Затем она подалась вперед и взяла Сирокко за руку. Сильно сжала ладонь:
— Вот видишь? Почувствуй меня, Рокки. Я настоящая. У меня есть тело. И тело это полностью человеческое. Я живу в нем точно так же, как ты живешь в своем.
Сирокко опять промолчала. Затем она потерла ладонью лоб:
— Но Габи... ты так и не сказала, кто ты теперь. Габи отпустила ее руку и откинулась на спинку стула.
— Теперь я та, кем должна была стать ты. Преемница Геи. Но ведь ты это знала, разве нет?
Сирокко медленно кивнула.
— Гея... — Оглядев комнату, Габи горько рассмеялась. — Гея! Смех один. К тому времени, как мы с ней столкнулись, она уже совсем спятила... вот и взяла себе имя из древнегреческой мифологии. А все лучшие идеи она брала из этих чепуховых кинофильмов. Понятия не имею, каким было ее настоящее имя. Однажды, давным-давно, Гея пришла сюда. Человеком она не была. Вряд ли ее раса до сих пор существует в колесе. Существо, которое занимало то место, где сейчас нахожусь я, поговорило с «Геей». Сказало, что ему требуется Фея. Гее это очень понравилось, и тысячу лет она была превосходной Феей. Затем, когда ее предшественник совсем выдохся, она сбросила его и пришла жить сюда. Мы сейчас говорим не о том существе, которым на самом деле является Колесо. Существо это находится там, в алой линии. Оно почти полностью берет на себя заботу о повседневном функционировании всех сложных систем, что поддерживают вращение колеса. Во многих отношениях оно крайне богоподобно, а в других скорее похоже на компьютер. Нынешняя система... скажем так, управления колесом сложилась почти миллион лет назад. Здесь перебывало множество магов и фей. Когда они умирали, то становились... Геей. Габи. Мной. Наверное, ты единственная Фея, которая не пошла на повышение.
Сирокко долго-долго смотрела на Габи. Она очень устала.
— Габи... прости, пожалуйста.
Габи швырнула свой стакан в другой конец комнаты:
— Проклятье, Рокки... черт тебя побери! Не надо извиняться. Еще не поздно. Когда у тебя из головы вынули Стукачка, Гея махнула на тебя рукой. Прежде чем ты смогла бы занять ее место, ей требовалось иметь полный и непрерывный ряд твоих воспоминаний. Теперь этот ряд нарушен... но его можно восстановить. Я могу тебя записать. Могу пристроить тебя рядом с собой. Это не смерть. Ничего похожего на смерть. Когда я впервые сюда попала, я подумала, что это смерть. Но там, в алой линии, я почти все узнала о том, что такое на самом деле жизнь. Мы можем... мы можем править вместе — ты и я. Мы можем очень славно все тут наладить.
Сирокко вздохнула и задумалась, как бы ей ответить. Пожалуй, стоило начать издалека:
— Габи... ты постоянно твердила мне, как трудно будет убить Гею. Так оно и вышло. Все, через что мы прошли... все это было лишь затем, чтобы ее отвлечь. Чтобы ты здесь, в ступице, неведомым для меня образом ее одолела. Скажи, а она... могла она еще как-нибудь умереть?
Габи отвернулась и утерла слезу. Потом энергично помотала головой.
— Понимаешь, Габи... ведь я больше всего не смерти боюсь.
Габи так же энергично закивала, а потом закрыла ладонями лицо. Сирокко сидела тихо. Она боялась дотронуться до своей старой подруги. Боялась не за себя, а за Габи.
— Ты что-нибудь еще знаешь про то, какой была Гея, когда впервые здесь появилась? — наконец спросила она.
— Господи, Сирокко. Подозреваю, она была прелестным, нежным созданием. Не сомневаюсь, что, когда она пришла к власти, наступил золотой век. Кое-кто из дирижаблей наверняка помнит, только не говорит. И зря ты про это начала. Видит Бог, я уже столько об этом передумала. Во что я сама превращусь через двадцать тысяч лет? А? Разве могу я сейчас представить, как я тогда устану от... от всего? Сейчас я просто не понимаю. И не вижу, в чем я изменилась. Помню, когда мне стукнула сотня, я была полна дьявольского самодовольства. Все было точно так же, как когда мне стукнуло тридцать. Но ведь сотня — это же ничто.
— Понимаю.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я все это проделала потому, что мне так хотелось?
— Нет, не думаю.
— Другого выбора просто не было. Либо наблюдать затем, как эта маньячка убьет тебя и всех, кого я люблю, либо сделать то, что я сделала. Я даже не могла выйти из игры; не могла умереть. — Габи снова с серьезным видом подалась вперед. — Но послушай, Рокки. Теперь, когда я рассказала тебе обо всем, о чем раньше рассказать не могла... скажу тебе еще одно. Все это время я надеялась, что ты ко мне присоединишься. Подозреваю, в конце жребий ужасен... но такова смерть, как на нее ни смотри. Я следила за тобой в Беллинзоне. Ты была великолепна. В одиночку ты справилась бы намного лучше меня. Мы могли бы работать вместе.
— Я была ужасна, Габи. Столько людей погибло. По моему приказу.
— Пойми, Рокки, люди всегда погибают.
— Я знаю. Но ответственности за их гибель я нести не хочу.
— Это лишь отговорка. Тогда они будут гибнуть из-за того, чего ты не сделаешь. Стюарт, Трини или кто-то из твоих генералов... они будут не столь просвещенны и щепетильны, как ты. Они там такого понаделают.
— Кто угодно понаделает. Такова человеческая природа. Вот титаниды говорят про злых людей. И они действительно есть, эти злые люди, — люди, которые должны умереть. Но я не буду той, кто решает. Я ненавижу то, что сделала. И больше не стану ради них жить. Не стану больше спасать мир. С этим покончено.
Габи встала и вышла в другую комнату. Звуки, которые оттуда донеслись, вполне могли быть рыданиями. Сирокко не хотелось об этом думать. Габи вернулась со свежим стаканом воды.
— Габи, мне кажется, я твоя подруга. По крайней мере, если ты того хочешь.
— Ты моя подруга, — хрипло подтвердила Габи.
— Надеюсь, мы останемся подругами до самой моей смерти. Но ты просишь слишком много — даже для подруги. Мне страшно жаль, что это случилось с тобой. Мне жаль, что это выпало тебе, а не мне, как хотела Гея. Надеюсь, ты не обижаешься.
— Нет. Все вышло случайно.
— Тогда не проси меня об этом. По-моему, тебе предстоит долгая и интересная жизнь. Если кому-то надо этим заниматься, то лучшей кандидатуры, чем ты, я и представить себе не могу. Мне кажется — случись такое со мной — я бы все время думала, что бы сделала ты, и делала бы то же. Постарайся получше. И повеселее. Будь мудрой.
— Грязная это работа, быть богом, — сказала Габи. — Но кому-то надо ее делать. Правда? — Мелькнула тень улыбки.
Сирокко неуверенно улыбнулась в ответ:
— Правда.
Потом они просто сидели рядом, и каждая погрузилась в свои мысли. Это молчание вышло общительным. Наконец Сирокко заерзала на стуле.
— Итак... — начала она с неопределенным жестом. — Что же ты собираешься делать?
Они переглянулись и рассмеялись.
— То и се, — сказала Габи.
— А что с титанидами? Габи посерьезнела:
— За них не тревожься. Им не придется полагаться ни на твою милость, ни на милость Адама. Я тут кое-что проверну. Они даже не заметят. И ни в чем не изменятся. Только смогут иметь детей, когда захотят.
Сирокко мгновенно насторожилась. Габи это заметила и покачала головой.
— Знаю, о чем ты подумала. Если они будут бесконтрольно плодиться, все колесо переполнится. То же самое, между прочим, касается и людей.
— Да. И людей тоже. Габи развела руками:
— Вот когда дело начнет выходить из-под рук, тогда я что-нибудь и предприму. Еще не знаю что. Но Земля лет через сто-двести снова станет обитаема. Можно снова ее заселить. Все, что для этого нужно, у меня есть. И не очень беспокойся. Я собираюсь неизменно пользоваться твоим принципом минимально возможного вмешательства. Богиней-активисткой я не буду. Но я непременно буду опекать расы людей и титанид — как, кстати говоря, и всех прочих. Иногда придется делать непростой выбор.
— Именно то, чего я делать не хочу.
— Ладно, давай снова не начинать. Послушай... — Габи опять подалась вперед. — Ты уже дала мне ответ, и я его принимаю... пока что. Подумай вот о чем. Нам обоим известно, что эта должность совсем свела Гею с ума. Но я точно знаю, что времени на это уходит много. Тысячелетия. Думаю, мне вполне по силам продержаться хотя бы столетий семь-восемь — и только потом понадобится смирительная рубашка. Как, резонно?
— По-моему да. Возможно, ты и больше продержишься. Слушай, Габи, да ты можешь вообще не спятить. Я вовсе не имела в виду...
— Спокойно. Кроме примера с Геей, других данных на этот счет у нас нет, а из одной точки кривую не построишь. Ладно. Я соглашаюсь с твоим решением не входить со мной в партнерство в этих божеских заморочках... пока что. Но что, если... столетия через два... могу я еще раз попросить?
Сирокко долго не отвечала. А когда заговорила, то старалась очень тщательно подбирать слова:
— Ответь вначале на пару вопросов.
— Все, что угодно.
— Как по-твоему, сколько я еще проживу?
— С регулярными визитами к источнику... еще пять-шесть столетий запросто. А то и больше.
— Но я не бессмертна?
— Нет такой болезни, которая бы тебя убила. Ты крепче и быстрей обычного человека. Но, чтобы остаться в живых, тебе придется соблюдать осторожность — как, впрочем, ты всегда и делала.
— У меня не будет никакой специальной защиты? Никакой ангел-хранитель не будет выглядывать из-за плеча, готовый помочь?
Габи покачала головой:
— Я не буду лезть в твои дела. Не буду за тобой следить. Если сама куда-нибудь влезешь, сама будешь выбираться. А если умрешь, останешься мертвой.
Тут Сирокко заметила в глазах у Габи тоску. Конечно же она понимала, как Габи в этом нуждается. Да и чего это ей, в конце концов, будет стоить?
— Пожалуйста, Сирокко. Не хочется клянчить... но я чувствую, что, быть может, единственный способ справиться с тем, что одолело Гею... назовем это вселенской тоской... единственный способ — это чтобы здесь были два человека и чтобы каждый будил в другом совесть.
Сирокко подняла руку:
— Годится. Увидимся через два столетия... если я столько проживу.
Габи пристально на нее посмотрела, Затем откашлялась:
— Ведь ты не собираешься... покончить с собой или что-то в этом роде, правда?
— Клянусь, нет. — Сирокко улыбнулась. — Но и быть такой осторожной, как раньше, тоже не собираюсь. Я намерена рисковать. И кто, черт возьми, знает? Раз я теперь живу только для себя, я... — Но тут ей пришлось остановиться. Не следовало договаривать эту мысль для Габи.
"Раз я живу только для себя...
Может статься, я все-таки найду ради кого жить. Возможностей для риска хоть отбавляй. Рискнула же Робин с Конелом".
Итак, рисковать...
Сирокко стояла на покатом верхнем крае спицы Диониса. У нее под ногами спица сужалась и сужалась, уходя вниз... вниз почти до бесконечности, целых шестьсот километров. Учитывая постоянно повышающуюся «гравитацию», полет до дна составлял около часа. Один оборот колеса, и воздух спицы постепенно разгонит падающее тело по кривой траектории.
Сирокко бросилась бежать.
Здесь, в ступице, бегать было неловко. Ноги не получали достаточного сцепления с поверхностью. Но Сирокко знала, как это делать, и после нескольких хороших скачков она уже в стремительном темпе неслась по покатому боку спицы. Разогнавшись как следует, она прыгнула.
И по дуге полетела в длинный черный колодец.
Рисковать.
Уже не впервые падала она сквозь спицу. Даже не впервые без парашюта. После убийства первого воплощения Геи Сирокко летела по спице Реи в окружении стольких вспышек молнии, что добраться до земли целой и невредимой казалось немыслимо.
А она добралась.
Робин была сброшена в спицу еще в те времена, когда Гея устраивала такие розыгрыши всем своим визитерам. Тогда ее спас ангел. Сирокко будет пролетать мимо гнезд верхачей Диониса. Быть может, кто-то из них выберется наружу и спасет ее.
Крис тоже падал сквозь спицу. Он приземлился на спину дирижабля. Может статься, Сирокко тоже ждет такая удача, и внизу будет пролетать пузырь.
Возможно, она плюхнется в Рок. Ей вполне по силам такое пережить.
И еще. Быть может, она полетит.
Случались вещи и почуднее.
Сирокко улыбнулась — и распростерла крылья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Вот видишь? Почувствуй меня, Рокки. Я настоящая. У меня есть тело. И тело это полностью человеческое. Я живу в нем точно так же, как ты живешь в своем.
Сирокко опять промолчала. Затем она потерла ладонью лоб:
— Но Габи... ты так и не сказала, кто ты теперь. Габи отпустила ее руку и откинулась на спинку стула.
— Теперь я та, кем должна была стать ты. Преемница Геи. Но ведь ты это знала, разве нет?
Сирокко медленно кивнула.
— Гея... — Оглядев комнату, Габи горько рассмеялась. — Гея! Смех один. К тому времени, как мы с ней столкнулись, она уже совсем спятила... вот и взяла себе имя из древнегреческой мифологии. А все лучшие идеи она брала из этих чепуховых кинофильмов. Понятия не имею, каким было ее настоящее имя. Однажды, давным-давно, Гея пришла сюда. Человеком она не была. Вряд ли ее раса до сих пор существует в колесе. Существо, которое занимало то место, где сейчас нахожусь я, поговорило с «Геей». Сказало, что ему требуется Фея. Гее это очень понравилось, и тысячу лет она была превосходной Феей. Затем, когда ее предшественник совсем выдохся, она сбросила его и пришла жить сюда. Мы сейчас говорим не о том существе, которым на самом деле является Колесо. Существо это находится там, в алой линии. Оно почти полностью берет на себя заботу о повседневном функционировании всех сложных систем, что поддерживают вращение колеса. Во многих отношениях оно крайне богоподобно, а в других скорее похоже на компьютер. Нынешняя система... скажем так, управления колесом сложилась почти миллион лет назад. Здесь перебывало множество магов и фей. Когда они умирали, то становились... Геей. Габи. Мной. Наверное, ты единственная Фея, которая не пошла на повышение.
Сирокко долго-долго смотрела на Габи. Она очень устала.
— Габи... прости, пожалуйста.
Габи швырнула свой стакан в другой конец комнаты:
— Проклятье, Рокки... черт тебя побери! Не надо извиняться. Еще не поздно. Когда у тебя из головы вынули Стукачка, Гея махнула на тебя рукой. Прежде чем ты смогла бы занять ее место, ей требовалось иметь полный и непрерывный ряд твоих воспоминаний. Теперь этот ряд нарушен... но его можно восстановить. Я могу тебя записать. Могу пристроить тебя рядом с собой. Это не смерть. Ничего похожего на смерть. Когда я впервые сюда попала, я подумала, что это смерть. Но там, в алой линии, я почти все узнала о том, что такое на самом деле жизнь. Мы можем... мы можем править вместе — ты и я. Мы можем очень славно все тут наладить.
Сирокко вздохнула и задумалась, как бы ей ответить. Пожалуй, стоило начать издалека:
— Габи... ты постоянно твердила мне, как трудно будет убить Гею. Так оно и вышло. Все, через что мы прошли... все это было лишь затем, чтобы ее отвлечь. Чтобы ты здесь, в ступице, неведомым для меня образом ее одолела. Скажи, а она... могла она еще как-нибудь умереть?
Габи отвернулась и утерла слезу. Потом энергично помотала головой.
— Понимаешь, Габи... ведь я больше всего не смерти боюсь.
Габи так же энергично закивала, а потом закрыла ладонями лицо. Сирокко сидела тихо. Она боялась дотронуться до своей старой подруги. Боялась не за себя, а за Габи.
— Ты что-нибудь еще знаешь про то, какой была Гея, когда впервые здесь появилась? — наконец спросила она.
— Господи, Сирокко. Подозреваю, она была прелестным, нежным созданием. Не сомневаюсь, что, когда она пришла к власти, наступил золотой век. Кое-кто из дирижаблей наверняка помнит, только не говорит. И зря ты про это начала. Видит Бог, я уже столько об этом передумала. Во что я сама превращусь через двадцать тысяч лет? А? Разве могу я сейчас представить, как я тогда устану от... от всего? Сейчас я просто не понимаю. И не вижу, в чем я изменилась. Помню, когда мне стукнула сотня, я была полна дьявольского самодовольства. Все было точно так же, как когда мне стукнуло тридцать. Но ведь сотня — это же ничто.
— Понимаю.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я все это проделала потому, что мне так хотелось?
— Нет, не думаю.
— Другого выбора просто не было. Либо наблюдать затем, как эта маньячка убьет тебя и всех, кого я люблю, либо сделать то, что я сделала. Я даже не могла выйти из игры; не могла умереть. — Габи снова с серьезным видом подалась вперед. — Но послушай, Рокки. Теперь, когда я рассказала тебе обо всем, о чем раньше рассказать не могла... скажу тебе еще одно. Все это время я надеялась, что ты ко мне присоединишься. Подозреваю, в конце жребий ужасен... но такова смерть, как на нее ни смотри. Я следила за тобой в Беллинзоне. Ты была великолепна. В одиночку ты справилась бы намного лучше меня. Мы могли бы работать вместе.
— Я была ужасна, Габи. Столько людей погибло. По моему приказу.
— Пойми, Рокки, люди всегда погибают.
— Я знаю. Но ответственности за их гибель я нести не хочу.
— Это лишь отговорка. Тогда они будут гибнуть из-за того, чего ты не сделаешь. Стюарт, Трини или кто-то из твоих генералов... они будут не столь просвещенны и щепетильны, как ты. Они там такого понаделают.
— Кто угодно понаделает. Такова человеческая природа. Вот титаниды говорят про злых людей. И они действительно есть, эти злые люди, — люди, которые должны умереть. Но я не буду той, кто решает. Я ненавижу то, что сделала. И больше не стану ради них жить. Не стану больше спасать мир. С этим покончено.
Габи встала и вышла в другую комнату. Звуки, которые оттуда донеслись, вполне могли быть рыданиями. Сирокко не хотелось об этом думать. Габи вернулась со свежим стаканом воды.
— Габи, мне кажется, я твоя подруга. По крайней мере, если ты того хочешь.
— Ты моя подруга, — хрипло подтвердила Габи.
— Надеюсь, мы останемся подругами до самой моей смерти. Но ты просишь слишком много — даже для подруги. Мне страшно жаль, что это случилось с тобой. Мне жаль, что это выпало тебе, а не мне, как хотела Гея. Надеюсь, ты не обижаешься.
— Нет. Все вышло случайно.
— Тогда не проси меня об этом. По-моему, тебе предстоит долгая и интересная жизнь. Если кому-то надо этим заниматься, то лучшей кандидатуры, чем ты, я и представить себе не могу. Мне кажется — случись такое со мной — я бы все время думала, что бы сделала ты, и делала бы то же. Постарайся получше. И повеселее. Будь мудрой.
— Грязная это работа, быть богом, — сказала Габи. — Но кому-то надо ее делать. Правда? — Мелькнула тень улыбки.
Сирокко неуверенно улыбнулась в ответ:
— Правда.
Потом они просто сидели рядом, и каждая погрузилась в свои мысли. Это молчание вышло общительным. Наконец Сирокко заерзала на стуле.
— Итак... — начала она с неопределенным жестом. — Что же ты собираешься делать?
Они переглянулись и рассмеялись.
— То и се, — сказала Габи.
— А что с титанидами? Габи посерьезнела:
— За них не тревожься. Им не придется полагаться ни на твою милость, ни на милость Адама. Я тут кое-что проверну. Они даже не заметят. И ни в чем не изменятся. Только смогут иметь детей, когда захотят.
Сирокко мгновенно насторожилась. Габи это заметила и покачала головой.
— Знаю, о чем ты подумала. Если они будут бесконтрольно плодиться, все колесо переполнится. То же самое, между прочим, касается и людей.
— Да. И людей тоже. Габи развела руками:
— Вот когда дело начнет выходить из-под рук, тогда я что-нибудь и предприму. Еще не знаю что. Но Земля лет через сто-двести снова станет обитаема. Можно снова ее заселить. Все, что для этого нужно, у меня есть. И не очень беспокойся. Я собираюсь неизменно пользоваться твоим принципом минимально возможного вмешательства. Богиней-активисткой я не буду. Но я непременно буду опекать расы людей и титанид — как, кстати говоря, и всех прочих. Иногда придется делать непростой выбор.
— Именно то, чего я делать не хочу.
— Ладно, давай снова не начинать. Послушай... — Габи опять подалась вперед. — Ты уже дала мне ответ, и я его принимаю... пока что. Подумай вот о чем. Нам обоим известно, что эта должность совсем свела Гею с ума. Но я точно знаю, что времени на это уходит много. Тысячелетия. Думаю, мне вполне по силам продержаться хотя бы столетий семь-восемь — и только потом понадобится смирительная рубашка. Как, резонно?
— По-моему да. Возможно, ты и больше продержишься. Слушай, Габи, да ты можешь вообще не спятить. Я вовсе не имела в виду...
— Спокойно. Кроме примера с Геей, других данных на этот счет у нас нет, а из одной точки кривую не построишь. Ладно. Я соглашаюсь с твоим решением не входить со мной в партнерство в этих божеских заморочках... пока что. Но что, если... столетия через два... могу я еще раз попросить?
Сирокко долго не отвечала. А когда заговорила, то старалась очень тщательно подбирать слова:
— Ответь вначале на пару вопросов.
— Все, что угодно.
— Как по-твоему, сколько я еще проживу?
— С регулярными визитами к источнику... еще пять-шесть столетий запросто. А то и больше.
— Но я не бессмертна?
— Нет такой болезни, которая бы тебя убила. Ты крепче и быстрей обычного человека. Но, чтобы остаться в живых, тебе придется соблюдать осторожность — как, впрочем, ты всегда и делала.
— У меня не будет никакой специальной защиты? Никакой ангел-хранитель не будет выглядывать из-за плеча, готовый помочь?
Габи покачала головой:
— Я не буду лезть в твои дела. Не буду за тобой следить. Если сама куда-нибудь влезешь, сама будешь выбираться. А если умрешь, останешься мертвой.
Тут Сирокко заметила в глазах у Габи тоску. Конечно же она понимала, как Габи в этом нуждается. Да и чего это ей, в конце концов, будет стоить?
— Пожалуйста, Сирокко. Не хочется клянчить... но я чувствую, что, быть может, единственный способ справиться с тем, что одолело Гею... назовем это вселенской тоской... единственный способ — это чтобы здесь были два человека и чтобы каждый будил в другом совесть.
Сирокко подняла руку:
— Годится. Увидимся через два столетия... если я столько проживу.
Габи пристально на нее посмотрела, Затем откашлялась:
— Ведь ты не собираешься... покончить с собой или что-то в этом роде, правда?
— Клянусь, нет. — Сирокко улыбнулась. — Но и быть такой осторожной, как раньше, тоже не собираюсь. Я намерена рисковать. И кто, черт возьми, знает? Раз я теперь живу только для себя, я... — Но тут ей пришлось остановиться. Не следовало договаривать эту мысль для Габи.
"Раз я живу только для себя...
Может статься, я все-таки найду ради кого жить. Возможностей для риска хоть отбавляй. Рискнула же Робин с Конелом".
Итак, рисковать...
Сирокко стояла на покатом верхнем крае спицы Диониса. У нее под ногами спица сужалась и сужалась, уходя вниз... вниз почти до бесконечности, целых шестьсот километров. Учитывая постоянно повышающуюся «гравитацию», полет до дна составлял около часа. Один оборот колеса, и воздух спицы постепенно разгонит падающее тело по кривой траектории.
Сирокко бросилась бежать.
Здесь, в ступице, бегать было неловко. Ноги не получали достаточного сцепления с поверхностью. Но Сирокко знала, как это делать, и после нескольких хороших скачков она уже в стремительном темпе неслась по покатому боку спицы. Разогнавшись как следует, она прыгнула.
И по дуге полетела в длинный черный колодец.
Рисковать.
Уже не впервые падала она сквозь спицу. Даже не впервые без парашюта. После убийства первого воплощения Геи Сирокко летела по спице Реи в окружении стольких вспышек молнии, что добраться до земли целой и невредимой казалось немыслимо.
А она добралась.
Робин была сброшена в спицу еще в те времена, когда Гея устраивала такие розыгрыши всем своим визитерам. Тогда ее спас ангел. Сирокко будет пролетать мимо гнезд верхачей Диониса. Быть может, кто-то из них выберется наружу и спасет ее.
Крис тоже падал сквозь спицу. Он приземлился на спину дирижабля. Может статься, Сирокко тоже ждет такая удача, и внизу будет пролетать пузырь.
Возможно, она плюхнется в Рок. Ей вполне по силам такое пережить.
И еще. Быть может, она полетит.
Случались вещи и почуднее.
Сирокко улыбнулась — и распростерла крылья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79