Мейер машинально опустил козырек с надписью «автотранспорт полиции», хотя было воскресенье и, стало быть, парковаться можно было где угодно.
Заведующего гаражом звали Спенсер Койл.
Углубившись в приключения Дика Трейси, он так увлекся подвигами этого придуманного сыщика, что прозевал появление двух вполне реальных детективов. Только огромным усилием воли ему удалось оторваться от газеты. Спинка его стула упиралась в стену из желтого кафеля. Этой плиткой тошнотворного цвета были облицованы стены многих учреждений. Тот, кто выбирал кафель, по глубокому убеждению Мейера, либо получил хорошую взятку, либо не различал цветов.
Спенсер Койл откинулся на стуле, зажав в руке газету с комиксом, словно боялся даже на минуту расстаться со своим сокровищем. Правда, читать он перестал. На нем был зеленовато-коричневый комбинезон, кепка сидела чуть набекрень, как у лихого майора ВВС. Всем своим видом он показывал, что терпеть не может, когда ему мешают, особенно в воскресенье.
Детективы решили, что перед ними большой наглец.
– Мистер Койл, – начал Мейер, – нам позвонили из лаборатории криминалисты и сообщили, что бомба...
– Какая еще бомба? – спросил Койл и плюнул на пол, чуть не угодив в начищенный ботинок Мейера.
– Бомба, которую подложили в «кадиллак» заместителя мэра, – сказал Клинг с тайной надеждой, что Койл еще разок плюнет и тогда... Но Койл не плюнул.
– Ах, бомба, – протянул Койл с таким равнодушием, словно бомбы подкладывали в «кадиллаки» каждый день и не было решительно никакой возможности уследить за всеми. – Ну так что там с этой бомбой?
– Эксперты говорят, что это довольно хитрая бомба, но если ее собрать заранее, то легко подключить к аккумулятору. Мы бы хотели знать...
– Еще бы не хитрая, – перебил его Койл.
Он смотрел не на детективов, а куда-то в пространство. Клинг попытался понять, что именно так привлекло его внимание, но ничего, кроме желтого кафеля, не обнаружил.
– У вас нет никаких соображений, кто мог подложить эту бомбу, мистер Койл?
– Я не подкладывал, – отрезал тот.
– Никто вас в этом и не обвиняет, – заверил Мейер.
– Чтобы не было никаких недоразумений, – сказал Койл, – учтите, я заведую гаражом. Мое дело следить, чтобы машины были на ходу. Для того я сюда и поставлен.
– Сколько у вас тут машин? – спросил Мейер.
– "Кадиллаков" – две дюжины. Одна дюжина для ежедневных поездок, другая – для приезжих шишек. Еще у нас четырнадцать автобусов и восемь мотоциклов. Тут же стоит и транспорт паркового хозяйства, но это любезность с нашей стороны. У них просто нет места.
– Кто обслуживает машины?
– Какие?
– "Кадиллаки".
– Какие именно? – снова спросил Койл и опять сплюнул.
– Известно ли вам, мистер Койл, – не выдержал Мейер, – что плевать на тротуар строго запрещается. Это нарушение общественного порядка.
– Это не тротуар, а мой гараж, – ответил тот.
– Гараж – собственность муниципалитета, – сказал Клинг. – И в этом смысле он ничем не отличается от тротуара или мостовой.
– Не собираетесь ли вы меня арестовать?
– А не собираетесь ли вы отвечать нам как положено? – в свою очередь поинтересовался Клинг.
– Я и отвечаю как положено.
– Мы тоже с удовольствием почитали бы комиксы, вместо того чтобы ломать головы. Так что насчет бомбы?
– Никто из механиков подложить ее не мог, – отчеканил Койл.
– Почему вы так считаете?
– Я знаю всех, кто тут работает. Они на это не пойдут.
– Кто был здесь вчера? – спросил Мейер.
– Я.
– И только?
– Были и другие.
– Например?
– Механики.
– Сколько?
– Двое.
– А сколько обычно дежурит механиков?
– Шестеро, но вчера была суббота.
– Кто еще?
– Шоферы приходили. Они выезжали на машинах, потом возвращались. Как всегда. Еще вчера намечалась большая экскурсия в Гровер-парк, пришло много водителей автобусов. Они должны были везти детей из трущоб в Гровер-парк – подышать свежим воздухом, половить рыбку. Но экскурсию отменили.
– Почему?
– Из-за мороза.
– Как долго здесь были водители автобусов?
– Они все утро околачивались здесь, потом им сказали, что поездка отменяется.
– Никто из них к «кадиллаку» Скэнлона не подходил?
– Нет. Слушайте, вы не там ищете. Вчера все машины прошли проверку. Они были в отличном состоянии. Бомбу явно подсунули после того, как «кадиллак» выехал из гаража.
– Вы ошибаетесь, мистер Койл.
– По крайней мере, здесь ее подложить не могли.
– Вы в этом уверены?
– Я же сказал: вчера все машины прошли проверку.
– Вы их лично проверяли, мистер Койл?
– Как будто у меня нет других дел, кроме как проверять «кадиллаки», автобусы и мотоциклы.
– Кто их осматривал? Кто-то из ваших механиков?
– Нет, к нам приходил человек из городской автоинспекции.
– И сказал, что машины в порядке?
– Он осмотрел их до последнего винтика и объявил годными к строевой.
– И в моторы залезал?
– Да, он осмотрел их снаружи и изнутри. Коробки передач, сцепления. Часов шесть здесь провел, не меньше.
– Если бы в «кадиллаке» была бомба, он бы ее обнаружил?
– Еще бы!
– Скажите, мистер Койл, он не оставил письменного заключения, что машины в порядке?
– С какой стати? – удивился Койл. – Вы что, хотите снять с себя ответственность и все свалить на автоинспекцию?
– Мы просто пытаемся понять, как он мог не заметить бомбу, которая, вне всякого сомнения, была в одном из «кадиллаков».
– Никакой бомбы там не было.
– Мистер Койл, наши эксперты утверждают...
– А мне плевать, что утверждают ваши эксперты. Говорю вам, вчера все машины были прочесаны частым гребнем и в машине заместителя мэра, когда она уезжала из гаража, бомбы не было и быть не могло. Вот и все!
И Койл смачно плюнул.
– Мистер Койл, – спросил Клинг, – вы лично видели, как осматривали машину заместителя мэра?
– Своими собственными глазами.
– Видели, как инспектор поднимал капот?
– Да.
– И вы можете присягнуть, что двигатель был осмотрен самым тщательным образом?
– Что вы имеете в виду?
– Вы видели, как инспектор осматривал мотор?
– Ну, я не стоял у него над душой...
– Где вы были, когда осматривали машину заместителя мэра?
– Здесь.
– На этом самом месте?
– Нет, я был в конторе. Но видел все, что происходит в гараже. Через стеклянную перегородку.
– Значит, вы видели, как инспектор поднимал капот именно машины заместителя мэра?
– Да.
– Но в гараже две дюжины «кадиллаков». Откуда вы могли знать, что это именно та машина?
– По номеру. На ней стоят буквы ЗМА, а потом идут цифры. А на машине мэра – МА и цифры.
– Значит, машину заместителя проверяли?
– Да, он провел у каждой машины не меньше получаса, так что не говорите, что осмотр был поверхностным.
– Он осматривал машину заместителя мэра полчаса?
– Да, а что в этом такого?
Мейер вздохнул.
– Боюсь, нам придется поговорить с ним самим. Как его фамилия, мистер Койл?
– Кого?
– Инспектора.
– Не знаю.
– Он не назвался? – спросил Клинг.
– Он показал документы и сказал, что пришел осматривать наши машины.
– Какие же документы он показал?
– Бумагу, а на ней текст, напечатанный на машинке.
– Мистер Койл, когда к вам еще приходили из автоинспекции?
– Этот тип пришел первый раз.
– А другие инспектора разве не приходили?
– Нет, никогда.
Медленно и устало Мейер проговорил:
– Как выглядел этот инспектор?
– Высокий блондин со слуховым аппаратом, – услышал он в ответ.
* * *
Стукач по кличке Толстяк Доннер – огромных размеров и бледный, как юная ирландка, – любил тепло. Его бледность казалась столь неестественной, что Уиллиса порой начинали одолевать подозрения, не наркоман ли Доннер. Впрочем, Уиллису было на это наплевать. В любой воскресный день любой полицейский за полчаса может арестовать семьдесят девять наркоманов, и у семидесяти восьми из них окажутся при себе наркотики. В нынешние времена хорошие осведомители не валяются на дороге, а Доннер был один из лучших. К сожалению, далеко не всегда он был под рукой. В любой момент он мог отчалить в Лас-Вегас, Майами-Бич или Пуэрто-Рико, чтобы улечься на пляже под тентом и полюбоваться каплями пота на собственном огромном теле.
Уиллис очень удивился, застав Доннера дома в самый холодный за всю историю города март. Комната Доннера напоминала турецкую баню. Вовсю трудились два радиатора, им помогали три рефлектора. В этой духовке и восседал Доннер в пальто, перчатках и трех парах шерстяных носков, согревавших его закинутые на радиатор ноги. Здесь же находилась полуголая девица лет пятнадцати в цветастом лифчике, узких трусиках и халатике без пояса. Появление постороннего человека совершенно ее не смутило. Равнодушно окинув взглядом Уиллиса, она как ни в чем не бывало продолжала расхаживать по комнате, не обращая внимания на двух мужчин, перешептывавшихся у окна, за которым сверкало по-зимнему холодное солнце.
– Кто такая? – осведомился Уиллис.
– Дочка, – усмехнулся Доннер.
Толстяк Доннер был малоприятным человеком, но хорошим стукачом, а служба заставляет сыщиков водить компанию с самыми разными людьми. Уиллис сразу решил, что девица – проститутка, а Доннер – ее сутенер. Ни один уважающий себя стукач ни за что не откажется от дополнительного заработка, например подобрать девицу из провинции и обучить ее кое-каким штучкам. Уиллиса не интересовало пристрастие Доннера к наркотикам. Он не собирался предъявлять девице обвинение в проституции, а самого Доннера привлекать за сутенерство (статья 1148 Уголовного кодекса). Уиллису хотелось поскорее снять плащ, шляпу и получить информацию о человеке по имени Дом.
– Дом, а дальше? – спросил Доннер.
– Больше нам ничего не известно.
– Сколько, по-твоему, в этом городе Домов? – спросил Доннер и засмеялся. Затем он повернулся к девице, которая возилась в холодильнике: – Марси, сколько, по-твоему, в этом городе людей по имени Дом?
– Не знаю, – сказала та, не поворачивая головы.
– Но ты кого-нибудь из них знаешь? – не отставал от нее Доннер.
– Не знаю я никаких Домов, – отозвалась девица. Голос у нее был тонкий, и говорила она с явным южным акцентом. Арканзас или Теннесси, подумал Уиллис.
– Она, оказывается, ни с одним Домом не знакома, – сказал Доннер и хихикнул.
– А ты сам? – спросил Уиллис.
– Может, у вас есть какая-нибудь зацепка?
– Две недели назад он просадил все деньги на боксе.
– Все просадили.
– Сейчас он на мели. Хочет присосаться к какому-то дельцу.
– Значит, Дом?
– Именно.
– Где он хотя бы живет?
– Знаю только, что его приятель живет в Риверхеде.
– Как зовут приятеля?
– Энтони Ла Бреска.
– Кто такой?
– Вроде бы ни в чем не замешан.
– Дом сидел?
– Понятия не имею. Похоже, он хочет погреть руки на дельце, которое задумал Ла Бреска. Дело вроде будет лихое.
– В этом городе часто проворачивают лихие дела, – буркнул Доннер. – Чем ты там занимаешься, Марси?
– Навожу порядок, – отозвалась девица.
– Перестань, не действуй мне на нервы.
– Надо же прибрать в холодильнике, – возразила та.
– Ненавижу южный говор, – сказал Доннер Уиллису. – А ты?
– Ничего против него не имею.
– Я не понимаю и половины того, что она говорит. Мычит, будто рот набила ватой.
Девица тем временем закрыла холодильник и подошла к платяному шкафу. Распахнув его, она начала греметь вешалками.
– А теперь ты что затеяла? – спросил Доннер.
– Надо же прибраться.
– Хочешь, чтобы я выставил тебя на улицу в чем мать родила?
– Нет, – тихо сказала девица.
– Тогда сейчас же перестань, – приказал Доннер.
– Ладно.
– И вообще тебе пора одеваться. Который час? – спросил он Уиллиса.
– Почти полдень.
– Одевайся.
Девица вышла в другую комнату.
– Вот чертовка! – выругался Доннер. – Зачем я ее только держу?
– Мне показалось, ты назвал ее дочкой, – заметил Уиллис.
– Это тебе показалось, – хмыкнул Доннер.
Уиллис подавил очередной приступ отвращения, вздохнул и спросил:
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Пока ровным счетом ничего. Ноль.
– Даю тебе время подумать. Только недолго.
– Ты очень торопишься?
– Нам до зарезу нужно наскрести хоть что-нибудь.
– Дал бы зацепку...
– Возможно, что дело связано с вымогательством.
– Говоришь, Дом?
– Дом, – повторил Уиллис.
– А полностью Доминик?
– Бог его знает.
– Надо будет послушать, порасспросить. Может, кто чего и подскажет.
Из соседней комнаты вышла девица. На ней были мини-юбка, белые чулки и фиолетовая блузка с глубоким вырезом. Рот ярко накрашен, на веках зеленые тени.
– Идешь? – спросил Доннер.
– Иду.
– Надень пальто.
– Надену.
– И сумку возьми.
– Хорошо.
– С пустыми руками не возвращайся.
– Понятно, – кивнула она и двинулась к двери.
– Я тоже пошел, – сказал Уиллис.
– Я позвоню.
– Только поскорее.
– Чего я ненавижу, так это выходить на улицу в такой холод, – сказал Доннер.
Девушка не спеша спускалась по лестнице, на ходу застегивая пальто. Уиллис догнал ее и спросил:
– Ты откуда?
– Спроси Доннера, – ответила она.
– Я спрашиваю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Заведующего гаражом звали Спенсер Койл.
Углубившись в приключения Дика Трейси, он так увлекся подвигами этого придуманного сыщика, что прозевал появление двух вполне реальных детективов. Только огромным усилием воли ему удалось оторваться от газеты. Спинка его стула упиралась в стену из желтого кафеля. Этой плиткой тошнотворного цвета были облицованы стены многих учреждений. Тот, кто выбирал кафель, по глубокому убеждению Мейера, либо получил хорошую взятку, либо не различал цветов.
Спенсер Койл откинулся на стуле, зажав в руке газету с комиксом, словно боялся даже на минуту расстаться со своим сокровищем. Правда, читать он перестал. На нем был зеленовато-коричневый комбинезон, кепка сидела чуть набекрень, как у лихого майора ВВС. Всем своим видом он показывал, что терпеть не может, когда ему мешают, особенно в воскресенье.
Детективы решили, что перед ними большой наглец.
– Мистер Койл, – начал Мейер, – нам позвонили из лаборатории криминалисты и сообщили, что бомба...
– Какая еще бомба? – спросил Койл и плюнул на пол, чуть не угодив в начищенный ботинок Мейера.
– Бомба, которую подложили в «кадиллак» заместителя мэра, – сказал Клинг с тайной надеждой, что Койл еще разок плюнет и тогда... Но Койл не плюнул.
– Ах, бомба, – протянул Койл с таким равнодушием, словно бомбы подкладывали в «кадиллаки» каждый день и не было решительно никакой возможности уследить за всеми. – Ну так что там с этой бомбой?
– Эксперты говорят, что это довольно хитрая бомба, но если ее собрать заранее, то легко подключить к аккумулятору. Мы бы хотели знать...
– Еще бы не хитрая, – перебил его Койл.
Он смотрел не на детективов, а куда-то в пространство. Клинг попытался понять, что именно так привлекло его внимание, но ничего, кроме желтого кафеля, не обнаружил.
– У вас нет никаких соображений, кто мог подложить эту бомбу, мистер Койл?
– Я не подкладывал, – отрезал тот.
– Никто вас в этом и не обвиняет, – заверил Мейер.
– Чтобы не было никаких недоразумений, – сказал Койл, – учтите, я заведую гаражом. Мое дело следить, чтобы машины были на ходу. Для того я сюда и поставлен.
– Сколько у вас тут машин? – спросил Мейер.
– "Кадиллаков" – две дюжины. Одна дюжина для ежедневных поездок, другая – для приезжих шишек. Еще у нас четырнадцать автобусов и восемь мотоциклов. Тут же стоит и транспорт паркового хозяйства, но это любезность с нашей стороны. У них просто нет места.
– Кто обслуживает машины?
– Какие?
– "Кадиллаки".
– Какие именно? – снова спросил Койл и опять сплюнул.
– Известно ли вам, мистер Койл, – не выдержал Мейер, – что плевать на тротуар строго запрещается. Это нарушение общественного порядка.
– Это не тротуар, а мой гараж, – ответил тот.
– Гараж – собственность муниципалитета, – сказал Клинг. – И в этом смысле он ничем не отличается от тротуара или мостовой.
– Не собираетесь ли вы меня арестовать?
– А не собираетесь ли вы отвечать нам как положено? – в свою очередь поинтересовался Клинг.
– Я и отвечаю как положено.
– Мы тоже с удовольствием почитали бы комиксы, вместо того чтобы ломать головы. Так что насчет бомбы?
– Никто из механиков подложить ее не мог, – отчеканил Койл.
– Почему вы так считаете?
– Я знаю всех, кто тут работает. Они на это не пойдут.
– Кто был здесь вчера? – спросил Мейер.
– Я.
– И только?
– Были и другие.
– Например?
– Механики.
– Сколько?
– Двое.
– А сколько обычно дежурит механиков?
– Шестеро, но вчера была суббота.
– Кто еще?
– Шоферы приходили. Они выезжали на машинах, потом возвращались. Как всегда. Еще вчера намечалась большая экскурсия в Гровер-парк, пришло много водителей автобусов. Они должны были везти детей из трущоб в Гровер-парк – подышать свежим воздухом, половить рыбку. Но экскурсию отменили.
– Почему?
– Из-за мороза.
– Как долго здесь были водители автобусов?
– Они все утро околачивались здесь, потом им сказали, что поездка отменяется.
– Никто из них к «кадиллаку» Скэнлона не подходил?
– Нет. Слушайте, вы не там ищете. Вчера все машины прошли проверку. Они были в отличном состоянии. Бомбу явно подсунули после того, как «кадиллак» выехал из гаража.
– Вы ошибаетесь, мистер Койл.
– По крайней мере, здесь ее подложить не могли.
– Вы в этом уверены?
– Я же сказал: вчера все машины прошли проверку.
– Вы их лично проверяли, мистер Койл?
– Как будто у меня нет других дел, кроме как проверять «кадиллаки», автобусы и мотоциклы.
– Кто их осматривал? Кто-то из ваших механиков?
– Нет, к нам приходил человек из городской автоинспекции.
– И сказал, что машины в порядке?
– Он осмотрел их до последнего винтика и объявил годными к строевой.
– И в моторы залезал?
– Да, он осмотрел их снаружи и изнутри. Коробки передач, сцепления. Часов шесть здесь провел, не меньше.
– Если бы в «кадиллаке» была бомба, он бы ее обнаружил?
– Еще бы!
– Скажите, мистер Койл, он не оставил письменного заключения, что машины в порядке?
– С какой стати? – удивился Койл. – Вы что, хотите снять с себя ответственность и все свалить на автоинспекцию?
– Мы просто пытаемся понять, как он мог не заметить бомбу, которая, вне всякого сомнения, была в одном из «кадиллаков».
– Никакой бомбы там не было.
– Мистер Койл, наши эксперты утверждают...
– А мне плевать, что утверждают ваши эксперты. Говорю вам, вчера все машины были прочесаны частым гребнем и в машине заместителя мэра, когда она уезжала из гаража, бомбы не было и быть не могло. Вот и все!
И Койл смачно плюнул.
– Мистер Койл, – спросил Клинг, – вы лично видели, как осматривали машину заместителя мэра?
– Своими собственными глазами.
– Видели, как инспектор поднимал капот?
– Да.
– И вы можете присягнуть, что двигатель был осмотрен самым тщательным образом?
– Что вы имеете в виду?
– Вы видели, как инспектор осматривал мотор?
– Ну, я не стоял у него над душой...
– Где вы были, когда осматривали машину заместителя мэра?
– Здесь.
– На этом самом месте?
– Нет, я был в конторе. Но видел все, что происходит в гараже. Через стеклянную перегородку.
– Значит, вы видели, как инспектор поднимал капот именно машины заместителя мэра?
– Да.
– Но в гараже две дюжины «кадиллаков». Откуда вы могли знать, что это именно та машина?
– По номеру. На ней стоят буквы ЗМА, а потом идут цифры. А на машине мэра – МА и цифры.
– Значит, машину заместителя проверяли?
– Да, он провел у каждой машины не меньше получаса, так что не говорите, что осмотр был поверхностным.
– Он осматривал машину заместителя мэра полчаса?
– Да, а что в этом такого?
Мейер вздохнул.
– Боюсь, нам придется поговорить с ним самим. Как его фамилия, мистер Койл?
– Кого?
– Инспектора.
– Не знаю.
– Он не назвался? – спросил Клинг.
– Он показал документы и сказал, что пришел осматривать наши машины.
– Какие же документы он показал?
– Бумагу, а на ней текст, напечатанный на машинке.
– Мистер Койл, когда к вам еще приходили из автоинспекции?
– Этот тип пришел первый раз.
– А другие инспектора разве не приходили?
– Нет, никогда.
Медленно и устало Мейер проговорил:
– Как выглядел этот инспектор?
– Высокий блондин со слуховым аппаратом, – услышал он в ответ.
* * *
Стукач по кличке Толстяк Доннер – огромных размеров и бледный, как юная ирландка, – любил тепло. Его бледность казалась столь неестественной, что Уиллиса порой начинали одолевать подозрения, не наркоман ли Доннер. Впрочем, Уиллису было на это наплевать. В любой воскресный день любой полицейский за полчаса может арестовать семьдесят девять наркоманов, и у семидесяти восьми из них окажутся при себе наркотики. В нынешние времена хорошие осведомители не валяются на дороге, а Доннер был один из лучших. К сожалению, далеко не всегда он был под рукой. В любой момент он мог отчалить в Лас-Вегас, Майами-Бич или Пуэрто-Рико, чтобы улечься на пляже под тентом и полюбоваться каплями пота на собственном огромном теле.
Уиллис очень удивился, застав Доннера дома в самый холодный за всю историю города март. Комната Доннера напоминала турецкую баню. Вовсю трудились два радиатора, им помогали три рефлектора. В этой духовке и восседал Доннер в пальто, перчатках и трех парах шерстяных носков, согревавших его закинутые на радиатор ноги. Здесь же находилась полуголая девица лет пятнадцати в цветастом лифчике, узких трусиках и халатике без пояса. Появление постороннего человека совершенно ее не смутило. Равнодушно окинув взглядом Уиллиса, она как ни в чем не бывало продолжала расхаживать по комнате, не обращая внимания на двух мужчин, перешептывавшихся у окна, за которым сверкало по-зимнему холодное солнце.
– Кто такая? – осведомился Уиллис.
– Дочка, – усмехнулся Доннер.
Толстяк Доннер был малоприятным человеком, но хорошим стукачом, а служба заставляет сыщиков водить компанию с самыми разными людьми. Уиллис сразу решил, что девица – проститутка, а Доннер – ее сутенер. Ни один уважающий себя стукач ни за что не откажется от дополнительного заработка, например подобрать девицу из провинции и обучить ее кое-каким штучкам. Уиллиса не интересовало пристрастие Доннера к наркотикам. Он не собирался предъявлять девице обвинение в проституции, а самого Доннера привлекать за сутенерство (статья 1148 Уголовного кодекса). Уиллису хотелось поскорее снять плащ, шляпу и получить информацию о человеке по имени Дом.
– Дом, а дальше? – спросил Доннер.
– Больше нам ничего не известно.
– Сколько, по-твоему, в этом городе Домов? – спросил Доннер и засмеялся. Затем он повернулся к девице, которая возилась в холодильнике: – Марси, сколько, по-твоему, в этом городе людей по имени Дом?
– Не знаю, – сказала та, не поворачивая головы.
– Но ты кого-нибудь из них знаешь? – не отставал от нее Доннер.
– Не знаю я никаких Домов, – отозвалась девица. Голос у нее был тонкий, и говорила она с явным южным акцентом. Арканзас или Теннесси, подумал Уиллис.
– Она, оказывается, ни с одним Домом не знакома, – сказал Доннер и хихикнул.
– А ты сам? – спросил Уиллис.
– Может, у вас есть какая-нибудь зацепка?
– Две недели назад он просадил все деньги на боксе.
– Все просадили.
– Сейчас он на мели. Хочет присосаться к какому-то дельцу.
– Значит, Дом?
– Именно.
– Где он хотя бы живет?
– Знаю только, что его приятель живет в Риверхеде.
– Как зовут приятеля?
– Энтони Ла Бреска.
– Кто такой?
– Вроде бы ни в чем не замешан.
– Дом сидел?
– Понятия не имею. Похоже, он хочет погреть руки на дельце, которое задумал Ла Бреска. Дело вроде будет лихое.
– В этом городе часто проворачивают лихие дела, – буркнул Доннер. – Чем ты там занимаешься, Марси?
– Навожу порядок, – отозвалась девица.
– Перестань, не действуй мне на нервы.
– Надо же прибрать в холодильнике, – возразила та.
– Ненавижу южный говор, – сказал Доннер Уиллису. – А ты?
– Ничего против него не имею.
– Я не понимаю и половины того, что она говорит. Мычит, будто рот набила ватой.
Девица тем временем закрыла холодильник и подошла к платяному шкафу. Распахнув его, она начала греметь вешалками.
– А теперь ты что затеяла? – спросил Доннер.
– Надо же прибраться.
– Хочешь, чтобы я выставил тебя на улицу в чем мать родила?
– Нет, – тихо сказала девица.
– Тогда сейчас же перестань, – приказал Доннер.
– Ладно.
– И вообще тебе пора одеваться. Который час? – спросил он Уиллиса.
– Почти полдень.
– Одевайся.
Девица вышла в другую комнату.
– Вот чертовка! – выругался Доннер. – Зачем я ее только держу?
– Мне показалось, ты назвал ее дочкой, – заметил Уиллис.
– Это тебе показалось, – хмыкнул Доннер.
Уиллис подавил очередной приступ отвращения, вздохнул и спросил:
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Пока ровным счетом ничего. Ноль.
– Даю тебе время подумать. Только недолго.
– Ты очень торопишься?
– Нам до зарезу нужно наскрести хоть что-нибудь.
– Дал бы зацепку...
– Возможно, что дело связано с вымогательством.
– Говоришь, Дом?
– Дом, – повторил Уиллис.
– А полностью Доминик?
– Бог его знает.
– Надо будет послушать, порасспросить. Может, кто чего и подскажет.
Из соседней комнаты вышла девица. На ней были мини-юбка, белые чулки и фиолетовая блузка с глубоким вырезом. Рот ярко накрашен, на веках зеленые тени.
– Идешь? – спросил Доннер.
– Иду.
– Надень пальто.
– Надену.
– И сумку возьми.
– Хорошо.
– С пустыми руками не возвращайся.
– Понятно, – кивнула она и двинулась к двери.
– Я тоже пошел, – сказал Уиллис.
– Я позвоню.
– Только поскорее.
– Чего я ненавижу, так это выходить на улицу в такой холод, – сказал Доннер.
Девушка не спеша спускалась по лестнице, на ходу застегивая пальто. Уиллис догнал ее и спросил:
– Ты откуда?
– Спроси Доннера, – ответила она.
– Я спрашиваю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23