— Пусть уж начнется прямо сейчас, — сказала Фиби. — Тогда мне не надо будет возвращаться на свадьбу! Ты пойдешь, Порция?
Та мотнула головой, в то же время указывая на дверь.
— Вы идите. А меня там никто не ждет. Мне там не место.
Оливия двинулась к выходу. Фиби замешкалась, глядя на Порцию, потом шагнула следом за Оливией, крепко сжав в ладони волосяное кольцо.
Порция осталась одна в полутемном сарае, среди разрухи и паутины. Она снова присела на бревно, подняла оброненный сверток с недоеденным имбирным пряником и стала медленно отламывать кусочки, стараясь продлить удовольствие.
Сгустились тени, злобные крики с противоположного берега реки постепенно смолкли. Стихало и свадебное веселье.
Солнце клонилось к закату.
Пролог 2
Роттердам, декабрь 1645 года
Брайан Морс быстро шагал по темной аллее от порта. За ним следовал какой-то человек в плаще, в низко надвинутой на лоб шляпе. Он старался держаться в тени, прижимаясь к сырым стенам каменных домов, стоящих по сторонам узкой улицы. Такой узкой, что крыши противоположных зданий почти соприкасались. Однако непрекращающийся дождь все же лил на каменную мостовую, делая ее еще более скользкой.
Англичанин чувствовал, что его преследуют, но не подавал виду, несмотря на то что нервы его были натянуты до предела. Поравнявшись с узким проходом, ведущим ко входу одного из домов, он поднял руку, как бы собираясь постучать, и тут же, сделав шаг вперед, притаился у запертой двери.
Преследователь остановился и нахмурился. Англичанин не должен был останавливаться и заходить куда-то в этом переулке. Ему следовало дойти до «Черного тюльпана» и там встретиться с агентом Фредерика Генриха Оранского, короля Голландии. Мужчина выругался себе под нос. Тоже мне осведомители! Болваны, и больше никто! В таком деле самая малая ошибка может дорого стоить!
Агент снова двинулся вперед, еще плотнее завернувшись в плащ. Едва он поравнялся с притаившимся Морсом, как тот стремительно выскочил из укрытия. Сверкнули маленькие колючие глазки, и тотчас блеснула сталь клинка. Надежды на спасение не было.
Острие шпаги вошло в грудь преследователю. Острая невыносимая боль пронзила все его тело. Он заскользил по стене, цепляясь руками за мокрые камни, и упал лицом вниз. Кровь, брызнув из раны, причудливо растекалась по мостовой, перемешиваясь со струями дождя.
Брайан Морс перевернул его на спину носком сапога. Глаза поверженного были широко раскрыты и странно блестели. Улыбка тронула губы Брайана. Он нехотя отвел руку назад и затем, с силой вонзив шпагу в живот мужчины, провернул острие несколько раз. На землю вывалились кишки, кровь теперь хлынула широким потоком.
Несколько мгновений Брайан смотрел на растерзанный труп, потом презрительно скривил рот, негромко выругался и, повернувшись, зашагал между домами.
В конце улочки он свернул направо. Эта улица была шире предыдущей и освещена ярким светом из окон второго этажа гостиницы «Черный тюльпан». Вывеска с изображением соответствующего цветка качалась и скрипела под порывами ветра над входной дверью.
Брайан толкнул ее и вошел в шумное, заполненное посетителями помещение, где смешались затхлые запахи пива, немытых людских тел, табачного дыма и свисающих с потолка свиных окороков. Крашенные известью стены закоптились от духоты и пламени бесчисленных свечей, торчащих из тяжелых стенных подсвечников.
Пробираясь сквозь гудящую толпу, Брайан подошел к низкой двери за стойкой бара, где краснолицый мужчина размеренными привычными движениями наполнял кружки пивом и правильными рядами выставлял на стойку. Растрепанная служанка подхватывала их, устанавливала на поднос и, подняв его высоко над головой, разносила по столикам, тщетно пытаясь увернуться от леса рук, щиплющих, хватающих, шлепающих ее по разным частям тела.
Человек у стойки мельком взглянул на Брайана, когда тот проходил мимо, и коротким кивком указал на ветхую дверь.
Брайан отодвинул засов и вошел в небольшую комнату с низким потолком. Там за столом сидел мужчина, нежа в руках глиняную пивную кружку. В комнате, несмотря на пышущий жаром камин, было прохладно, и сидящий здесь посетитель не снял плаща и шляпы. Вошедшего он приветствовал, приподняв руку с кружкой.
— За вами следили, — утвердительно произнес он ровным на удивление, простуженным голосом. Глаза его остановились на шпаге, которую Брайан так и не вложил обратно. С ее кончика на пыльные половицы пола стекали капельки крови.
— Да, — подтвердил Брайан.
Он приподнял шпагу, оглядел клинок с темными разводами, удовлетворенно качнул головой, как бы хваля себя за мастерство, потом ловко отправил клинок в трость, подвинул к столу еще один стул и наконец сел.
— Это был агент Стрикленда? — спросил мужчина, поднося ко рту кружку.
— Думаю, так, — ответил Брайан. — У меня не было времени узнать поточнее. Обстоятельства не располагали к расспросам.
Он протянул руку к кувшину с пивом, стоявшему на столе, и за отсутствием кружки жадно хлебнул прямо из него.
— Убийство вызывает жажду, — заметил он, облизнув губы и поставив кувшин на место.
Собеседник ответил невнятным мычанием, сунул руку в складки плаща, вытащил какую-то бумагу и с громким хлопком положил на не слишком чистый стол.
Темные глаза Брайана следили за каждым его движением. Однако он ничего при этом не сказал. Дождался, пока заговорит его собеседник.
— Итак, — бесстрастно произнес тот, — его величество король весьма великодушен.
— Сын его величества и наследник престола женат на дочери нашего короля Карла, — холодно заметил Брайан.
Глаза мужчины в плаще сузились.
— Как бы то ни было, — продолжал он, — Голландия держит нейтралитет в вашей гражданской войне. Наш король идет на большой риск, предлагая свою помощь.
— Придет время — все оценят, — заверил Брайан, снова поднося ко рту кувшин с пивом.
Собеседник вроде бы удовлетворенно кивнул. Затем развернул лежащую на столе бумагу и молча протянул Брайану.
Тот отставил кувшин и заскользил глазами по аккуратным колонкам цифр. Король Голландии и в самом деле великодушен. Однако пройдет еще немало времени, прежде чем военное снаряжение, которое он предлагает обедневшему и несущему потери английскому королю, сможет — если сможет повлиять на расстановку сил мощной армии Кромвеля и ослабленных роялистов. (Сторонники короля Карла I Стюарта. — Здесь и далее примеч. пер.)
— Его величество король Карл не поскупится на благодарность, — негромко сказал Брайан.
С этими словами, покопавшись в собственных карманах, он достал другую бумагу и протянул собеседнику. На ней стояла королевская печать, которую тот начал тщательно разглядывать. Видимо, убедившись в подлинности, он спрятал документ в карман своей короткой кожаной куртки и допил пиво.
Стул под ним зловеще скрипнул, когда мужчина в плаще, поднимаясь, стал вытаскивать из-за пояса рукавицы.
— С вами свяжутся, — произнес он, — и сообщат подробности в отношении поставок оружия после того, как наш король ознакомится с письмом вашего монарха и обсудит этот вопрос со своими советниками. Корабль должен отплыть отсюда, из Роттердама. Будьте наготове.
Посетитель направился к двери. Спустя мгновение она с треском захлопнулась.
Брайан Морс допил пиво из кувшина. Теперь, когда его миссия успешно окончилась, он может отправляться домой, думая о предстоящих благодеяниях, которые могут… нет, должны на него обрушиться. Наконец-то он будет замечен в окружении короля, среди тех, кто пользуется властью и приближен к трону. Да, его приветят, ибо поймут, что он человек опытный, надежный и на него можно положиться. А значит, Морс вправе рассчитывать на вознаграждение, на деньги, которые ему так нужны. Конечно, если он и в будущем окажется удачливым игроком и карты лягут в его пользу. А это уж зависит в основном от него самого. От того, как сумеет он соблюдать свои интересы, продолжая пребывать в обличье ярого сторонника короля.
Глава 1
Вудсток, Оксфорд, январь 1646 года
Леди Фиби Карлтон прислушивалась к ровному дыханию своей подруги. У Оливии всегда был некрепкий сон, она просыпалась от малейшего звука. А в эту ночь Оливия не должна знать о планах Фиби, несмотря на то что у них нет друг от друга секретов и они близки, как любящие сестры. Если не больше. Нет, сегодня Фиби не может поделиться своими намерениями с Оливией.
Она откинула покрывало, опустила ноги на пол. Оливия тотчас шевельнулась, повернулась на бок. Фиби замерла. Пламя в камине почти погасло, в комнате было так холодно, что изо рта шел пар и возле горящей свечи плавало туманное облачко. Оливия боялась темноты, поэтому они оставляли свечу гореть на каминной полке.
Оливия снова задышала ровно, и Фиби на цыпочках прокралась через комнату в гардеробную. Она заблаговременно оставила дверь приоткрытой, чтобы та не заскрипела. Схватив одежду и дорожную сумку, девушка босыми ногами прошлепала к входной двери, подняла задвижку и выскользнула в коридор.
Дрожа от холода, она натянула одежду прямо на ночную рубашку. Свечи в коридоре не горели, было совершенно темно, но ее это радовало: никто не увидит.
Дом был погружен в безмолвие, если не считать обычных ночных шорохов и скрипов старого, рассыхающегося пола. Надев шерстяные чулки, она с башмаками и котомкой в руках пробралась на ощупь к широкой лестнице, ведущей в нижний большой холл.
В холле стоял полумрак; в камине догорало пламя. Над головой Фиби зловеще темнели тяжелые балки потолка. Она осторожно продвигалась к входной двери, так и не надев башмаков.
Поступок, конечно, безумный, но выхода у нее не было: она не позволит торговать собой, как призовым поросенком или премированной коровой на ярмарке! Никогда не согласится выйти замуж за человека, заинтересованного в ней не больше чем фермер, покупающий породистое животное.
Фиби сразу же скривилась, едва ей на ум пришли оба эти сравнения, но тем не менее тут же решительно тряхнула головой. Еще чего не хватало! Сейчас не какие-нибудь средние века, когда можно было заставить несчастную девушку выйти замуж за кого угодно. Однако и теперь надо бороться, иначе ничего хорошего не получится. Ее отец не желал слушать никаких возражений, думая лишь о своей выгоде и желая поскорее избавить себя от всяких забот о единственной оставшейся у него дочери.
Шагая в чулках по холодным каменным плитам холла, Фиби бурчала что-то себе под нос, осуждая подобных людей и их поступки, не позволяя в полной мере проявиться страху, который испытывала от того, что задумала и уже начала осуществлять. Ведь это полное безумие — решиться на то, чтобы зимней ночью удрать из дома неизвестно куда, — и все же это лучше, чем брак с человеком, который тебя ни раньше, ни теперь почти не замечает.
Тяжелая дубовая дверь холла была заперта на всевозможные засовы. Фиби опустила на пол котомку и башмаки и обеими руками взялась за железную перекладину. Ей удалось сдвинуть ее в сторону, удержав в металлических скобах. Теперь нужно было откинуть еще два засова, тяжеленных и способных произвести шум. Ей это удалось, даже испарина выступила у нее на шее и на груди. Сейчас она уже не думала ни о чем, кроме огромной злой двери, преграждающей путь к благословенной свободе.
Осторожно и бесшумно Фиби отворила ее. Порыв холодного ветра заставил девушку поежиться. Она глубоко вдохнула, задержала дыхание. Что теперь?
Внезапно дверь с треском захлопнулась: кто-то протянул руку у нее над головой и закрыл дверь. Фиби в изумлении смотрела на эту неподвижную руку, на запертую дверь. Что это? Откуда? Удивление сменилось испугом, когда она спиной ощутила чье-то тепло и поняла, что ни вперед, ни назад пути нет.
Задрав голову, она внезапно встретила тоже удивленный и одновременно раздраженный взгляд человека, предназначенного ей в мужья.
Кейто, маркиз Гренвилл, молча взирал на нее. Когда он заговорил, голос его показался слишком громким в полутемном холле в мертвой тишине:
— Что, позволь узнать, ты здесь делаешь, Фиби?
Усиленные размерами и высотой холла звуки неслись словно с неба и заставляли Фиби дрожать всем телом. Некоторое время она неподвижно стояла с открытым ртом, весьма напоминая деревенскую дурочку. И вдруг выпалила:
— Я собиралась погулять, сэр.
Кейто с недоумением уставился на нее.
— В три часа утра? Не выдумывай! — Взгляд его сделался суровым, глаза сузились, когда он разглядел валявшиеся на полу котомку и башмаки. — Погулять, говоришь? — язвительно переспросил он. — Прямо в чулках, да?
Он положил руки ей на плечи, оттащил ее от двери и снова задвинул все засовы и задвижки, причем их раздражающий лязг прозвучал в ушах Фиби зловещим погребальным звоном, который похоронил все ее надежды.
После этого маркиз Гренвилл поднял с пола котомку и, коротко кивнув, направился к двери, ведущей из холла к нему в кабинет.
Фиби бросила взгляд на свои башмаки, пожала плечами и оставив их на полу, последовала за хозяином дома, уставившись в его широкую спину, скрытую под бархатным, с меховой оторочкой халатом, который тяжело падал ему на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39