– Я полагаюсь на тебя.
– Вы можете, – ответила женщина с Востока.
Двадцать Вторая Глава
Как Ибронка, единственная дочь Её Высочества Сеннии, пустилась на поиски приключений
Примерно в трехсот десяти или в трехсот двадцати лигах на юго-запад от Горы Кана находится область, называемая Харата, имя которой происходит от слова «Хвар-итха», которое, на древнем языке, все еще имеющим хождение в Доме Дракона, означает «несколько холмов», или что-то в этом роде. Мы должны добавить, что его не нужно путать с городом Хартр, на юге, который произошел от «Хара-итха», что означает «несколько ветров».
В Харате, действительно, находятся несколько скругленных холмов, в добавление к большому числу маленьких прудов, роскошных лугов, и, тут и там, множества рощиц, а живут в ней главным образом Дзуры и Лиорны, немного случайных Тиас и, конечно, Теклы; но овец намного больше, чем всех их вместе взятых.
Хорошо известно, что большинство Императорского леса шло из этой области. В дни Империи лес, чаще всего, сплавляли по реке Локоть до того места, где его можно было погрузить на корабли, которые отвозили его в Хартр и на остров Элде, или на огромные баржы, которые плыли Большим Каналом от Кандлтауна до города Драгейра. Из этого читатель может заключить, что река Локоть была жизненно необходима для всей области; мы можем только сказать, что это заключение абсолютно правильно.
Река Локоть получила свое имя от некоего Тиасы, который, увидев ее с вершины горы Черная Птица, вообразил, что она напоминает согнутую в локте руку, так как ее западное русло делает резкий поворот на юг, когда соединяется с другими речками, бегущими с горы, о которой мы только что имели честь упомянуть. Что касается самой горы Черная Птица, то, откровенно говоря, о ней мало что можно сказать, за исключением того, что на ней нет изобилия черных птиц; ее назвали так скорее по имени Лорда Черная-Птица, из Дома Ястреба, который первым открыл ее и назвал своим именем. Он также дал имя и речке, текущей с нее, реке, в которую впадет эта речка и которая впадает в реку Локоть как раз в районе локтя, и окружающей их области.
Впервые область была заселена во время Правления Креоты в Восьмом Цикле, и, когда в Девятое Правление Иссолы, здесь было основано герцогство, первый герцог, который, кстати, был Дзурлордом, естественно принял титул Герцог Черная-Птица. Еще более естественно, что Леди Черная-Птица из Дома Ястреба бурно запростестовала, следствием чего стала судебная битва под председательством Йоричей. Леди Черная-Птица наняла знаменитого адвоката Сэра Нивья, а Герцог Черная-Птица попросил помощи у блистательной Леди Джулатил, после чего битва между адвокатами длилась семьсот лет и породила несколько прецедентов, на которые часто ссылаются в делах такого рода. В конце коцов был достинут компромис: Леди Черная-Птица была признана единственной обладательницей своего титула, а имя герцогства была изменено с Черная-Птица на Река-Черная-Птица; вот почему единственная и огромная политическая структура географической области Харата названа, на самом деле, по имени крошечной речки, почти ручейка, которая течет через герцогство на расстояние не больше мили.
Читатель должен понимать, что для всей этой области Междуцарствие, во время которого прервалась торговля, было самой настоящей катастрофой; тем не менее необходимо сказать, что в графстве Ларкшпур, в котором находилась сама Герцогиня Река-Черная-Птица, дела была далеко не так плохи, как во многих других местах, в основном из-за сочетания низменности с горами, что, благодаря исключительно теплому лету и умеренной зиме, позволяло выращивать рис, который, вместе с бараниной, по меньшей мере давал возможность сопротивляться голоду, а это было намного больше, чем можно была сказать о большинстве тех мест, которые раньше были Империей.
Замок Ларкшпур был динным, низким сооружением, постоенным вместо старого, не сумевшего пережить землятресения, последовавшие за Катастрофой Андрона. Новое здание было не только низким, но и было выстроено надежно и прочно из камней, привезенных к реке Локоть с большими издержками и трудностями из-за разрыва в коммуникациях, о котором мы уже упоминали. В общем и целом это было удобный особняк, хотя и не такой впечатляющий, какого можно было ожидать от леди Дзур, к тому же Наследницы. Но учитывая ее переживания во время последних лет перед Междуцарствием – описание которых, мы надеемся, читатель разрешит нам пропустить – Сенния решила, что, вместо выставления напоказ гордости, обычной для Принцессы ее дома, он построит дом, в котором сможет вырастить свою дочь – а в настоящее время дочь была единственной целью и причиной ее жизни.
Это дочь, о которой мы уже несколько раз упоминали, был молоденькой девушкой, не достигшей и девяноста лет. Она обладала миндлевидными глазами и острыми ушками ее дома, но природа наделила ее и такими густыми длинными волосами, что, если бы она не стригла их, они опускались бы ей до пояса. Хотя она была невысока, но не производила впечатления хрупкости, скорее наоборот, от нее веяло силой и здоровьем, заключенными в маленький футляр, из которого они могли вырваться в любой момент; и, хотя она была слишком молода для тех особенностей характера, которые читались по чертам ее лица, тем не менее можно было, глядя на нее, угадать скрытую жестокость, пока спрятанную под задорной улыбкой, и острый ум, намного более острый, чем обычно ожидают от Дзура. На вид она была одной из тех, кто часто улыбается и громко смеется; и, во всяком случае по мнению ее матери, ей требовался только удобный случай, чтобы прославить свое имя, а заодно принести честь своему клану и своему Дому; действительно, ее колыбельной песней была «Танец Битвы Шести Флагов» Бид'на, которая не слишком помогала ей заснуть, зато, по меньшей мере по мнению Сеннии, исподволь внушала ей здоровый военный дух и стремление к победе и славе.
Мы глядим на нее в то самое мгновение, когда наша история требует, чтобы мы уделили определенное внимание ей и ее действиям, и видим, что она сидит перед окном своей комнаты. Мы должны добавить, что она довольно часто сидела таким образом, глядя в окно. Среди многих великолепных и поражающих воображение чудес этого мира, которые боги соизволили нам даровать, вид из окна комнаты Ибронки, должны мы признаться, не слишком впечатлял. Действительно, помимо плоских, ничем не украшенных травянистых степей, по которым бродили овцы, единственной заслуживающей упоминания особенностью местности была пара серых камней, каждый высотой в шесть или семь метров, которые остались здесь после постройки замка и не были увезены. Ибронка, как ребенок с необычайно богатым для Дзура воображением, решила, что эти камни были людьми, назвала одного из них Хергер, а другого Бергер, сочинила целую историю об этих воображемых людях, и таким образом приятно проводила многие часы. Читатель немедленно поймет, насколько такая умственная деятельность необычна для характера леди Дзур; и тем не менее она была неотъемлимой частью характера Ибронки, и поэтому мы чувствуем себя обязанными привлечь к ней внимание читателя.
Но как раз именно сейчас, когда она глядела из окна, ее мысли были связаны не с ее каменными друзьями, но, скорее, с живым человеческим сушеством – точнее с тем, кого, сидевшего на старой измученной лошади, цвет которой мы определим как смесь белого со странный оттенком рыжего, она увидела на дороге, ясно видной из ее окна. Когда всадник приблизился к замку, изгиб дороги скрыл его из вида, так как из ее комнаты, находящейся в задней части особняка, не была видна дорога к парадному входу в замок, а именно туда, судя по всему, и направлялся всадник.
Мы бы пренебрегли своим долгом историка, если бы упустили отметить, что в то время, в течении Междуцарствия, любой посетитель возбуждал тревогу и волнение; этот посетитель, вместе со своей лошадью – или, более точно, пони – которая брела опустив голову чуть ли не ниже колен, не стал исключением. Ибронка, на которой не было почти ничего, а это едва ли подходило для встречи с незнакомцем любого рода, бысто оделась, даже не дожидаясь своей служанки, после чего понеслась через весь замок к парадной двери, которую мгновенно распахнула только для того, чтобы к своему изумлению, если не сказать замешательству, обнаружить, что перед ней никого нет. И в самом деле, не только перед дверью не было никого, но и на дороге не было видно ни малейшего следа лошади или всадника, сколько бы она не всматривалась. Это, подумала она, настоящая загадка: каким образом могли лошадь и всадник исчезнуть за такой короткой промежуток времение в наше время, когда, как она была уверена, можно найди только самую малость волшебства, да и то самого ничтожного и мелкого сорта?
Вполне возможно, что она провела бы несколько минут или даже часов, обдумывая эту тайну, если бы ее не прервала служанка, которая подбежала к ней со следующими словами, – Миледи, к вам посетитель.
Ибронка повернулась и сказала, – Прошу прощения, Клари – Клари, если читатель не понял, было имя служанки, – но я никак не могу понять, каким образом у меня может быть посетитель, когда ясно, что здесь никого нет. И, тем не менее, я еще больше не мог понять, как у меня не может быть посетителя, когда я своими глазами видела мужчину на лошади, и видела его настолько отчетливо, что, на самом деле, могу подробно описать даже лошадь, на которой он ехал. Теперь ты видишь, Клари, что я совершенно растеряна.
– Ну, миледи, я думаю, что смогу избавить вас от растерянности при помощи трех слов.
– Как, ты можешь? Уверяю тебя, что я будут тебе вечно благодарна, если ты это сделаешь.
– Хорошо, я так и сделаю.
– Я слушаю Клари, но, прошу тебя, говори немедленно, так как я думаю, что умру, если не пойму этого как можно скорее.
– Тогда вот: Дверь для прислуги.
– Как, он у двери для прислуги?
– Точно.
– Но, если так, он Текла?
– В точности, миледи. Он Текла.
– Но почему Текла хочет видеть меня?
– Он утверждает, миледи, что он посланец.
– Посланец?
– Да, миледи.
– Тогда у него есть послание?
– Ваше Лордство совершенно точно поняло меня.
– Но от кого это послание?
– О, что до этого?
– Да?
– Я уверяю Ваше Лордство, что знаю об этом меньше всего на свете.
– Тогда, – сказала Ибронка, подавив свое разочарование и успев подумать о том, что лучше такой посетитель, чем никакого, и втайне надеясь, что, по меньшей мере, это послание от какого-нибудь экстравагантного принца, или от похитителя, требуюшего выкуп за пленика, или еще что-нибудь интересное, – приведи посланника ко мне и я выслушаю его послание.
– Как пожелает Ваше Лордство.
Клари вышла привести посланника, и Ибронка, как можно точнее вспомнив, как ее мать принимала послания, села в любимое кресло матери, положила руки на колени и, когда служанка вернулась с Теклой, величественно кивнула ему и сказала, – Ну, милейший, где же это знаменитое послание?
Текла, рыжеволосый человек примерно девятисот лет, поклонился ей и сказал, – Миледи, это от вашей матери, и она говорит-
– Как, от моей матери?
– Да, миледи,
– Очень хорошо. И что она говорит?
– Миледи, она сказала, чтобы вы собирали чемоданы и готовились к поездке.
– Как, к поездке? – воскликнула Ибронка, и ее сердце внезапно забилось быстрее.
Текла утвердительно поклонился.
– Но, поездке куда? И когда я должна уехать? И как в буду путешествовать?
– О, что до этого-
– Да?
– Уверяю Ваше Лордство, что знаю об этом меньше всех на свете.
– Что это? Ты не знаешь?
– Я невежествен как человек с Востока, уверяю вас.
– Но как я буду путешествовать, если не знаю всего этого.
– Если Ваше Лордство захочет узнать мое мнение-
– О, если тебе есть что сказать, говори, я с удовольствием выслушаю тебя.
– Тогда во, что я хотел сказать: Я считаю, что, возможно, ответы на некоторые из ваших вопросов находятся в письме, которое мне поручили вам вручить.
– Как, у тебя есть письмо?
– Точно.
– Тогда дай его мне.
– Я немедленно сделаю это, если вы захотите.
– Да, немедленно.
Текла поклонился, открыл свою дорожную сумку и вынул оттуда свиток пергамента, который был как запечатан, так и перевязан красной ленточкой. С поклоном он протянул его, а Ибронка выхватила его из руки Теклы, сорвала ленточку и сломала печать. Так как, согласно нашему обычаю, мы всегда стараемся, по возможности, приводить текст таких сообщений, мы не отступим от своего обычая и сейчас: «Моя дорогая дочь», – было написано там, – «вам необходимо немедленно отправляться в дорогу. Я хочу, чтобы вы взяли то, что требуется для достаточно долгой поездки, и ожидали караван Его Светлости Герцога Кана, который пройдет через Лоримель через один или два дня; Герцог согласился разрешить вам ехать с этим караваном. Вы должны оставаться с караваном, пока он не достигнет побережья, недалеко от Хартра, после чего вам придется найти другой караван и вместе с ним ехать на восток до города Адриланки, также расположенного на берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Вы можете, – ответила женщина с Востока.
Двадцать Вторая Глава
Как Ибронка, единственная дочь Её Высочества Сеннии, пустилась на поиски приключений
Примерно в трехсот десяти или в трехсот двадцати лигах на юго-запад от Горы Кана находится область, называемая Харата, имя которой происходит от слова «Хвар-итха», которое, на древнем языке, все еще имеющим хождение в Доме Дракона, означает «несколько холмов», или что-то в этом роде. Мы должны добавить, что его не нужно путать с городом Хартр, на юге, который произошел от «Хара-итха», что означает «несколько ветров».
В Харате, действительно, находятся несколько скругленных холмов, в добавление к большому числу маленьких прудов, роскошных лугов, и, тут и там, множества рощиц, а живут в ней главным образом Дзуры и Лиорны, немного случайных Тиас и, конечно, Теклы; но овец намного больше, чем всех их вместе взятых.
Хорошо известно, что большинство Императорского леса шло из этой области. В дни Империи лес, чаще всего, сплавляли по реке Локоть до того места, где его можно было погрузить на корабли, которые отвозили его в Хартр и на остров Элде, или на огромные баржы, которые плыли Большим Каналом от Кандлтауна до города Драгейра. Из этого читатель может заключить, что река Локоть была жизненно необходима для всей области; мы можем только сказать, что это заключение абсолютно правильно.
Река Локоть получила свое имя от некоего Тиасы, который, увидев ее с вершины горы Черная Птица, вообразил, что она напоминает согнутую в локте руку, так как ее западное русло делает резкий поворот на юг, когда соединяется с другими речками, бегущими с горы, о которой мы только что имели честь упомянуть. Что касается самой горы Черная Птица, то, откровенно говоря, о ней мало что можно сказать, за исключением того, что на ней нет изобилия черных птиц; ее назвали так скорее по имени Лорда Черная-Птица, из Дома Ястреба, который первым открыл ее и назвал своим именем. Он также дал имя и речке, текущей с нее, реке, в которую впадет эта речка и которая впадает в реку Локоть как раз в районе локтя, и окружающей их области.
Впервые область была заселена во время Правления Креоты в Восьмом Цикле, и, когда в Девятое Правление Иссолы, здесь было основано герцогство, первый герцог, который, кстати, был Дзурлордом, естественно принял титул Герцог Черная-Птица. Еще более естественно, что Леди Черная-Птица из Дома Ястреба бурно запростестовала, следствием чего стала судебная битва под председательством Йоричей. Леди Черная-Птица наняла знаменитого адвоката Сэра Нивья, а Герцог Черная-Птица попросил помощи у блистательной Леди Джулатил, после чего битва между адвокатами длилась семьсот лет и породила несколько прецедентов, на которые часто ссылаются в делах такого рода. В конце коцов был достинут компромис: Леди Черная-Птица была признана единственной обладательницей своего титула, а имя герцогства была изменено с Черная-Птица на Река-Черная-Птица; вот почему единственная и огромная политическая структура географической области Харата названа, на самом деле, по имени крошечной речки, почти ручейка, которая течет через герцогство на расстояние не больше мили.
Читатель должен понимать, что для всей этой области Междуцарствие, во время которого прервалась торговля, было самой настоящей катастрофой; тем не менее необходимо сказать, что в графстве Ларкшпур, в котором находилась сама Герцогиня Река-Черная-Птица, дела была далеко не так плохи, как во многих других местах, в основном из-за сочетания низменности с горами, что, благодаря исключительно теплому лету и умеренной зиме, позволяло выращивать рис, который, вместе с бараниной, по меньшей мере давал возможность сопротивляться голоду, а это было намного больше, чем можно была сказать о большинстве тех мест, которые раньше были Империей.
Замок Ларкшпур был динным, низким сооружением, постоенным вместо старого, не сумевшего пережить землятресения, последовавшие за Катастрофой Андрона. Новое здание было не только низким, но и было выстроено надежно и прочно из камней, привезенных к реке Локоть с большими издержками и трудностями из-за разрыва в коммуникациях, о котором мы уже упоминали. В общем и целом это было удобный особняк, хотя и не такой впечатляющий, какого можно было ожидать от леди Дзур, к тому же Наследницы. Но учитывая ее переживания во время последних лет перед Междуцарствием – описание которых, мы надеемся, читатель разрешит нам пропустить – Сенния решила, что, вместо выставления напоказ гордости, обычной для Принцессы ее дома, он построит дом, в котором сможет вырастить свою дочь – а в настоящее время дочь была единственной целью и причиной ее жизни.
Это дочь, о которой мы уже несколько раз упоминали, был молоденькой девушкой, не достигшей и девяноста лет. Она обладала миндлевидными глазами и острыми ушками ее дома, но природа наделила ее и такими густыми длинными волосами, что, если бы она не стригла их, они опускались бы ей до пояса. Хотя она была невысока, но не производила впечатления хрупкости, скорее наоборот, от нее веяло силой и здоровьем, заключенными в маленький футляр, из которого они могли вырваться в любой момент; и, хотя она была слишком молода для тех особенностей характера, которые читались по чертам ее лица, тем не менее можно было, глядя на нее, угадать скрытую жестокость, пока спрятанную под задорной улыбкой, и острый ум, намного более острый, чем обычно ожидают от Дзура. На вид она была одной из тех, кто часто улыбается и громко смеется; и, во всяком случае по мнению ее матери, ей требовался только удобный случай, чтобы прославить свое имя, а заодно принести честь своему клану и своему Дому; действительно, ее колыбельной песней была «Танец Битвы Шести Флагов» Бид'на, которая не слишком помогала ей заснуть, зато, по меньшей мере по мнению Сеннии, исподволь внушала ей здоровый военный дух и стремление к победе и славе.
Мы глядим на нее в то самое мгновение, когда наша история требует, чтобы мы уделили определенное внимание ей и ее действиям, и видим, что она сидит перед окном своей комнаты. Мы должны добавить, что она довольно часто сидела таким образом, глядя в окно. Среди многих великолепных и поражающих воображение чудес этого мира, которые боги соизволили нам даровать, вид из окна комнаты Ибронки, должны мы признаться, не слишком впечатлял. Действительно, помимо плоских, ничем не украшенных травянистых степей, по которым бродили овцы, единственной заслуживающей упоминания особенностью местности была пара серых камней, каждый высотой в шесть или семь метров, которые остались здесь после постройки замка и не были увезены. Ибронка, как ребенок с необычайно богатым для Дзура воображением, решила, что эти камни были людьми, назвала одного из них Хергер, а другого Бергер, сочинила целую историю об этих воображемых людях, и таким образом приятно проводила многие часы. Читатель немедленно поймет, насколько такая умственная деятельность необычна для характера леди Дзур; и тем не менее она была неотъемлимой частью характера Ибронки, и поэтому мы чувствуем себя обязанными привлечь к ней внимание читателя.
Но как раз именно сейчас, когда она глядела из окна, ее мысли были связаны не с ее каменными друзьями, но, скорее, с живым человеческим сушеством – точнее с тем, кого, сидевшего на старой измученной лошади, цвет которой мы определим как смесь белого со странный оттенком рыжего, она увидела на дороге, ясно видной из ее окна. Когда всадник приблизился к замку, изгиб дороги скрыл его из вида, так как из ее комнаты, находящейся в задней части особняка, не была видна дорога к парадному входу в замок, а именно туда, судя по всему, и направлялся всадник.
Мы бы пренебрегли своим долгом историка, если бы упустили отметить, что в то время, в течении Междуцарствия, любой посетитель возбуждал тревогу и волнение; этот посетитель, вместе со своей лошадью – или, более точно, пони – которая брела опустив голову чуть ли не ниже колен, не стал исключением. Ибронка, на которой не было почти ничего, а это едва ли подходило для встречи с незнакомцем любого рода, бысто оделась, даже не дожидаясь своей служанки, после чего понеслась через весь замок к парадной двери, которую мгновенно распахнула только для того, чтобы к своему изумлению, если не сказать замешательству, обнаружить, что перед ней никого нет. И в самом деле, не только перед дверью не было никого, но и на дороге не было видно ни малейшего следа лошади или всадника, сколько бы она не всматривалась. Это, подумала она, настоящая загадка: каким образом могли лошадь и всадник исчезнуть за такой короткой промежуток времение в наше время, когда, как она была уверена, можно найди только самую малость волшебства, да и то самого ничтожного и мелкого сорта?
Вполне возможно, что она провела бы несколько минут или даже часов, обдумывая эту тайну, если бы ее не прервала служанка, которая подбежала к ней со следующими словами, – Миледи, к вам посетитель.
Ибронка повернулась и сказала, – Прошу прощения, Клари – Клари, если читатель не понял, было имя служанки, – но я никак не могу понять, каким образом у меня может быть посетитель, когда ясно, что здесь никого нет. И, тем не менее, я еще больше не мог понять, как у меня не может быть посетителя, когда я своими глазами видела мужчину на лошади, и видела его настолько отчетливо, что, на самом деле, могу подробно описать даже лошадь, на которой он ехал. Теперь ты видишь, Клари, что я совершенно растеряна.
– Ну, миледи, я думаю, что смогу избавить вас от растерянности при помощи трех слов.
– Как, ты можешь? Уверяю тебя, что я будут тебе вечно благодарна, если ты это сделаешь.
– Хорошо, я так и сделаю.
– Я слушаю Клари, но, прошу тебя, говори немедленно, так как я думаю, что умру, если не пойму этого как можно скорее.
– Тогда вот: Дверь для прислуги.
– Как, он у двери для прислуги?
– Точно.
– Но, если так, он Текла?
– В точности, миледи. Он Текла.
– Но почему Текла хочет видеть меня?
– Он утверждает, миледи, что он посланец.
– Посланец?
– Да, миледи.
– Тогда у него есть послание?
– Ваше Лордство совершенно точно поняло меня.
– Но от кого это послание?
– О, что до этого?
– Да?
– Я уверяю Ваше Лордство, что знаю об этом меньше всего на свете.
– Тогда, – сказала Ибронка, подавив свое разочарование и успев подумать о том, что лучше такой посетитель, чем никакого, и втайне надеясь, что, по меньшей мере, это послание от какого-нибудь экстравагантного принца, или от похитителя, требуюшего выкуп за пленика, или еще что-нибудь интересное, – приведи посланника ко мне и я выслушаю его послание.
– Как пожелает Ваше Лордство.
Клари вышла привести посланника, и Ибронка, как можно точнее вспомнив, как ее мать принимала послания, села в любимое кресло матери, положила руки на колени и, когда служанка вернулась с Теклой, величественно кивнула ему и сказала, – Ну, милейший, где же это знаменитое послание?
Текла, рыжеволосый человек примерно девятисот лет, поклонился ей и сказал, – Миледи, это от вашей матери, и она говорит-
– Как, от моей матери?
– Да, миледи,
– Очень хорошо. И что она говорит?
– Миледи, она сказала, чтобы вы собирали чемоданы и готовились к поездке.
– Как, к поездке? – воскликнула Ибронка, и ее сердце внезапно забилось быстрее.
Текла утвердительно поклонился.
– Но, поездке куда? И когда я должна уехать? И как в буду путешествовать?
– О, что до этого-
– Да?
– Уверяю Ваше Лордство, что знаю об этом меньше всех на свете.
– Что это? Ты не знаешь?
– Я невежествен как человек с Востока, уверяю вас.
– Но как я буду путешествовать, если не знаю всего этого.
– Если Ваше Лордство захочет узнать мое мнение-
– О, если тебе есть что сказать, говори, я с удовольствием выслушаю тебя.
– Тогда во, что я хотел сказать: Я считаю, что, возможно, ответы на некоторые из ваших вопросов находятся в письме, которое мне поручили вам вручить.
– Как, у тебя есть письмо?
– Точно.
– Тогда дай его мне.
– Я немедленно сделаю это, если вы захотите.
– Да, немедленно.
Текла поклонился, открыл свою дорожную сумку и вынул оттуда свиток пергамента, который был как запечатан, так и перевязан красной ленточкой. С поклоном он протянул его, а Ибронка выхватила его из руки Теклы, сорвала ленточку и сломала печать. Так как, согласно нашему обычаю, мы всегда стараемся, по возможности, приводить текст таких сообщений, мы не отступим от своего обычая и сейчас: «Моя дорогая дочь», – было написано там, – «вам необходимо немедленно отправляться в дорогу. Я хочу, чтобы вы взяли то, что требуется для достаточно долгой поездки, и ожидали караван Его Светлости Герцога Кана, который пройдет через Лоримель через один или два дня; Герцог согласился разрешить вам ехать с этим караваном. Вы должны оставаться с караваном, пока он не достигнет побережья, недалеко от Хартра, после чего вам придется найти другой караван и вместе с ним ехать на восток до города Адриланки, также расположенного на берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58