Мы пришли к выводу, что комната эта предназначалась для Эйлин, чтобы дать ей там возможность оправиться после операции. Разве это не так, миссис Гленнон?
– Я ничего не знала насчет комнаты.
– Но мы обнаружили этот адрес здесь, у вас! И записка эта прямо указывала на то, что Эйлин должна была встретиться с Клер в субботу. В котором часу они должны были встретиться, миссис Гленнон?
– Ничего я этого не знала.
– А зачем это Эйлин могло понадобиться снимать себе меблированную комнату? Почему она не могла вернуться сюда, к себе домой?
– Я ничего не знаю об этом.
– Это Клер устроила ей аборт?
Молчание.
– Она умерла, миссис Гленнон. Ничем из того, что вы сейчас расскажете, вы уже не можете повредить ей.
– Она была очень хорошая девушка, – сказала миссис Гленнон.
– Вы это говорите о Клер или о своей дочери?
Молчание.
– Миссис Гленнон, – сказал очень тихо Карелла, – неужели вы думаете, что мне это приятно – говорить здесь с вами об абортах?
Миссис Гленнон только молча посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Неужто вы думаете, что мне хочется разговаривать сейчас о чужих беременностях? Неужто вы думаете, что мне приятно говорить о вещах глубоко интимных, которые касаются жизни и чести вашей дочери? – Он устало покачал головой. – Ее убил какой-то мужчина, миссис Гленнон. Он просто убил ее, как какую-нибудь скотину на бойне. Прошу вас, помогите нам разыскать его, неужели вы откажетесь?
– И вам очень хочется, чтобы произошло еще одно убийство?
– О чем это вы?
– Так вам хочется, чтобы убили еще кого-то?
– Не понимаю.
– Вы же видели моего сына. – Она скорбно покачала головой и снова погрузилась в молчание.
– А причем здесь ваш сын?
– Вы же сами видите, что он сделал с этим вашим дружком, который сидит тут, правда? А сделал он это только за то, что он приставал ко мне с расспросами. А как, по-вашему, что он сделает, если узнает, что Эйлин... что ее...
– Так за кого вы боитесь, миссис Гленнон?
– За моего сына. Он же наверняка убьет его.
– Кого он убьет?
– Ну... отца ребенка.
– Кто же он? Назовите его.
– Нет, – она отрицательно покачала головой.
– Миссис Гленнон, мы же – полицейские, – сердито сказал Мейер. – Мы вовсе не собираемся говорить вашему сыну...
– Я знаю наш район, – сказала с убеждением миссис Гленнон. – Здесь все как в маленьком местечке. И уж если полиция знает что-то, то об этом скоро узнают все. А тогда мой сын сам разыщет этого человека и наверняка убьет его. Нет. – Она снова покачала головой. – Можете посадить меня в тюрьму, если вам этого так хочется, можете задерживать меня как соучастницу... или как это там у вас называется. Делайте что угодно. Можете говорить, что это я собственными руками убила свою дочь. Можете действовать. Но я не хочу новой крови на моих руках. Нет.
– А Клер знала обо всем этом?
– Я не знаю, что знала, а чего не знала Клер.
– Но она же подготовила все для того, чтобы ваша дочь...
– Я не знаю ничего о том, что она делала.
– А не мог этот парень взять и жениться на вашей дочери, миссис Гленнон? – задал вопрос Мейер.
Молчание.
– Ну, я задам вам еще только один вопрос, – сказал Карелла. – И всей душой надеюсь, что на него вы дадите ответ. Я хочу, чтобы вы знали, миссис Гленнон, что мне крайне неприятно и неловко разговаривать с вами на все эти темы. Я очень не люблю говорить об этом. Я даже думать не люблю о таких вещах. Но я знаю, что ответ на этот вопрос вам безусловно известен, и я хочу, чтобы вы обязательно ответили на него.
Молчание.
– Кто сделал ей аборт?
Молчание.
– Кто?
Молчание.
И вдруг она резко произнесла:
– Доктор Мэдисон. Это в Маджесте.
– Благодарю вас, миссис Гленнон, – мягко сказал Карелла.
Сидя в машине, направляющейся в неблизкую Маджесту, уже добравшись до моста, старого как мир и покрытого копотью и грязью, Мейер с Кареллой все еще продолжали обсуждать, что же все-таки могло произойти.
– Чего я никак не могу понять, – сказал Карелла, – так это, чего ради Клер оказалась впутанной во все это.
– Мне это тоже кажется странным. Это совсем на нее не похоже, честное слово, Стив.
– Но ведь это совершенно точно, что именно она сняла эту комнату.
– Тоже верно.
– И она должна была встретиться с Эйлин, значит, она наверняка знала, что Эйлин собирается сделать аборт.
– Это точно, – сказал Мейер. – Но тут какое-то странное противоречие. Ведь она работник социальной службы... и при этом очень хороший работник. Она же прекрасно должна была понимать, что склонение к аборту противозаконно. Она знает также, что хоть какое-либо участие в этом означает соучастие в преступлении. Предположим, что она каким-то образом умудрилась не знать таких вещей, будучи работником социального обеспечения, но ведь она должна была понимать это, будучи девушкой полицейского. – Мейер огорченно замолчал. – Как ты думаешь, она разговаривала на эту тему с Бертом?
– Не знаю. Но я думаю, что нам все равно придется рано или поздно поговорить с ним об этом.
– Да, незавидная перспектива.
– Да уж... черт побери, – сказал Карелла, – ведь работники социального обеспечения как раз и стараются убедить будущих матерей-одиночек родить ребенка, чтобы потом его могли усыновить бездетные пары. Так с чего бы это Клер?..
– Скорее всего тут дело в этом сынке, – напомнил ему Мейер. – Психованный парень, который обязательно разыщет отца этого ребенка и тогда...
– Но ведь парень у Клер – полицейский, – сказал Карелла. – Она могла бы как-то подготовить нас к этому. Мы могли бы нагнать такого страху на этого молодого Гленнона, что он не стал бы и носа совать в эти дела. Нет, все это просто не укладывается у меня в голове.
– Или, если посмотреть с другой стороны, – сказал Мейер, – почему бы Клер не обратиться к отцу ребенка и не поженить их? Не понимаю. Я просто не могу поверить, чтобы она могла оказаться впутанной в эту историю. Не верю и все тут.
– Будем надеяться, что этот доктор прольет хоть какой-нибудь свет на нашу проблему, – сказал Карелла. – Какой там у него указан адрес в телефонном справочнике?
– Я переписал его целиком: А. Д. Мэдисон, доктор медицины, – сказал Мейер. – Дом 1163 по Тридцать седьмой улице. Маджеста.
– Это недалеко от того места, где была найдена эта девчонка, да?
– Да.
– Ты полагаешь, что она пошла туда, выйдя от врача?
– Не знаю что и думать.
– Что-то мне не верится. Она ведь собиралась встретиться с Клер в Айсоле. Едва ли она стала бы зря торчать там, в Маджесте. А кроме того, я не думаю, что ей так сразу стало по-настоящему плохо. Господи, знаешь, Мейер, у меня ум за разум заходит.
– Просто ты никуда негодный детектив, и этим все объясняется.
– Это точно. Но самое обидное, что этим ничего не объясняется, по крайней мере для меня.
Тридцать седьмая Авеню оказалась спокойной и тихой улицей, с богатыми особняками, украшенными портиками с колоннами и отгороженными от тротуаров солидными коваными оградами. Общее впечатление от нее было – покой и достоинство. Такая улица вполне могла бы находиться где-нибудь в Бостоне или в Филадельфии – тихая и спокойная улица, надежно укрытая от шума и суеты двадцатого века. Впечатление это, однако, на поверку оказывалось ложным. Как-никак, именно на этой улице проживал некий доктор А. Д. Мэдисон, промышлявший незаконными абортами.
Нужный им дом был расположен в самом центре квартала. Солидный кирпичный особняк, почти ничем не отличающийся от соседних домов, с такой же невысокой кованой оградой и с такими же точно белыми ступенями, ведущими к входной двери, выкрашенной в светло-зеленую краску. Прямоугольная бронзовая табличка была расположена прямо над бронзовой кнопкой звонка. На табличке была выгравирована надпись: “А. Д. Мэдисон, доктор медицины”. Карелла позвонил. Здесь помещалась приемная врача, а это означало, что дверь не заперта. Поэтому, позвонив и не дождавшись ответа, он нажал на бронзовую ручку, и они с Мейером оказались в большом вестибюле. В дальнем углу стоял письменный стол, а за ним, у стены – полки с книгами. Стены приемной были оклеены дорогими обоями, а на одной из них даже красовалась репродукция Пикассо и пара еще каких-то картин. Низкий журнальный столик был завален свежими номерами газет и журналов.
– Можно подумать, что тут никого нет, – сказал Карелла.
– Сестра, наверное, зашла в кабинет, – отозвался Мейер.
Они стали ждать. Через несколько секунд послышались приглушенные шаги, доносившиеся из длинного коридора, ведущего к приемной, и в комнату, приветливо улыбаясь, вошла блондинка. На ней был белый халат и белые туфли. Волосы были стянуты на затылке в тугой узел. У нее было приятное правильной формы лицо с проницательным взглядом больших голубых глаз. Ей было наверняка лет сорок, но выглядела она молодой дамой с приветливой улыбкой и умным взглядом голубых глаз.
– Что вам угодно, джентльмены? – спросила она.
– Здравствуйте, – сказал Карелла. – Скажите, пожалуйста, не могли бы мы видеть доктора Мэдисона?
– Да?
– Он у себя? Женщина улыбнулась.
– Насколько я понимаю, вы не записаны на прием сегодня? – спросила она.
– Нет, не записаны, – сказал Мейер. – Так доктор у себя?
– Да, доктор у себя, – снова улыбнулась женщина.
– В таком случае, доложите, пожалуйста, ему о нашем приходе.
– А не могли бы вы сказать о цели вашего визита?
– Это связано с полицией, – неопределенно ответил Мейер.
– Да? – Тонкие брови женщины чуть приподнялись. – Так, понятно. – Она на мгновение задумалась. – А что... а каким образом это связано с полицией?
– Мы пришли сюда по делу чисто личного порядка и предпочли бы разговаривать с самим доктором, если, конечно, вы не возражаете.
– Боюсь, что вам придется изложить суть дела мне, поскольку вы и разговариваете с “самим доктором”.
– Что?
– Доктор Мэдисон – это я.
– Вы – доктор Мэдисон?
– Да, – утвердительно кивнула она. – Так что же вам нужно, джентльмены?
– Я полагаю, нам лучше побеседовать с вами в кабинете, доктор.
– Почему? Сестра сейчас отпущена на обед, и до двух часов у меня никто не записан. Мы спокойно можем поговорить и здесь. Надеюсь, разговор не займет слишком много времени, не так ли?
– Ну, видите ли, это будет зависеть...
– А в чем дело? Кто-то не сообщил о пациенте с огнестрельным ранением?
– Нет, на этот раз вопрос несколько сложнее, доктор Мэдисон.
– Да что вы?
– В том-то и дело. – Карелла набрал воздуха в легкие и спросил: – Доктор Мэдисон, признаете ли вы, что вами в прошлую субботу был произведен незаконный аборт девушке по имени Эйлин Гленнон?
По выражению лица доктора Мэдисон можно было понять, что вопрос этот не столько встревожил, сколько позабавил ее. Брови ее поднялись еще выше, а на лице снова появилась улыбка.
– Простите, я не совсем понимаю вас, – сказала она.
– Я сказал, доктор Мэдисон, следующее: признаете ли вы, что в прошлую субботу...
– Да, конечно же, – не дала ему договорить доктор Мэдисон. – Конечно же, подпольные аборты я делаю обычно по субботам. Кромсать пациентов – мое любимое занятие по уик-эндам. До свидания, джентльмены.
Она повернулась к ним спиной и уже собиралась уйти, но резкий тон Кареллы заставил ее замереть на месте.
– Стойте, доктор Мэдисон!
– А в чем дело? – проговорила она, снова поворачиваясь к ним. – С чего это я должна тут выслушивать ваши глупые и оскорбительные домыслы! Если уж вам взбрело в голову...
– Полагаю, что вам придется услышать кое-что еще более обидное для вас, – вмешался Мейер. – Дело в том, что Эйлин Гленнон умерла.
– Весьма сожалею и сочувствую, но тем не менее я не имею ни малейшего представления о том, кто она такая или с какой стати ее смерть вы связываете...
– Ваше имя нам назвала мать Эйлин, доктор Мэдисон. Вы что, считаете, что ваше имя она наугад вытянула из шапки с бумажками, да?
– Я понятия не имею, откуда она его вытащила и почему назвала. Я не знаю никого по имени Эйлин Гленнон и уж тем более не делала ей аборт, поскольку в жизни своей не занималась противозаконной деятельностью. У меня солидная практика и я не стала бы идти на такой риск... ставя под угрозу...
– А какова ваша специализация, доктор Мэдисон?
– Я врач общей практики.
– Трудно, наверное? Ну, знаете, женщине трудно, наверное, самой зарабатывать себе на жизнь?
– Я справляюсь совсем неплохо. И ваше сочувствие явно не по адресу. Так что, если у вас нет ко мне никаких иных дел, то позвольте мне заняться своими...
– Постойте, доктор Мэдисон. Что это вас так потянуло вдруг в кабинет? Все обстоит не так уж просто.
– А что еще вам от меня нужно? – спросила доктор Мэдисон.
– Мы хотим, чтобы вы рассказали нам, что произошло здесь в субботу утром.
– Ровным счетом ничего. Утром в субботу меня здесь даже не было. По субботам прием у меня начинается с двух часов дня.
– А в котором часу пришла к вам Эйлин Гленнон?
– Я не имею ни малейшего понятия о том, кто такая эта Эйлин Гленнон.
– Это – девушка, которую вы прооперировали в прошлую субботу, – сказал Мейер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Я ничего не знала насчет комнаты.
– Но мы обнаружили этот адрес здесь, у вас! И записка эта прямо указывала на то, что Эйлин должна была встретиться с Клер в субботу. В котором часу они должны были встретиться, миссис Гленнон?
– Ничего я этого не знала.
– А зачем это Эйлин могло понадобиться снимать себе меблированную комнату? Почему она не могла вернуться сюда, к себе домой?
– Я ничего не знаю об этом.
– Это Клер устроила ей аборт?
Молчание.
– Она умерла, миссис Гленнон. Ничем из того, что вы сейчас расскажете, вы уже не можете повредить ей.
– Она была очень хорошая девушка, – сказала миссис Гленнон.
– Вы это говорите о Клер или о своей дочери?
Молчание.
– Миссис Гленнон, – сказал очень тихо Карелла, – неужели вы думаете, что мне это приятно – говорить здесь с вами об абортах?
Миссис Гленнон только молча посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Неужто вы думаете, что мне хочется разговаривать сейчас о чужих беременностях? Неужто вы думаете, что мне приятно говорить о вещах глубоко интимных, которые касаются жизни и чести вашей дочери? – Он устало покачал головой. – Ее убил какой-то мужчина, миссис Гленнон. Он просто убил ее, как какую-нибудь скотину на бойне. Прошу вас, помогите нам разыскать его, неужели вы откажетесь?
– И вам очень хочется, чтобы произошло еще одно убийство?
– О чем это вы?
– Так вам хочется, чтобы убили еще кого-то?
– Не понимаю.
– Вы же видели моего сына. – Она скорбно покачала головой и снова погрузилась в молчание.
– А причем здесь ваш сын?
– Вы же сами видите, что он сделал с этим вашим дружком, который сидит тут, правда? А сделал он это только за то, что он приставал ко мне с расспросами. А как, по-вашему, что он сделает, если узнает, что Эйлин... что ее...
– Так за кого вы боитесь, миссис Гленнон?
– За моего сына. Он же наверняка убьет его.
– Кого он убьет?
– Ну... отца ребенка.
– Кто же он? Назовите его.
– Нет, – она отрицательно покачала головой.
– Миссис Гленнон, мы же – полицейские, – сердито сказал Мейер. – Мы вовсе не собираемся говорить вашему сыну...
– Я знаю наш район, – сказала с убеждением миссис Гленнон. – Здесь все как в маленьком местечке. И уж если полиция знает что-то, то об этом скоро узнают все. А тогда мой сын сам разыщет этого человека и наверняка убьет его. Нет. – Она снова покачала головой. – Можете посадить меня в тюрьму, если вам этого так хочется, можете задерживать меня как соучастницу... или как это там у вас называется. Делайте что угодно. Можете говорить, что это я собственными руками убила свою дочь. Можете действовать. Но я не хочу новой крови на моих руках. Нет.
– А Клер знала обо всем этом?
– Я не знаю, что знала, а чего не знала Клер.
– Но она же подготовила все для того, чтобы ваша дочь...
– Я не знаю ничего о том, что она делала.
– А не мог этот парень взять и жениться на вашей дочери, миссис Гленнон? – задал вопрос Мейер.
Молчание.
– Ну, я задам вам еще только один вопрос, – сказал Карелла. – И всей душой надеюсь, что на него вы дадите ответ. Я хочу, чтобы вы знали, миссис Гленнон, что мне крайне неприятно и неловко разговаривать с вами на все эти темы. Я очень не люблю говорить об этом. Я даже думать не люблю о таких вещах. Но я знаю, что ответ на этот вопрос вам безусловно известен, и я хочу, чтобы вы обязательно ответили на него.
Молчание.
– Кто сделал ей аборт?
Молчание.
– Кто?
Молчание.
И вдруг она резко произнесла:
– Доктор Мэдисон. Это в Маджесте.
– Благодарю вас, миссис Гленнон, – мягко сказал Карелла.
Сидя в машине, направляющейся в неблизкую Маджесту, уже добравшись до моста, старого как мир и покрытого копотью и грязью, Мейер с Кареллой все еще продолжали обсуждать, что же все-таки могло произойти.
– Чего я никак не могу понять, – сказал Карелла, – так это, чего ради Клер оказалась впутанной во все это.
– Мне это тоже кажется странным. Это совсем на нее не похоже, честное слово, Стив.
– Но ведь это совершенно точно, что именно она сняла эту комнату.
– Тоже верно.
– И она должна была встретиться с Эйлин, значит, она наверняка знала, что Эйлин собирается сделать аборт.
– Это точно, – сказал Мейер. – Но тут какое-то странное противоречие. Ведь она работник социальной службы... и при этом очень хороший работник. Она же прекрасно должна была понимать, что склонение к аборту противозаконно. Она знает также, что хоть какое-либо участие в этом означает соучастие в преступлении. Предположим, что она каким-то образом умудрилась не знать таких вещей, будучи работником социального обеспечения, но ведь она должна была понимать это, будучи девушкой полицейского. – Мейер огорченно замолчал. – Как ты думаешь, она разговаривала на эту тему с Бертом?
– Не знаю. Но я думаю, что нам все равно придется рано или поздно поговорить с ним об этом.
– Да, незавидная перспектива.
– Да уж... черт побери, – сказал Карелла, – ведь работники социального обеспечения как раз и стараются убедить будущих матерей-одиночек родить ребенка, чтобы потом его могли усыновить бездетные пары. Так с чего бы это Клер?..
– Скорее всего тут дело в этом сынке, – напомнил ему Мейер. – Психованный парень, который обязательно разыщет отца этого ребенка и тогда...
– Но ведь парень у Клер – полицейский, – сказал Карелла. – Она могла бы как-то подготовить нас к этому. Мы могли бы нагнать такого страху на этого молодого Гленнона, что он не стал бы и носа совать в эти дела. Нет, все это просто не укладывается у меня в голове.
– Или, если посмотреть с другой стороны, – сказал Мейер, – почему бы Клер не обратиться к отцу ребенка и не поженить их? Не понимаю. Я просто не могу поверить, чтобы она могла оказаться впутанной в эту историю. Не верю и все тут.
– Будем надеяться, что этот доктор прольет хоть какой-нибудь свет на нашу проблему, – сказал Карелла. – Какой там у него указан адрес в телефонном справочнике?
– Я переписал его целиком: А. Д. Мэдисон, доктор медицины, – сказал Мейер. – Дом 1163 по Тридцать седьмой улице. Маджеста.
– Это недалеко от того места, где была найдена эта девчонка, да?
– Да.
– Ты полагаешь, что она пошла туда, выйдя от врача?
– Не знаю что и думать.
– Что-то мне не верится. Она ведь собиралась встретиться с Клер в Айсоле. Едва ли она стала бы зря торчать там, в Маджесте. А кроме того, я не думаю, что ей так сразу стало по-настоящему плохо. Господи, знаешь, Мейер, у меня ум за разум заходит.
– Просто ты никуда негодный детектив, и этим все объясняется.
– Это точно. Но самое обидное, что этим ничего не объясняется, по крайней мере для меня.
Тридцать седьмая Авеню оказалась спокойной и тихой улицей, с богатыми особняками, украшенными портиками с колоннами и отгороженными от тротуаров солидными коваными оградами. Общее впечатление от нее было – покой и достоинство. Такая улица вполне могла бы находиться где-нибудь в Бостоне или в Филадельфии – тихая и спокойная улица, надежно укрытая от шума и суеты двадцатого века. Впечатление это, однако, на поверку оказывалось ложным. Как-никак, именно на этой улице проживал некий доктор А. Д. Мэдисон, промышлявший незаконными абортами.
Нужный им дом был расположен в самом центре квартала. Солидный кирпичный особняк, почти ничем не отличающийся от соседних домов, с такой же невысокой кованой оградой и с такими же точно белыми ступенями, ведущими к входной двери, выкрашенной в светло-зеленую краску. Прямоугольная бронзовая табличка была расположена прямо над бронзовой кнопкой звонка. На табличке была выгравирована надпись: “А. Д. Мэдисон, доктор медицины”. Карелла позвонил. Здесь помещалась приемная врача, а это означало, что дверь не заперта. Поэтому, позвонив и не дождавшись ответа, он нажал на бронзовую ручку, и они с Мейером оказались в большом вестибюле. В дальнем углу стоял письменный стол, а за ним, у стены – полки с книгами. Стены приемной были оклеены дорогими обоями, а на одной из них даже красовалась репродукция Пикассо и пара еще каких-то картин. Низкий журнальный столик был завален свежими номерами газет и журналов.
– Можно подумать, что тут никого нет, – сказал Карелла.
– Сестра, наверное, зашла в кабинет, – отозвался Мейер.
Они стали ждать. Через несколько секунд послышались приглушенные шаги, доносившиеся из длинного коридора, ведущего к приемной, и в комнату, приветливо улыбаясь, вошла блондинка. На ней был белый халат и белые туфли. Волосы были стянуты на затылке в тугой узел. У нее было приятное правильной формы лицо с проницательным взглядом больших голубых глаз. Ей было наверняка лет сорок, но выглядела она молодой дамой с приветливой улыбкой и умным взглядом голубых глаз.
– Что вам угодно, джентльмены? – спросила она.
– Здравствуйте, – сказал Карелла. – Скажите, пожалуйста, не могли бы мы видеть доктора Мэдисона?
– Да?
– Он у себя? Женщина улыбнулась.
– Насколько я понимаю, вы не записаны на прием сегодня? – спросила она.
– Нет, не записаны, – сказал Мейер. – Так доктор у себя?
– Да, доктор у себя, – снова улыбнулась женщина.
– В таком случае, доложите, пожалуйста, ему о нашем приходе.
– А не могли бы вы сказать о цели вашего визита?
– Это связано с полицией, – неопределенно ответил Мейер.
– Да? – Тонкие брови женщины чуть приподнялись. – Так, понятно. – Она на мгновение задумалась. – А что... а каким образом это связано с полицией?
– Мы пришли сюда по делу чисто личного порядка и предпочли бы разговаривать с самим доктором, если, конечно, вы не возражаете.
– Боюсь, что вам придется изложить суть дела мне, поскольку вы и разговариваете с “самим доктором”.
– Что?
– Доктор Мэдисон – это я.
– Вы – доктор Мэдисон?
– Да, – утвердительно кивнула она. – Так что же вам нужно, джентльмены?
– Я полагаю, нам лучше побеседовать с вами в кабинете, доктор.
– Почему? Сестра сейчас отпущена на обед, и до двух часов у меня никто не записан. Мы спокойно можем поговорить и здесь. Надеюсь, разговор не займет слишком много времени, не так ли?
– Ну, видите ли, это будет зависеть...
– А в чем дело? Кто-то не сообщил о пациенте с огнестрельным ранением?
– Нет, на этот раз вопрос несколько сложнее, доктор Мэдисон.
– Да что вы?
– В том-то и дело. – Карелла набрал воздуха в легкие и спросил: – Доктор Мэдисон, признаете ли вы, что вами в прошлую субботу был произведен незаконный аборт девушке по имени Эйлин Гленнон?
По выражению лица доктора Мэдисон можно было понять, что вопрос этот не столько встревожил, сколько позабавил ее. Брови ее поднялись еще выше, а на лице снова появилась улыбка.
– Простите, я не совсем понимаю вас, – сказала она.
– Я сказал, доктор Мэдисон, следующее: признаете ли вы, что в прошлую субботу...
– Да, конечно же, – не дала ему договорить доктор Мэдисон. – Конечно же, подпольные аборты я делаю обычно по субботам. Кромсать пациентов – мое любимое занятие по уик-эндам. До свидания, джентльмены.
Она повернулась к ним спиной и уже собиралась уйти, но резкий тон Кареллы заставил ее замереть на месте.
– Стойте, доктор Мэдисон!
– А в чем дело? – проговорила она, снова поворачиваясь к ним. – С чего это я должна тут выслушивать ваши глупые и оскорбительные домыслы! Если уж вам взбрело в голову...
– Полагаю, что вам придется услышать кое-что еще более обидное для вас, – вмешался Мейер. – Дело в том, что Эйлин Гленнон умерла.
– Весьма сожалею и сочувствую, но тем не менее я не имею ни малейшего представления о том, кто она такая или с какой стати ее смерть вы связываете...
– Ваше имя нам назвала мать Эйлин, доктор Мэдисон. Вы что, считаете, что ваше имя она наугад вытянула из шапки с бумажками, да?
– Я понятия не имею, откуда она его вытащила и почему назвала. Я не знаю никого по имени Эйлин Гленнон и уж тем более не делала ей аборт, поскольку в жизни своей не занималась противозаконной деятельностью. У меня солидная практика и я не стала бы идти на такой риск... ставя под угрозу...
– А какова ваша специализация, доктор Мэдисон?
– Я врач общей практики.
– Трудно, наверное? Ну, знаете, женщине трудно, наверное, самой зарабатывать себе на жизнь?
– Я справляюсь совсем неплохо. И ваше сочувствие явно не по адресу. Так что, если у вас нет ко мне никаких иных дел, то позвольте мне заняться своими...
– Постойте, доктор Мэдисон. Что это вас так потянуло вдруг в кабинет? Все обстоит не так уж просто.
– А что еще вам от меня нужно? – спросила доктор Мэдисон.
– Мы хотим, чтобы вы рассказали нам, что произошло здесь в субботу утром.
– Ровным счетом ничего. Утром в субботу меня здесь даже не было. По субботам прием у меня начинается с двух часов дня.
– А в котором часу пришла к вам Эйлин Гленнон?
– Я не имею ни малейшего понятия о том, кто такая эта Эйлин Гленнон.
– Это – девушка, которую вы прооперировали в прошлую субботу, – сказал Мейер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25