..
– Марш, – Эллен чувствовала, как подступают слезы, – если бы ты... Нет, ничего. Прости.
– Ты хочешь сказать – если бы я проводил здесь чуть меньше времени и чуть больше – дома? – Марш в упор смотрел на жену. – Я понимаю, Эллен. Я так и сделаю. Попытаюсь, по крайней мере.
Их взгляды встретились, и внезапно просторный кабинет показался обоим тесным – слишком хорошо знали они те слова, которые готовы были друг другу сказать. Слишком часто они их говорили. Спор, старый, как мир, не имеющий конца и разрешения. А спорить-то не о чем по сути. Просто Марш такой же, как все местные мужья и отцы семейств: приходится работать по много часов, на дом и семью не остается времени, да и работа для них, если честно, куда важнее...
– Да знаю, что попытаешься. – Голос Эллен, вопреки ее желанию, звучал сухо, и она уже не пыталась это скрывать. – И знаю еще, что ничего у тебя не выйдет, а я снова буду убеждать себя в том, что это еще ничего не значит и все в конце концов образуется.
Эллен снова пожалела о сказанном, но именно в этот момент Марш, вместо обычной раздраженной гримасы, встал и, подойдя к дивану, взял Эллен за плечи и резко притянул к себе.
– Нет, на сей раз все действительно будет в порядке! Мы с тобой просто не предполагали, что у нас будет такая вот жизнь – и денег больше, чем нам когда-либо могло показаться, и времени куда меньше, чем хотелось бы... Но мы ведь любим друг друга и, что бы ни случилось, с этим справимся. – Наклонив голову, он поцеловал ее. – Ведь правда?
Эллен кивнула, чувствуя, как к сердцу снова подступает теплая волна. В последние годы – и особенно в последние месяцы – столь редкими стали между ними такие вот мгновения, мгновения, когда она чувствовала – Марш снова здесь, он ее, он с ней. Она ответила на его поцелуй и, отстранившись, улыбнулась.
– Мне еще нужно отвезти Алексу его цветы.
– А сам он не может их забрать? – на лице Марша появилось на долю секунды недовольное выражение.
– Времена изменились, – ответила Эллен, стараясь, чтобы голос не дрогнул предательски. – И слушать твои излияния тоски по «ушедшим добрым дням» мне, прости, некогда. Подумай сам – в его возрасте приходилось тебе делать столько, сколько делает он помимо учебы в школе, а? К тому же я все равно собираюсь в город – вот и захвачу цветы, так удобнее.
Глаза Марша сузились и улыбка окончательно исчезла с его лица.
– Ну, когда я был в его возрасте, то уж точно не мог позволить себе ходить в такую шикарную школу и всяких таких ускоренных программ обучения у нас тоже не было. Да ему ее, по-моему, и не потянуть.
– О, Бог мой! – только и могла сказать Эллен; последние надежды на наметившееся было перемирие улетучились.
Неужели ее благоверному нужно превращать даже такой пустяк, как цветы, в очередную лекцию о недостатках их отпрыска? Тем более что их на самом деле почти и нет – неважно, что там думает его папочка. Уже готовая грудью броситься защищать сына, она опомнилась, одернула себя.
– Марш, давай не будем начинать снова... Ну, не сейчас, пожалуйста. А?
Поколебавшись, Марш взглянул на жену и улыбнулся, но улыбка эта не имела ничего общего с прежней – принужденная, натянутая. Снова наклонившись, он одарил супругу сухим прощальным поцелуем. Выходя из кабинета, Эллен подумала: хорошо бы, если эта почти состоявшаяся ссора была на сегодня последней. Марш же, когда за женой закрылась дверь, шагнул к столу, но, поколебавшись, присел на диван и задумался.
Его тоже давно беспокоили участившиеся размолвки, угрожавшие их отношениям, но как быть – он понятия не имел. Проблемы возникали на каждом шагу и все казались неразрешимыми. По его мнению, единственным выходом было уехать из Ла-Паломы – но год назад они вместе с Эллен проголосовали против такого решения. Собственно, это и не было бы решением – а просто бегством.
И школьные неудачи Алекса тоже были вполне решаемым делом, хотя, по убеждению Марша, постарайся Алекс чуть-чуть – он без труда вошел бы в число лучших в колледже.
Настоящая же проблема, в который раз подумал Марш, лишь в одном – с некоторых пор ему стало казаться, что жена его, как и многие женщины Ла-Паломы, твердо уверовала – деньги решают все.
Марш потряс головой, словно пытаясь прогнать навязчивые мысли. Нет, ни в чем Эллен не виновата. Да и никто ни в чем не виноват, собственно. Просто меняется этот проклятый мир – и обоим им нужно приспосабливаться к этим переменам, чтобы брак их не лопнул как мыльный пузырь...
Нет, нужно непременно приехать домой пораньше; к тому же ведь сегодня у Алекса праздник.
* * *
Стоя перед зеркалом в ванной, Алекс Лонсдейл с неудовольствием изучал багровый прыщ на левой щеке. В конце концов он решил, что это и не прыщ вовсе – просто кожа покраснела, потому как он брился отцовской бритвой с излишним усердием. Он последний раз провел бритвой по подбородку, с удовольствием ощущая щекочущее прикосновение, потом, выключив, раскрыл бритву, чтобы, согласно отцовским наставлениям, прочистить ее. Брить, в принципе, было особенно нечего – борода Алекса, бороться с которой он начал сразу после шестнадцатого дня рождения, существовала пока только в его воображении. Тем не менее, когда он потряс бритву над раковиной, из нее выпало несколько черных соринок – вот они, волоски с его подбородка; и ведь точно его, потому что у отца щетина гораздо светлее – песочного оттенка. Удовлетворенно хмыкнув, он собрал бритву и, аккуратно убрав в футляр, осторожно выглянул из ванной и прошмыгнул через холл в свою комнату – слышать доносящиеся из кухни голоса родителей было выше его сил. Опять затеяли ссору...
Как он ненавидел эти их перебранки! А больше всего то, что, несмотря на все его усилия, – он изо всех сил старался не прислушиваться к гневным голосам в кухне – каждое их слово долетало до него. Уж скорей бы переехать в этот новый дом – там, по крайней мере, об этом не придется беспокоиться. Как только опять начнут – убежит в свою комнату в дальнем конце и там запрется. А сейчас – ну каждое слово царапает слух, хотя он и старается изо всех сил не слушать.
Натянув рубашку, юноша критически осмотрел манжеты. Вроде надо скрепить их запонками... Снова сбросив рубашку, с величайшей тщательностью произвел необходимые манипуляции, затем опять надел ее. Левый – ничего, а вот с правым манжетом что-то не получилось. Алекс попробовал еще раз – теперь запонка застегнулась как надо.
Взглянув на часы, он обнаружил, что у него в запасе есть еще минут пять. Алекс влез в брюки, утвердил, где положено, подтяжки. Тут взгляд его упал на лежащий на кровати широкий пояс. Эти складки... где должны быть – наверху, внизу? Не вспомнить. Проведя расческой по жесткой густой шевелюре – чеши не чеши, все равно на лоб падает, – он схватил ненавистный пояс, сдернул с вешалки смокинг... Как он и ожидал, родители, когда он ворвался в кухню, резко оборвали разговор.
– Не помню я, как его завязывать, – пожаловался он, потрясая зажатым в кулаке поясом.
– Складками вниз, – ответила Эллен. – А то он весь у тебя помнется. Повернись-ка.
Взяв у него пояс, она аккуратно обвязала его вокруг талии сына и помогла Алексу влезть в рукава смокинга. Когда он повернулся к ней, чтобы спросить, все ли в порядке, Эллен обвила руками шею сына и крепко поцеловала.
– Выглядишь ты просто потрясно, – сообщила она. Еще раз чмокнув его в щеку, отступила на шаг. – Так что можешь отправляться. Желаю повеселиться как следует, только осторожнее за рулем. – Она тревожно покосилась в сторону мужа и про себя вздохнула с облегчением: судя по выражению его лица, Марш сам был рад передышке в затянувшейся ссоре.
– Все, я побежал, – встрепенулся Алекс. – А то, если я опоздаю, Лайза просто убьет меня.
– Ты раньше сам на себя руки наложишь! – рассмеялась Эллен. – Торопыга, самое-то главное не забудь!
Открыв холодильник, она достала из него тот самый букетик цветов – для Лайзы, естественно, и алую гвоздику, которую вдела сыну в петлицу смокинга.
– А белой не было? – косясь на украшение, недовольно спросил Алекс.
– Тогда нужен был бы белый смокинг, – снова улыбнулась Эллен, откровенно любуясь сыном. Каким-то образом он умудрился унаследовать черты и отца, и матери. Темные глаза и черные волнистые волосы явно ее, а правильные черты и ровный цвет лица – от Марша. Лицо Алекса несло тонкую красоту, которая служила предметом восхищения окружающих еще с раннего детства. В течение последних же нескольких месяцев телефон в доме раскалялся от настойчивых звонков окрестных девиц, втайне надеявшихся, что Алексу в конце концов надоест эта Лайза Кокрэн.
– Ничего удивительного, если тебя выберут королем, а Лайзу – королевой выпускного бала, – заметила Эллен, ее щеки порозовели от удовольствия.
– Да ну брось ты, мам...
– А что, разве короля и королеву больше не выбирают? – Эллен притворилась удивленной.
– Да выбирают.
Покраснев, Алекс принялся шарить в карманах; нащупав бумажник и ключи от машины, облегченно вздохнул и шагнул к двери.
– Только постарайся приехать не позже часа, – напомнила Эллен, – и прошу тебя, милый, будь поосторожнее.
– То есть чтобы я не пил? – уточнил Алекс. – Ладно, не буду. Обещаю. О'кей?
– О'кей, – подал наконец голос Марш Лонсдейл. Подойдя к сыну, он вручил ему две бумажки по десять долларов. – Угостишь подружек колой после танцев.
– Спасибо, па.
Алекс исчез за дверью. Минуту спустя Эллен и Марш услышали, как во дворе загудел мотор.
– За Лайзой он, конечно, заедет на машине – в соседний-то дом! – Марш с трудом сдержал улыбку. Именно о том, стоит ли Алексу ехать на бал на машине, они с Эллен чуть ли не с полудня и спорили.
– А ты как думал, – отозвалась Эллен. – Ты что же, всерьез считаешь, что он способен заставить Лайзу идти до самой школы пешком? Плохо же ты знаешь нашего сына!
– А почему нет? – пожал плечами Марш.
– Да вот потому, – в голосе Эллен неожиданно послышалась усталость. – Ему нужна машина, Марш. Когда мы переедем, нужно... Я просто больше не смогу возить его по городу, заезжать за ним и все такое. Мальчик он вполне самостоятельный, так что...
– Да я и не спорю, – снова пожал плечами Марш. – Я только считаю, машину он должен заработать. То есть не деньги, конечно, на нее заработать – учебой... Только ты не думаешь, что как-то не очень хорошо, если он начнет учиться как следует только для того, чтобы заиметь машину?
Эллен тоже пожала в ответ плечами и начала собирать грязные тарелки со стола.
– По-моему, он и так неплохо учится.
– Но не так хорошо, как мог бы – и ты знаешь это не хуже меня.
– Знаю, – вздохнула Эллен. – Но я просто думаю, что машина и учеба никак между собой не связаны. – Неожиданно на ее лице появилась улыбка. – Слушай, я вот что подумала... Давай подождем, пока он сдаст экзамены, а там и решим, что делать. Если сдаст плохо – тогда я не права и машины он не получит. Проблему с транспортом как-нибудь решим. Но если отметки будут такие же, как сейчас, или лучше – у него будет машина, и дело с концом. Но в любом случае – ссориться по этому поводу мы перестаем, так?
Секунду Марш колебался, затем улыбка появилась и на его лице.
– Договорились, – кивнул он. – А теперь – я помогу тебе с посудой, а потом мы позвоним Кокрэнам и сообразим что-нибудь? – Он заговорщицки подмигнул жене. – Я даже готов доехать на машине до соседнего дома – гулять так гулять!
Напряжение, висевшее в кухне в течение нескольких последних часов, вдруг разом исчезло, словно его сдуло ветром. Супруги Лонсдейл, вместе моющие посуду, являли собой подлинное воплощение семейной идиллии.
* * *
Осторожно завернув за угол, Алекс поставил свой блестящий красный «мустанг» прямо перед домом Кокрэнов. Взяв с сиденья букет для Лайзы, он вышел из машины, пересек лужайку, не постучав, открыл дверь и вошел в дом.
– Есть кто-нибудь? – позвал он.
Через секунду сверху послышались частые шаги и шестилетняя сестра Лайзы, Ким, сбежала по лестнице вниз и кинулась на шею Алексу.
– Ой, это мне? – При виде цветов глаза девчушки широко раскрылись.
– Если Лайза еще не готова, придется и правда взять тебя вместо нее, – пошутил Алекс, осторожно ставя Ким на пол. На площадке лестницы показалась грузная фигура ее отца. – Здравствуйте, мистер Кокрэн.
Приподняв левую бровь, Джим Кокрэн изучающе поглядел на Алекса.
– Ага, его высочество соизволил покинуть замок, дабы отвезти нашу Золушку на бал, – прогрохотал он.
Алекс постарался справиться со смущением – как всегда, без особого успеха.
– Что вы, мистер Кокрэн... никакого замка у нас нет, да и это всего-навсего школьные танцы.
– Что ж, верю, – Кокрэн медленно кивнул. – С другой стороны, на комнату Ким вы, ваше высочество, вроде бы тоже не претендуете. А потому мы с радостью выселим эту молодую леди...
– Не выселишь, не выселишь! – Ким ткнула кулачком в отцовский живот.
– Вот увидишь, выселим, – рассмеялся Кокрэн. – Как насчет стаканчика колы, Алекс? Потому как Лайза там наверху все еще старается привести себя в человеческий вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Марш, – Эллен чувствовала, как подступают слезы, – если бы ты... Нет, ничего. Прости.
– Ты хочешь сказать – если бы я проводил здесь чуть меньше времени и чуть больше – дома? – Марш в упор смотрел на жену. – Я понимаю, Эллен. Я так и сделаю. Попытаюсь, по крайней мере.
Их взгляды встретились, и внезапно просторный кабинет показался обоим тесным – слишком хорошо знали они те слова, которые готовы были друг другу сказать. Слишком часто они их говорили. Спор, старый, как мир, не имеющий конца и разрешения. А спорить-то не о чем по сути. Просто Марш такой же, как все местные мужья и отцы семейств: приходится работать по много часов, на дом и семью не остается времени, да и работа для них, если честно, куда важнее...
– Да знаю, что попытаешься. – Голос Эллен, вопреки ее желанию, звучал сухо, и она уже не пыталась это скрывать. – И знаю еще, что ничего у тебя не выйдет, а я снова буду убеждать себя в том, что это еще ничего не значит и все в конце концов образуется.
Эллен снова пожалела о сказанном, но именно в этот момент Марш, вместо обычной раздраженной гримасы, встал и, подойдя к дивану, взял Эллен за плечи и резко притянул к себе.
– Нет, на сей раз все действительно будет в порядке! Мы с тобой просто не предполагали, что у нас будет такая вот жизнь – и денег больше, чем нам когда-либо могло показаться, и времени куда меньше, чем хотелось бы... Но мы ведь любим друг друга и, что бы ни случилось, с этим справимся. – Наклонив голову, он поцеловал ее. – Ведь правда?
Эллен кивнула, чувствуя, как к сердцу снова подступает теплая волна. В последние годы – и особенно в последние месяцы – столь редкими стали между ними такие вот мгновения, мгновения, когда она чувствовала – Марш снова здесь, он ее, он с ней. Она ответила на его поцелуй и, отстранившись, улыбнулась.
– Мне еще нужно отвезти Алексу его цветы.
– А сам он не может их забрать? – на лице Марша появилось на долю секунды недовольное выражение.
– Времена изменились, – ответила Эллен, стараясь, чтобы голос не дрогнул предательски. – И слушать твои излияния тоски по «ушедшим добрым дням» мне, прости, некогда. Подумай сам – в его возрасте приходилось тебе делать столько, сколько делает он помимо учебы в школе, а? К тому же я все равно собираюсь в город – вот и захвачу цветы, так удобнее.
Глаза Марша сузились и улыбка окончательно исчезла с его лица.
– Ну, когда я был в его возрасте, то уж точно не мог позволить себе ходить в такую шикарную школу и всяких таких ускоренных программ обучения у нас тоже не было. Да ему ее, по-моему, и не потянуть.
– О, Бог мой! – только и могла сказать Эллен; последние надежды на наметившееся было перемирие улетучились.
Неужели ее благоверному нужно превращать даже такой пустяк, как цветы, в очередную лекцию о недостатках их отпрыска? Тем более что их на самом деле почти и нет – неважно, что там думает его папочка. Уже готовая грудью броситься защищать сына, она опомнилась, одернула себя.
– Марш, давай не будем начинать снова... Ну, не сейчас, пожалуйста. А?
Поколебавшись, Марш взглянул на жену и улыбнулся, но улыбка эта не имела ничего общего с прежней – принужденная, натянутая. Снова наклонившись, он одарил супругу сухим прощальным поцелуем. Выходя из кабинета, Эллен подумала: хорошо бы, если эта почти состоявшаяся ссора была на сегодня последней. Марш же, когда за женой закрылась дверь, шагнул к столу, но, поколебавшись, присел на диван и задумался.
Его тоже давно беспокоили участившиеся размолвки, угрожавшие их отношениям, но как быть – он понятия не имел. Проблемы возникали на каждом шагу и все казались неразрешимыми. По его мнению, единственным выходом было уехать из Ла-Паломы – но год назад они вместе с Эллен проголосовали против такого решения. Собственно, это и не было бы решением – а просто бегством.
И школьные неудачи Алекса тоже были вполне решаемым делом, хотя, по убеждению Марша, постарайся Алекс чуть-чуть – он без труда вошел бы в число лучших в колледже.
Настоящая же проблема, в который раз подумал Марш, лишь в одном – с некоторых пор ему стало казаться, что жена его, как и многие женщины Ла-Паломы, твердо уверовала – деньги решают все.
Марш потряс головой, словно пытаясь прогнать навязчивые мысли. Нет, ни в чем Эллен не виновата. Да и никто ни в чем не виноват, собственно. Просто меняется этот проклятый мир – и обоим им нужно приспосабливаться к этим переменам, чтобы брак их не лопнул как мыльный пузырь...
Нет, нужно непременно приехать домой пораньше; к тому же ведь сегодня у Алекса праздник.
* * *
Стоя перед зеркалом в ванной, Алекс Лонсдейл с неудовольствием изучал багровый прыщ на левой щеке. В конце концов он решил, что это и не прыщ вовсе – просто кожа покраснела, потому как он брился отцовской бритвой с излишним усердием. Он последний раз провел бритвой по подбородку, с удовольствием ощущая щекочущее прикосновение, потом, выключив, раскрыл бритву, чтобы, согласно отцовским наставлениям, прочистить ее. Брить, в принципе, было особенно нечего – борода Алекса, бороться с которой он начал сразу после шестнадцатого дня рождения, существовала пока только в его воображении. Тем не менее, когда он потряс бритву над раковиной, из нее выпало несколько черных соринок – вот они, волоски с его подбородка; и ведь точно его, потому что у отца щетина гораздо светлее – песочного оттенка. Удовлетворенно хмыкнув, он собрал бритву и, аккуратно убрав в футляр, осторожно выглянул из ванной и прошмыгнул через холл в свою комнату – слышать доносящиеся из кухни голоса родителей было выше его сил. Опять затеяли ссору...
Как он ненавидел эти их перебранки! А больше всего то, что, несмотря на все его усилия, – он изо всех сил старался не прислушиваться к гневным голосам в кухне – каждое их слово долетало до него. Уж скорей бы переехать в этот новый дом – там, по крайней мере, об этом не придется беспокоиться. Как только опять начнут – убежит в свою комнату в дальнем конце и там запрется. А сейчас – ну каждое слово царапает слух, хотя он и старается изо всех сил не слушать.
Натянув рубашку, юноша критически осмотрел манжеты. Вроде надо скрепить их запонками... Снова сбросив рубашку, с величайшей тщательностью произвел необходимые манипуляции, затем опять надел ее. Левый – ничего, а вот с правым манжетом что-то не получилось. Алекс попробовал еще раз – теперь запонка застегнулась как надо.
Взглянув на часы, он обнаружил, что у него в запасе есть еще минут пять. Алекс влез в брюки, утвердил, где положено, подтяжки. Тут взгляд его упал на лежащий на кровати широкий пояс. Эти складки... где должны быть – наверху, внизу? Не вспомнить. Проведя расческой по жесткой густой шевелюре – чеши не чеши, все равно на лоб падает, – он схватил ненавистный пояс, сдернул с вешалки смокинг... Как он и ожидал, родители, когда он ворвался в кухню, резко оборвали разговор.
– Не помню я, как его завязывать, – пожаловался он, потрясая зажатым в кулаке поясом.
– Складками вниз, – ответила Эллен. – А то он весь у тебя помнется. Повернись-ка.
Взяв у него пояс, она аккуратно обвязала его вокруг талии сына и помогла Алексу влезть в рукава смокинга. Когда он повернулся к ней, чтобы спросить, все ли в порядке, Эллен обвила руками шею сына и крепко поцеловала.
– Выглядишь ты просто потрясно, – сообщила она. Еще раз чмокнув его в щеку, отступила на шаг. – Так что можешь отправляться. Желаю повеселиться как следует, только осторожнее за рулем. – Она тревожно покосилась в сторону мужа и про себя вздохнула с облегчением: судя по выражению его лица, Марш сам был рад передышке в затянувшейся ссоре.
– Все, я побежал, – встрепенулся Алекс. – А то, если я опоздаю, Лайза просто убьет меня.
– Ты раньше сам на себя руки наложишь! – рассмеялась Эллен. – Торопыга, самое-то главное не забудь!
Открыв холодильник, она достала из него тот самый букетик цветов – для Лайзы, естественно, и алую гвоздику, которую вдела сыну в петлицу смокинга.
– А белой не было? – косясь на украшение, недовольно спросил Алекс.
– Тогда нужен был бы белый смокинг, – снова улыбнулась Эллен, откровенно любуясь сыном. Каким-то образом он умудрился унаследовать черты и отца, и матери. Темные глаза и черные волнистые волосы явно ее, а правильные черты и ровный цвет лица – от Марша. Лицо Алекса несло тонкую красоту, которая служила предметом восхищения окружающих еще с раннего детства. В течение последних же нескольких месяцев телефон в доме раскалялся от настойчивых звонков окрестных девиц, втайне надеявшихся, что Алексу в конце концов надоест эта Лайза Кокрэн.
– Ничего удивительного, если тебя выберут королем, а Лайзу – королевой выпускного бала, – заметила Эллен, ее щеки порозовели от удовольствия.
– Да ну брось ты, мам...
– А что, разве короля и королеву больше не выбирают? – Эллен притворилась удивленной.
– Да выбирают.
Покраснев, Алекс принялся шарить в карманах; нащупав бумажник и ключи от машины, облегченно вздохнул и шагнул к двери.
– Только постарайся приехать не позже часа, – напомнила Эллен, – и прошу тебя, милый, будь поосторожнее.
– То есть чтобы я не пил? – уточнил Алекс. – Ладно, не буду. Обещаю. О'кей?
– О'кей, – подал наконец голос Марш Лонсдейл. Подойдя к сыну, он вручил ему две бумажки по десять долларов. – Угостишь подружек колой после танцев.
– Спасибо, па.
Алекс исчез за дверью. Минуту спустя Эллен и Марш услышали, как во дворе загудел мотор.
– За Лайзой он, конечно, заедет на машине – в соседний-то дом! – Марш с трудом сдержал улыбку. Именно о том, стоит ли Алексу ехать на бал на машине, они с Эллен чуть ли не с полудня и спорили.
– А ты как думал, – отозвалась Эллен. – Ты что же, всерьез считаешь, что он способен заставить Лайзу идти до самой школы пешком? Плохо же ты знаешь нашего сына!
– А почему нет? – пожал плечами Марш.
– Да вот потому, – в голосе Эллен неожиданно послышалась усталость. – Ему нужна машина, Марш. Когда мы переедем, нужно... Я просто больше не смогу возить его по городу, заезжать за ним и все такое. Мальчик он вполне самостоятельный, так что...
– Да я и не спорю, – снова пожал плечами Марш. – Я только считаю, машину он должен заработать. То есть не деньги, конечно, на нее заработать – учебой... Только ты не думаешь, что как-то не очень хорошо, если он начнет учиться как следует только для того, чтобы заиметь машину?
Эллен тоже пожала в ответ плечами и начала собирать грязные тарелки со стола.
– По-моему, он и так неплохо учится.
– Но не так хорошо, как мог бы – и ты знаешь это не хуже меня.
– Знаю, – вздохнула Эллен. – Но я просто думаю, что машина и учеба никак между собой не связаны. – Неожиданно на ее лице появилась улыбка. – Слушай, я вот что подумала... Давай подождем, пока он сдаст экзамены, а там и решим, что делать. Если сдаст плохо – тогда я не права и машины он не получит. Проблему с транспортом как-нибудь решим. Но если отметки будут такие же, как сейчас, или лучше – у него будет машина, и дело с концом. Но в любом случае – ссориться по этому поводу мы перестаем, так?
Секунду Марш колебался, затем улыбка появилась и на его лице.
– Договорились, – кивнул он. – А теперь – я помогу тебе с посудой, а потом мы позвоним Кокрэнам и сообразим что-нибудь? – Он заговорщицки подмигнул жене. – Я даже готов доехать на машине до соседнего дома – гулять так гулять!
Напряжение, висевшее в кухне в течение нескольких последних часов, вдруг разом исчезло, словно его сдуло ветром. Супруги Лонсдейл, вместе моющие посуду, являли собой подлинное воплощение семейной идиллии.
* * *
Осторожно завернув за угол, Алекс поставил свой блестящий красный «мустанг» прямо перед домом Кокрэнов. Взяв с сиденья букет для Лайзы, он вышел из машины, пересек лужайку, не постучав, открыл дверь и вошел в дом.
– Есть кто-нибудь? – позвал он.
Через секунду сверху послышались частые шаги и шестилетняя сестра Лайзы, Ким, сбежала по лестнице вниз и кинулась на шею Алексу.
– Ой, это мне? – При виде цветов глаза девчушки широко раскрылись.
– Если Лайза еще не готова, придется и правда взять тебя вместо нее, – пошутил Алекс, осторожно ставя Ким на пол. На площадке лестницы показалась грузная фигура ее отца. – Здравствуйте, мистер Кокрэн.
Приподняв левую бровь, Джим Кокрэн изучающе поглядел на Алекса.
– Ага, его высочество соизволил покинуть замок, дабы отвезти нашу Золушку на бал, – прогрохотал он.
Алекс постарался справиться со смущением – как всегда, без особого успеха.
– Что вы, мистер Кокрэн... никакого замка у нас нет, да и это всего-навсего школьные танцы.
– Что ж, верю, – Кокрэн медленно кивнул. – С другой стороны, на комнату Ким вы, ваше высочество, вроде бы тоже не претендуете. А потому мы с радостью выселим эту молодую леди...
– Не выселишь, не выселишь! – Ким ткнула кулачком в отцовский живот.
– Вот увидишь, выселим, – рассмеялся Кокрэн. – Как насчет стаканчика колы, Алекс? Потому как Лайза там наверху все еще старается привести себя в человеческий вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46