Любое произнесенноеслово – это не что иное, как волновая генетическая программа, которая может изменить всю вашу жизнь. Иногда слово срабатывает подобнопрыгающему гену, вызывая рак или, наоборот, устраняя причину болезни. Это все равно, что переместить запятую в известной фразе «казнить нельзя помиловать»: влево – смерть, вправо – жизнь.
Из концепции Петра Гаряева следует поразительный вывод: на новом уровне люди способны… оплодотворять друг друга своими идеями, которые играют роль сперматозоидов. Эти идеи изменяют структуру личности, встраиваются в волновой геном, влияют на обмен веществ и наследственные программы. Мы можем буквально переродить другого человека словами по своему образу и подобию. И эту информацию он будет передавать по наследству.
Гаряев считает, что все люди неосознанно стремятся оплодотворять друг друга своими идеями: одни – благотворными, другие – разрушительными для души и тела.
Известное выражение «плодотворная идея» для волновых генетиков имеет буквальный смысл. Но куда сильнее могут тут влиять на человека идеи высших существ – ангелов и бесов. Они постоянно контролируют наше сознание, а следовательно, наследственные программы. По мере того, как человек слышит в свой адрес проклятия, его организм испытывает сильнейший стресс, словно он подвергся радиоактивному облучению. Это вызывает мутации души и тела – начинается вырождение, которое может привести к вымиранию проклятого рода.
По мнению генетиков, мутации в трех поколениях способны полностью разрушить генетический аппарат – мы сами сотрем себя с лица земли…
ЛЮДИ-ЛЕОПАРДЫ
Мы ждем уже почти два часа, а сигнала все нет и нет. Ошибиться мы не могли: все, как условливались, – поляна в лесу возле селения Эдеа. Здесь нам было велено дожидаться эмиссара, посланного за ответом от людей-леопардов. Захотят ли они встретиться с нами? Согласятся ли допустить к себе «тумбала», т.е. белых? Ведь люди-леопарды составляют самое запретное из всех тайных обществ Африки… (По материалам А. Ончара и др. (Прим. авт.))
Два обстоятельства питают наши надежды. Во-первых, прежде чем отправиться к людям-леопардам, наш эмиссар консультировался с колдуном, и колдун ответил, что нам можно доверять, что мы – тумбала серьезные, уважающие Африку и ее традиции. Мнение, что и говорить, лестное. Во-вторых, рядом с нами на заднем сиденье джипа спит принц Дика Акуа, потомок одного из знатнейших и могущественнейших родов Африки, обладатель трех парижских дипломов, профессор местного университета, глубокий знаток и неутомимый исследователь психологии африканца.
Неожиданно из леса (который для нас уже перестал быть лесом, а стал обителью мифических существ) доносится нечто конкретное: крик. Он не похож на крики зверей, это явно человеческий голос. Принц тут же просыпается. Мы включаем фары, потревоженные животные разбегаются в спасительную темноту. Снова тот же крик, и через минуту в полосе света появляется человек. Мы выскакиваем навстречу, но он проходит мимо, будто не замечая нас. Подойдя к принцу, он говорит что-то на языке басаа, показывая рукой в направлении леса.
– Ну что? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Все в порядке, – отвечает принц. – Не знаю, за какие такиезаслуги, но, похоже, духи прониклись к вам симпатией. Двое из людей-леопардов ждут вас в шалаше в нескольких километрах отсюда. Идтипридется пешком, так что надо поторопиться. Те двое принадлежат кизбранным членам общества, они – нгенге.
Их мы увидели сразу, еще до того, как разглядели на краю поляны шалаш. Были они высоки и на темном фоне деревьев выделялись как светлое пятно. Мы подошли ближе.
Они были пугающе величественны – леопардовые шкуры закрывали их целиком, морда зверя образовывала капюшон, длинный хвост вился по земле. Два леопарда, вставшие на задние лапы, два леопарда, ставшие людьми.
Мы устраиваемся рядом с шалашом на деревянных обрубках и начинаем разговор.
– Кто вы? Кто такие люди-леопарды? – выпаливаю я первые вопросы.
Дика переводит мои слова, но ему приходится быть красноречивее: он говорит долго, люди-леопарды молча слушают, время от времени понимающе кивая скрытой капюшоном головой. Потом один из них начинает отвечать, и принцу снова приходится выручать нас переводом. Но перевод не помогает – понять ничего нельзя.
– Мы воины Бот ба Нгуэ, – говорит человек-леопард, – создателя и защитника народа. Мы – стражи Мбока.
– Что это означает? – в недоумении спрашиваю я у Дика.Принц улыбается.
– Видите ли, эти люди выражают свои мысли метафорически. Наверное, мне стоит не просто переводить, но и растолковывать все в привычных для европейцев терминах…
К счастью, наши собеседники тоже осознали всю сложность ситуации и перешли на язык, понятный и нам, непосвященным.
– Ты, может быть, слышал, что у народов Черной Африки естьтайные общества и у каждого общества есть своя цель. От этой целизависит выбор символа, священного животного. Те люди, которые призваны следить за всем, что связано с деньгами и имуществом, зовутсялюдьми-змеями, потому что змея – это символ богатства. Люди, призванные охранять реки и плывущие по ним пироги, следить за тем, чтобы обмен товарами на берегу был справедливым, зовутся людьми-крокодилами, потому что крокодил – хозяин реки. Те, кто выполняетволю Мбока, зовутся людьми-леопардами, потому что леопард – самый сильный зверь наших лесов, он сам символ силы, а значит, и власти. В других местах, например в Заире, где самым сильным считаетсялев, люди тайного общества зовутся симба, то есть люди-львы…
– Кто дал вам власть?
– Мбок. Я же сказал, мы – стражи Мбока. Это тот, от кого пошлонаше племя. У нас, басаа, он зовется Мбок, в других местах у него другое имя, но каждый народ Африки хранит пепел своего прародителя.Мбок – это вся наша страна, мужчины и женщины, звери, реки, законы, охота, торговля, вера. Мбок принадлежит всем. Но есть человек –Бот ба Нгуэ, который обязан охранять самого Мбока, защищать его.Он глава всех людей-леопардов, а мы его воины.
Перед нами сидят два человека-леопарда, утверждающие, что без конкретной, точно известной причины они никогда не прибегали к насилию.
– Каковы же эти причины? – спрашиваю я у наших странных хозяев.
– Всякий раз, когда нарушаются законы Мбока, мы обязаны восстановить справедливость и наказать нарушителя. Это законы нашегонарода. Мы заставляем уважать их даже в том случае, если они расходятся с законами, привезенными в Африку европейцами. Потому-то мыи живем в тени. Есть две Африки – тумбала, древняя и только что родившаяся. И у каждой свои законы.
– Какие именно?
– Если, к примеру, человек, живущий в джунглях, обманет другого, или уведет у него жену, или изобьет своего отца, кто, по-твоему, накажет его? Или если кто-то покинет женщину, принадлежащую к другому племени, кто отомстит за ее обиду? Или если молодой оставит старика на земле раненым или мертвым, кто накажет виновного? Мы, люди-леопарды. Не надо даже жаловаться на обидчика, потому что люди-леопарды знают все.
Уже на следующий день человек, совершивший преступление, находит рядом со своей хижиной воткнутый в землю обрубок бананового дерева с красным пером попугая. С этой минуты преступник знает, что багенге следят за ним, что они накажут его и наказание будет сообразно совершенному. Если он убил, то будет убит, если ранил, то будет ранен.
Если человек не заплатил положенной дани вождю, или если он участвовал в заговоре против вождя, люди-леопарды накажут его. Ему не скрыться, не убежать в джунгли: возмездие всюду настигнет его. Кто-нибудь непременно совершит правосудие – люди-леопарды или леопард-зверь. Ведь члены общества имеют над зверями власть, они могут заставить леопарда выполнять их волю…
Вот и заря. Люди-леопарды возвращаются в деревню, из которой пришли вечером. Они уходят быстро, слегка пригнувшись, и оттого кажутся уже не людьми, завернутыми в пятнистые шкуры, а зверями… Дика спрашивает, доволен ли я разговором. И да и нет. Многое осталось неясным. Вот, например, багенге утверждают, что могут подчинять своей воле тех диких зверей, чье имя и чью шкуру они носят. А как это происходит?
– Но ведь это тайна, – отвечает Дика, – в нее посвящены толькочлены общества. Хотя есть один человек, с которым имеет смысл на этутему поговорить, – добавляет он. – Когда мы вернемся в Дуалу, я познакомлю вас с ним…
Человека, у которого мы надеемся узнать тайну отношений междулюдьми и дикими зверями джунглей, зовут Мейнард Хегба. Он католический священник, получил образование в Риме, а сейчас руководитколледжем в Дуале. При виде нас падре Хегба выражает самую живейшую радость.
– Сам я, – говорит падре Хегба, – никогда не присутствовал нацеремонии вступления в кровное родство с лесным зверьем, однако естьмного достойных доверия свидетелей, которые такие церемонии видели. Договор заключается примерно следующим способом. Человек, который ощущает себя в состоянии стать побратимом зверя – леопардаили, скажем, змеи, – отлавливает облюбованное животное и с помощью других посвященных доставляет его в деревню. Затем колдун берет нож и наносит зверю небольшую рану возле уха; тем же ножом онделает надрез на руке человека. Затем человек прикладывает свою ранук ране животного так, чтобы кровь их перемешалась. Отныне междучеловеком и зверем заключается договор, который разрушить уже никто не сможет. Зверя после этого освобождают, и он возвращается вджунгли. Он будет по-прежнему жестоким по отношению ко всем, кроме своего кровника. Стоит побратиму позвать зверя, как тот тут жеявится, прибежит, приползет, прилетит – в зависимости от того, чтоэто за животное. Африканцы уверены, что, если зверя убить, умрет ичеловек. Один случай рассказал мне миссионер Триллес. Однажды наберегу реки Тсини он спал в хижине вождя. Неожиданно его разбудилкакой-то шум, вернее, шелест в траве за хижиной. Падре Триллес зажегфонарь и с ужасом увидел двухметровую черную змею, вползавшую вдом. При виде человека змея поднялась, готовая к атаке. Миссионервскинул было карабин, но тут в хижину ворвался вождь и схватил змеюв объятия. Он прижимал ее к себе, он ласкал ее как собственного ребенка или брата. При этом он горько упрекал падре: «Ты хотел убитьменя…»
– Я, – продолжал рассказывать Хегба, когда мы отправились сним в деревню Боннепоупе, – говорил уже вам, что мне не довелосьвидеть церемоний, на которых заключаются договоры между людьми изверями, но вот там, в сердце этого темного леса, который мы проезжаем, живет мой знакомый охотник. Его кровный брат ястреб каждую ночь прилетает к хижине. Отношения между людьми и животными малообъяснимы, они настолько тесны, что многие склонны отождествлять зверя и человека. Как это достигается? Не могу ответить… Размышления падре прерывает фраза, произнесенная водителем на языке басаа. Машина едва ползет, осторожно проталкиваясь сквозь плотную стену дождя. Свет фар разбивается на мелкие сверкающие осколки.
– Пожалуй, лучше остановиться, – говорит Хегба. – Шофер ничего не видит.
Машина сворачивает в сторону. Под шум ливня я продолжаю беседу, подталкивая ее к самому интересному.
– Падре, – говорю я, – можно ли поверить в реальность этихстранных соглашений, которые люди-леопарды заключают с животным? Я могу поверить, что звери прибегают на зов. Не совсем понятно,каким образом животное погибает, если умирает его брат по крови. Нокак, например, можно заставить зверя пойти в какое-то место, к какому-то постороннему человеку? Нельзя же допустить, что дикий зверьобладает человеческим интеллектом!
– Однако именно это и происходит, – возражает падре Хегба. –Отсюда, кстати, и родилась легенда, согласно которой человек можетфизически превратиться в животное. Происходило это оттого, что животное порой демонстрировало такую сообразительность, что людиневольно начинали думать о чудодейственных метаморфозах. Я считаю, что подобные случаи есть проявление того, что обычно называютпарапсихологией. Человек при этом впадает в состояние транса: немудрено, что про него говорят, будто он исчез, превратившись в животное.На самом же деле человек лежит недвижный, обессилевший от колоссального напряжения: он лежит в состоянии комы где-нибудь в углухижины, прячась от всех, поскольку в эти минуты он беззащитен…
Что ж, резюмировать услышанное можно так: наряду с тайными обществами, такими, как люди-людоеды, призванными выполнять определенную социальную функцию и для этого заключающими «договор» с дикими животными в целях самосохранения, чтобы иметь при себе нечто вроде ангела-хранителя, существуют люди, использующие магию для грабежа, мести и иных низких целей. Существуют и такие, что просто облачаются в звериные шкуры, надевают «звериные», сделанные из железа лапы, в общем, делают все, чтобы ответственность за их преступления падала в глазах общества на ни в чем не повинных животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118