Вы – регресс человечества. И вы с вашими мессианскими замашками хотите, чтобы и остальные пали в эту дикость.
– В ЦРУ новая должность – офицер-философ? – поинтересовался Филатов.
– Нет, старая – офицер-патриот.
– Ясно.
– Ничего тебе неясно. У нас общество, созданное для человека. Каждый в нем свободен. Каждый своим трудом может достичь богатства и процветания. Каждый отвечает только за себя и за семью, а не за Галактику в целом. Каждый располагается на той ступеньке, которую заслуживает. Мы– общество, за которым будущее.
– И поэтому вы лезете со своим уставом во все монастыри и готовы в интересах свободы перерезать горло каждому, кто усомнится в ваших идеалах… Кстати, у человека будущего что, образовательный и умственный коэффициент сорок единиц?
– Что?
– Средний образовательный коэффициент выпускника аризонского ВУЗа – сорок пять единиц. А московитянского – сто одиннадцать. К вопросу о будущем… Аризона – это всего лишь толпа извращенцев, помешавшихся на своих правах. И не больше, – вздохнул Филатов и заработал еще один тычок в зубы.
– Отличный инструмент дискуссии, – сказал госпитальер.
– Пудовый кулак американского космодесантника. Что и требовалось доказать.
– Помолчали бы, уроды. Кто с вами дискутирует. Вы – пленные.
– В какой войне?
– В космической холодной.
– Понятно. Это вы объясните нашему МИДу.
– Вы что, идиоты? – засмеялся Фицджеральд. – Какой МИД о вас узнает? Съедены аборигенами – и все.
– Съедены людоедами-аризонцами, – кивнул Филатов и, увидев занесенный кулак, сказал: – Ладно, молчу.
– Помолчи. Через несколько минут прибудет катер. И мы отчалим из этой дыры.
– Катер, – поморщился Филатов, Аризонский корабль не входил в его планы. Он убивал последнюю надежду.
***
Аризонский космобот, будто диск, пущенный рукой гигантского дискобола, по пологой кривой стремился в атмосферу Ботсваны. Гравикомпенсаторы гасили гигантские перегрузки, но не могли избавить от них вовсе. Перегрузки впечатывали в кресла людей, тяжелой рукой ложились на веки, давили на грудь. А потом ослабевали, исчезали, чтобы через некоторое время накинуться вновь.
– Полегче, идиот! – прикрикнула молодая красавица в защитном комбинезоне синего цвета, служившем отличительной формой для всех представителей НАС А. – Ты же везешь не «живой товар» с третьих планет, а специального агента ФБР.
– Все будет в порядке, мадам, – произнес сквозь зубы пилот, которого Пенелопа в последние часы извела своей язвительностью. Пилот решил, что эта прекрасная фурия просто возненавидела его с первого взгляда. Но это было далеко не так. Просто Пенелопа привыкла неустанно измываться над окружающими, чтобы не терять спортивной формы. Перед этим она довела до белого каления капитана эсминца «Канаверал».
После того, как Пенелопа провалила операцию с задержанием резидента московитян Джона Замойски, она уже решила, что настало пора собирать чемоданы и готовиться к отбытию на одну из оборонно-промышленных планет Аризоны. А ведь так хорошо все шло. На Замойски она наткнулась случайно, по долгу службы внедряясь в ирландскую группировку. Будучи в компании Малютки Пена, она заподозрила, что с одним из его гостей что-то неладно. Потом началась резня, Пенелопа потащила Замойски на конспиративную квартиру ФБР, где имелся полицейидентификатор. Каково же было изумление фэбээровцев, когда человек был опознан как агент московитян, находящийся в розыске.
Пока с отправкой на промышленную планету руководство решило повременить. Пенелопу решили на некоторое время убрать с глаз долой и подключили к заключительному этапу операции «Ботсвана» – одной из редких акций, проводимых совместно двумя ведомствами, представители которых по долгу службы ненавидели друг друга куда больше, чем вероятного противника.
Компьютер-анализатор, отрабатывая материалы, поступившие от Динозавра, сделал вывод, что один из московитян, недавно прибывший на Ботсвану, очень похож на Замойски, естественно, с сильно «отредактированной» внешностью. Вероятность была больше девяноста процентов. И отныне эта операция стала ее личным делом. Если бы хотя бы часть ненависти, которую она питала к нему, дошла бы до адресата, тот взорвался бы ядерной бомбой.
Ботсвана проплывала под ногами. Кабина рубки представляла собой сплошной СТ-экран, и казалось, что кресла и пульт управления парят в открытом космосе. Полярные шапки сверкали в лучах солнца. Южный континент был прикрыт пеленой облаков. Но над главным материком, куда стремился космобот, было безоблачное небо,
– Контрольное время прибытия – двадцать пять минут. Маяк засечен. Рассчитываю траекторию приземления, – каким-то надтреснутым голосом хронического астматика прохрипел компьютер космобота, выдавая на экран монитора пологую кривую спуска.
– Цель на ночной стороне планеты, – проинформировал пилот.
– Какой ты умный. Можно, я буду звать тебя всезнайка? – осведомилась Пенелопа.
«Сука», – произнес пилот. Но произнес он это емкое и точное слово про себя. Пенелопа была кругом права. С офицерами ФБР не вступают в пререкания.
***
– Выход на низкую орбиту, – бубнил бортовой компьютер.
– Ты видишь сигнал? – спросил большеносый пилот у широкоплечего штурмана.
– Нет никакого сигнала.
– Почему? Уже должен быть.
– Не знаю, почему. Пока нет.
Московитянский космолет вращался вокруг Ботсваны. И его чуткие приборы безуспешно пытались поймать сигнал. Группа эвакуации прибыла по запросу резидента. Экипаж прекрасно знал, что просто так подобные запросы не рассылаются. Это страховка на самый крайний случай, когда иного выхода нет. И часто в таких случаях помощь приходит слишком поздно. А экипаж; на своем горьком опыте знал, как трудно быть «скорой помощью», которая не успевает вовремя.
– Ну? – вновь спросил пилот.
– Да не нервируй. Ничего.
– Попробуй изменить условия приема. На Ботсване полно аномальных зон. Там даже эфирные сигналы ведут себя по-дурацки.
– Знаю. Читаю справочники.
Похожий на стрелу корабль скользил над Ботсваной, и ни один локатор, ни одна фиксирующая система не могла его засечь. Специальный вариант «Зонтик» – он не обнаруживается и более сложной аппаратурой. Отличный косморазведчик.
– Ну. Мы скоро облетим всю эту помойку, – не отставал пилот.
– Сейчас, сдвину еще условия приема… Есть! – воскликнул штурман.
– Сигнал?
– Он, бесценный. Он!
– Красный?
– Красный.
– Значит, объект жив.
– Да.
– Рассчитать приземление, – приказал пилот. Через секунду комп выдал в воздухе параметры траектории.
– Расчетное время – двенадцать минут.
– Выполнить, – приказал пилот. Перегрузка вдавила в кресла. Разведывательный корабль типа «Зонтик» начал маневр…
***
– Дать, что ли, еще вам по зубам? – задумчиво произнес лейтенант Фицджеральд, весело глядя на пленников.
– Понравилось? – спросил Филатов.
– Ага. Пожалуй, не стоит. А то еще ассоциация по защите животных вступится.
– От кого тебя защищать-то? Здесь все свои, – пожал плечами Филатов.
На этот раз он заработал по уху.
Лейтенант зевнул, посмотрел на пластинку часов.
– Куда этот бот запропастился? И босс исчез.
– Его негры съели, – предположил Филатов.
– Вряд ли, – покачал головой Фицджеральд. – Отравятся.
Он прошелся по палатке. Уселся на прозрачное пластопневмокресло – создавалось ощущение, будто он висит в воздухе. Аризонцы привыкли даже временные лагеря обустраивать со всем комфортом. Будь их воля, они бы и синтетикресторан здесь поставили.
– Ну, где же они? – повторил Фицджеральд. Послышался едва слышный глухой рокот.
– Наконец-то, – Фицджеральд приподнялся.
Московитяне уныло переглянулись. Этот тихий рокот им был хорошо известен. Так мог звучать только двигатель космобота, зависшего над землей.
– Два месяца отпуска, – потер руками Фицджеральд. – И ни одной дикарской рожи.
Он шагнул на порог палатки и застыл.
В пятнадцати метрах над землей висела едва различимая в темноте остроносая стрела.
На диск аризонского бота она никак не походила. А походила на разведкорабль московитян класса «Зонт».
Фипджеральд положил руку на автомат. В плен он твердо решил не сдаваться. А также забрать с собой на тот свет этих двоих пленников.
Он шагнул обратно в палатку и поднял ЭМ-автомат
***
– Глайдер, охрана, – перечислял штурман, обозревая картинку, становящуюся все четче по мере того, как корабль падал вниз.
– Две минуты до точки.
– Четыре палатки… Так, семь человек… Так, импульс из правой палатки… Еще один импульс… Ты не говорил, что объектов два.
– Новые сведения.
– Неважно… Оборонительных систем нет. Эфирного сканера – тоже.
– Это временное логово. Какие системы?
– Ну что, выхолим?
– Пять, четыре… Два. Ноль. Точка! – воскликнул пилот.
– Кисель, – добавил штурман. Красный луч протянулся от космобота, расходясь и захватывая весь лагерь. Диффузное эфиропокрытие. Люди будто светились в нем. А потом растворялись, теряя очертания.
– Получите, янки, – прошептал штурман.
Сверху было хорошо видно, что люди вязли в странном красном свете, как мухи на липкой ленте, движения становились все более вялыми. Потом фигуры замерли,
– Я иду, – сказал штурман, защелкивая шлем скафа с эфиронейтрализатором. В этой тяжелой штуковине, похожей на первые космоскафы в истории, он направился к выходу. Миг он простоял у распахнутого люка. Потом оттолкнулся. Земля стала надвигаться, но медленно. Гравигенераторы позволяли парить птицей.
Как индийский божок штурман неторопливо приземлился, направился в сторону палатки, пробиваясь сквозь красное марево, действительно походившее на кисель. Вот и нужная палатка. На полу лежит детина в защитном комбинезоне. Палец его – на спусковом крючке ЭМ-автомата. Ствол направлен в двух пленников, от которых и исходят маячковые импульсы.
Штурман с тревогой подошел к этим двоим. Неужели десантник напоследок пристрелил их?!
Штурман нагнулся над одним. Жив… Потом над вторым. Тоже дырок нет… Прекрасно.
Без всякого труда он взял под мышки обоих. Усилители костюма позволяли тащить и куда больший груз.
Выйдя из палатки, штурман направился к кораблю, встал под днищем, оттолкнулся ногой – больше по привычке, чем из необходимости, и неторопливо взлетел вверх.
– Эфировозмущение, – взволнованно воскликнул пилот.
– Что? – спросил штурман.
– Похоже, чужой корабль. Время контакта– семь-десять минут.
– Уходим.
– Стоп! – воскликнул пришедший в себя после «киселя» Филатов. – Артефакты! Их нельзя оставлять!
– Какие артефакты?! Нас сейчас возьмут в клещи? Что, принимать бой?
– Значит, примем. Не будет материалов – все напрасно.
Филатову понадобилось чуть больше минуты, чтобы влезть в скаф.
Он выскочил из люка. С техникой он знал как обращаться. И летел он куда быстрее штурмана. Он рухнул на землю около площадки, в которой проживал Динозавр. Зашел туда. Осмотрелся. Никакого следа артефактов.
Где же? Неужели Динозавр прихватил их с собой?
Он вышел из палатки. Минуты уходили. Сейчас тут появится корабль аризонцев.
Ну, где еще? Две палатки. Тут, кажется, их техник. Кому, как не ему, разбираться с артефактами?
Двумя прыжками Филатов достиг палатки. Зашел внутрь. Там лежал сержант-техник. Он как раз упаковывал артефакты в контейнер высшей зашиты, когда его настиг красный луч.
Проверив наличие артефактов, Филатов защелкнул контейнер, взял его под мышку, вышел из палатки. Оттолкнулся и резво взвился вверх. Он влетел в люк, больно ударившись о стену.
– Корабль сломаете, – заворчал штурман.
– Все, готово, – кивнул Филатов.
– До контакта – три минуты, – проинформировал пилот. – Держитесь.
Времени у Филатова занимать место в противоперегрузочном кресле не было. Его припечатало к стене, и только костюм помогал, не давая ему размазаться в лепешку.
«Зонт» уходил резко вверх, чтобы раствориться в космической тьме.
Космобот и глайдер приземлились у лагеря почти одновременно. Ошарашенный Динозавр глядел на находившихся без сознания своих людей, напоследок угощенных дистантпарализаторами, входившими в вооружение «Зонта». Глаза его еще больше полезли на лоб, когда он увидел своего старого партнера и близкого врага Пенелопу Вейн, возникшую из люка.
– Какого черта? – только и сумел он выдавить из себя.
– Вот именно! – воскликнула она. – Чего эти идиоты разлеглись здесь? Где все? Что происходит, я спрашиваю?!
– Да заглохни, – отмахнулся Динозавр и ринулся в палатку Бойла.
Сержант-техник там был, А вот артефактов и контейнера – не было.
Не было в лагере один и пленных московитян.
– Пенелопа, нас переиграли. Они ушли.
– Как?
– Не знаю!
– Мадам, – донесся из рации голос пилота. – Я засек слабую цель.
– Какая цель?
– Корабль. Видимо, разведчик, поскольку сигнал неустойчивый.
– Вы можете за него уцепиться?
– Через четыре минуты мы его потеряем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– В ЦРУ новая должность – офицер-философ? – поинтересовался Филатов.
– Нет, старая – офицер-патриот.
– Ясно.
– Ничего тебе неясно. У нас общество, созданное для человека. Каждый в нем свободен. Каждый своим трудом может достичь богатства и процветания. Каждый отвечает только за себя и за семью, а не за Галактику в целом. Каждый располагается на той ступеньке, которую заслуживает. Мы– общество, за которым будущее.
– И поэтому вы лезете со своим уставом во все монастыри и готовы в интересах свободы перерезать горло каждому, кто усомнится в ваших идеалах… Кстати, у человека будущего что, образовательный и умственный коэффициент сорок единиц?
– Что?
– Средний образовательный коэффициент выпускника аризонского ВУЗа – сорок пять единиц. А московитянского – сто одиннадцать. К вопросу о будущем… Аризона – это всего лишь толпа извращенцев, помешавшихся на своих правах. И не больше, – вздохнул Филатов и заработал еще один тычок в зубы.
– Отличный инструмент дискуссии, – сказал госпитальер.
– Пудовый кулак американского космодесантника. Что и требовалось доказать.
– Помолчали бы, уроды. Кто с вами дискутирует. Вы – пленные.
– В какой войне?
– В космической холодной.
– Понятно. Это вы объясните нашему МИДу.
– Вы что, идиоты? – засмеялся Фицджеральд. – Какой МИД о вас узнает? Съедены аборигенами – и все.
– Съедены людоедами-аризонцами, – кивнул Филатов и, увидев занесенный кулак, сказал: – Ладно, молчу.
– Помолчи. Через несколько минут прибудет катер. И мы отчалим из этой дыры.
– Катер, – поморщился Филатов, Аризонский корабль не входил в его планы. Он убивал последнюю надежду.
***
Аризонский космобот, будто диск, пущенный рукой гигантского дискобола, по пологой кривой стремился в атмосферу Ботсваны. Гравикомпенсаторы гасили гигантские перегрузки, но не могли избавить от них вовсе. Перегрузки впечатывали в кресла людей, тяжелой рукой ложились на веки, давили на грудь. А потом ослабевали, исчезали, чтобы через некоторое время накинуться вновь.
– Полегче, идиот! – прикрикнула молодая красавица в защитном комбинезоне синего цвета, служившем отличительной формой для всех представителей НАС А. – Ты же везешь не «живой товар» с третьих планет, а специального агента ФБР.
– Все будет в порядке, мадам, – произнес сквозь зубы пилот, которого Пенелопа в последние часы извела своей язвительностью. Пилот решил, что эта прекрасная фурия просто возненавидела его с первого взгляда. Но это было далеко не так. Просто Пенелопа привыкла неустанно измываться над окружающими, чтобы не терять спортивной формы. Перед этим она довела до белого каления капитана эсминца «Канаверал».
После того, как Пенелопа провалила операцию с задержанием резидента московитян Джона Замойски, она уже решила, что настало пора собирать чемоданы и готовиться к отбытию на одну из оборонно-промышленных планет Аризоны. А ведь так хорошо все шло. На Замойски она наткнулась случайно, по долгу службы внедряясь в ирландскую группировку. Будучи в компании Малютки Пена, она заподозрила, что с одним из его гостей что-то неладно. Потом началась резня, Пенелопа потащила Замойски на конспиративную квартиру ФБР, где имелся полицейидентификатор. Каково же было изумление фэбээровцев, когда человек был опознан как агент московитян, находящийся в розыске.
Пока с отправкой на промышленную планету руководство решило повременить. Пенелопу решили на некоторое время убрать с глаз долой и подключили к заключительному этапу операции «Ботсвана» – одной из редких акций, проводимых совместно двумя ведомствами, представители которых по долгу службы ненавидели друг друга куда больше, чем вероятного противника.
Компьютер-анализатор, отрабатывая материалы, поступившие от Динозавра, сделал вывод, что один из московитян, недавно прибывший на Ботсвану, очень похож на Замойски, естественно, с сильно «отредактированной» внешностью. Вероятность была больше девяноста процентов. И отныне эта операция стала ее личным делом. Если бы хотя бы часть ненависти, которую она питала к нему, дошла бы до адресата, тот взорвался бы ядерной бомбой.
Ботсвана проплывала под ногами. Кабина рубки представляла собой сплошной СТ-экран, и казалось, что кресла и пульт управления парят в открытом космосе. Полярные шапки сверкали в лучах солнца. Южный континент был прикрыт пеленой облаков. Но над главным материком, куда стремился космобот, было безоблачное небо,
– Контрольное время прибытия – двадцать пять минут. Маяк засечен. Рассчитываю траекторию приземления, – каким-то надтреснутым голосом хронического астматика прохрипел компьютер космобота, выдавая на экран монитора пологую кривую спуска.
– Цель на ночной стороне планеты, – проинформировал пилот.
– Какой ты умный. Можно, я буду звать тебя всезнайка? – осведомилась Пенелопа.
«Сука», – произнес пилот. Но произнес он это емкое и точное слово про себя. Пенелопа была кругом права. С офицерами ФБР не вступают в пререкания.
***
– Выход на низкую орбиту, – бубнил бортовой компьютер.
– Ты видишь сигнал? – спросил большеносый пилот у широкоплечего штурмана.
– Нет никакого сигнала.
– Почему? Уже должен быть.
– Не знаю, почему. Пока нет.
Московитянский космолет вращался вокруг Ботсваны. И его чуткие приборы безуспешно пытались поймать сигнал. Группа эвакуации прибыла по запросу резидента. Экипаж прекрасно знал, что просто так подобные запросы не рассылаются. Это страховка на самый крайний случай, когда иного выхода нет. И часто в таких случаях помощь приходит слишком поздно. А экипаж; на своем горьком опыте знал, как трудно быть «скорой помощью», которая не успевает вовремя.
– Ну? – вновь спросил пилот.
– Да не нервируй. Ничего.
– Попробуй изменить условия приема. На Ботсване полно аномальных зон. Там даже эфирные сигналы ведут себя по-дурацки.
– Знаю. Читаю справочники.
Похожий на стрелу корабль скользил над Ботсваной, и ни один локатор, ни одна фиксирующая система не могла его засечь. Специальный вариант «Зонтик» – он не обнаруживается и более сложной аппаратурой. Отличный косморазведчик.
– Ну. Мы скоро облетим всю эту помойку, – не отставал пилот.
– Сейчас, сдвину еще условия приема… Есть! – воскликнул штурман.
– Сигнал?
– Он, бесценный. Он!
– Красный?
– Красный.
– Значит, объект жив.
– Да.
– Рассчитать приземление, – приказал пилот. Через секунду комп выдал в воздухе параметры траектории.
– Расчетное время – двенадцать минут.
– Выполнить, – приказал пилот. Перегрузка вдавила в кресла. Разведывательный корабль типа «Зонтик» начал маневр…
***
– Дать, что ли, еще вам по зубам? – задумчиво произнес лейтенант Фицджеральд, весело глядя на пленников.
– Понравилось? – спросил Филатов.
– Ага. Пожалуй, не стоит. А то еще ассоциация по защите животных вступится.
– От кого тебя защищать-то? Здесь все свои, – пожал плечами Филатов.
На этот раз он заработал по уху.
Лейтенант зевнул, посмотрел на пластинку часов.
– Куда этот бот запропастился? И босс исчез.
– Его негры съели, – предположил Филатов.
– Вряд ли, – покачал головой Фицджеральд. – Отравятся.
Он прошелся по палатке. Уселся на прозрачное пластопневмокресло – создавалось ощущение, будто он висит в воздухе. Аризонцы привыкли даже временные лагеря обустраивать со всем комфортом. Будь их воля, они бы и синтетикресторан здесь поставили.
– Ну, где же они? – повторил Фицджеральд. Послышался едва слышный глухой рокот.
– Наконец-то, – Фицджеральд приподнялся.
Московитяне уныло переглянулись. Этот тихий рокот им был хорошо известен. Так мог звучать только двигатель космобота, зависшего над землей.
– Два месяца отпуска, – потер руками Фицджеральд. – И ни одной дикарской рожи.
Он шагнул на порог палатки и застыл.
В пятнадцати метрах над землей висела едва различимая в темноте остроносая стрела.
На диск аризонского бота она никак не походила. А походила на разведкорабль московитян класса «Зонт».
Фипджеральд положил руку на автомат. В плен он твердо решил не сдаваться. А также забрать с собой на тот свет этих двоих пленников.
Он шагнул обратно в палатку и поднял ЭМ-автомат
***
– Глайдер, охрана, – перечислял штурман, обозревая картинку, становящуюся все четче по мере того, как корабль падал вниз.
– Две минуты до точки.
– Четыре палатки… Так, семь человек… Так, импульс из правой палатки… Еще один импульс… Ты не говорил, что объектов два.
– Новые сведения.
– Неважно… Оборонительных систем нет. Эфирного сканера – тоже.
– Это временное логово. Какие системы?
– Ну что, выхолим?
– Пять, четыре… Два. Ноль. Точка! – воскликнул пилот.
– Кисель, – добавил штурман. Красный луч протянулся от космобота, расходясь и захватывая весь лагерь. Диффузное эфиропокрытие. Люди будто светились в нем. А потом растворялись, теряя очертания.
– Получите, янки, – прошептал штурман.
Сверху было хорошо видно, что люди вязли в странном красном свете, как мухи на липкой ленте, движения становились все более вялыми. Потом фигуры замерли,
– Я иду, – сказал штурман, защелкивая шлем скафа с эфиронейтрализатором. В этой тяжелой штуковине, похожей на первые космоскафы в истории, он направился к выходу. Миг он простоял у распахнутого люка. Потом оттолкнулся. Земля стала надвигаться, но медленно. Гравигенераторы позволяли парить птицей.
Как индийский божок штурман неторопливо приземлился, направился в сторону палатки, пробиваясь сквозь красное марево, действительно походившее на кисель. Вот и нужная палатка. На полу лежит детина в защитном комбинезоне. Палец его – на спусковом крючке ЭМ-автомата. Ствол направлен в двух пленников, от которых и исходят маячковые импульсы.
Штурман с тревогой подошел к этим двоим. Неужели десантник напоследок пристрелил их?!
Штурман нагнулся над одним. Жив… Потом над вторым. Тоже дырок нет… Прекрасно.
Без всякого труда он взял под мышки обоих. Усилители костюма позволяли тащить и куда больший груз.
Выйдя из палатки, штурман направился к кораблю, встал под днищем, оттолкнулся ногой – больше по привычке, чем из необходимости, и неторопливо взлетел вверх.
– Эфировозмущение, – взволнованно воскликнул пилот.
– Что? – спросил штурман.
– Похоже, чужой корабль. Время контакта– семь-десять минут.
– Уходим.
– Стоп! – воскликнул пришедший в себя после «киселя» Филатов. – Артефакты! Их нельзя оставлять!
– Какие артефакты?! Нас сейчас возьмут в клещи? Что, принимать бой?
– Значит, примем. Не будет материалов – все напрасно.
Филатову понадобилось чуть больше минуты, чтобы влезть в скаф.
Он выскочил из люка. С техникой он знал как обращаться. И летел он куда быстрее штурмана. Он рухнул на землю около площадки, в которой проживал Динозавр. Зашел туда. Осмотрелся. Никакого следа артефактов.
Где же? Неужели Динозавр прихватил их с собой?
Он вышел из палатки. Минуты уходили. Сейчас тут появится корабль аризонцев.
Ну, где еще? Две палатки. Тут, кажется, их техник. Кому, как не ему, разбираться с артефактами?
Двумя прыжками Филатов достиг палатки. Зашел внутрь. Там лежал сержант-техник. Он как раз упаковывал артефакты в контейнер высшей зашиты, когда его настиг красный луч.
Проверив наличие артефактов, Филатов защелкнул контейнер, взял его под мышку, вышел из палатки. Оттолкнулся и резво взвился вверх. Он влетел в люк, больно ударившись о стену.
– Корабль сломаете, – заворчал штурман.
– Все, готово, – кивнул Филатов.
– До контакта – три минуты, – проинформировал пилот. – Держитесь.
Времени у Филатова занимать место в противоперегрузочном кресле не было. Его припечатало к стене, и только костюм помогал, не давая ему размазаться в лепешку.
«Зонт» уходил резко вверх, чтобы раствориться в космической тьме.
Космобот и глайдер приземлились у лагеря почти одновременно. Ошарашенный Динозавр глядел на находившихся без сознания своих людей, напоследок угощенных дистантпарализаторами, входившими в вооружение «Зонта». Глаза его еще больше полезли на лоб, когда он увидел своего старого партнера и близкого врага Пенелопу Вейн, возникшую из люка.
– Какого черта? – только и сумел он выдавить из себя.
– Вот именно! – воскликнула она. – Чего эти идиоты разлеглись здесь? Где все? Что происходит, я спрашиваю?!
– Да заглохни, – отмахнулся Динозавр и ринулся в палатку Бойла.
Сержант-техник там был, А вот артефактов и контейнера – не было.
Не было в лагере один и пленных московитян.
– Пенелопа, нас переиграли. Они ушли.
– Как?
– Не знаю!
– Мадам, – донесся из рации голос пилота. – Я засек слабую цель.
– Какая цель?
– Корабль. Видимо, разведчик, поскольку сигнал неустойчивый.
– Вы можете за него уцепиться?
– Через четыре минуты мы его потеряем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43