Камердинер проводил меня в маленькую комнату, главным достоинством которой было окно вместо одной из стен. Перед окном стояло кресло и столик с прохладительными напитками, а за стеклом обнаружился рабочий кабинет Людовика.
– Его величество просил вас подождать здесь, – сказал камердинер. – Располагайтесь. Я не думаю, что ожидание займет много времени.
С неподобающим моему положению любопытством я уставился в окно.
Прежде я не встречался с королем Людовиком, и этот парень оказался совсем не таким, каким я его представлял.
Основываясь на вялой внутренней политике Вестланда и множестве историй о любовных похождениях короля, я ожидал увидеть стареющего мачо, этакого прожигателя жизни, любителя женщин, богатых трапез и обильных возлияний. Возможно, изнеженного и развращенного. По моему мнению, король Вестланда должен быть выглядеть добродушным лысеющим человечком с заметным брюшком, вторым подбородком и расширяющейся с каждым годом лысиной.
Что ж, в который раз я убедился, как плохо разбираюсь в людях.
Бесспорно, Людовик Четвертый был мачо, прожигателем и любителем, но сей мачо обладал внешностью не монарха, а дровосека. Рост около двух метров, широченные плечи, едва наметившийся животик, густая черная борода. Волосы, без единого намека на седину, свободно спадали на плечи величественной гривой, на камзоле отсутствовали какие-либо украшения, и он больше напоминал стеганую рубашку, какую рыцари надевают под доспехи.
Мне было гораздо проще вообразить его скачущим на закованном в броню скакуне и возглавляющим атаку своей армии, нежели восседающим на троне посреди свиты угодливых придворных. Людовика буквально окружала аура власти, и, если бы в комнате находилось двадцать человек, вычислить среди них монарха не составило бы никакого труда.
Но человек в комнате был всего один, ибо собеседником короля Людовика был орк.
Он восседал в кресле в принужденной позе воина, привыкшего ощущать под своим седалищем не комфортную подушку, а стертое седло или жесткую землю. Широкое лицо, глубоко посаженные глаза, плоский приплюснутый нос и большой рот, полный больших и неровных желтых зубов. Одежда орка состояла из кожаных доспехов, не парадных, а повседневных, явно переживших не одну отчаянную рубку. На могучей шее орка висело ожерелье из выбеленных временем костей. К счастью, он сидел вполоборота, и я не мог рассмотреть, кому эти кости принадлежали раньше. Скорее всего, кости были человеческими.
Орк намеренно пытался оскорбить Людовика или он носит ожерелье без всякой задней мысли?
– Кто это? – шепотом спросил я у своего провожатого.
– Великий Джаббар, хан черных орков, ваше величество, – был ответ.
– Э… Они нас видят?
– Нет, с той стороны стекло обладает зеркальной поверхностью. – Удобно, черт побери. Похоже, меня пригласили в комнату, которую используют тайные советники короля, наблюдающие за его якобы приватными беседами. Хотелось бы еще понять, зачем меня сюда пригласили.
– Предполагается, что я должен наблюдать? – поинтересовался я.
– Мне только приказали проводить вас сюда, ваше величество, – сказал провожатый. – Король Людовик встретится с вами, как только закончит разговор с Великим Джаббаром.
Камердинер Людовика удалился.
Я удобнее расположился в кресле, набил трубку и вдруг обнаружил, что могу не только видеть все, что происходит по ту сторону стекла, но и слышать тоже. Вряд ли тут была замешана магия, скорее всего заслуга принадлежала местному архитектору, здорово поработавшему над акустикой двух смежных помещений. Звук доносился через зеркальную стену так же хорошо, как будто я находился в одной комнате с королем и ханом.
Людовик стоял перед картой Вестланда, приколотой к противоположной от меня стене, и рассматривал какое-то место на побережье.
– Итак, – сказал он. – Каков твой окончательный ответ?
– Ты знаешь его. – Голос орка скрипел, как несмазанная ось старой крестьянской повозки. Обращение к своему собеседнику на «вы» в языке орков отсутствует точно так же, как и в языке гномов. Говорят, что первоначально этого слова не было и в человеческом языке, и люди переняли его у эльфов. – Это твоя война, драка людей против людей, и ты должен закончить ее сам.
– Войско Красного континента плывет сюда не только для того, чтобыуничтожить человеческое государство Вестланда, – заметил Людовик. – Если они разгромят нас, на этом они не остановятся. И следующая драка будет дракой людей против орков.
– Пусть будет. Оркам не привыкать к дракам, – ответил Джаббар. – Мы давно воюем с людьми, и я не вижу разницы в том, с какого они континента.
– Разве мы не можем на время забыть наши разногласия?
– А зачем? – напрямую поинтересовался хан орков.
– Потому что, если ты поддержишь меня, я готов удовлетворить некоторые территориальные претензии твоего племени, – сказал Людовик.
Обалдеть. Я знал, что дела плохи, но не подозревал, насколько плохи. Король Вестланда спешил заручиться всеми союзниками даже ценой собственных земель. Раньше о подобном не могло быть и речи. Территориальная целостность человеческого Вестланда являлась основополагающей доктриной политики дома Трентиньяков.
– Я – воин и привык говорить прямо, – заявил Джаббар. – Что именно ты хочешь мне предложить?
– Я знаю, что ты хотел бы получить долину Аррак, – сказал Людовик. Плодородная земля – вот чего катастрофически не хватает оркам. Потому и земледелие у них не особенно развито.
– Я в любом случае получу долину Аррак, – заявил Джаббар. – И я думаю, что получу ее гораздо быстрее, если не буду участвовать в твоих битвах. Орк никогда не будет драться под твоим знаменем.
– Если это поможет нам достичь договоренности, я готов выйти на бой без знамени вообще.
– Это не поможет.
Видимо, этот воин привык не только говорить прямо, но и рубить с плеча. Интересно только, он сболтнул о долине не подумав или настолько уверен в собственных силах, что даже не утруждается подбирать вежливые формулировки?
Людовик нахмурился.
– Ты не понимаешь самого главного. Враг орков – не человеческое государство Вестланда, но все люди мира, – заявил Джаббар. – И в ситуации, когда две человеческие армии намерены столкнуться друг с другом, для себя я вижу только выгоду. Кто бы ни победил в этой войне, его армия будет ослаблена. Если Красные разгромят твои войска, им придется пройти весь человеческий Вестланд, прежде чем они доберутся до наших территорий, а мы будем ждать их на месте, готовые к войне, отдохнувшие, полные сил. Если же случится чудо, и ты все-таки победишь, то остаткам твоего войска совсем не нужна будет еще одна война сразу по окончании первой. И я получу долину Аррак и все те земли, которые захочу, просто потому что ты не будешь располагать силой, чтобы их удержать.
– Иными словами, ты не желаешь, чтобы между нашими народами был мир, – сказал Людовик.
– Мир? Несомненно, ты хочешь мира. Ведь человечество забрало себе все плодородные земли, все пастбища, леса, все источники ресурсов. Мир поможет тебе сохранить все это, но… Меня не устраивает нынешнее положение вещей, и я собираюсь его изменить.
– При помощи войны?
– Другого способа нет, – сказал Джаббар. – Мир слишком тесен, чтобы в нем существовало несколько разумных рас, и в будущем Вестланда я вижу только один народ. Эльфы сошли со сцены тысячу лет назад, а завтра с нее уйдут люди. Наступает время орков.
Самое обидное, что Великий Джаббар был по-своему прав. Эльфов осталось так мало, что они не способны повлиять на общий баланс сил, а человечество находится на пороге самой крупной в истории междоусобной войны. Способна ли эта война ослабить человечество настолько, что после нее орки станут доминирующей расой? Мне не хотелось бы в это верить. Я не расист, но любое изменение статус-кво всегда чревато большой кровью. А еще с людьми куда проще договариваться.
– Ты на самом деле веришь в то, что говоришь, Джаббар? – мрачно осведомился Людовик.
– Я всегда говорю то, что думаю, – ответил орк. – У тебя нет ничего такого, чего я не смог бы взять сам, поэтому больше нам с тобой разговаривать не о чем.
– Полагаю, ты прав, – сказал Людовик. – Наша беседа зашла в тупик. Но на прощание я хочу тебя предупредить, что человечество не уйдет из этого мира без борьбы.
Джаббар пожал могучими плечами. Войной орков не испугаешь, они только и делают, что воюют.
Полагаю, на ранней стадии своего развития все разумные расы приносят жертвы демонам войны. Эльфы прошли через это первыми, чуть позже настала очередь людей. Теперь же самым воинственным народом Вестланда являются орки. Значит ли это, что человечество должно уступить им свое место под солнцем? Понятия не имею.
Поднявшись с кресла, Джаббар оказался одного роста с человеческим королем. Он пробормотал церемониальную формулу прощания и покинул комнату для переговоров с неприличной для дипломата скоростью. Не сомневаюсь, что еще до вечера он и его свита уберутся из Хайгардена.
Судя по выражению лица, Людовику хотелось выругаться, причем выругаться грязно и нецензурно, но король сдержал свой порыв, подошел к столу, дернул за какой-то рычаг, и разделяющее нас с ним стекло плавно и без единого звука опустилось в специальное отверстие в полу, освободив мне проход.
Полагаю, это было приглашение.
Я перешагнул через невысокий порог и оказался лицом к лицу с Людовиком Четвертым, убедившись, что он ниже меня на несколько сантиметров. Рукопожатие Людовика было дружеским и крепким.
– Раз познакомиться с вами, король Ринальдо.
– Это удовольствие взаимно, король Людовик, – сказал я.
– Ну раз уж мы оба короли, и оба об этом прекрасно помним, то предлагаю побеседовать без формальностей, вроде «наших величеств» и «сиров», – предложил Людовик.
– Вы являетесь хозяином этого дворца, вам и устанавливать правила, – согласился я.
– Хотите кофе? Вина? Чего-нибудь покрепче?
– Насколько я успел заметить, Джаббару вы напитков не предлагали.
– Хан орков не является моим стратегическим союзником, чтобы тратить на него выпивку, – ухмыльнулся Людовик. – К тому же я предлагал, а он отказался. Так как начет вина?
– Лучше кофе.
– Правильно, переговоры лучше вести на трезвую голову, – одобрил мой выбор Людовик. Он вызвал слугу и распорядился, чтобы нам принесли кофе.
Кроме кофейника, сливочника, сахарницы и двух чашек на подносе обнаружилось блюдо с восхитительными на вид пирожными. Людовик отпустил слугу и обслужил меня лично, что свидетельствовало либо об уважении с его стороны, либо о том, что ему что-то от меня нужно. Впрочем, если бы ему от меня ничего не требовалось, вряд ли бы он пригласил меня в Хайгарден и обеспечил столь быстрым средством передвижения.
Пирожные оказались восхитительными не только на вид, но и на вкус.
Людовик дипломатично подождал, пока я проглочу первую порцию, и начал разговор только после этого.
– Переговоры, – сказал он. – Дипломатия… Поверите ли, Ринальдо, но в последние недели я просто не вылезаю из всех этих дипломатических ритуалов. В мирное время народы Вестланда живут в согласии, но как только речь зашла о войне, все полетело к чертям. Еще одно подтверждение поговорки о том, что истинный друг познается только в беде.
– Черные орки не захотели помочь?
– Не только черные. Все три племени отказались наотрез. Впрочем, не могу сказать, что сильно обманулся в своих ожиданиях. Очередной конфликт между людьми и орками назревал уже достаточно давно, и я не могу винить их ханов за то, что они собираются воспользоваться столь благоприятной возможностью. Полагаю, если бы орки передрались между собой, мы бы тоже сохраняли вооруженный нейтралитет и не пришли бы на помощь ни одному из племен. Хотя, конечно, это зависело бы от текущей политической ситуации.
– Орки постоянно грызутся между собой, – заметил я.
– Но не в тех масштабах, как люди, – сказал Людовик. – Вы знаете истинные размеры армии, которую выставил против нас Восточный континент?
– Ходят разные слухи, но я не слишком им доверяю.
– Слухи, без спору, преувеличивают, но не так сильно, как мне бы этого хотелось, – признался Людовик. – Флот Красных насчитывает около пяти сотен кораблей, из них двести – тяжелые суда, способные перевозить большое количество пехоты и даже конницы. Плюс корабли сопровождения, везущие необходимый на первое время провиант и снаряжение.
– И какова же численность армии?
– По моим разведданным, от пятидесяти до шестидесяти тысяч человек, – сказал Людовик.
– Много, – сказал я.
– Не просто много, а катастрофически много. Прямо сейчас я могу выставить против них десять тысяч воинов. Две тысячи конницы, примерно столько же тяжелой пехоты, остальные – лучники, арбалетчики, копейщики. Какая-никакая, но это армия. Плюс к этому есть еще десять тысяч необученных крестьян и ремесленников. Толку от них немного. Конечно, они будут защищать свои дома, но выучку и боевой опыт энтузиазмом не заменишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44