Затем лес вдруг исчезал, и начиналось болото. Теперь самым крупным деревом был кипарис, его корни намертво впивались в тепловатую тину, где тонули даже ива и платан. Наверное, почва все еще сохраняла яд древнего соленого моря, поскольку даже плодородный рыхлый перегной не в силах был обеспечить рост обычно встречаемых в болотистой местности растений. Здесь был ядовитый лабиринт искривленных стволов, колючего кустарника и змеящейся лозы. Лоза лучше всего приспособилась к Кранор-Рилл, ее тонкие ползучие стебли подобно колючей проволоке впивались острыми шипами в каждого, кто посмел их задеть. Деревья оплетали гигантские лианы, кое-где разросшиеся так густо, что они удушали своих «хозяев», образуя причудливые переплетения вздымающихся жгутов, в объятиях которых гнили их жертвы. Эти лозы — таящиеся, душащие, отравляющие, паразитические растения являлись душой Кранор-Рилл.
Болото обдавало холодом, но не чистой прохладой Холодных Лесов, с которыми оно граничило. Нездоровое тепло гниения превращало бодрящую прохладу в липкое ощущения озноба, присущее атмосфере упрятанного глубоко под землю склепа. С поверхности болота поднималась густая пелена вездесущего тумана, испарения которого лежали на трясине, поглощая ее хаотичную растительность и маскируя бездонные омуты зыбучих песков. Кранор-Рилл был отравленным лабиринтом, ядовитое дыхание которого таило в себе смертельные опасности и неожиданные ловушки.
Золотоглавый змей с похожей на желтую глину чешуей вырвался из-под зеленой пенистой корки темного пруда и схватил проходящего чересчур близко к воде человека. Клиновидная голова, ужасные челюсти. Два ряда клыков вонзились в бедро солдата. Сбитый с ног в грязь солдат успел лишь испуганно взвыть от боли, прежде чем змей заключил его в объятия из колец, превосходящих толщиной его вздымающуюся грудь. Слишком поздно хвататься за меч — рука наемника была плотно прижата к телу. Свободная рука как-то ухитрилась найти кинжал и принялась судорожно наносить удары по влекущим его под воду тискам колец. Темная вода поглотила вопль ужаса и приглушенный треск костей, погасив блеск желтой чешуи. Зеленая пена положила зрелищу конец, только рябь прошла по поверхности.
Все длилось лишь несколько секунд. Оцепеневшие от ужаса спутники жертвы очнулись и запоздало бросились к берегу пруда. Его гнилостная поверхность лихорадочно бурлила пеной, выдавая смертельную схватку в глубине. Разъяренные наемники поражали мечами и копьями воду, погружаясь по колено в трясину. Кажется, несколько ударов все же достигли цели, но черная вода надежно хранила свои тайны. Когда волнение стихло, на зеленой пене показались узоры из темно-алых нитей. Никто не узнает, чья кровь разбавила болотную тину, — и змей, и добыча исчезли.
Рассерженный этой последней помехой, Кейн отогнал своих людей от коварного пруда. Они уже потеряли время, чтобы вытянуть двух человек из невидимых омутов зыбучего песка, а третьего трясина поглотила раньше, чем до него успела дотянуться чья-либо рука. Два солдата его отряда потеряны в самом начале путешествия! Хуже того, они полдня брели по вонючей тине, и Кейн опасался, что до наступления темноты им оставалось пройти еще немало. Ночь среди развалин Арелларти будет тяжела и без того. Но если она застанет их бредущими через это болото…
Кейн чертыхнулся и хлопнул себя по руке. Кольцо с гелиотропом болталось на его скользком от грязи пальце и грозило вот-вот соскользнуть. Мудрее было бы хранить камень в надежном кошеле, но по известным ему одному причинам Кейн продолжал упрямо демонстрировать огромное кольцо на своем пальце. Полоска крови на его предплечье обозначила предсмертную трапезу раздувшегося москита. Такие же «стигматы» украшали чумными пятнами обнаженную плоть людей всего отряда. Кейн хмуро натер болотной тиной и без того уже испоганенные лицо и руки, гадая о том, ослабит ли это хоть на каплю непрестанные атаки роящихся насекомых.
— Двое утонули — двадцать три пока еще целы, — заметил толстобрюхий помощник Кейна Банлид. — Кейн, эта вонючая тропа приведет нас хоть куда-нибудь до темноты? Надеюсь, мы не очутимся на дальнем краю этого проклятого болота!
— Она приведет нас в Арелларти, и задолго до наступления ночи, — проворчал Кейн, показывая превосходящую собственные опасения уверенность. Банлид сопровождал его по предложению Дрибека и, скорее всего, действовал от имени своего господина. Кейн принял эту оправданную предосторожность без неприязни. — Перестрой людей, — приказал он. — На этот раз они, пожалуй, будут держаться на тропе и проявят чуть больше осторожности. Риллити могут притаиться неподалеку, как и болотный питон, а их нападение будет столь же опасным!
Кейн понимал: было бы чересчур самонадеянно ожидать, что их вторжение не привлечет внимания риллити. Но риск неизбежен, и он мог лишь надеяться, что болотные обитатели поостерегутся напасть на довольно большую группу вооруженных людей — хотя их слабые мозги могут счесть непрошеное вторжение достаточным поводом. Среди жителей Селонари ходили мрачные легенды о стычках между людьми и риллити, поэтому вполне логично предположить, что риллити не оставят без охраны единственную прямую тропу в их обитель.
Несомненно, риллити знали множество других путей через Кранор-Рилл. Но Кейну была известна только одна тропа открытая существам, не обладавшим качествами и привычками земноводных, — правда, местами она казалась абсолютно непроходимой. Алорри-Зрокрос написал о дороге, проложенной Крелран поверх Внутреннего моря, и о мосте между их островной крепостью и окружающим материком. То была грунтовая дорога, вымощенная красноватым камнем странной текстуры. Ссылка на ее строительство крылась в предположении Алорри-Зрокроса о том, что Внутреннее море было естественным заливом, а не искусственным водоемом, внедренным в Южные Земли мощью науки Крелрана. Кейн заметил, что геология этой области косвенно подтверждала такую гипотезу.
Дорога все еще стояла, пережив века, увидевшие, как древнее море уступило место заболоченной земле. Следуя приблизительным описаниям, приведенным в «Книге Старших», Кейн обнаружил скрытый лозой путь вечером минувшего дня. На рассвете он осторожно повел свой отряд в Кранор-Рилл. Двое солдат остались с лошадьми.
Болото почти осилило дорогу, оно разъедало края, проникая под нее снизу, жадно облизывая поверхность мелкой рябью, так что приходилось проверять глубину каждой затянутой слизью лужи. Нередко обычная лужица оказывалась глубоким омутом или бездонной трясиной. Таких ловушек следовало избегать; дважды они перекидывали через прогнивший участок тропы бревна. Длинные отрезки дороги лежали погребенными под толстым слоем плесени, а местами разорвавшие кладку деревья и цепкая лоза образовывали непроходимые завалы из камня и растений. Повсюду, где можно было уцепиться корнями, росли острая как нож болотная трава и упругий камыш высотой по пояс человеку, пространство между которыми заполняли сплетения жестких лиан, сопротивляющихся лезвию меча и впивающихся в одежду своими колючками. Граница между болотом и тропой зачастую оказывалась почти неразличима, и удерживаться на пути помогал лишь замысел сгинувших в незапамятные времена мастеров Крелрана, строивших дорогу по прямой как стрела линии.
Продвижение было тягостно медленным, а досаждавшие насекомые и пиявки превращали путь в пытку. Но Кейн хорошо отобрал своих людей, смачные проклятия которых не перешли в вопли, даже когда не повезло очередному из них. Наемник просунул руку сквозь паутину жирного желто-коричневого паука, от укуса которого правая рука солдата распухла, заалела и мучительно разболелась.
Вскоре жертва паучьих челюстей глухо вскрикнула и плюхнулась на колени. Мучимый лихорадкой солдат с жалобными стонами протягивал спутникам распухшую руку. Бросив взгляд на заходящее солнце, Кейн поспешил к солдату. Они уже пытались удалить из раны яд, но без очевидного успеха, поэтому Кейн профессионально оценил шансы солдата, едва ли стоящие того, чтобы нести его с собой. Паук принадлежал к неизвестному виду, но явно питал смертельную ненависть ко всему живому, что было присуще душе Кранор-Рилл. Сочтя невыгодным показаться черствым в глазах своих людей, Кейн объявил краткий отдых, мысленно пожелав несчастному скончаться прежде, чем придется нести его.
Привал был объявлен вовремя.
— Проклятие! — воскликнул вдруг один из продвинувшихся немного вперед наемников. — Вон одна из этих мерзких тварей! Прячется в зарослях лозы! — И он с воплем отступил, когда мимо него пролетело копье.
Из болота перед ними как из-под земли выросла шайка риллити — более дюжины осклизлых существ. Ростом каждое превосходило человека на голову, а их приземистые тела были необычной для человека ширины. Длинные паучьи руки и толстые кривые ноги кончались неуклюжими перепончатыми отростками, фаланги «пальцев» были оснащены черными когтями. Их безволосые тела покрывала бородавчато-чешуйчатая шкура нездорового оттенка, что-то среднее между желтым, коричневым и зеленым: прекрасная маскировка — в цвет болотной жижи. Шишковатые пластины вроде кирасы защищали согнутые спины и бочкообразную грудь, растягиваясь на огромном брюхе. Над широкими плечами торчали жабьи головы, а шеи скрывали бородавчатые «сумки». У тварей были глаза с щелевидными зрачками, вывернутые огромные ноздри и чересчур большие безгубые пасти, окаймленные желтыми кривыми клыками. Таковы были эти нелепые существа, мощные тела которых отражали как в зеркале смертельную злобу Кранор-Рилл. Черная болотная вода и капли пены стекали по их шкуре и дряблым подчелюстным сумкам, зловеще поблескивая на длинных клинках из бронзового сплава в перепончатых руках.
Риллити стояли неподвижно, их жабьи физиономии перекашивала свирепая гримаса, а желтые глаза туманило подергивание мигательной перепонки. Подчелюстные сумки судорожно раздувались и спадали, из клыкастых пастей доносилось тихое хриплое ворчание. У некоторых из них были короткие копья, на зазубренных остриях которых налипло тошнотворно-коричневое смолистое вещество. Все были вооружены необычными мечами — изящно изогнутыми клинками длиной с двуручный меч людей, выкованными из прочного бронзового сплава, превосходящего сталь остротой кромки, — утерянный сплав, найденный в руинах Крелрана, вспомнил Кейн, — опасное оружие в их огромных руках. Налипшее на копья клейкое вещество было быстродействующим ядом собственного приготовления, разъедающим металл, иначе они нанесли бы его и на лезвия мечей.
Кейн счел чрезмерной удачей то, что у земноводных не было более эффективного метательного оружия, которое можно было окунуть в яд, — их перепончатые руки были слишком велики и неуклюжи для духовой трубки. Впрочем, плотные, почти непроницаемые заросли позволяли биться лишь врукопашную. Сейчас даже солдаты не могли успешно применить луки — слишком много укрытий для противника, слишком густы переплетения лозы и ветвей.
— Они не движутся — кажется, они заинтересованы лишь в охране тропы, — заметил стоявший возле Кейна Банлид. — Давай уберемся отсюда, пока они не напали!
— Они перекрыли дорогу потому, что она ведет к Арелларти. Мы уже почти пришли! — возбужденно прорычал Кейн. — Они охраняют здесь то, что я намерен отыскать, и я распорю брюхо любому, кто попытается предать меня сейчас. Мы сможем справиться с этими болотными жабами достаточно легко! Они блефуют, иначе уже напали бы на нас. Стоит показать им тыл, как они бросятся за нами десятикратно превосходящими силами, чтобы уничтожить нас на тропе еще до наступления ночи!
— Ко мне, болотные крысы! — прорычал он, коротко взмахнув мечом. — Я покажу вам, как бить острогой жаб!
Кейн бросился вперед и едва не был разрублен пополам первым встреченным риллити. Тварь прыгнула навстречу нападающему Кейну и в прыжке нанесла ужасающей силы удар. Кейн увернулся, и его клинок карсультьялской стали лязгнул о бронзу. Раздался скрежет, плечо онемело от удара, клацнули зубы. Риллити пошатнулся, встретив отпор, и не успел прийти в себя, как оружие Кейна полоснуло его по огромным выпученным глазам, рассекая украшенный гребнем череп. С хриплыми воплями его солдаты перепрыгивали через содрогающееся тело.
— У них тоже красная кровь, вперед! — воскликнул Кейн, задыхаясь от безудержного смеха. Затопленная болотом тропа ходила ходуном — началась страшная рубка.
Уклоняясь от дергающихся в агонии конечностей риллити, Кейн повернулся, чтобы встретить второго нападающего. Копье с наконечником в форме листа ткнуло его в живот, земноводное одновременно взмахнуло мечом. Кейн ушел от удара с хищной грацией, встретив клинок твари своим и перехватывая древко копья правой рукой. Он хотел было вырвать оружие у противника, но, к досаде Кейна, этот маневр был разгадан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Болото обдавало холодом, но не чистой прохладой Холодных Лесов, с которыми оно граничило. Нездоровое тепло гниения превращало бодрящую прохладу в липкое ощущения озноба, присущее атмосфере упрятанного глубоко под землю склепа. С поверхности болота поднималась густая пелена вездесущего тумана, испарения которого лежали на трясине, поглощая ее хаотичную растительность и маскируя бездонные омуты зыбучих песков. Кранор-Рилл был отравленным лабиринтом, ядовитое дыхание которого таило в себе смертельные опасности и неожиданные ловушки.
Золотоглавый змей с похожей на желтую глину чешуей вырвался из-под зеленой пенистой корки темного пруда и схватил проходящего чересчур близко к воде человека. Клиновидная голова, ужасные челюсти. Два ряда клыков вонзились в бедро солдата. Сбитый с ног в грязь солдат успел лишь испуганно взвыть от боли, прежде чем змей заключил его в объятия из колец, превосходящих толщиной его вздымающуюся грудь. Слишком поздно хвататься за меч — рука наемника была плотно прижата к телу. Свободная рука как-то ухитрилась найти кинжал и принялась судорожно наносить удары по влекущим его под воду тискам колец. Темная вода поглотила вопль ужаса и приглушенный треск костей, погасив блеск желтой чешуи. Зеленая пена положила зрелищу конец, только рябь прошла по поверхности.
Все длилось лишь несколько секунд. Оцепеневшие от ужаса спутники жертвы очнулись и запоздало бросились к берегу пруда. Его гнилостная поверхность лихорадочно бурлила пеной, выдавая смертельную схватку в глубине. Разъяренные наемники поражали мечами и копьями воду, погружаясь по колено в трясину. Кажется, несколько ударов все же достигли цели, но черная вода надежно хранила свои тайны. Когда волнение стихло, на зеленой пене показались узоры из темно-алых нитей. Никто не узнает, чья кровь разбавила болотную тину, — и змей, и добыча исчезли.
Рассерженный этой последней помехой, Кейн отогнал своих людей от коварного пруда. Они уже потеряли время, чтобы вытянуть двух человек из невидимых омутов зыбучего песка, а третьего трясина поглотила раньше, чем до него успела дотянуться чья-либо рука. Два солдата его отряда потеряны в самом начале путешествия! Хуже того, они полдня брели по вонючей тине, и Кейн опасался, что до наступления темноты им оставалось пройти еще немало. Ночь среди развалин Арелларти будет тяжела и без того. Но если она застанет их бредущими через это болото…
Кейн чертыхнулся и хлопнул себя по руке. Кольцо с гелиотропом болталось на его скользком от грязи пальце и грозило вот-вот соскользнуть. Мудрее было бы хранить камень в надежном кошеле, но по известным ему одному причинам Кейн продолжал упрямо демонстрировать огромное кольцо на своем пальце. Полоска крови на его предплечье обозначила предсмертную трапезу раздувшегося москита. Такие же «стигматы» украшали чумными пятнами обнаженную плоть людей всего отряда. Кейн хмуро натер болотной тиной и без того уже испоганенные лицо и руки, гадая о том, ослабит ли это хоть на каплю непрестанные атаки роящихся насекомых.
— Двое утонули — двадцать три пока еще целы, — заметил толстобрюхий помощник Кейна Банлид. — Кейн, эта вонючая тропа приведет нас хоть куда-нибудь до темноты? Надеюсь, мы не очутимся на дальнем краю этого проклятого болота!
— Она приведет нас в Арелларти, и задолго до наступления ночи, — проворчал Кейн, показывая превосходящую собственные опасения уверенность. Банлид сопровождал его по предложению Дрибека и, скорее всего, действовал от имени своего господина. Кейн принял эту оправданную предосторожность без неприязни. — Перестрой людей, — приказал он. — На этот раз они, пожалуй, будут держаться на тропе и проявят чуть больше осторожности. Риллити могут притаиться неподалеку, как и болотный питон, а их нападение будет столь же опасным!
Кейн понимал: было бы чересчур самонадеянно ожидать, что их вторжение не привлечет внимания риллити. Но риск неизбежен, и он мог лишь надеяться, что болотные обитатели поостерегутся напасть на довольно большую группу вооруженных людей — хотя их слабые мозги могут счесть непрошеное вторжение достаточным поводом. Среди жителей Селонари ходили мрачные легенды о стычках между людьми и риллити, поэтому вполне логично предположить, что риллити не оставят без охраны единственную прямую тропу в их обитель.
Несомненно, риллити знали множество других путей через Кранор-Рилл. Но Кейну была известна только одна тропа открытая существам, не обладавшим качествами и привычками земноводных, — правда, местами она казалась абсолютно непроходимой. Алорри-Зрокрос написал о дороге, проложенной Крелран поверх Внутреннего моря, и о мосте между их островной крепостью и окружающим материком. То была грунтовая дорога, вымощенная красноватым камнем странной текстуры. Ссылка на ее строительство крылась в предположении Алорри-Зрокроса о том, что Внутреннее море было естественным заливом, а не искусственным водоемом, внедренным в Южные Земли мощью науки Крелрана. Кейн заметил, что геология этой области косвенно подтверждала такую гипотезу.
Дорога все еще стояла, пережив века, увидевшие, как древнее море уступило место заболоченной земле. Следуя приблизительным описаниям, приведенным в «Книге Старших», Кейн обнаружил скрытый лозой путь вечером минувшего дня. На рассвете он осторожно повел свой отряд в Кранор-Рилл. Двое солдат остались с лошадьми.
Болото почти осилило дорогу, оно разъедало края, проникая под нее снизу, жадно облизывая поверхность мелкой рябью, так что приходилось проверять глубину каждой затянутой слизью лужи. Нередко обычная лужица оказывалась глубоким омутом или бездонной трясиной. Таких ловушек следовало избегать; дважды они перекидывали через прогнивший участок тропы бревна. Длинные отрезки дороги лежали погребенными под толстым слоем плесени, а местами разорвавшие кладку деревья и цепкая лоза образовывали непроходимые завалы из камня и растений. Повсюду, где можно было уцепиться корнями, росли острая как нож болотная трава и упругий камыш высотой по пояс человеку, пространство между которыми заполняли сплетения жестких лиан, сопротивляющихся лезвию меча и впивающихся в одежду своими колючками. Граница между болотом и тропой зачастую оказывалась почти неразличима, и удерживаться на пути помогал лишь замысел сгинувших в незапамятные времена мастеров Крелрана, строивших дорогу по прямой как стрела линии.
Продвижение было тягостно медленным, а досаждавшие насекомые и пиявки превращали путь в пытку. Но Кейн хорошо отобрал своих людей, смачные проклятия которых не перешли в вопли, даже когда не повезло очередному из них. Наемник просунул руку сквозь паутину жирного желто-коричневого паука, от укуса которого правая рука солдата распухла, заалела и мучительно разболелась.
Вскоре жертва паучьих челюстей глухо вскрикнула и плюхнулась на колени. Мучимый лихорадкой солдат с жалобными стонами протягивал спутникам распухшую руку. Бросив взгляд на заходящее солнце, Кейн поспешил к солдату. Они уже пытались удалить из раны яд, но без очевидного успеха, поэтому Кейн профессионально оценил шансы солдата, едва ли стоящие того, чтобы нести его с собой. Паук принадлежал к неизвестному виду, но явно питал смертельную ненависть ко всему живому, что было присуще душе Кранор-Рилл. Сочтя невыгодным показаться черствым в глазах своих людей, Кейн объявил краткий отдых, мысленно пожелав несчастному скончаться прежде, чем придется нести его.
Привал был объявлен вовремя.
— Проклятие! — воскликнул вдруг один из продвинувшихся немного вперед наемников. — Вон одна из этих мерзких тварей! Прячется в зарослях лозы! — И он с воплем отступил, когда мимо него пролетело копье.
Из болота перед ними как из-под земли выросла шайка риллити — более дюжины осклизлых существ. Ростом каждое превосходило человека на голову, а их приземистые тела были необычной для человека ширины. Длинные паучьи руки и толстые кривые ноги кончались неуклюжими перепончатыми отростками, фаланги «пальцев» были оснащены черными когтями. Их безволосые тела покрывала бородавчато-чешуйчатая шкура нездорового оттенка, что-то среднее между желтым, коричневым и зеленым: прекрасная маскировка — в цвет болотной жижи. Шишковатые пластины вроде кирасы защищали согнутые спины и бочкообразную грудь, растягиваясь на огромном брюхе. Над широкими плечами торчали жабьи головы, а шеи скрывали бородавчатые «сумки». У тварей были глаза с щелевидными зрачками, вывернутые огромные ноздри и чересчур большие безгубые пасти, окаймленные желтыми кривыми клыками. Таковы были эти нелепые существа, мощные тела которых отражали как в зеркале смертельную злобу Кранор-Рилл. Черная болотная вода и капли пены стекали по их шкуре и дряблым подчелюстным сумкам, зловеще поблескивая на длинных клинках из бронзового сплава в перепончатых руках.
Риллити стояли неподвижно, их жабьи физиономии перекашивала свирепая гримаса, а желтые глаза туманило подергивание мигательной перепонки. Подчелюстные сумки судорожно раздувались и спадали, из клыкастых пастей доносилось тихое хриплое ворчание. У некоторых из них были короткие копья, на зазубренных остриях которых налипло тошнотворно-коричневое смолистое вещество. Все были вооружены необычными мечами — изящно изогнутыми клинками длиной с двуручный меч людей, выкованными из прочного бронзового сплава, превосходящего сталь остротой кромки, — утерянный сплав, найденный в руинах Крелрана, вспомнил Кейн, — опасное оружие в их огромных руках. Налипшее на копья клейкое вещество было быстродействующим ядом собственного приготовления, разъедающим металл, иначе они нанесли бы его и на лезвия мечей.
Кейн счел чрезмерной удачей то, что у земноводных не было более эффективного метательного оружия, которое можно было окунуть в яд, — их перепончатые руки были слишком велики и неуклюжи для духовой трубки. Впрочем, плотные, почти непроницаемые заросли позволяли биться лишь врукопашную. Сейчас даже солдаты не могли успешно применить луки — слишком много укрытий для противника, слишком густы переплетения лозы и ветвей.
— Они не движутся — кажется, они заинтересованы лишь в охране тропы, — заметил стоявший возле Кейна Банлид. — Давай уберемся отсюда, пока они не напали!
— Они перекрыли дорогу потому, что она ведет к Арелларти. Мы уже почти пришли! — возбужденно прорычал Кейн. — Они охраняют здесь то, что я намерен отыскать, и я распорю брюхо любому, кто попытается предать меня сейчас. Мы сможем справиться с этими болотными жабами достаточно легко! Они блефуют, иначе уже напали бы на нас. Стоит показать им тыл, как они бросятся за нами десятикратно превосходящими силами, чтобы уничтожить нас на тропе еще до наступления ночи!
— Ко мне, болотные крысы! — прорычал он, коротко взмахнув мечом. — Я покажу вам, как бить острогой жаб!
Кейн бросился вперед и едва не был разрублен пополам первым встреченным риллити. Тварь прыгнула навстречу нападающему Кейну и в прыжке нанесла ужасающей силы удар. Кейн увернулся, и его клинок карсультьялской стали лязгнул о бронзу. Раздался скрежет, плечо онемело от удара, клацнули зубы. Риллити пошатнулся, встретив отпор, и не успел прийти в себя, как оружие Кейна полоснуло его по огромным выпученным глазам, рассекая украшенный гребнем череп. С хриплыми воплями его солдаты перепрыгивали через содрогающееся тело.
— У них тоже красная кровь, вперед! — воскликнул Кейн, задыхаясь от безудержного смеха. Затопленная болотом тропа ходила ходуном — началась страшная рубка.
Уклоняясь от дергающихся в агонии конечностей риллити, Кейн повернулся, чтобы встретить второго нападающего. Копье с наконечником в форме листа ткнуло его в живот, земноводное одновременно взмахнуло мечом. Кейн ушел от удара с хищной грацией, встретив клинок твари своим и перехватывая древко копья правой рукой. Он хотел было вырвать оружие у противника, но, к досаде Кейна, этот маневр был разгадан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40