает большинство из них — слезают с постели и начинают одеваться. Лежа рядом со мной, она потянулась за пачкой сигарет, раскурила две и дала одну мне.
— Определенно тебе это было нужно, лапочка, — сказала она, поглаживая груди.
— Да! Это действительно было мне нужно. — Теперь я испытывал блаженный покой и облегчение, словно лопнул мучивший меня нарыв. Я втягивал дым в легкие, глядя в потолок. И тут я впервые обратил внимание на шаги наверху.
Теперь я слышал шаги… легкие тук-тук-тук женских каблучков у себя над головой. Тогда я вспомнил Рею и причину, по которой оказался в этой убогой комнате в одной постели с голой молодой негритянкой.
Я прислушался. Женщина у меня над головой ходила взад и вперед, взад и вперед, не переставая.
Негритянка погасила окурок.
— Пора опять идти на работу, — сказала она. — Хорошо провел время?
— Что там такое? — спросил я, указывая на потолок.
— А какая тебе забота? — Она села прямо и спустила длинные ноги с кровати. — Поднимайся, лапочка, мне надо идти работать.
Я обхватил рукой ее тонкую талию и притянул к себе.
— Не спеши… мне надо еще на десятку.
Она распласталась по мне своим теплым телом.
— Ты серьезно?
— Хочешь деньги вперед?
— Только так, лапочка. Мне надо жить.
Я слез с постели, нашел свои штаны, достал еще десять долларов и подал ей. Когда я лег, она перекинула через меня ногу и начала покусывать мое ухо.
Я прислушивался к шагам над головой.
— Что там такое? — спросил я. — Похоже на марафон.
— Одна психованная. — Негритянка принялась гладить мне шею. — Она сводит меня с ума. День за днем, ночь за ночью, ходит, ходит. Если бы не Страшила, я поднялась бы и дала бы ей жару, но она подстилка Страшилы, а он большая куча… в этом сортире.
— Ты ее видела?
Она приподнялась на локте и уставилась на меня с выражением любопытства в больших черных глазах.
— К чему вопросы, лапочка? Давай, займемся делом.
Все время, пока мы разговаривали, я слышал шаги.
— Девчонка Страшилы?
— Ты его знаешь?
— Я знаю, какой он ублюдок.
Она успокоилась и опять опустилась на меня.
— Они влипли в какую-то историю. Он прячет ее от фликов, — невнятно пробормотала она, прижавшись губами к моей шее. — Она две недели сшивается там, никуда не выходит, только ходит по комнате и сводит меня с ума.
Теперь я знал все, что хотел знать. Я нашел Рею.
Вернувшись в свою убогую комнатенку, я лег на кровать, не зажигая света и не опуская штору. Свет уличных фонарей позволял различить предметы. Я испытывал приятную расслабленность: секс был тем, в чем я давно нуждался.
Сэди — негритянка сказала мне свое имя, когда я уходил — оказала на меня основательное терапевтическое воздействие.
Теперь я знал, что Рея прячется у Страшилы. Пока она жива, моя свобода и состояние подвергаются риску, постоянному риску. Если она попадет в руки полиции, ее показания изобличат меня. Я должен заставить ее молчать — но как?
И тут мне в голову пришла тревожная мысль. Что если она рассказала обо мне Страшиле? Если я заткну ей рот, то появится ли на моем горизонте Страшила, готовый к шантажу? Сказала ли она ему про колье? Станет ли она делиться столь важной информацией с такой мразью, как Страшила? Это следовало выяснить. Если она его во все посвятила, придется заткнуть рот обоим. Эта мысль не отпугнула меня. Я считал, что ни Рея, ни Страшила не имеют права на жизнь. Для меня они были опасными животными, а сам я охотником, но если удастся избежать двойного убийства, так будет проще и безопасней.
Так размышляя, я незаметно задремал, но около двух часов появились первые клопы. Остаток ночи я провел, сидя на жестком стуле и опустив голову на сложенные на столе руки.
В четвертом часу безмолвие ночи было расколото ревом мотоцикла. Стоя у окна, я смотрел, как Страшила поднимается к себе в комнату.
На другое утро, после скудного завтрака я отправился в баню. Примерно до полудня я, убивая время, слонялся по улицам, обходя стороной центр города. Я боялся наткнуться на Дженни. Купив порошок от клопов, я вернулся к себе и принялся за приготовление ленча из консервированной говядины. Густо посыпав простыни и матрац порошком, я лег и уснул.
Проснулся я в семь вечера. Подойдя к окну, я посмотрел вниз через улицу и увидел свет за занавесками Страшилы. В комнате ниже этажом Сэди что-то готовила на плитке. Внизу мотоцикла не было, следовательно. Страшилы не было дома.
Немного перекусив, я сел у окна с сигаретой и ждал до девяти часов, пока не увидел, что Сэди выходит.
Я достал из сумки пистолет и сунул его в задний карман, а потом спустился на улицу и подошел к Сэди, когда она вышла из подъезда.
— Привет, кошечка, — сказал я. — Как насчет маленькой разминки?
Она улыбнулась мне.
— Ну, ты даешь, парень. Ага… давай разомнемся.
У нее в комнате я достал сотенную бумажку и показал ей.
— Хочешь заработать столько, Сэди?
У нее расширились глаза.
— Ты хочешь каких-нибудь заковыристых штучек?
— Я хочу провести здесь ночь, — ответил я. — У меня в комнате клопы.
Она склонила голову набок и в ее глазах светилось любопытство.
— Где ты берешь все эти красивые бумажки, лапочка?
— Неважно. Так я сплю здесь или ухожу в отель?
Она протянула ладонь.
— Давай… ты спишь здесь.
Еще войдя в комнату, я услышал шаги Реи над головой.
— Твоя психованная все ходит, — сказал я, отдавая деньги Сэди.
— Не говори. Я уже привыкла. Теперь меня донимает, когда она перестает.
Она положила деньги в сумочку, потом подошла к кровати и сменила белье.
— Все самое лучшее, — заметил я, присоединяясь к ней, чтобы помочь.
— Когда лапочка платит сто баксов, он имеет право на чистые простыни, сказала Сэди. — Раз вся ночь наша, я приму душ. Хочется выпить или чего-нибудь поесть?
— Выпить не откажусь.
Она достала бутылку дешевого виски, принесла воду из-под крана и лед и оставила меня одного, пока принимала душ. Я сидел в старом кресле и слушал, как Рея вышагивает у меня над головой. Казалось, это мечется в клетке животное. Я думал о ней, вспоминал то время, когда испытывал к ней вожделение, но теперь она ничего для меня не значила — просто опасное животное. Если бы я смел, то поднялся бы наверх, пинком вышиб дверь и пристрелил ее, но я понимал, что это не самый безопасный способ закончить нашу маленькую драму. Когда я убью ее, то позабочусь, чтобы ничто не указывало на меня.
Эта ночь с Сэди была не такой бурной, как в прошлый раз: я утолил голод.
Мы заснули в объятиях друг друга.
Сэди спала крепко, но я парил между сном и бодрствованием. Я полностью проснулся, когда задребезжали стекла от рева приближающегося мотоцикла.
Сэди застонала и пошевелилась, потом повернулась на другой бок и опять заснула.
Внизу грохнула дверь. Потом я услышал тяжелые шаги Страшилы, с топотом поднимавшегося по лестнице. Стук каблуков Реи резко оборвался. Я слышал, как Страшила открыл дверь и с треском захлопнул ее.
— Слушай ты, сука, это последняя бутылка виски, которую я покупаю!
Его низкий угрожающий голос доносился сквозь потолок так отчетливо, словно он находился в комнате Сэди.
— Дай сюда! — Я сразу узнал голос Реи.
— Бери! Упейся насмерть! Мне-то чего беспокоиться?
Сэди тихо застонала во сне.
Наступила долгая пауза, затем Страшила снова заговорил.
— С меня хватит! Нечего тебе здесь делать! Хата мне нужна самому!
Выметайся и все!
— Заткнись, безмозглое отродье, ублюдок! — В голосе Реи звучала истерическая нотка, заставившая меня насторожиться. — Я остаюсь здесь! Мне некуда больше идти! Попробуй встать мне на пути и я прижму тебя к ногтю! Я ведь могу, Страшила! Фликам давно не терпится наложить на тебя лапы!
После длительного молчания Страшила сказал:
— Черт, что это все значит? Мне надо знать! Что ты там молола насчет того, чтобы остаться здесь, пока все не утихнет? Что случилось? Что ты натворила? За каким чертом тебя принесло сюда прятаться от копов? Где Фел? Я хочу знать. Хватит с меня твоего проклятого хождения и пьянок! Хата мне нужна самому, "без тебя.
— Да ну? — Лежа неподвижно, чувствуя тепло, идущее от тела Сэди, я слушал. Рея продолжала. — Я останусь здесь, пока не смогу уйти без риска.
Понятно? Для тебя я немало сделала. Кто купил тебе этот проклятый мотоцикл?
Почему ты не попробуешь сам что-нибудь заработать? На что ты годен, кроме как гонять на мотоцикле да хвастать, безмозглая ты мразь?
— Ладно. — Страшила понизил голос и мне приходилось вслушиваться, чтобы разобрать его слова. — Тогда выметайся! Валяй, скажи про меня фликам. Они меня не тронут, когда зацапают тебя! Так что собирай шмотки и выметайся!
— Выпей, Страшила.
— Я уже сказал… выметайся!
— Да, ладно, чего там. Вечно мы цапаемся. — В голосе Реи появилась плаксивая нотка. — Выпей, я хочу в постель… с тобой.
— Кому ты нужна? Сказано, катись!
— Я слышала, милый, но я хочу лечь.
— Я сыт тобой по горло, пьяная корова! Катись сама улаживать свои проклятые делишки и оставь меня в покое!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26