Они грабили путников и с наслаждением подвергали их пыткам; они живьем снимали кожу с посланников, свежевали их и поедали внутренности несчастных. Или обращали их в рабство. И должен добавить, что те из вас, которые по пути сюда только что пересекли равнины - при всем сочувствии к трудностям, которые вам пришлось перенести по пути - вы видели лишь потомков этих каннибалов. И если вы не столкнулись с бандой разбойников, вас никто не подвергал унижениям. Но их предшественники и были причиной столь экстраординарных правил, которые я держу в руках. Эти пастухи остались столь же дикими и жестокими, но они позволяют вам беспрепятственно путешествовать. И пусть даже Западная Церковь, как мы все признаем, хранит верность истинному наместнику Христа на земле, который по традиции обитает к востоку от равнин, в вопросах веры, морали и учений она всегда придерживалась независимых воззрений, что мы знаем из истории жителей Орегона. Если вы сомневаетесь, отсылаю вас к трудам Дюрена.
Чернозуб бросил быстрый взгляд на аббата Джарада, о чем гут же пожалел. Его бывший правитель смотрел на него с легкой торжествующей улыбкой. Несколько кардиналов рядом с ним перешептывались.
Аберлотт заметил беспокойство Чернозуба и, повернувшись к нему, прошептал:
- Нимми, ты знал, что орегонцы употребляли хлеб из листьев на пасхальной мессе?
- Нет, не знал, - прошептал Чернозуб в ответ. - И Дюрен не знал. А теперь помолчи.
- Ну да. И вместо слов «Прими плоть агнца Божьего», когда преподносят причастие, он говорил: «Прими плоть Его, которая выросла».
Чернозуб лягнул его в лодыжку, и Аберлотт изобразил губами букву О.
- Папа испытывал необходимость поддерживать постоянну связь со своей паствой и своими епископами, но в те дни сообщение между Востоком и Западом было очень затруднено, - продолжал профессор. - Но теперь на Высоких равнинах и Прерии мы обрели относительное спокойствие, если не считать бродячих разбойничьих банд. На Юге уже на вашем достопочтенном веку человек обрел возможность путешествовать в одиночку или в небольшой невооруженной компании, в чем убедилась часть из вас, прибывших с юго-востока. Добираясь сюда в предгорья от Грейт-Ривер, вы испытали не больше опасностей, чем могли бы встретить на дорогах своей епархии. Почему? Потому что южные орды умиротворены, провинция надежно управляется, а ее Север, если не умиротворен, то по крайней мере предупрежден, что попытки грабежей, насилий и убийств нас, «травоядных», повлекут за собой незамедлительное возмездие. Восстановлены связь и возможности путешествовать, и предполагаемых преимуществ, которыми здесь на Западе, обладает папство, в изгнании больше не существует.
Аббат Джарад поднялся, но оратор, похоже, сначала не заметил его.
- Я не военный человек, - продолжал профессор, - но… - он замолчал, потому что аудитория смотрела в правую от него сторону и, обернувшись, он увидел стоящего Джарада. - Да? Ваше преосвященство?
- Может, преимущества изгнания в самом деле воображаемые, как вы говорите. Я молюсь о возвращении в Новый Рим на приемлемых условиях, ибо изгнание - это скандал, и скандал нетерпимый. Но я должен напомнить ученому оратору, что Договор Священной Кобылы предшествовал завоеванию, что военные правила, которые цитировал оратор, предшествовали договору и что Церковь выступила посредником при обсуждении условий, мирного договора и что, хотя пересечение Высоких равнин всегда было связано с опасностью, посланники Церкви путешествовали по ним в течение без малого столетия, не получая никакой помощи от военных сил Тексарка, - слыша со всех сторон одобрительный шепот, Джарад, раскрасневшись, сел. Ничего не последовало.
- Благодарю вас. Как я уже упоминал, я не военный человек но мне объяснили, что задача военных сил Тексарка, которые выполняют свои функции рядом с Новым Римом, не имеет ничего общего ни с Новым Римом, ни с папством. Они находятся там, не имея ни малейших намерений провоцировать или унижать папу Ханнеган вместе со всей страной был искренне изумлен, когда папа перебрался в Валану. Войска были посланы отнюдь не для того, чтобы держать в осаде Святой Город, а для защиты фермерских поселений в лесах между Грейт-Ривер и безлесной прерией. Восточная орда, которую называют Кузнечики, угрожала поселениям с севера и с запада. Войска находятся там лишь в качестве миротворческих сил, в чем сейчас убедилось большинство жителей Нового Рима. Пастухи нападали на фермы, угоняли скот и похищали мальчиков. Вы знаете, что у Кочевников рождается больше девочек, чем мальчиков. Что-то, связанное с наследственностью, как мне объяснили…
- Как бы там ни было, папству в Новом Риме ничего не угрожает, оно будет находиться под защитой…
- Минутку! - раздался в зале громкий и ясный голос кардинала Коричневого Пони. Чернозуб, как и многие, обернулся, но никого не увидел в зале. - Минутку, если мне будет позволено.
Все взгляды устремились наверх. Коричневый Пони стоял на хорах; по одну сторону от него сидел Топор, а по другую - Преподобный Амен Спеклберд. Чернозубу и Аберлотту не удалось попасть на галерею, но, очевидно, потом охрана открыла доступ на нее, чтобы опоздавшие не пробирались по проходу зала, мешая ораторам.
- Я - потомок этих каннибалов, как вы назвали их. Как мне рассказали сестры матери, вырастившие меня, ее семейное имя было «Коричневый Пони». Я никогда не видел ее, но, по слонам сестер, мы относились к Диким Собакам, а она была юной вдовой. Ее муж из племени Кузнечиков бежал из тексаркской тюрьмы, но был убит тексаркской пулей. Когда она направлялась на юг, чтобы навестить родственников покойного мужа, ее изнасиловали эти ваши тексаркские миротворцы. И я - дитя этого насилия. Сестры, вырастившие меня в вашей провинции, позволили мне носить имя, которое она передала им.
Чернозуб поднял на Вушина широко открытые глаза и увидел, что старый воин удивлен так же, как и он сам. Никто из них в разговорах никогда не упоминал о происхождении кардинала, считая эту тему закрытой для обсуждения. И теперь Красный Дьякон оповестил о своем загадочном происхождении на весь мир, хотя многие уже давно перешептывались о его постыдной тайне. Но сам Чернозуб не знал об этом практически ничего, ибо он видел лишь то досье в Секретариате.
- И здесь же присутствует мой секретарь, - продолжил Коричневый Пони, глядя вниз на Чернозуба. - Его предками были Кузнечики, бежавшие от ваших тексаркских миротворцев. Когда Ханнеган запустил к ним зараженных животных, они потеряли весь свой скот. Его родители, лишенные лошадей, умерли, возделывая чужую землю. От него я кое-что узнал о Кузнечиках и об их истории. Столетиями они пасли свои стада на землях, о которых вы упоминали. Знаю, что на старых картах этот район назывался Това. Там мало деревьев и в то же время почвы достаточно плодородные, чтобы фермеры зарились на них. В редких лесах к северу и к югу от этого региона Кузнечики всегда запасались деревом для столбов, стоек, стрел и копий. И если сейчас на этих землях обитают фермеры, то они осели на них после бойни, устроенной Ханнеганом. Вы описали тексаркские силы как защитников. Вы хотите, чтобы папа вернулся в Новый Рим, оказавшись среди них. Я тоже хочу, чтобы папа вернулся в Новый Рим и, оказавшись среди своих врагов, к которым вы причисляете и себя, испытал всю ненависть своих защитников. Вы посланы сюда, чтобы отвести нападки на вашего хозяина. И теперь архиепископ Тексарка, который, как мы все хорошо знаем, и послал вас, должен или подписаться под вашими воззрениями или опровергнуть ваши обвинения в адрес обитателей равнин.
Наступило потрясенное молчание, за которым последовал короткий взрыв аплодисментов и одобрительных возгласов со стороны двух западников. Генерал Ордена отец Корвани со зловещим видом снова согнал с лица обаятельную улыбку и поднялся на ноги. Аплодисменты тут же стихли. Коричневый Пони, улыбаясь, сел. Кардиналы, не оборачиваясь, из-за плеча посматривали на него. У Джарада, сидевшего на сцене, отвисла челюсть. Коричневый Пони пользовался репутацией неизменно корректного дипломата, миротворца, который редко безоговорочно принимал чью-то сторону. Говорил он спокойным тоном, но фактически он объявил войну, и этот его поступок был заранее обдуман.
Но еще до того, как Корвани подал голос, пылая гневом, вскочил архиепископ из дельты Грейт-Ривер, которая сейчас была частью Тексаркской Империи; раздувая щеки и отдуваясь, он кинулся защищать тезис оратора о благотворной защитной роли прошлых Ханнеганов на Среднем Западе и осуждать тех, кто мешает ходу обсуждения. Ткнув пальцем в сторону балкона, он перешел на личность Коричневого Пони, но глава Священной Коллегии, встав, рявкнул:
- Спокойствие во имя Господа! Спокойствие во имя Господа!
Семинар закипел жаркими словесными схватками, и мало кто обратил внимание на студента, который появился в центральном проходе. Он слегка подволакивал ногу. Аберлотт внезапно схватил Чернозуба за руку и показал на него. По проходу шел Джасис, растрепанный и небритый, с лицом, покрытом красными пятнами. Остановившись как раз посредине секции, отведенной кардиналам, он что-то вытащил из-под наполовину расстегнутой сутаны, хрипло выкрикнул имя Йордина и выругался. Затем раздался грохот и поднялся столб дыма. Тон Йордин прижал руки к груди и посмотрел на них, но крови на нем не было. Вместо этого человек, сидевший под подиумом, свалился со стула. На полу, обливаясь кровью, лежал ни кто иной, как генерал ордена святого Игнация. Стоя в проходе, покушавшийся вскинул дулом кверху тексаркский кавалерийский револьвер, снова заорал на Тона Йордина, выпалил из второго ствола в потолок и рухнул в проходе. Зал, заходясь криками, вскочил на ноги.
- Убийца! Тексаркский убийца! Агенты Ханнегана!
Чернозуб оглянулся в поисках источника этих истошных криков, но увидел лишь, как во взбудораженной толпе мелькают кулаки.
Люди столпились над упавшим студентом; со сцены доносились призывы найти врача. Едва только Аберлотт и Чернозуб выбрались из здания, их тут же задержала полиция.
Они выдержали восемь часов допросов в казармах тсксаркской полиции, но кардинал Коричневый Пони быстро пришел на помощь и им удалось избежать жестокого обращения. Полиция узнала в колледже, что Джасис был родом из Тексарка, где посещал в университете лекции Тона Йордина, провалил экзамены и перевелся сюда в колледж Святого Престола. Врач доложил, что он и сейчас находится в беспамятстве из-за сильного жара и лихорадки. Полиция отпустила Чернозуба и Аберлотта сразу же после полуночи; они добирались домой при свете пасхальной Луны. Этой же ночью Джасис умер в тюрьме.
Пока город спал, преподобный Урик Тон Йордин отправил в путь всадника, который галопом полетел к телеграфному терминалу у последней заставы на дороге в провинцию. Послание, которое он вез, было адресовано кардиналу Уриону Бенефезу и вместе с копией Императору должно было оказаться в Ханнеган-сити к рассвету дня Страстной пятницы. Текст гласил:
«ОТЕЦ КОРВАНИ БЫЛ УБИТ СЕГОДНЯ СТУДЕНТОМ, СОСЕДОМ ПО КОМНАТЕ СЕКРЕТАРЯ-КОЧЕВНИКА КОРИЧНЕВОГО ПОНИ. СЕКРЕТАРЬ БЫЛ ДОПРОШЕН И ОТПУЩЕН ПОСЛЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВА КОРИЧНЕВОГО ПОНИ. УБИЙЦА УМЕР В ПОЛИЦЕЙСКОЙ КАМЕРЕ. ПОДРОБНОСТИ СЛЕДУЮТ. ОЖИДАЮ ДАЛЬНЕЙШИХ ИНСТРУКЦИЙ. ВАШ ПОКОРНЫЙ СЛУГА ВО ХРИСТЕ ЙОРДИН».
Глава 10
«Да осознает человек, что Бог непрестанно смотрит на него с небес, что все его действия доступны божественному взору и Ангелы постоянно сообщают Богу о них».
Устав ордена св. Бенедикта, глава 7.
17 апреля 3244 года Чернозуб проснулся в Баланс еще до рассвета и лежал, глядя на полную луну, висящую над горами, после чего встал, почистил зубы золой и кипяченой водой, облегчился в туалете за домом, оделся, и то короткое время, что оставалось до восхода солнца, провел в молитве. Ничего не поев, поскольку ему предстояло получить причастие, он покинул дом. Подрагивая от утреннего холодка, он направлялся к мессе, когда почувствовал, что за ним кто-то следит. Повернувшись, Чернозуб увидел в броске камня от себя лишь мужчину, говорившего с кем-то в открытом окне, и другого, двигавшегося в противоположном направлении. Тот, кто был в окне, оставался неразличимым. А говоривший перед окном мужчина был тем самым, кого Чернозуб видел просящим подаяние на этой же улице за день до того, как Джасис застрелил Корвани. Скорее всего, он живет где-то по соседству. Чувство, что за ним следят, объясняется застенчивостью, решил монах. Стояло пасхальное утро, и он продолжал идти по направлению к собору святого Джона-в-изгнании.
В присутствии сотен кардиналов месса Вознесения в папском соборе была ярким зрелищем даже без папы. Чернозуб пришел пораньше, чтобы найти место, где можно преклонить колена, и большая часть припозднившихся толпилась у нефа и вне пределов собора. Выйти из него после мессы было сложнее, чем попасть внутрь, ибо многие из стоявших продолжали переговариваться со знакомыми, преграждая путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81