— Выходит, вы ожидали этого? — проговорила она, входя вслед за Ричардом в небольшую уютную гостиную, где в камине уже пылал огонь.
— Да, но немного ошиблись в расчетах. Мы пытались выяснить, чем вызвана столь неожиданная опала, чтобы найти выход из создавшегося положения, но не успели. — Ричард посмотрел задумчиво в окно. — Его повезли в Тауэр?
— Совершенно верно. — Полли устало откинулась на спинку кожаного кресла. — Это случилось всего полчаса назад. Ник сказал…
Она замолчала при виде слуги, явившегося с кувшином и двумя чашками в руках.
— Что-нибудь еще, милорд?
— Нет, можешь идти, — отпустил его Ричард и, подойдя к столу, налил в чашку горячего молока и добавил туда же немного бренди. — Выпей, Полли, это придаст тебе силы.
Девушка послушно взяла чашку и, отпивая глоток за глотком, рассказала Де Винтеру все, что произошло в особняке на Друри-лейн.
— По-твоему, за всем этим стоит герцог? — Ричард внимательно посмотрел на нее. — Тебе что-то известно. Полли?
— Думаю, что да.
— Ну и что же ты знаешь?
— Герцог обещал… то есть угрожал, что изыщет способ заставить меня отдаться ему, — ответила Полли. — Думаю, он уже приступил к осуществлению своего замысла.
Де Винтер удивленно присвистнул.
— Да, похоже на то! Как по-твоему, он сможет обвинить в чем-то Ника?
Полли пожала плечами:
— Я уверена в этом. Вот что произошло в Уилтон-Хаусе между мной и герцогом…
Внимательно выслушав ее рассказ, Ричард заметил:
— Герцог Букингемский — опасный противник, дорогая моя. Не надо ничего предпринимать, пока я не разведаю обстановку. Может быть, ты ошибаешься и дело не столь уж серьезно.
Де Винтер подошел к камину и подбросил дров.
— Но, Ричард, как можем мы ждать у моря погоды, когда Николас томится в тюрьме — в ужасных условиях, в неизвестности, — возразила нетерпеливо Полли. — По-вашему, надо действовать исключительно осторожно, чтобы не потревожить дьявола, так ведь?
— Сдается мне, что дьявол уже растревожен, — изрек Де Винтер. — Но что бы там ни было, не горячись. Может, Ник и позволял тебе подобный тон, но со мной это не пройдет.
Полли покраснела. После замечания Ричарда она поневоле должна была вести себя сдержаннее, как он на то и рассчитывал.
Подойдя к девушке, Де Винтер улыбнулся и потрепал ее по подбородку.
— Я понимаю твои опасения, Полли, и даже в какой-то мере разделяю их. Но действовать непродуманно нам никак нельзя. Верь мне.
— Пожалуй, что так, — согласилась она. — Надеюсь только, что мне не придется ждать до бесконечности, ибо в противном случае я вынуждена буду пойти на отчаянный шаг.
Ричард покачал головой:
— Полагаю, все разрешится довольно скоро. И запомни еще: Николас не будет в восторге, если ты принесешь себя в жертву. Давай посмотрим, нельзя ли как-нибудь избежать этого. Для начала тебе следует делать вид, будто тебя не слишком взволновало случившееся. Пусть все думают, что ты, конечно, озадачена, но не более того и не прочь в сложившейся ситуации найти себе другого покровителя.
— В общем, игра продолжается! — кивнула Полли.
— Молодец! У себя в театре притворяйся вовсю, будто тебе нет особого дела до Ника. Сможешь?
— Само собой, — просто ответила она, вставая. — Сегодня у нас спектакль «Школа жен», где я выступаю в роли главной героини Маргариты, особы дерзкой и глубоко порочной. Своей игрой я дам всем понять, что, мало чем отличаясь от нее, не намерена стеснять себя в любовных делах, а отсутствие моего покровителя наконец-то предоставляет мне полную свободу. Посмотрим, как прореагирует на это герцог. — Взгляд ее внезапно померк, и она спросила упавшим голосом: — Ричард, нельзя ли узнать, как там Ник? Может быть, ему что-нибудь нужно?
— Не волнуйся, детка: как представитель высшего класса он будет находиться там в не столь уж плохих условиях.
— Но ведь в этом Тауэре так мрачно, холодно и сыро! — содрогнулась Полли. — И никого рядом с ним. Одни только вороны кружат за окном…
— Ему разрешат иметь при себе слугу, — заверил ее Ричард. — Кроме того, его не станут подвергать мучительным пыткам до публичного оглашения обвинения.
Полли побледнела, и Де Винтер понял, что сболтнул лишнее.
— Не бойся, мы не допустим ничего подобного, — попытался он исправить свою оплошность.
— Не понимаю, как вы сможете предотвратить его гибель, — сказала она уныло. — Видно, придется все же продать себя герцогу.
Де Винтер, ничего не ответив на это, лишь попросил Полли подождать, пока он оденется, чтобы проводить ее до дома.
Вечером того же дня герцог Букингемский, сидя в ложе королевского театра, наблюдал с холодным любопытством за тем, что происходит на сцене. Ему был представлен подробный отчет об утренних событиях на Друри-лейн, из которого следовало, что любовница Кинкейда отнюдь не хладнокровно восприняла арест своего покровителя.
Сейчас же она была здесь, в роли коварной и ветреной наследницы испанского престола, решившей изменить глупому мужу. Полли, словно бросая вызов всем и каждому сидевшему в зале, как бы говорила своей игрой: «Вы можете иметь меня, если я захочу, однако я не позволю ни одному мужчине одержать надо мной верх». Актриса явно давала понять, что арест ее нынешнего покровителя — событие, вызвавшее многочисленные сплетни и пересуды, — ничуть не расстроил ее.
Томас Киллигрэ с волнением наблюдал за ходом спектакля, который шел на пределе актерских возможностей и человеческих сил. Публика бурно реагировала буквально на все, взрываясь то и дело смехом и бурей аплодисментов. Эдвард Нестор, исполнявший роль Леона, без всякого сомнения, превзошел самого себя. И все это — благодаря Полли, обладавшей удивительным даром воодушевлять партнеров.
Когда со сцены прозвучала последняя реплика, Киллигрэ облегченно вздохнул. Полли прошла за кулисы. Видно было, что она находится в состоянии полного изнеможения. Томас подозвал к себе юную актрису, и она подошла, ожидая услышать от мастера и слова одобрения, и, как обычно, критические замечания.
— Вы думаете, что способны на такое всякий раз? — сказал он вместо похвалы. — Поймите, вас не хватит надолго!
— Не понимаю, о чем это вы, — молвила Полли, старательно избегая взгляда маэстро. — Разве что-то было не так? Думаю, у публики иное мнение.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Это все из-за Ника, да? — Он сочувственно похлопал ее по руке.
— Я не подведу вас, Томас, не провалю спектакль. Если вы беспокоитесь об этом, то напрасно, — произнесла девушка, оставив вопрос без ответа.
— Я беспокоюсь о вас! Вам не продержаться долго на таком взлете отчаяния, вы сломаетесь, Полли! Подумайте над моими словами!
— Все будет в порядке, поверьте. Я знаю, что делаю, Томас.
Прежде чем Киллигрэ смог что-то ответить, в гримерную ввалилась шумная, смеющаяся толпа придворных во главе с герцогом Букингемским. Они, не скупясь на адресованные Полли поздравления, восторженно взмахивали надушенными платками, рассматривали актрису в монокли и шутливо называли ее проказницей и чаровницей, которая знает, как умом своим и обаянием покорить бедных воздыхателей и превратить их в послушных рабов.
Полли мило улыбалась, кокетничала и вообще вела себя весело и непринужденно, не выделяя, однако, никого из поклонников и отвергая все косвенные приглашения, намеки и предложения. И все это время она чувствовала на себе немигающий взгляд герцога Букингемского, который, единственный из всех, не проронил ни слова.
Девушка из последних сил старалась казаться этаким жизнерадостным, беззаботным существом. И когда она случайно встретилась взглядом с герцогом, то увидела в его глазах удовлетворение и холодный расчет. Лениво улыбнувшись, Джордж Виллерс вынул из кармана своего расшитого золотом камзола инкрустированную табакерку.
— Сегодня вы будете ужинать со мной, госпожа Уайт, — заявил он.
Это была первая фраза, которую он произнес, и прозвучала она как приказ. У Полли возникло вдруг такое чувство, будто комнату наполнила странная, леденящая душу тишина, словно она оказалась одна посреди безбрежного моря. Они с Ричардом не учли, что герцог начнет действовать так быстро.
Еще раз посмотрев в холодные глаза Джорджа Виллерса, Полли разглядела в них нескрываемое вожделение.
— Ничто не доставит мне большего удовольствия, милорд! — улыбнулась она, сделав вид, что ничего не заметила.
Герцог поклонился.
— В девять часов я пришлю за вами карету, — бросил он и удалился, оставив Полли в обществе придворных, шутливо жалующихся, что каменное сердце леди никак не смягчается.
Выйдя из театра, Полли медленно пошла по Друри-лейн, думая о том, что Ричард проведет сегодняшний вечер на приеме у короля, пытаясь разузнать, что он может сделать для освобождения Николаса, и, следовательно, не появится раньше завтрашнего утра, а к тому времени ее свидание с герцогом уже состоится.
Полли поднялась по лестнице и открыла дверь гостиной. Квартира без Ника, когда-то полная веселья и любовных ласк, теперь наводила тоску.
Сьюзан бродила как тень по комнатам, не в состоянии до конца осознать серьезность беды, внезапно обрушившейся на Ника с Полли и грозящей разрушить привычный мир ее существования. Она думала прежде всего лишь о том, как арест милорда повлияет на их с Оливером план поселиться в Йоркшире. Полли молча слушала жалобы и плач девушки, когда та помогала ей надевать изысканный и замысловатый наряд, который должен был показать герцогу, что она готова к неизбежной развязке событий.
Полли облачилась в платье из атласа цвета слоновой кости, приподнятое по бокам так, что видна была нижняя юбка из розового шелка с жемчужно-кружевным краем.
Сзади за ним тянулся длинный воздушный шлейф. Волосы ее были уложены в высокую прическу, увенчанную изящной короной. На шее красовалось ожерелье из отборного жемчуга, подаренное ей Николасом на день рождения и ставшее для нее своеобразным талисманом. Теперь, что бы ни сказал и ни сделал герцог, он не сможет унизить ее.
Когда к дому подкатила карета его светлости, Полли, ощущая привкус тошноты, надела перчатки с кружевными отворотами и набросила на плечи бархатную накидку.
«Обычное волнение, как перед выходом на сцену!» — убеждала себя девушка, спускаясь по лестнице. Ей было знакомо подобное состояние, и она знала, как с ним справляться. Стоит только войти в роль, как страх исчезнет, поскольку из робкой Полли Уайт она превратится в героиню, которой неведом страх. Но сейчас, в карете, украшенной гербами его светлости, она все еще несчастная маленькая Полли Уайт, и поблизости нет господина Киллигрэ с его поддержкой и утешением.
Путь был недолгим. Карета остановилась, дверца распахнулась, и Полли, выйдя из экипажа, сразу же поняла, где оказалась. Она стояла не у парадного подъезда особняка герцога на Стренд-стрит, а у входа в расположенный совсем на другой улице один из самых известных публичных домов в Лондоне, пользовавшийся крайне дурной славой.
Дверь заведения распахнулась, и слуга жестом пригласил ее войти. Полли могла бы, отказавшись, повернуться и уйти прочь в своем элегантном платье истинной леди. Однако… она сама же приняла решение продать свое тело, и поэтому, где и как будет совершена сделка, не имело уже особого значения. И к тому же с ее стороны вообще не могло быть никаких претензий, поскольку она заранее знала, что ей уготована роль продажной девки. Ну что ж, она исполнит ее, эту роль, и, возможно, даже лучше всех сыгранных ею ранее театральных ролей.
С холодной решимостью Полли переступила порог дома терпимости. Лакей закрыл за ней дверь. Несколько минут она стояла, прислушиваясь к разнообразным звукам, раздававшимся в пресловутом заведении: громкому смеху, пронзительному женскому визгу, хлопанью дверей, торопливому шарканью ног.
Лакей ухмыльнулся, глядя на дорогое платье Полли и ее благородные манеры. Она же, перейдя неожиданно на язык простолюдинов, сказала ему задористым тоном:
— Ты что, так и будешь стоять здесь и пялиться на меня или все-таки отведешь меня наверх?
Лакей с вытянувшейся от удивления физиономией указал торопливо на узкую лестницу в другом конце холла:
— Прошу сюда…
Полли последовала за ним. На лестнице ей повстречался выскочивший невесть откуда пьяный господин с красным лицом и в помятой одежде и изумленно, словно не веря своим глазам, уставился на нее. Проведя ее по длинному коридору, лакей остановился у одной из дверей. В этой части дома было сравнительно тихо, на полу лежал ковер, а в канделябрах стояли зажженные свечи.
Слуга, постучав в дверь, открыл ее и пропустил Полли вперед.
— Милорд, что за странные фантазии! — молвила девушка, слегка улыбнувшись.
Герцог Букингемский, стоявший у камина с бокалом красного вина, нахмурился.
— Публичный дом и продажные женщины — понятия, практически неотделимые одно от другого, — сухо заметил он. — Я думаю, вам здесь понравится.
— В самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43