— Вы сомневаетесь в успехе дела?
— Напротив. Но я смущен.
— Почему?
— Ведь тогда мне придется воспользоваться плодами вашего титанического труда, чтобы продвинуться следом за вами к северу.
— Ах, вот оно что! .. Понимаю. Что же, на здоровье. Своих следов я ни от кого не прячу!
— Но, господин капитан, с моей стороны было бы в высшей степени несправедливо не предложить вам вознаграждение.
— Убытка я не несу и, следовательно, не претендую на вознаграждение.
— Извините, господин капитан, может быть, я не так выразился из-за плохого знания французского.
— Чего же, собственно, вы хотите?
— Хочу предложить вам…
— Мне? Что же именно?
— Своих матросов, в помощь вашим. Я не смею воспользоваться плодами ваших трудов, не приняв в них участия.
— Вы хотите, чтобы ваши люди работали вместе с моими? .. Но это невозможно!
— Почему же? Мы будем следить, чтобы они вам повиновались.
— Нет, нет. Здесь все должны делать только французы.
— Но послушайте. Ведь нам придется идти следом за вами.
— Пожалуйста.
— Еще одно слово, капитан! Вообразите, что этот канал сделан немцами! Стали бы вы им пользоваться?
— Ни за что!
ГЛАВА 2

Французские матросы возмущены. — Немецкая бесцеремонность. — Военная хитрость. — Понижение температуры. — Приметы ранней зимы. — Обморожение. -Экскурсия.
Капитан и офицеры «Галлии» не могли нахвалиться своим экипажем. Матросы безропотно преодолевали все трудности. А между тем дело, которым пришлось заниматься, было для них ново и непривычно. Они не совсем понимали конечную цель своего труда, но, не щадя сил, старались продвинуться еще хоть на несколько метров к северу, к неведомой географической точке где-то там, среди льдов.
Зачем? А кто его знает! Капитан приказал — значит, надо. Вся команда обожала де Амбрие и готова была идти за ним в огонь и в воду.
А тут еще немцы, пруссаки… Таращатся… Следят за каждым шагом… Как же тут не показать себя?
Но однажды утром матросы увидели, что в канал, проложенный их руками, входит немецкий корабль!
Только дисциплина заставила французских моряков сдержать охватившую их ярость.
— Гром и молния! — вскричал Плюмован. — Чужими руками жар загребают!
— Не жар, а лед, — возразил другой матрос, тоже парижанин, — но от этого не легче.
— Pecaire! — буквально зарычал Дюма. — Одно слово, капитан, — и я всех их перестреляю…
— Carai! — крикнули баски. — На абордаж! ..
— На абордаж! .. Это дело! — вторили им нормандцы.
— Maler d'oua! На абордаж! — твердили бретонцы.
— Тихо вы, там! — спокойно одернул их Геник. — Не суйтесь, когда не просят!
— Как же такое терпеть, боцман? — разом заговорили матросы.
— Тошно смотреть даже через солнечные очки!
— Сказано, не шутите! Капитан так этого не оставит! Он знает, что делает!
— Ну, если так… Оно конечно… Капитан знает…
Одного упоминания о капитане было достаточно, чтобы волнение улеглось,
К двенадцатому августа, после множества удач и неудач, канал уже достиг тысячи шестисот метров в длину. Чем ближе клонилось к горизонту солнце, тем становилось холоднее, но путь, проложенный с таким трудом, пока еще не сковало льдом. И «Германия» не упустила случая приблизиться к французскому кораблю на полторы тысячи метров, нисколько не заботясь об этике. Немцы не зря торопились: тринадцатого августа мороз усилился, и южный выход из канала замерз.
Но в середине льда не было, и капитан Вальтер решил двигаться за французами следом, благословляя свою счастливую звезду и надеясь на успех.
В тот день, когда обратного пути у «Германии» уже не было, де Амбрие, видимо, не без умысла, неожиданно изменил способ производства работ.
Из опасения истратить весь динамит или же по другой причине он запретил дробить лед динамитом, у правого берега канала велел соорудить временный док, ввести в него «Галлию», а отпиленные глыбы толкать назад, мимо корабля. Таким образом, позади «Галлии» образовался ледяной затор.
Немцы были удивлены, но не решились спросить, почему соперники больше не используют динамит.
Они простояли двенадцать часов, а тем временем французские моряки успели протолкнуть восемь глыб, каждая метров по пятнадцати. За ночь глыбы смерзлись, встав стеной между «Галлией» и «Германией». Разрушить эту преграду капитан Вальтер не мог, не имея таких приспособлений, как у конкурентов.
Задумано было ловко, не придерешься. В данном случае де Амбрие волен был действовать по собственному усмотрению.
Из-за своей бесцеремонности немцы оказались в ловушке. Нечего было и думать выбраться из канала до оттепели. С «Германии» доносились проклятия и отборная зарейнская ругань. Зато экипаж «Галлии» ликовал.
— Попались, головастые! — кричал Плюмован.
— Сидите теперь тут до второго пришествия! — гремел эльзасец.
— Здорово придумано! Верно, парижанин? — спросил Ник.
— Еще бы! Первый сорт!
— Malar d'oue! — засмеялся Легерн. — Они до будущей весны тут просидят!
— И поделом им! Пусть не лезут куда не надо!
— Теперь, по крайней мере, будем стараться для себя!
— Дни стали короче, время уходит…
— Солнце едва светит!
— Ночи длинные… А холодище какой!
— А вдруг не очистим канал до конца?
— Поглядим, что будет!
— Во всяком случае, немцы теперь с места не двинутся…
Погода резко менялась.
Ночи становились длиннее и темнее, солнце все ниже склонялось к горизонту. Оно словно расплющилось, стало бледным и нехотя восходило над этой обездоленной землей.
Через пять недель, двадцать третьего сентября, наступит осеннее равноденствие, а после него начнется страшная арктическая зима.
Переход от полярного дня к полярной ночи бывает резким. Слегка оттаявшая земля мгновенно замерзает, нависшую над ней густую мглу не в силах рассеять даже солнце, то и дело валит снег, мороз по ночам крепчает.
Французы ожидали, что еще недели три простоит хорошая погода, но она испортилась через десять дней. Все предвещало раннюю зиму.
Минула еще неделя.
Капитан поставил вторую механическую пилу, и теперь работа велась даже по ночам при электрическом освещении. Силы матросов были на исходе. Не помогал даже энтузиазм. То один, то другой отмораживал себе руки, ноги. Доктор опасался гангрены и предписал некоторым полный покой.
Выбыло из строя пять человек.
Больше всех пострадал бедняга Констан Гиньяр. Отмороженная нога распухла и посинела. Доктор назначил ему ледяные компрессы — простое, но очень хорошее средство, и сказал:
— Через неделю все пройдет.
Неделя, конечно, не много. Но сейчас дорог каждый день.
И все же нельзя рисковать здоровьем людей. Капитан это хорошо понимал и смирился.
А ведь еще какой-нибудь километр — и «Галлия» выбралась бы в свободные воды! ..
У де Амбрие оставалась одна крохотная надежда — на оттепель. Ведь тогда можно будет продолжить работу. Иначе судно останется в ледяном плену до весны.
Что будет, то будет, а пока надо хоть как-то развлечь матросов. Устроить, к примеру, небольшую охоту на санях. Свежие припасы давно кончились, да и собаки засиделись. Доктор одобрил это намерение.
Сказано — сделано. Запрягли сани. Ехать должны были: доктор, Дюма, парижанин, два баска, оружейный мастер, помощник машиниста и эскимос. Капитан со своим помощником, боцманом и машинистом оставались при больных.
Погода была туманная, но в общем благоприятная для поездки. Все в один голос решили соблюдать осторожность, избегать безрассудных поступков, беречь себя и других. И вот рукопожатия, пожелания успеха…
ГЛАВА 3

Дикая стая. — Избиение. — Мускусные быки. — Изобилие припасов. -Благополучное возвращение.
Итак, наши путешественники кратчайшим путем направились к южной стороне земель, открытых Локвудом. Езды туда было по хорошей санной дороге не более дня.
Все шло отлично. Собаки мчались с бешеной скоростью, сани легко скользили по льду, Локвудовы земли появились задолго до заката. Таким образом, у путников было достаточно времени выбрать на берегу хорошо защищенное углубление для ночевки.
На следующий день по крутизне, к счастью покрытой довольно толстым слоем свежего снега, они добрались до высокого плато, защищенного от северного ветра тянувшейся на горизонте цепью гор. Здесь в углублениях, кроме мха и лишайника, виднелись головки маков, камнеломок, лютиков, До самых гор тянулись целые леса карликовых берез, тонких, как спички, и ветел величиной с мундштук.
Радуясь этой находке, доктор, истый знаток ботаники, рассматривал цветы, в то время как проводник-зскимос, встав на четвереньки и разгребая руками снег, принюхивался к земле, словно собака-ищейка, со свистом втягивая воздух.
Плюмован, отличавшийся любопытством, посмотрел и вскричал с отвращением:
— Вот это сообразил…
— Что там? — подходя, спросил Дюма. — Ах, грязное животное! .. Так и разит мускусом note 65! ..
Почтенный провансалец, как и все повара, терпеть не мог духов.
— Пахнет мускусом? — вмешался в разговор доктор. — Это прекрасно. Значит, неподалеку есть дичь.
— Какая еще дичь? — удивился повар. — Позвольте спросить…
— Та самая, что пахнет мускусом, приятель. По всей вероятности, крупная, даже отборная.
— Вполне возможно, особенно если посмотреть, как облизывается наш Ужиук.
Собаки тоже почуяли запах, подняли головы, навострили уши и залились лаем. Издалека донесся ответный вой.
— Черт возьми! — вскричал Дюма. — Да тут еще кто-то охотится! ..
Вой становился все отчетливее, переходя временами в рев. Затем послышался топот, будто скакал отряд всадников.
— Внимание! — скомандовал доктор и взвел курок.
— Смотрите в оба, лейтенант. И вы, любезный Дюма. Вам, пожалуй, придется сделать двойной выстрел.
Собаки вдруг опустили хвосты и уши, задрожали и стали жаться друг к другу.
На середине плато появились животные с серой шерстью. Они мчались во весь опор. За ними неслись еще какие-то четвероногие с отчаянным воем, размером поменьше, а числом во много раз больше. Они были светло-серого цвета и очень напоминали борзых.
Припав на одно колено, охотники держали оружие наготове.
— Пли! — скомандовал доктор, когда стая была метрах в двадцати.
Грянул залп, еще залп. Животные заметались в смятении.
— Браво! — вскричал лейтенант, увидев сквозь дым, как с полдюжины зверей упало на снег.
— Есть и подраненные! — крикнул кто-то. — Два… три… четыре…
Животные, бежавшие сзади, остановились в нерешительности, поглядывая то на людей, то на собак, и бросились на подранков, пожирая их.
— Черт возьми! — вскричал лейтенант. — Да это волки! .. Они охотятся на…
— Мускусных быков, мой милый! — досказал доктор.
— На мускусных быков! — повторил лейтенант. — Какие же они здесь громадные! .. С европейскую корову, не меньше.
Охотники подумали было, что быки кажутся им такими большими из-за рефракции, но, когда подошли ближе, увидели, что туши и в самом деле гигантских размеров. Такая добыча — настоящий клад.
Каждый бык весил килограммов пятьсот, а было их семь.
— Не иначе, как этих гигантов называют мускусными за их запах?
—спросил Дюма у доктора.
— Совершенно верно, любезный.
— Смотрите! .. Что там делает наш эскимос?
Покуда охотники обменивались мнениями, Ужиук всадил одному из быков в шею нож и пил еще теплую кровь.
— Ну и ну! — пробормотал лейтенант.
— Климат и привычка! — заметил врач.
— Вы только взгляните, какие отчаянные эти волки! Пожирают быков в сотне метров от нас… Не поохотиться ли на них?
— Зачем убивать без пользы живую тварь?
— Почему без пользы? На корм собакам пойдут!
— Хватит собакам еды. У нас вон какая добыча! Части похуже скормим псам. Надо только найти способ переправить эту груду мяса на корабль.
— Здесь нам повезло, что и говорить. Теперь закатим пир на весь мир.
— А сейчас божественный Дюма приготовит нам роскошный обед,
— Сделаю соус из почек, — объявил провансалец.
— Соус так соус.
Матросы, как заправские мясники, принялись разделывать туши. Вскрыли и выпотрошили, к великому удовольствию не только собак, но и эскимоса, который тут же стал уплетать внутренности.
Доктор и лейтенант между тем оживленно беседовали.
— Вот уж не думал, что здесь могут водиться такие гиганты, — говорил лейтенант. — Ведь климат неподходящий.
— Не забывайте, мой друг, что здесь много растительности.
— Ну, а зимой быки чем питаются?
— Достают из-под снега карликовые березы, мох и лишайник.
— Поразительно все-таки, как они переносят полярные морозы.
— Так же, как медведи, зайцы, лисицы, волки. Посмотрите, какая у быка шерсть: длиннее и гуще, чем у американского бизона. В такой шубе никакой мороз не страшен.
— Видимо так. Раз быки здесь живут.
— Они и севернее живут и прекрасно размножаются.
— А враги у них есть?
— Люди и волки, других не знаю.
— Откуда здесь люди?
— Летом заходят кочевники.
— Одно непонятно, как не боятся волки нападать на таких крупных животных? Ведь бык может раздавить волка, как муху.
— Мускусный бык страшен лишь с виду, а так вполне безобиден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28