Я встречался с ними в бою и понимал это. Женщины их были прекрасны и восхитительны в глазах собственных мужчин, а дети – возлюблены родителями. Мы уничтожили их строй. Стоило ли истреблять и народ?
Казалось, какой-то плотный комок растаял в моей груди. Я больше никого не ненавидел и хотел заплакать, но не помнил, как это делается, – ибо разучился плакать очень давно.
– Пойди поговори с людьми. И ацтеками, и толтеками. Если ты сумеешь убедить их, мы отпустим майя.
Глаза Мерлина радостно блеснули. Старец любовно посмотрел на меня и вышел из палатки.
Я не последовал за ним, но остался сидеть в одиночестве. Мне хотелось подумать о своем маленьком сыне, находившемся так далеко отсюда. И поэтому я не слышал, что сказал Мерлин воинам, но громкий шум и крики заставили меня вскочить на ноги. С мечом в руке я выбежал из палатки, готовый защитить старца от возбужденного им гнева толпы.
Я стоял с разинутым ртом и выглядел, должно быть, полным дураком. Воины приветствовали Мерлина!
Да-да, приветствовали! Люди Адриута и Каранай, стоящие в одном строю с моими ацтеками. И даже рыжеволосые убийцы из Нор-Ум-Бега и чичамекские варвары!
И то был, полагаю, величайший триумф Мерлина.
К полудню майя покинули стены города и собрались на равнине. В основном в живых остались только женщины и дети, но все равно получилась огромная толпа. Там, стоя в окружении вооруженных воинов, они выслушали мой приказ.
– В течение пятнадцати дней идти прямо на запад, – повелел я. – Затем поверните на юг, к Жарким Землям Атала, откуда вы пришли. Отставшие и дезертиры подлежат смерти.
И я выделил десять отрядов дикарей для следования за майя на расстоянии дневного перехода.
Одному человеку из ста позволялось оставить при себе оружие для охоты – все остальное военное снаряжение было предано огню во время исхода побежденных.
Следуя моим указаниям, майя должны были выйти в необитаемые пространства лугов, где могли прокормиться охотой на косматых быков и где встреча с врагом не грозила им. Я смотрел вслед этим людям, уходящим прочь без слез и жалоб, гордым и в поражении, и чувствовал, что, в конце концов, это лучшее решение проблемы, и Марк должен радоваться, глядя с небес на землю.
Тот день положил конец организованному сопротивлению майя. Орел победил Змею.
Правда, в некоторых высокогорных крепостях, разбросанных по всей сокрушенной Империи, еще хозяйничали несколько тысяч беженцев. Но я знал, что крепости эти – сколь бы сильно ни укрепленные – обречены на падение, ибо во всех них без исключения запасы воды содержались в водоемах без питающего источника и пополнялись за счет редких дождей. Укрепления сии возводились всего лишь как временные укрытия для окрестных жителей и выдержать длительную осаду не могли. Так что мы могли спокойно оставить эти островки Тлапаллана тонуть среди широкого моря Чичамеки.
Таким образом, в пяти челнах, единственно оставшихся от нашего флота, я, Мерлин, трибуны Ацтлана и другие доблестные воины, общим числом более ста, двинулись в сторону нашей речной крепости, которой к этому времени уже могла грозить опасность нападения непокоренных и беспощадных майя, похитивших наш флот. Женщин Ацтлана ждала короткая и жестокая расправа.
Вслед за нами по берегу спешил легион ацтеков, а за ним – полчища толтеков, горящих желанием смыть с себя позор.
Хайонвата шел с нами, хотя люди его остались в Майяпане ждать возвращения Мерлина. А воины Нор-Ум-Бега, поредевшими рядами, но нагруженные добычей, тронулись к своему далекому городу.
Мы двигались вниз по маленькой речке, потом свернули в широкий поток, по которому незадолго до нас прошли майя, – и через несколько дней вышли к месту слияния двух рек, где находилась наша крепость. И мы прибыли вовремя!
Майя атаковали крепость, но еще не захватили ее. Издалека увидели мы, как короткие рычаги баллист и катапульт мечут булыжники и копья в скопления лодок внизу. Стрелы, дротики и камни дождем сыпались с той и другой стороны. Мы испустили оглушительный крик, налегли посильней на весла и устремились по широкой реке Охион.
Скоро осажденные заметили и громко приветствовали нас. Воины майя бросились с берега в свои неуклюжие лодки, отступили от крепости и двинулись нам навстречу. В этот момент на берегу появился следующий за нами легион.
При виде войска, значительно превосходящего их по численности, майя дрогнули, стремительно развернули свои челны и понеслись вниз по реке.
Мы ринулись в погоню, воодушевляемые оглушительными криками из крепости. Я различил на валу фигуру своей дорогой супруги – она размахивала трепещущим на ветру шарфом. Я приветственно поднял в ответ весло и был замечен ею.
Очень скоро мы начали настигать отставшие члены противника. Теперь они развернулись с целью встретить и уничтожить нас. Я встал во весь рост и положил на лук стрелу, оперенную серыми гусиными перьями. Но еще не успев выстрелить, я первым (ибо находился выше всех остальных над уровнем воды) увидел зрелище почти невообразимое!
Навстречу нам против течения медленно поднималось судно, которое я совершенно не ожидал увидеть когда-либо снова: драконоголовый корабль саксов!
Не приводимый в движение веслами, корабль продвигался навстречу нам, и расстояние между ним и нами – стремительно влекомыми вниз по течению преследуемыми и преследователями – быстро сокращалось.
Наконец убегающие майя тоже увидели судно и признали в нем новую опасность. Заиграла труба, призывая обратно тех, кто повернул нам навстречу. Все члены противника плотно сбились в кучу, и воины, готовые к любому концу, выставили вперед копья.
Когда корабль оказался совсем рядом, я заметил на его переднем мостике вооруженного воина. Он стоял, держась за шею дракона, и подвижный язык деревянного чудовища зловеще шевелился над ним, словно оно шипело в яростной злобе. Воин прикрыл глаза ладонью от солнечного света и пристально смотрел на стремительно приближающиеся челны.
И тут я узнал его.
Гутлак! Гутлак, последний из саксов! Гутлак, которого мы считали убитым людьми-рабами, обитателями болот!
Я громко закричал через разделявшее нас водное пространство:
– Туда, Гутлак! Туда! Вон врага!
Сакс узнал меня и энергично взмахнул топором, показывая, что услышал мои слова.
– Приятная встреча, Вилас! – воскликнул он, а потом схватил висящую рядом сигнальную раковину и громко затрубил в нее.
И в тот же миг стало ясно, какая сила влечет корабль против течения: из-под воды, поднимая фонтаны брызг, вынырнули дюжины ужасных чешуйчатых пьяса. Они сбросили с себя буксировочные веревки и устремились на передовые челны майя.
Наши враги принялись отчаянно грести назад, пытаясь отойти к берегу, но пьяса пробивали огромные дыры в челнах из коры, и те тонули в бурлящей воде.
Мы же – не уверенные в способности сих существ отличить друга от врагов – отплыли назад и удовольствовались тем, что держали смятенное собрание врагов под обстрелом из луков.
Теперь новые полчища пьяса вскарабкивались на борта драконоголового судна и с возбужденным кваканьем прыгали в воду. А издали к месту сражения, поднимая пенистые буруны, стремительно приближался косяк их сородичей.
Скоро все было кончено. Ни челна не осталось на поверхности реки. И с берега, у которого нашла укрытие наша маленькая флотилия, мы видели, как покраснели текущие к морю волны Охиона и как ужасные человекоподобные существа весело бултыхаются в мутных водах, жадно пожирая проплывающие мимо лохмотья мяса.
Пропела труба Гутлака. Часть пьяса вновь схватилась за буксировочные веревки и повлекла драконоголовый корабль к нам. Как раз в это время на берегу появились наши запыхавшиеся товарищи и отпрянули в ужасе при виде безобразных чудовищ, которые, выпрямившись во весь рост, шли по мелководью навстречу им.
Гутлак легко спрыгнул с борта корабля и, смеясь, начал пробираться сквозь толпу своих подданных, расшвыривая их в сторону тяжелыми ударами. Однако грубое обращение не возмущало пьяса. Они заискивали перед саксом, словно псы перед хозяином. Наконец Гутлак приблизился ко мне и крепко пожал мне руку.
– Отличная бойня, Вилас. Такая дань по душе Одину. Я полагал, ты давно пребываешь в Обители Хела.
– А я думал то же самое про тебя. Как тебе удалось стать королем пьяса?
– Пьяса? – Гутлак непонимающе уставился на меня, потом рассмеялся. – О, ты имеешь в виду моих людей-рыб! Возможно, среди краснокожих они известны под этим именем, но сами они называют себя гронками.
– Значит, у них есть язык, доступный человеку.
– О да! Отличный язык, состоящий в основном из урчания, кваканья и шипения. Но гронки не часто разговаривают с людьми – обычно они предпочитают действовать.
Глядя на плывущие по реке кровавые останки, я легко мог поверить в это.
По команде Гутлака существа отошли в сторону, к узкой полоске песчаного берега и длинными когтями принялись рыть ямки для размещения своих коротких негнущихся хвостов. Наконец они уселись на корточки над этими ямками и уставились на нас холодными глазами (как мне показалось, не без аппетита).
– После того, как вы оставили меня на нежное попечение обитателей болот, – иронически начал Гутлак, – я уже считал себя мертвецом. Они приволокли меня через топкие трясины к странному влажному скоплению шалашей, расположенному далеко от моря. Там они затолкали меня в поросшую мхом хижину и принесли мне поесть сырой рыбы.
В этой хижине я оставался долгое время, мучимый страхом смерти, но наконец собрался с духом и осмелился выйти наружу. Появление мое было встречено всеми знаками бесхитростного почитания, и очень скоро я понял, что существа сии испытывают передо мной благоговейный трепет. Когда я дал им понять, что хочу получить назад свой топор, они моментально принесли его мне заодно с кинжалом. Значит, убивать меня не собирались. И обращались со мной очень хорошо.
Прошло почти два года, прежде чем я, наконец, овладел их наречием достаточно хорошо, чтобы понять, почему меня пощадили, когда всех моих товарищей разорвали на части.
Как вы видите, существа сии находятся на пути постепенного превращения в человека. Уподобиться людям – их заветная мечта. Гронки во всем подражают человеку и верят, что, поедая человечье мясо, скорей станут людьми. Некогда один из их старейшин напророчил, что из моря появится некое божественное существо – получеловек-полурыба, – которое станет их правителем и научит превращению в людей.
Когда гронки увидели мой панцирь из рыбьей кожи и убедились, что когти их скользят по нему, не причиняя мне никакого вреда, они посчитали меня тем самым божеством. Именно этому я и обязан своим спасением.
Я многому научил гронков: дал им простейшее оружие, попытался научить их обращению с огнем, но они от него отказались. Огня гронки боятся больше всего на свете – поэтому, принимая во внимание их чувства, я приучил тебя есть сырую пищу.
В течение следующего года я строил корабль, в основном в одиночку, хотя гронки и приносили мне бревна и устанавливали их согласно моим указаниям. Когда судно было готово, я двинулся на нем вдоль берега, думая найти вас – ибо именно в том направлении поплыли вы в день нашего расставания.
Мы вышли в открытое море, по-прежнему следуя на юг, и прибыли в землю, населенную низкорослыми смуглыми людьми, которые называли свою страну Чивим. Я научил их поклоняться Одину, но не обрел счастья среди них.
Прожив в сей стране долгое время и ни разу не услышав о вас, я понял, что вел поиск в неверном направлении и что вы, вероятно, обогнули мыс, который я оставил за спиной, и, не выходя в открытое море, повернули на север и пошли вдоль берега. Итак, следующей весной мои подданные потащили корабль прочь от Чивим.
Недостатка в пище мы никогда не испытывали, Гронки прекрасно плавают, подтягивая ноги к груди и, резко отталкиваясь ими от воды, легко настигают любую рыбу. Нам жилось неплохо и на море и на суше.
Мы зашли далеко на север. Едва ли ты представляешь себе, как далеко простирается эта земля. Мы достигли краев, где подданные мои коченели в воде и по морю плавали огромные ледяные горы. Мы повернули обратно, по-прежнему ничего не узнав о вас. Так прошел еще один год.
В движении назад вдоль берега мы порой захватывали в плен какого-нибудь рыбака, слишком испуганного, чтобы поведать нам что-либо внятное, и наконец в один прекрасный день увидели в небольшой бухте останки корабля, в котором я узнал «Придвен». Мимо этого места мы уже проходили раньше, но тогда, очевидно, высокий прилив полностью затопил корабль, ибо даже сейчас из воды торчало лишь несколько бревен.
Итак, я высадился там. Неподалеку мы обнаружили передовую крепость и захватили ее. Солдат гарнизона гронки сожрали, но прежде чем все краснокожие погибли, я узнал от них, что в глубине страны идет война и что мои друзья (слово «друзья» Гутлак произнес, как мне показалось, сардоническим тоном) сражаются с неким могучим народом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Казалось, какой-то плотный комок растаял в моей груди. Я больше никого не ненавидел и хотел заплакать, но не помнил, как это делается, – ибо разучился плакать очень давно.
– Пойди поговори с людьми. И ацтеками, и толтеками. Если ты сумеешь убедить их, мы отпустим майя.
Глаза Мерлина радостно блеснули. Старец любовно посмотрел на меня и вышел из палатки.
Я не последовал за ним, но остался сидеть в одиночестве. Мне хотелось подумать о своем маленьком сыне, находившемся так далеко отсюда. И поэтому я не слышал, что сказал Мерлин воинам, но громкий шум и крики заставили меня вскочить на ноги. С мечом в руке я выбежал из палатки, готовый защитить старца от возбужденного им гнева толпы.
Я стоял с разинутым ртом и выглядел, должно быть, полным дураком. Воины приветствовали Мерлина!
Да-да, приветствовали! Люди Адриута и Каранай, стоящие в одном строю с моими ацтеками. И даже рыжеволосые убийцы из Нор-Ум-Бега и чичамекские варвары!
И то был, полагаю, величайший триумф Мерлина.
К полудню майя покинули стены города и собрались на равнине. В основном в живых остались только женщины и дети, но все равно получилась огромная толпа. Там, стоя в окружении вооруженных воинов, они выслушали мой приказ.
– В течение пятнадцати дней идти прямо на запад, – повелел я. – Затем поверните на юг, к Жарким Землям Атала, откуда вы пришли. Отставшие и дезертиры подлежат смерти.
И я выделил десять отрядов дикарей для следования за майя на расстоянии дневного перехода.
Одному человеку из ста позволялось оставить при себе оружие для охоты – все остальное военное снаряжение было предано огню во время исхода побежденных.
Следуя моим указаниям, майя должны были выйти в необитаемые пространства лугов, где могли прокормиться охотой на косматых быков и где встреча с врагом не грозила им. Я смотрел вслед этим людям, уходящим прочь без слез и жалоб, гордым и в поражении, и чувствовал, что, в конце концов, это лучшее решение проблемы, и Марк должен радоваться, глядя с небес на землю.
Тот день положил конец организованному сопротивлению майя. Орел победил Змею.
Правда, в некоторых высокогорных крепостях, разбросанных по всей сокрушенной Империи, еще хозяйничали несколько тысяч беженцев. Но я знал, что крепости эти – сколь бы сильно ни укрепленные – обречены на падение, ибо во всех них без исключения запасы воды содержались в водоемах без питающего источника и пополнялись за счет редких дождей. Укрепления сии возводились всего лишь как временные укрытия для окрестных жителей и выдержать длительную осаду не могли. Так что мы могли спокойно оставить эти островки Тлапаллана тонуть среди широкого моря Чичамеки.
Таким образом, в пяти челнах, единственно оставшихся от нашего флота, я, Мерлин, трибуны Ацтлана и другие доблестные воины, общим числом более ста, двинулись в сторону нашей речной крепости, которой к этому времени уже могла грозить опасность нападения непокоренных и беспощадных майя, похитивших наш флот. Женщин Ацтлана ждала короткая и жестокая расправа.
Вслед за нами по берегу спешил легион ацтеков, а за ним – полчища толтеков, горящих желанием смыть с себя позор.
Хайонвата шел с нами, хотя люди его остались в Майяпане ждать возвращения Мерлина. А воины Нор-Ум-Бега, поредевшими рядами, но нагруженные добычей, тронулись к своему далекому городу.
Мы двигались вниз по маленькой речке, потом свернули в широкий поток, по которому незадолго до нас прошли майя, – и через несколько дней вышли к месту слияния двух рек, где находилась наша крепость. И мы прибыли вовремя!
Майя атаковали крепость, но еще не захватили ее. Издалека увидели мы, как короткие рычаги баллист и катапульт мечут булыжники и копья в скопления лодок внизу. Стрелы, дротики и камни дождем сыпались с той и другой стороны. Мы испустили оглушительный крик, налегли посильней на весла и устремились по широкой реке Охион.
Скоро осажденные заметили и громко приветствовали нас. Воины майя бросились с берега в свои неуклюжие лодки, отступили от крепости и двинулись нам навстречу. В этот момент на берегу появился следующий за нами легион.
При виде войска, значительно превосходящего их по численности, майя дрогнули, стремительно развернули свои челны и понеслись вниз по реке.
Мы ринулись в погоню, воодушевляемые оглушительными криками из крепости. Я различил на валу фигуру своей дорогой супруги – она размахивала трепещущим на ветру шарфом. Я приветственно поднял в ответ весло и был замечен ею.
Очень скоро мы начали настигать отставшие члены противника. Теперь они развернулись с целью встретить и уничтожить нас. Я встал во весь рост и положил на лук стрелу, оперенную серыми гусиными перьями. Но еще не успев выстрелить, я первым (ибо находился выше всех остальных над уровнем воды) увидел зрелище почти невообразимое!
Навстречу нам против течения медленно поднималось судно, которое я совершенно не ожидал увидеть когда-либо снова: драконоголовый корабль саксов!
Не приводимый в движение веслами, корабль продвигался навстречу нам, и расстояние между ним и нами – стремительно влекомыми вниз по течению преследуемыми и преследователями – быстро сокращалось.
Наконец убегающие майя тоже увидели судно и признали в нем новую опасность. Заиграла труба, призывая обратно тех, кто повернул нам навстречу. Все члены противника плотно сбились в кучу, и воины, готовые к любому концу, выставили вперед копья.
Когда корабль оказался совсем рядом, я заметил на его переднем мостике вооруженного воина. Он стоял, держась за шею дракона, и подвижный язык деревянного чудовища зловеще шевелился над ним, словно оно шипело в яростной злобе. Воин прикрыл глаза ладонью от солнечного света и пристально смотрел на стремительно приближающиеся челны.
И тут я узнал его.
Гутлак! Гутлак, последний из саксов! Гутлак, которого мы считали убитым людьми-рабами, обитателями болот!
Я громко закричал через разделявшее нас водное пространство:
– Туда, Гутлак! Туда! Вон врага!
Сакс узнал меня и энергично взмахнул топором, показывая, что услышал мои слова.
– Приятная встреча, Вилас! – воскликнул он, а потом схватил висящую рядом сигнальную раковину и громко затрубил в нее.
И в тот же миг стало ясно, какая сила влечет корабль против течения: из-под воды, поднимая фонтаны брызг, вынырнули дюжины ужасных чешуйчатых пьяса. Они сбросили с себя буксировочные веревки и устремились на передовые челны майя.
Наши враги принялись отчаянно грести назад, пытаясь отойти к берегу, но пьяса пробивали огромные дыры в челнах из коры, и те тонули в бурлящей воде.
Мы же – не уверенные в способности сих существ отличить друга от врагов – отплыли назад и удовольствовались тем, что держали смятенное собрание врагов под обстрелом из луков.
Теперь новые полчища пьяса вскарабкивались на борта драконоголового судна и с возбужденным кваканьем прыгали в воду. А издали к месту сражения, поднимая пенистые буруны, стремительно приближался косяк их сородичей.
Скоро все было кончено. Ни челна не осталось на поверхности реки. И с берега, у которого нашла укрытие наша маленькая флотилия, мы видели, как покраснели текущие к морю волны Охиона и как ужасные человекоподобные существа весело бултыхаются в мутных водах, жадно пожирая проплывающие мимо лохмотья мяса.
Пропела труба Гутлака. Часть пьяса вновь схватилась за буксировочные веревки и повлекла драконоголовый корабль к нам. Как раз в это время на берегу появились наши запыхавшиеся товарищи и отпрянули в ужасе при виде безобразных чудовищ, которые, выпрямившись во весь рост, шли по мелководью навстречу им.
Гутлак легко спрыгнул с борта корабля и, смеясь, начал пробираться сквозь толпу своих подданных, расшвыривая их в сторону тяжелыми ударами. Однако грубое обращение не возмущало пьяса. Они заискивали перед саксом, словно псы перед хозяином. Наконец Гутлак приблизился ко мне и крепко пожал мне руку.
– Отличная бойня, Вилас. Такая дань по душе Одину. Я полагал, ты давно пребываешь в Обители Хела.
– А я думал то же самое про тебя. Как тебе удалось стать королем пьяса?
– Пьяса? – Гутлак непонимающе уставился на меня, потом рассмеялся. – О, ты имеешь в виду моих людей-рыб! Возможно, среди краснокожих они известны под этим именем, но сами они называют себя гронками.
– Значит, у них есть язык, доступный человеку.
– О да! Отличный язык, состоящий в основном из урчания, кваканья и шипения. Но гронки не часто разговаривают с людьми – обычно они предпочитают действовать.
Глядя на плывущие по реке кровавые останки, я легко мог поверить в это.
По команде Гутлака существа отошли в сторону, к узкой полоске песчаного берега и длинными когтями принялись рыть ямки для размещения своих коротких негнущихся хвостов. Наконец они уселись на корточки над этими ямками и уставились на нас холодными глазами (как мне показалось, не без аппетита).
– После того, как вы оставили меня на нежное попечение обитателей болот, – иронически начал Гутлак, – я уже считал себя мертвецом. Они приволокли меня через топкие трясины к странному влажному скоплению шалашей, расположенному далеко от моря. Там они затолкали меня в поросшую мхом хижину и принесли мне поесть сырой рыбы.
В этой хижине я оставался долгое время, мучимый страхом смерти, но наконец собрался с духом и осмелился выйти наружу. Появление мое было встречено всеми знаками бесхитростного почитания, и очень скоро я понял, что существа сии испытывают передо мной благоговейный трепет. Когда я дал им понять, что хочу получить назад свой топор, они моментально принесли его мне заодно с кинжалом. Значит, убивать меня не собирались. И обращались со мной очень хорошо.
Прошло почти два года, прежде чем я, наконец, овладел их наречием достаточно хорошо, чтобы понять, почему меня пощадили, когда всех моих товарищей разорвали на части.
Как вы видите, существа сии находятся на пути постепенного превращения в человека. Уподобиться людям – их заветная мечта. Гронки во всем подражают человеку и верят, что, поедая человечье мясо, скорей станут людьми. Некогда один из их старейшин напророчил, что из моря появится некое божественное существо – получеловек-полурыба, – которое станет их правителем и научит превращению в людей.
Когда гронки увидели мой панцирь из рыбьей кожи и убедились, что когти их скользят по нему, не причиняя мне никакого вреда, они посчитали меня тем самым божеством. Именно этому я и обязан своим спасением.
Я многому научил гронков: дал им простейшее оружие, попытался научить их обращению с огнем, но они от него отказались. Огня гронки боятся больше всего на свете – поэтому, принимая во внимание их чувства, я приучил тебя есть сырую пищу.
В течение следующего года я строил корабль, в основном в одиночку, хотя гронки и приносили мне бревна и устанавливали их согласно моим указаниям. Когда судно было готово, я двинулся на нем вдоль берега, думая найти вас – ибо именно в том направлении поплыли вы в день нашего расставания.
Мы вышли в открытое море, по-прежнему следуя на юг, и прибыли в землю, населенную низкорослыми смуглыми людьми, которые называли свою страну Чивим. Я научил их поклоняться Одину, но не обрел счастья среди них.
Прожив в сей стране долгое время и ни разу не услышав о вас, я понял, что вел поиск в неверном направлении и что вы, вероятно, обогнули мыс, который я оставил за спиной, и, не выходя в открытое море, повернули на север и пошли вдоль берега. Итак, следующей весной мои подданные потащили корабль прочь от Чивим.
Недостатка в пище мы никогда не испытывали, Гронки прекрасно плавают, подтягивая ноги к груди и, резко отталкиваясь ими от воды, легко настигают любую рыбу. Нам жилось неплохо и на море и на суше.
Мы зашли далеко на север. Едва ли ты представляешь себе, как далеко простирается эта земля. Мы достигли краев, где подданные мои коченели в воде и по морю плавали огромные ледяные горы. Мы повернули обратно, по-прежнему ничего не узнав о вас. Так прошел еще один год.
В движении назад вдоль берега мы порой захватывали в плен какого-нибудь рыбака, слишком испуганного, чтобы поведать нам что-либо внятное, и наконец в один прекрасный день увидели в небольшой бухте останки корабля, в котором я узнал «Придвен». Мимо этого места мы уже проходили раньше, но тогда, очевидно, высокий прилив полностью затопил корабль, ибо даже сейчас из воды торчало лишь несколько бревен.
Итак, я высадился там. Неподалеку мы обнаружили передовую крепость и захватили ее. Солдат гарнизона гронки сожрали, но прежде чем все краснокожие погибли, я узнал от них, что в глубине страны идет война и что мои друзья (слово «друзья» Гутлак произнес, как мне показалось, сардоническим тоном) сражаются с неким могучим народом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31