Чтобы это выяснить, Барабину пришлось на ходу сочинять легенду о драгоценной терранской принцессе, которая томится в замке Робера о’Нифта и ждет спасения. и только после этого Роман спросил о главном — может ли междоусобица в стане аргеманов сорвать сделку и помешать сплавить девушку в Таодар.
— Даже не надейся, — ответил на это старый барон. — Теперь понятно, почему эти бараны примчались так быстро. Ингер из Ферна отрабатывает долг за гейшу.
— То есть вместо золота Ингер дает Ночному Вору воинов? — уточнил Барабин.
— А зачем Ночному Вору золото, когда на него идет король Баргаута? Что он будет делать с золотом, если замок его захватит наш дон Гедеон?
Барабин не без труда сдержался, чтобы не ответить на это колкостью.
После бездарной потери Таугаса и наглядной демонстрации превосходства аргеманов в бою уверенность баргаутских рыцарей в том, что король Гедеон возьмет-таки замок Ночного Вора, казалась безответственной самонадеянностью, граничащей с идиотизмом.
Но этим утром на ум Барабину пришла одна неожиданная аналогия. Его стихийный отряд напомнил Роману группу окруженцев из сорок первого года, в которой сбиты в кучу бойцы из разных родов войск — потрепанные, деморализованные и плохо вооруженные.
А из истории известно, что среди бесчисленных подобных групп наибольшего успеха добивались те, в которых хотя бы несколько человек не утратили веры в будущую победу.
И было тем группам намного тяжелее, чем отряду Барабина в иноземном лесу.
Они бились в окружении, не зная, где фронт, где свои и уцелело ли хоть что-нибудь вообще. А свои стремительно откатывались назад, и догнать убегающую линию фронта не было никакой возможности.
Здесь же все было наоборот. Свои, по слухам, форсированным маршем приближались к месту событий и впадать в уныние ни в коем случае не стоило. Так что Барабин не стал осуждать барона Бекара за его непоколебимую уверенность в мощи королевского войска.
Тем более, что в главном барон был совершенно прав.
При угрозе штурма у защитников замка есть только два варианта полезного применения золота. Можно кидаться тяжелыми слитками с крепостной стены — или можно нанять на это золото дополнительный воинский контингент.
Но зачем Ночному Вору тратить время и силы, получая плату тяжелым металлом от Ингера из Ферна и нанимая за эти деньги воинов где-то на стороне, если можно сделать взаимозачет?
По словам барона Бекара, аргеманы охотно соглашаются воевать за деньги. Хотя сами в войне больше всего ценят славу и посмертное воздаяние.
В звоне клинков им слышится пение ангельских дев, которые ждут павших воинов на райском острове за последним морем. И нет для аргемана ничего хуже, чем умереть без пролития крови и без меча в руках.
— Если хочешь заставить аргемана испугаться смерти — отправь его на виселицу, — посоветовал Роману барон Бекар. — Но только хорошенько свяжи ему руки, а то он перегрызет себе вены. Они верят, что душа уходит из тела вместе с кровью.
Он говорил со знанием дела, как будто сам проделывал такие вещи не раз. И вообще он знал об аргеманах больше, чем другие — особенно молодой рыцарь по имени Кентум Кан, слушавший откровения барона с открытым ртом.
По большому счету это было неудивительно. Ведь от границы земель Бекара было рукой подать до пиратского побережья, и подвластный барону город в устье большой реки аргеманы грабили с наводящей ужас регулярностью.
Так что барон Бекар хорошо разбирался не только в военной тактике и стратегии аргеманов, но и в их верованиях, которые оказывали на тактику и стратегию прямое и непосредственное влияние.
— Мясо барана, который умер своей смертью, не годится в пищу, — передавал он слова пиратов, объясняющие, почему воину, умершему без пролития крови, нет места в раю за последним морем.
Уловить связь между мясом барана и бессмертной душой Барабину было трудно, но в общих чертах он понял, что аргеманы считают человека, который умер своей смертью — или даже насильственной, но без пролития крови — падалью, недостойной даже малейшего уважения.
Это была очень подходящая позиция для воинов, от которых в первую очередь требуется не бояться смерти в бою.
Огня и воды аргеманы не боялись тоже. Вода и огонь, проникая в тело, уносят с собою душу прямиком на райский остров.
И если кто-то из аргеманов доживает до старости — а такое редко, но случается — и воины не берут его в поход, считая обузой, такой старик однажды выходит в море в шторм на маленькой лодке и пропадает в пучине. Ибо смерти от старости и болезней аргеманы боятся больше всего на свете.
— А как же женщины? — спросил у барона Роман. — Я не видел в их отряде ни одной.
— Они считают, что у женщин нет души, — ответил дон Бекар. — К собственным дочерям аргеманы относятся хуже, чем мы к рабыням. Если отец продаст свою дочь, как гейшу, никто его за это не осудит. Сын рабыни у них становится воином наравне со всеми, а дочь воина может стать рабыней, даже если ее мать — свободная женщина.
Сказано это было с изрядной долей негодования, и Барабин сделал вывод, что в королевстве Баргаут дело обстоит как-то иначе. Впрочем, он и сам в этом убедился за те часы, которые провел в деревне Таугас.
Рабыни здесь отличались от вольных крестьянок даже по внешнему виду и было с первого взгляда ясно, что они попали сюда откуда-то издалека.
Но когда боевая группа, в которую Барабин взял только рыцарей и оруженосцев, а из рабынь — одну Эрефорше, садами вышла к окраине деревни, Роману представилась возможность непосредственно убедиться в справедливости слов барона Бекара.
21
Группа подоспела как раз вовремя.
Аргеманы, собрав в одну колонну всех женщин деревни, кроме старух, как раз в это время выводили их в сторону моря, чтобы погрузить на борт «Торванги» и пришедших с нею драккаров.
Все женщины были раздеты догола и связаны между собой надетыми на шею веревками.
Конвоировали их всего несколько человек — совсем молодые парни, которых, очевидно, именно по причине молодости не взяли на серьезное дело, а поручили заняться добычей.
Командовал конвоирами, наоборот, седой старик без левой руки. Инвалиды в серьезном деле — тоже не подспорье, а обуза.
Никаких различий между рабынями и вольными крестьянками конвоиры не делали. Гейша Наида и первая красавица деревни Сандра сон-Бела шли рядом в голове колонны, одинаково нагие и связанные.
Еще одна гейша майора Грегана — рыжая и длинноногая — тоже была в этом ряду. И если Сандра, обычно веселая и разговорчивая не в меру, мрачно молчала, опустив голову, то рыжая оживленно переговаривалась с ближайшим конвоиром. И барон Бекар обратил на это внимание.
— Видишь, рыжая болтает по-аргемански, — сказал он Барабину. — Бьюсь об заклад — они земляки. Но парнишке это все равно. У аргеманов нет обычая земли и воли.
Спрашивать, что это за обычай, было некогда. Пересчитав конвоиров по пальцам, Барабин решил, что с такими силами его команда справится. Тем более, что в хвосте колонны плелись рыцари и оруженосцы, захваченные аргеманами в плен.
Если пленные рабыни меча были поставлены в общий строй невольниц, то мужчин аргеманы вели отдельно — одетыми и без веревочных ошейников, но со связанными за спиной руками.
Ни одного крестьянина в этой компании не было — только рыцари и оруженосцы.
Барабин прикинул, что разрезать их путы — дело нескольких секунд. По прошествии которых они также могут включиться в бой.
Перебить конвой на пути к кораблям — это был не фокус. И даже предупреждения барона Бекара насчет корабельной стражи, которая может прийти конвою на помощь, Барабина не пугали. Но это все никак не способствовало решению главной проблемы.
А главная проблема заключалась в том, что в этот самый час в нескольких километрах от Таугаса аргеманы штурмовали заговоренную крепость Беркат. И почти наверняка самураи Ночного Вора одновременно атаковали крепость с другой стороны.
Помешать им отряд Барабина не мог, даже включив в свои ряды пополнение из пленных рыцарей.
Этих пленных, включая сюда и оруженосцев, было слишком мало. И оружия у них не было совсем.
Не исключено, конечно, что трофейное оружие аргеманы погрузили на ту же «Торвангу». Но гораздо вероятнее, что они взяли его с собой. В бою ни один клинок не лишний.
Разобрали же они за ночь всех лошадей, которые остались без хозяев.
Эти лошади помогли отряду аргеманов преодолеть расстояние от деревни до подножия крепости раза в три быстрее, чем пешим ходом. А быстрота передвижения способствует внезапности.
Если в заговоренной крепости часовые несли караул так же, как рыцари и гейши майордома Груса на морском берегу, то можно было не сомневаться, что Беркат аргеманы возьмут.
Барабин даже спрашивать не стал о численности гарнизона в крепости.
Сколько бы людей там ни было, у батальона аргеманов хватит силы, чтобы передавить их, как котят. Потому что аргеманы, в отличие от баргаутских воинов, не путают войну с пикником и в бою надеются на себя, а не на колдовские чары.
Барабин думал об этом на бегу, увлекая за собой спутников и прикидывая на ходу, где лучше перехватить медлительную колонну, чтобы без лишних усилий и потерь справиться с конвоем.
Сначала у него была мысль атаковать колонну между холмами, в том месте, которое нельзя увидеть с кораблей, стоящих у берега ближе к скалам.
Это могло хоть немного обезопасить акцию от внимания корабельной стражи.
Прежде чем та опомнится, был шанс освободить пленных и увести их в лес.
Барабина этот расклад вполне устраивал. Ведь он вернулся в Таугас, чтобы освободить своих женщин.
Но баргаутские воины ждали от него большего.
Чтобы подтвердить и укрепить репутацию истребителя народов, Барабин должен был если и не истребить всех аргеманов на корню, то по крайней мере крепко испортить им обедню и сорвать штурм Берката.
И на размышления о том, как это сделать, у него оставались считанные минуты. Путь от деревни до аргеманских кораблей был совсем недолог.
Осенило его в тот момент, когда делать выбор надо было уже немедленно. Колонна выходила из-за холма к берегу, и в следующую минуту ее должны были увидеть с «Торванги».
И тут Барабин решил — пускай увидят.
— Что будет делать Ингер из Ферна, если его враги угонят «Торвангу»? — спросил Роман у барона Бекара, и тот на секунду опешил.
Ему подобная мысль даже не приходила в голову.
А Барабин уже прикидывал, сколько весел у большого аргеманского драккара и кого можно на них посадить.
Вряд ли на судне были штатные гребцы. Слишком много воинов сошло с него на берег. Вместе с гребцами они на «Торванге» просто бы не поместились.
Значит, воины гребли сами.
Отсюда вопрос — кого аргеманы собирались посадить на весла теперь, когда воины заняты штурмом Берката?
Ответ был только один — захваченных пленников.
И Барабин не видел причины, почему он ради общего дела не может поступить точно так же.
Но для этого ему сначала надо было захватить корабль.
— Если враги угонят «Торвангу», Ингер бросится спасать ее или нет? — уточнил Роман свой вопрос, и дон Бекар наконец ответил:
— Он любит «Торвангу» больше жизни.
— Тогда вперед! — отрезал Барабин, перебрасывая легкий меч оруженосца в левую руку, а правой обнажая именной Эрефор.
22
Колонна шла медленно, а Барабин и его спутники бегали быстро, так что они, выскочив из-за деревьев, просто преградили колонне путь. И первым принял удар на себя однорукий старик.
В отношении вдов и сирот у Барабина были кое-какие сомнения, а старика-инвалида он прикончил без всяких угрызений совести. Тем более, что с ним пришлось повозиться. Очень уж ловко и как-то не по-стариковски энергично он орудовал мечом, крепко сжав его в правой руке.
Но у Барабина было два меча и сил куда больше.
Он мог покончить с противником даже быстрее, но преднамеренно отступил под его ударами на берег, на глаза корабельной стражи, и дал старику прокричать сигнал тревоги.
А когда старик наконец упал, истекая кровью, Барабин метнулся обратно под прикрытие деревьев, чтобы аргеманы не могли сбить его стрелой.
Роман хотел выманить корабельную стражу на берег и навязать ей ближний бой.
Он был уверен, что аргеманы не останутся безучастными если не к гибели своих собратьев, то по крайней мере к возможной потере добычи.
И он оказался прав.
Пока Барабин и три его рыцаря с оруженосцами гасили конвой, рабыня Эрефорше с арбалетом и двумя колчанами стрел, отобранных у гейш, что остались в лесу, пристроилась за деревом, из-за которого хорошо виден был весь берег и драккары, приткнувшиеся к нему — один большой и три малых.
Краем глаза Барабин заметил, что гейша начала стрелять, и это означало, что корабельная стража сошла на берег. Может, и не вся — но кто-то точно сошел, потому что Роман приказал Эрефорше не тратить стрелы зря.
Но пока новые враги не появились в поле зрения, у Барабина было достаточно других проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55