И потом, не так уж она богата. Не бесприданница, конечно, но и не миллионерша.
— Вы ошибаетесь, сэр. Состояние мистера Стоукера исчисляется пятьюдесятью миллионами долларов.
— Что?! Дживс, перестаньте меня разыгрывать.
— Я не разыгрываю вас, сэр. Насколько я могу судить, именно эту сумму он унаследовал недавно согласно завещанию покойного мистера Джорджа Стоукера.
Меня как обухом по голове.
— Вот это фокус, Дживс! Значит, троюродный братец Джордж откинул копыта?
— Да, сэр.
— И все денежки оставил старому хрычу Стоукеру?
— Да, сэр.
— Вот оно что. Теперь понимаю, теперь все становится на свои места. А я-то гадал, на какие шиши он скупает огромные поместья. Яхта в заливе, конечно, его?
— Да, сэр.
— Чудеса, да и только. Черт, я уверен, у кузена Джорджа были более близкие родственники.
— Были, сэр. Но он их терпеть не мог, насколько мне известно.
— А, так вам о нем кое-что известно?
— Да, сэр. Когда мы жили в Нью-Йорке, я частенько встречался с его камердинером. Некто Бенстед.
— Он ведь был сумасшедший, верно?
— В высшей степени эксцентричный джентльмен, сэр, это несомненно.
— Кто-нибудь из обойденных родственников может опротестовать завещание?
— Не думаю, сэр. Но в таком случае мистера Стоукера поддержит сэр Родерик Глоссоп, он, само собой разумеется, засвидетельствует, что, хотя кому-то поведение покойного мистера Стоукера, возможно, казалось несколько своеобразным, психически он был совершенно здоров. Свидетельство такого известного психиатра, как сэр Родерик, считается истиной в последней инстанции.
— То есть он заявит, что человек имеет полное право ходить на руках, если ему так больше нравится? Не надо тратиться на башмаки, и так далее.
— Совершенно верно, сэр.
— И, значит, у мисс Стоукер нет ни малейшего шанса отбиться от пятидесяти миллионов долларов, которые родственничек-психопат хранил в чулке?
— Ни малейшего, сэр.
Я задумался.
— Хм. И если старый хрыч Стоукер не купит Чаффнел-Холл, Чаффи так и останется нищим. Такое положение чревато трагедией. Но почему, Дживс, почему? При чем тут деньги? Зачем придавать такое значение деньгам? История знает массу примеров, когда бедный женился на богатой.
— Все так, сэр. Но по данному конкретному вопросу его светлость придерживается своих собственных взглядов.
Я снова погрузился в размышления. Конечно, Дживс прав. Чаффи всю жизнь был жутко щепетилен в отношении денег. Наверное, так предписывает кодекс чести Чаффнелов. Сколько лет я пытаюсь одолжить ему от своего изобилия, но он всегда решительно говорит «нет».
— Н-да, задача, — наконец произнес я. — Сейчас я просто не вижу выхода. И все-таки, Дживс, может быть, вы ошибаетесь. Ведь это только ваше предположение.
— Нет, сэр. Его светлость оказал мне честь и поделился своими затруднениями.
— Да что вы говорите? А как всплыла эта тема?
— Мистер Стоукер выразил желание, чтобы я поступил к нему на службу. Я сообщил о его предложении его светлости, и его светлость посоветовал мне не связывать с ним слишком больших надежд.
— Как, неужели Чаффи хочет, чтобы вы оставили его и перешли к старому негодяю Стоукеру?
— Нет, сэр. Желания его светлости диаметрально противоположны, он выразил их очень определенно и даже с большой горячностью. Однако просил меня потянуть время и дать отрицательный ответ только в том случае, если состоится продажа Чаффнел-Холла.
— А, вот оно что. Понимаю его тактику. Он хочет, чтобы вы подцепили старикашку Стоукера на крючок и поддерживали в нем надежду, пока он не подпишет роковые бумаги?
— Именно, сэр. В ходе этой беседы его светлость посвятил меня в те сложности, которые связаны с его отношением к мисс Стоукер. Чувство собственного достоинства не позволит ему просить у юной леди руки и сердца, пока его финансовое положение не поправится настолько, чтобы он почувствовал себя вправе решиться на подобный шаг.
— Кретин! Идиот!
— Лично я не рискнул бы облечь свое мнение в столь резкие слова, но признаюсь, что считаю принципы его светлости уж слишком донкихотскими.
— Мы должны его переубедить.
— Боюсь, сэр, это невозможно. Я уж и сам пытался, но все мои доводы разбились об него, как о скалу. У его светлости комплекс.
— Что-что?
— Комплекс, сэр. Видите ли, он однажды присутствовал на представлении музыкальной комедии, где одним из действующих лиц был обнищавший английский аристократ без гроша в кармане, некто лорд Вотвотли, который все пытался жениться на богатой американке, и этот персонаж запал в душу его светлости. Он заявил мне в самых бесповоротных выражениях, что никогда не поставит себя в положение, где был бы хоть малейший намек на фатальное сходство.
— А если с продажей замка ничего не выйдет?
— Тогда, сэр, боюсь…
— Тогда червь в бутоне будет продолжать свое черное дело?
— Увы, сэр.
— А вы уверены, что он именно точил румянец?
— Уверен, сэр.
— Бессмыслица какая-то.
— Поэтический образ, сэр.
— У Чаффи, впрочем, румянец хоть куда.
— Да, сэр.
— Но что толку от здорового румянца, если вы упустили любимую девушку?
— Истинная правда, сэр.
— Что бы вы посоветовали, Дживс?
— Боюсь, сэр, в настоящую минуту я ничего не могу предложить.
— Никогда не поверю, Дживс, придумайте что-нибудь.
— Не могу, сэр. Поскольку препятствие коренится в психологии индивидуума, я затрудняюсь. Пока образ лорда Вотвотли будет терзать сознание его светлости, боюсь, мы бессильны.
— А вот и не бессильны. Откуда у вас эта обреченность, Дживс? Совершенно на вас не похоже. Надо его спустить с небес на землю.
— Я не совсем улавливаю, сэр…
— Отлично вы все улавливаете. Дело это проще простого. Влюбленный Чаффи молча томится возле своего предмета и бездарно теряет время. Надо его хорошенько встряхнуть. Если он увидит, что появился опасный соперник и вот-вот умыкнет красавицу, неужели он не плюнет на свои дурацкие принципы и не бросится в бой, изрыгая дым и пламя?
— Несомненно, ревность — чрезвычайно мощная побудительная сила, сэр.
— Знаете, Дживс, что я собираюсь сделать?
— Нет, сэр.
— Поцелую мисс Стоукер прямо на глазах у Чаффи.
— Право, сэр, я бы не рекомендовал…
— Не волнуйтесь, Дживс, я все обдумал. Пока мы сейчас с вами разговаривали, меня просто озарило. После обеда я незаметно увлеку мисс Стоукер сюда, на эту скамейку. А вы подстройте так, чтобы Чаффи пошел за ней. Дождусь, когда он подойдет совсем близко, и заключу ее в объятия. Если это не поможет, значит, его ничем не прошибить.
— Я считаю, сэр, что вы подвергаете себя немалой опасности. Нервы у его светлости сейчас как натянутые струны.
— Ничего, пусть засветит мне в глаз, мы, Вустеры, ради друга и не на такое готовы. Нет, Дживс, никаких возражении, это дело решенное. Осталось только договориться о времени. Надеюсь, к половине третьего обед кончится… Между прочим, сам я обедать не пойду.
— Не пойдете, сэр?
— Нет. Не могу видеть это сборище. Останусь здесь. Принесите мне несколько сандвичей и полбутылки пива, ну, моего любимого.
— Хорошо, сэр.
— Кстати, Дживс, в такую жару двери столовой в сад будут, конечно, открыты. Пройдитесь во время обеда несколько раз туда-сюда, постарайтесь услышать, о чем говорят. Может быть, узнаете что-то важное.
— Хорошо, сэр.
— И положите на сандвичи как можно больше горчицы.
— Хорошо, сэр.
— В два тридцать скажите мисс Стоукер, что я хочу поговорить с ней. А в два тридцать две скажите лорду Чаффнелу, что она хочет поговорить с ним. Остальное предоставьте мне.
— Очень хорошо, сэр.
ГЛАВА 6. Возникают неожиданные сложности
Прошло довольно много времени, пока наконец вернулся Дживс с сандвичами. Я с жадностью на них набросился.
— Черт, как вы долго.
— Согласно вашим указаниям, сэр, я подслушивал под дверью столовой.
— А, ну и что?
— Я не услышал ничего, что позволило бы сделать вывод касательно отношения мистера Стоукера к покупке замка, однако он был благодушен.
— Это вселяет надежду. Душа общества?
— Можно сказать и так, сэр. Он приглашал всех присутствующих к себе на яхту на праздник.
— Стало быть, он здесь задержится?
— И, судя по всему, надолго, сэр. Что-то не в порядке с гребным винтом.
— Наверняка сломался от его взгляда. И что же это за праздник?
— Как выяснилось, сэр, завтра день рождения юного мистера Дуайта Стоукера. И гостей, как я понял, приглашают отпраздновать это событие.
— Приглашение было принято благосклонно?
— В высшей степени благосклонно, сэр. Правда, юному мистеру Сибери не слишком понравилось заносчивое утверждение юного мистера Дуайта, что юный мистер Сибери никогда в жизни в глаза не видел ни одной яхты, он готов на что угодно спорить.
— А Сибери?
— Заявил, что миллион раз плавал на разных яхтах. Кажется, он даже сказал не «миллион», а «миллиард».
— И что потом?
— Юный мистер Дуайт презрительно фыркнул, из чего я заключил, что он отнесся к утверждению юного мистера Сибери скептически. Но мистер Стоукер погасил начавший разгораться конфликт, сообщив, что гостей будут развлекать негры-менестрели, он их непременно пригласит. Видимо, его светлость упомянул об их пребывании в Чаффнел-Реджисе.
— И все уладилось?
— Да, сэр, как нельзя лучше. Правда, юный мистер Сибери заметил, что юный мистер Дуайт сроду не слыхивал негров-менестрелей, он голову дает на отсечение. Из слов, произнесенных через минуту ее светлостью, я понял, что юный мистер Дуайт бросил в юного мистера Сибери картофелиной, и какое-то время казалось, что не миновать скандала.
Я прищелкнул языком:
— Намордники на этих мальчишек надо надеть и посадить на цепь. Они все погубят.
— К счастью, страсти скоро улеглись. Когда я уходил, в обществе царило полнейшее согласие. Юный мистер Дуайт объяснил, что у него просто рука сорвалась, и его извинение было принято в духе благожелательности.
— Ну что же, Дживс, возвращайтесь под дверь и постарайтесь еще что-нибудь разузнать.
— Хорошо, сэр.
Я доел сандвичи, допил пиво и закурил сигарету, сокрушаясь, что не попросил Дживса принести еще и кофе. Но Дживса и не надо ни о чем таком просить, немного погодя он возник передо мной с дымящейся чашкой в руках.
— Обед только что кончился, сэр.
— Отлично. Вам удалось снестись с мисс Стоукер?
— Удалось, сэр. Я уведомил ее, что вы желаете переговорить с ней, и вскорости она здесь будет.
— Почему вскорости, а не сейчас?
— Сразу же после того, как я передал ей вашу просьбу, его светлость завязал с ней беседу.
— А ему вы сказали, чтобы он тоже пришел?
— Да, сэр.
— Плохо, Дживс. Вышел просчет, они придут вместе.
— Нет, сэр. Как только я увижу, что его светлость направился в вашу сторону, я без труда задержу его под каким-нибудь предлогом.
— Под каким же?
— Меня уже давно интересует мнение его светлости относительно покупки новых носков.
— Хм! Да уж, Дживс, когда речь заходит о носках, вы неиссякаемы, вы сами это отлично знаете. Пожалуйста, не увлекайтесь, а то ведь вы можете проговорить с ним больше часа. Нужно непременно это все провернуть.
— Вполне вас понимаю, сэр.
— Когда вы расстались с мисс Стоукер?
— С четверть часа назад, сэр.
— Странно, что ее до сих пор нет. Интересно, о чем они разговаривают?
— Не могу сказать, сэр.
— А, вот и она!
За кустами мелькнуло что-то белое, показалась Полина. До чего хороша, а уж глаза — глаза сияли, как звезды. Однако я ни на миг не поколебался в своем убеждении, что жениться на ней должен Чаффи, если все образуется, а не я, и страшно радовался этому обстоятельству. До чего все-таки странно: девушка сногсшибательная красавица, а вам лучше в петлю, чем жениться на ней. Ничего, видно, не поделаешь, такова жизнь.
— Привет, Берти, привет, — прощебетала она. — Пронесся слух, что у тебя голова раскалывается, а ты, я вижу, тут уписываешь за обе щеки.
— Да вот, заставил себя с трудом что-то проглотить. Дживс, вы можете все это унести.
— Хорошо, сэр.
— И не забудьте: если его светлость захочет поговорить со мной, я здесь.
— Не забуду, сэр.
Он забрал тарелку, чашку и бутылку и исчез. Я и сам не мог бы сказать, жалею я, что он уходит, или нет. Я здорово волновался. Все внутри противно дрожало, сердце обрывалось, куда-то ухало, проваливалось. Вам будет легче представить себе мое состояние, если вы вспомните, какая передо мной разверзлась бездна, когда я вышел на сцену церковного клуба в Ист-Энде, чтобы спеть «Эй, сынок!» подросткам с дурными наклонностями, которых Бифи Бингем пытался совлечь с пути порока.
Полина схватила меня за руку и пыталась довести что-то до моего сознания.
— Берти, ну Берти же… — тормошила она меня.
Но я в этот миг заметил над кустами голову Чаффи и понял: настала пора действовать, сейчас или никогда. Не медля ни секунды, я схватил ее в объятия и чмокнул в правую бровь. Не самый удачный из моих поцелуев, увы, однако же все равно поцелуй в рамках толкования данного понятия, и, как таковой, должен произвести, по моим расчетам, желанный эффект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29