На углу Висконсин-авеню призрачным светом мерцал зеленый глаз светофора. Было ноль градусов по Фаренгейту – примерно как где-нибудь в центре Москвы. Несколько мужчин и женщин, закутанных в толстые пальто и шубы, двигались в направлении светофора, который как раз сменил расплывчатый нимб зеленого цвета на точно такое же красное пятно, и хотя на перекрестке не показалось ни одной машины, пешеходы послушно остановились.
Это действительно был именно тот город, который описывал Денглер. Пул чувствовал себя как москвич, взглянувший на родной город свежим взглядом. Для него закончился наконец долгий-предолгий процесс похорон сына. То, что осталось от Робби, было внутри него. Он даже не был уверен, что ему все еще нужны книжки про Варвара, оставшиеся в багажнике. Мир никогда не будет вновь единым целым, но когда он вообще был единым целым, этот мир? Горе его вновь напомнило о себе, затем опять утихло, и он действительно смотрел на все абсолютно свежим взглядом.
За спиной Майкла Тим Андерхилл и Мэгги Ла смеялись над чем-то, рассказанным Тимом.
Светофор в конце квартала вновь вспыхнул зеленым, а светящийся знак для пешеходов переключился на “Идите”. Пешеходы начали переходить через улицу.
* * *
Мэгги поселили в небольшой одноместный номер рядом с тем, где все они сидели сейчас. Пул и Андерхилл положили свои чемоданы на две двуспальные кровати. Это была комната с высокими потолками, выцветшими обоями и потрепанным ковром на полу, на котором едва угадывался цветочный орнамент, и зеркалом в стиле рококо в золоченой раме. На стенах висели огромные картины девятнадцатого века с изображениями собак, виляющих хвостами над трупами окровавленных мертвых крестьян, и портреты добродушных толстых бюргеров в сюртуках и полосатых атласных жилетах. Мебель была старой и облупленной настолько, что невозможно описать, а размеры комнаты заставляли ее к тому же теряться, казаться совсем маленькой. Краны и отделка ванной были латунными, самая ванна стояла, как лев, на тяжелых фарфоровых лапах. Окна, через которые все трое смотрели теперь на улицу, были почти от пола до потолка, на них висели тяжелые темно-коричневые занавеси, которые задергивались с помощью махрящихся старых веревок. Пул никогда еще не видел гостиничного номера похожего на этот. Он подумал, что так, наверное, выглядят номера в лучших отелях Праги или Будапешта. И что, стоя у окна в двадцать футов высотой, когда за тобой такая огромная, элегантная, хотя и рассыпающаяся постепенно комната, недурно было бы услышать снаружи конское ржание и звон колокольчика на санях.
В фойе отеля перед полированной конторкой толпились одинаково одетые карлики ростом с папоротники, стоявшие тут же рядом. На клерке были очки без оправы и бабочка. Кругом все было отделано латунью, на полу лежал толстый ковер, кругом сверкали лампы, в свете которых огромные картины, висящие на стенах, отбрасывали еще более внушительных размеров тени. И, конечно же, перед клерком не было компьютера. Широкая лестница вела в комнату, на которой висела табличка “Бэлморал”.
Дальше лестница заворачивала и упиралась в дальний конец фойе, переходя в коридор, который вел мимо деревьев в горшках и стеклянных ящиков с чучелами звериных голов к тускло освещенному бару.
– У меня такое чувство, – сказал Пул. – Будто в двух шагах отсюда должна протекать Нева.
– И полицейские в медвежьих шапках и кожаных сапогах до колена ходят взад-вперед по проспекту, – подхватил Андерхилл.
– И ждут, когда представится возможность схватить голого человека, которого мороз выгнал из леса, – продолжила Мэгги.
Да, все так. В миле-двух должен обязательно быть густой лес, и по ночам, открывая окно бального зала, можно услышать вой волков.
– Давайте поищем в телефонной книге, – предложил Майкл, отходя от окна.
– Давайте сначала поищем телефонную книгу, – сказал Андерхилл.
Сам телефон, старомодная модель с диском, но без обычной инструкции, как звонить в прачечную, горничной, консьержке, клерку, и даже без лампочки, показывающей, что для вас оставлено сообщение, стоял на маленьком столике возле кровати Пула.
Мужчины начали открывать один за другим ящички разнообразных шкафчиков и комодиков, стоящих вдоль стен. В одном из комодов Андерхилл обнаружил телевизор, которой поворачивался вместе с полкой на шарнирах. Пул нашел гидеоновскую Библию и буклет под названием “История отеля Форшеймер” в длинном шкафчике, устланном бумагой с нарисованными на ней рождественскими елками.
Андерхилл открыл шкаф, стоящий между двух окон, и перед глазами удивленных друзей предстали корешки множества книг.
– О, Боже! – воскликнул Тим. – Библиотека. А книги-то какие! “Хорошенькая муфточка Китти”, “Ноготь мистера Тикера”, “Сожженные поцелуи”, “Исторические жилища Малайского полуострова”. Боже мой! – Тим снял с полки засаленную копию “Расколотого надвое”. – Значит ли это, что я бессмертен, или только лишь, что я пишу такую же невнятную белиберду?
– Все зависит от того, как человек относится к “Хорошенькой муфточке Китти”, – сказала Мэгги, снимая книгу с полки. – Может, телефонная книга где-то здесь?
Она стала помогать Андерхиллу, просматривая нижнюю часть шкафа.
– “Волшебство, легенды, тайны рождения”, – зачитал Андерхилл названия еще одной книги, снятой с полки.
Мэгги потянула за скрытый рычаг, и перед ними открылась еще одна полка, которая как бы выдвинулась из глубины шкафа. На ней был серебряный шейкер, запылившийся и даже затянутый паутиной, ведерко для льда, практически пустая бутылка джина, почти полная бутылка вермута и банка по виду явно тухлых оливок.
– Все это стоит здесь, наверное, со времен сухого закона, – предположила Мэгги. – А телефонной книги так нигде и нету.
Девушка встала, пожала плечами и вместе с выбранной ею книгой отправилась на диван.
– Наша поездка совсем не похожа на путешествие с Гарри Биверсом и Конором Линклейтером, – сказал Майкл. – Когда я спросил Конора, не собирается ли он передумать и отправиться с нами, он ответил, что знает лучшие способы расправиться со своим временем.
Пул снова взглянул в окно и на сей раз увидел, что сверху падают крупные хлопья снега.
– О чем твоя книга? – спросил за его спиной Андерхилл.
– О пытках, – ответила Мэгги.
Пул услышал, как внизу загудели автомобили, и подошел ближе к окну. Справа на дороге показались лошадиные головы, затем сами кони, запряженные в пустой двухколесный экипаж. На козлах сидел полный человек с багровым лицом. Он направил экипаж на самую середину улицы, заставив тем самым большинство водителей резко дать задний ход.
– И моя тоже, – сказал Андерхилл. – Это просто шутка, Мэгги, Убери руки.
– В твоей совсем нет картинок. А в моей только они и есть. Пул отвернулся от окна как раз в тот момент, когда Мэгги, оставив Ухмыляющегося Андерхилла на диване, с издевательским выражением лица направилась к низенькому деревянному столику с ящичками, стоявшему перед зеркалом. Пул подошел к дивану и взял оставленную Мэгги книжку. Буквально на каждой странице были фотографии котят, одетых в пальто и шляпки двадцатых годов. Похоже, перед этим котят долго держали прикованными железными цепями, потому что, хотя на фотографиях они были изображены за чтением книг, игрой в карты, в теннис, курили трубки, а на одной фотографии даже сочетались браком, но глаза у всех были остекленевшими от ужаса так что они казались мертвыми.
– Ага! – послышался голос Мэгги. – Секрет “Форшеймера”.
Она с победным видом продемонстрировала всем телефонный справочник, толстый настолько, что девушке пришлось держать его обеими руками.
– О, Боже, она все-таки нашла его! – воскликнул Андерхилл. Мэгги присела рядом с Майклом на край дивана и открыла книжку.
– Я и не думала, что здесь столько фамилий. Что мы там ищем? Ах да, на “С”. Вот оно – Сэндберг, Сэмуэлз, Сбарро... – Она перевернула сразу несколько страниц, потом еще. – Вот оно. Спербер, за ним Спитални. И Спитални, и Спитални, и Спитални. Кто бы мог подумать, что их тут столько.
Майкл поглядел на тонкий палец Мэгги, скользящий по странице. Палец двигался по колонке, которая начиналась с фамилии Спитална, и строк примерно на двадцать вниз, пока Спитални не превратился в Спиталски.
Майкл взял книгу, отнес ее к кровати и, устроившись поудобнее на подушках, подвинул к себе телефон. Мэгги и Тим глядели на него с дивана. Они напоминали котят из книжки Мэгги.
– Поговорите пока между собой, – посоветовал им Майкл. – Расправляйтесь со своим временем.
– Тебе никогда не приходило в голову, что Конор Линклейтер – гений? – спросил Тим у Мэгги.
– Мистер Спитални? – спросил Майкл. – Меня зовут Майкл Пул. Я разыскиваю семью человека по имени Виктор Спитални, с которым служил вместе во Вьетнаме. Скажите, вы с ним случайно не родственники? Или, может, знаете, как с ними связаться? Виктор, да... У вас в семье не было никого по имени Виктор? Да, он был из Милуоки. Что ж, в любом случае спасибо.
Он нажал на кнопку, набрал следующий номер, а когда там не ответили – еще один. Там ответил человек, который явно отмечал снегопад. Он сообщил заплетающимся языком, что человека по имени Виктор Спитални вообще никогда не существовало на свете, и повесил трубку.
На седьмой раз Пулу наконец повезло.
– Вы были во Вьетнаме с Виктором? – спросил молодой женский голос. – Боже мой, все это, кажется, было так давно.
Майкл сделал знак сидящим на диване, чтобы ему дали бумажку, где можно записать адрес. Андерхилл нашел блокнот с надписью “Форшеймер” и кинул его Майклу.
– Он член вашей семьи?
– О, Господи, – сказала девушка. – Вик был моим кузеном. Вы что, хотите сказать, что он еще жив? Вы не представляете, что это для меня значит.
– Есть шанс, что он еще жив. Вы не могли бы дать мне телефон родителей Виктора. Они оба живы?
– Если это можно назвать жизнью. У меня нет под рукой их номера, но вы можете найти его в книге. Джордж и Маргарет. Дядя Джордж и тетя Маргарет. А что, с Виком случилось что-нибудь необычное? Я думала, что он попал в госпиталь и уже там, наверное, умер.
Пул водил пальцем по строчкам телефонной книги, пока не нашел то, что искал: “Спитални, Джордж, 6835, улица Виннебаго”, и обвел адрес в кружочек.
– Это вы сами решили, что он лежал в госпитале?
– Кажется, дядя Джордж... это было так давно.
– И вы ничего не слышали о нем с самой войны?
– Нет. Если бы даже он был жив, то навряд ли написал бы мне. Мы, честно говоря, не были дружны. Как, вы сказали, вас зовут?
Майкл повторил свое имя и еще раз сказал, что они с Виктором были в одном взводе во Вьетнаме. Девушка сообщила, что ее зовут Эвви.
– Я здесь с друзьями из Нью-Йорка, Эвви, и мы хотим знать, не получал ли кто-нибудь из родственников Виктора вестей от него в последнее время.
– Нет, насколько я знаю.
– Вы не могли бы назвать мне имена каких-нибудь друзей вашего кузена? Девушек, с которыми он встречался?
– Ой, я даже не знаю. Вик был из тех, кого обычно называют одиночками. Он ходил в “Руфус Кинг”, насколько мне известно. И иногда гулял с девушкой по имени Дебби Макжик. Умная была девушка, по крайней мере мне так тогда казалось. И она ходила в заведение под названием “Полка Дот”. Но в основном Виктор копался в своей машине и занимался подобными вещами.
– А имена его друзей вы не вспомните?
– Одного парня звали Билл, другого Мак – это все, что я про них знаю. Мне ведь было всего десять, когда Вика призвали в армию. Но мои дядя и тетя наверняка помнят все, что вас интересует.
– Ваш дядя сейчас может быть дома?
– Хотите позвонить ему? Попробуйте, но он вполне может оказаться и на работе. И я должна бы быть на работе – я работаю секретарем в топливной компании, – но сегодня я вдруг почувствовала, что не могу больше все это выносить, и решила остаться дома и смотреть мыльные оперы. А вот тетя Маргарет почти наверняка Дома. Она никуда не выходит. – После паузы Эвви Спитални Добавила: – Мне, наверное, не стоит вам объяснять, как это странно сидеть вот так и разговаривать про Виктора. Это так странно. Ты успел забыть обо всем, что связано с этим человеком, и вдруг – бах! – тебе напоминают о нем, и все всплывает снова. Мой кузен, знаете ли, не был человеком приятным в общении.
– Да, – подтвердил Майкл. – Я понимаю, о чем вы.
Распрощавшись с Эвви, Майкл набрал номер на Виннебаго-стрит.
Ему ответила пожилая женщина с низким голосом, говорившая немного в нос.
– Это миссис Спитални? Маргарет Спитални?
– Да.
– Миссис Спитални, вы не знаете меня, но я был во Вьетнаме с вашим сыном. Мы целый год служили вместе, в одном взводе. Меня зовут Майкл Пул – теперь я доктор Пул.
– О, Господи! Повторите...
Майкл повторил большую часть того, что только что сказал.
– Как, вы сказали, ваше имя? Майкл повторил.
– Сейчас я в Милуоки вместе с Тимом Андерхиллом, другим членом нашего отряда, и с нашей приятельницей. Нам бы очень хотелось, если это возможно, повидаться с вами и вашим мужем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Это действительно был именно тот город, который описывал Денглер. Пул чувствовал себя как москвич, взглянувший на родной город свежим взглядом. Для него закончился наконец долгий-предолгий процесс похорон сына. То, что осталось от Робби, было внутри него. Он даже не был уверен, что ему все еще нужны книжки про Варвара, оставшиеся в багажнике. Мир никогда не будет вновь единым целым, но когда он вообще был единым целым, этот мир? Горе его вновь напомнило о себе, затем опять утихло, и он действительно смотрел на все абсолютно свежим взглядом.
За спиной Майкла Тим Андерхилл и Мэгги Ла смеялись над чем-то, рассказанным Тимом.
Светофор в конце квартала вновь вспыхнул зеленым, а светящийся знак для пешеходов переключился на “Идите”. Пешеходы начали переходить через улицу.
* * *
Мэгги поселили в небольшой одноместный номер рядом с тем, где все они сидели сейчас. Пул и Андерхилл положили свои чемоданы на две двуспальные кровати. Это была комната с высокими потолками, выцветшими обоями и потрепанным ковром на полу, на котором едва угадывался цветочный орнамент, и зеркалом в стиле рококо в золоченой раме. На стенах висели огромные картины девятнадцатого века с изображениями собак, виляющих хвостами над трупами окровавленных мертвых крестьян, и портреты добродушных толстых бюргеров в сюртуках и полосатых атласных жилетах. Мебель была старой и облупленной настолько, что невозможно описать, а размеры комнаты заставляли ее к тому же теряться, казаться совсем маленькой. Краны и отделка ванной были латунными, самая ванна стояла, как лев, на тяжелых фарфоровых лапах. Окна, через которые все трое смотрели теперь на улицу, были почти от пола до потолка, на них висели тяжелые темно-коричневые занавеси, которые задергивались с помощью махрящихся старых веревок. Пул никогда еще не видел гостиничного номера похожего на этот. Он подумал, что так, наверное, выглядят номера в лучших отелях Праги или Будапешта. И что, стоя у окна в двадцать футов высотой, когда за тобой такая огромная, элегантная, хотя и рассыпающаяся постепенно комната, недурно было бы услышать снаружи конское ржание и звон колокольчика на санях.
В фойе отеля перед полированной конторкой толпились одинаково одетые карлики ростом с папоротники, стоявшие тут же рядом. На клерке были очки без оправы и бабочка. Кругом все было отделано латунью, на полу лежал толстый ковер, кругом сверкали лампы, в свете которых огромные картины, висящие на стенах, отбрасывали еще более внушительных размеров тени. И, конечно же, перед клерком не было компьютера. Широкая лестница вела в комнату, на которой висела табличка “Бэлморал”.
Дальше лестница заворачивала и упиралась в дальний конец фойе, переходя в коридор, который вел мимо деревьев в горшках и стеклянных ящиков с чучелами звериных голов к тускло освещенному бару.
– У меня такое чувство, – сказал Пул. – Будто в двух шагах отсюда должна протекать Нева.
– И полицейские в медвежьих шапках и кожаных сапогах до колена ходят взад-вперед по проспекту, – подхватил Андерхилл.
– И ждут, когда представится возможность схватить голого человека, которого мороз выгнал из леса, – продолжила Мэгги.
Да, все так. В миле-двух должен обязательно быть густой лес, и по ночам, открывая окно бального зала, можно услышать вой волков.
– Давайте поищем в телефонной книге, – предложил Майкл, отходя от окна.
– Давайте сначала поищем телефонную книгу, – сказал Андерхилл.
Сам телефон, старомодная модель с диском, но без обычной инструкции, как звонить в прачечную, горничной, консьержке, клерку, и даже без лампочки, показывающей, что для вас оставлено сообщение, стоял на маленьком столике возле кровати Пула.
Мужчины начали открывать один за другим ящички разнообразных шкафчиков и комодиков, стоящих вдоль стен. В одном из комодов Андерхилл обнаружил телевизор, которой поворачивался вместе с полкой на шарнирах. Пул нашел гидеоновскую Библию и буклет под названием “История отеля Форшеймер” в длинном шкафчике, устланном бумагой с нарисованными на ней рождественскими елками.
Андерхилл открыл шкаф, стоящий между двух окон, и перед глазами удивленных друзей предстали корешки множества книг.
– О, Боже! – воскликнул Тим. – Библиотека. А книги-то какие! “Хорошенькая муфточка Китти”, “Ноготь мистера Тикера”, “Сожженные поцелуи”, “Исторические жилища Малайского полуострова”. Боже мой! – Тим снял с полки засаленную копию “Расколотого надвое”. – Значит ли это, что я бессмертен, или только лишь, что я пишу такую же невнятную белиберду?
– Все зависит от того, как человек относится к “Хорошенькой муфточке Китти”, – сказала Мэгги, снимая книгу с полки. – Может, телефонная книга где-то здесь?
Она стала помогать Андерхиллу, просматривая нижнюю часть шкафа.
– “Волшебство, легенды, тайны рождения”, – зачитал Андерхилл названия еще одной книги, снятой с полки.
Мэгги потянула за скрытый рычаг, и перед ними открылась еще одна полка, которая как бы выдвинулась из глубины шкафа. На ней был серебряный шейкер, запылившийся и даже затянутый паутиной, ведерко для льда, практически пустая бутылка джина, почти полная бутылка вермута и банка по виду явно тухлых оливок.
– Все это стоит здесь, наверное, со времен сухого закона, – предположила Мэгги. – А телефонной книги так нигде и нету.
Девушка встала, пожала плечами и вместе с выбранной ею книгой отправилась на диван.
– Наша поездка совсем не похожа на путешествие с Гарри Биверсом и Конором Линклейтером, – сказал Майкл. – Когда я спросил Конора, не собирается ли он передумать и отправиться с нами, он ответил, что знает лучшие способы расправиться со своим временем.
Пул снова взглянул в окно и на сей раз увидел, что сверху падают крупные хлопья снега.
– О чем твоя книга? – спросил за его спиной Андерхилл.
– О пытках, – ответила Мэгги.
Пул услышал, как внизу загудели автомобили, и подошел ближе к окну. Справа на дороге показались лошадиные головы, затем сами кони, запряженные в пустой двухколесный экипаж. На козлах сидел полный человек с багровым лицом. Он направил экипаж на самую середину улицы, заставив тем самым большинство водителей резко дать задний ход.
– И моя тоже, – сказал Андерхилл. – Это просто шутка, Мэгги, Убери руки.
– В твоей совсем нет картинок. А в моей только они и есть. Пул отвернулся от окна как раз в тот момент, когда Мэгги, оставив Ухмыляющегося Андерхилла на диване, с издевательским выражением лица направилась к низенькому деревянному столику с ящичками, стоявшему перед зеркалом. Пул подошел к дивану и взял оставленную Мэгги книжку. Буквально на каждой странице были фотографии котят, одетых в пальто и шляпки двадцатых годов. Похоже, перед этим котят долго держали прикованными железными цепями, потому что, хотя на фотографиях они были изображены за чтением книг, игрой в карты, в теннис, курили трубки, а на одной фотографии даже сочетались браком, но глаза у всех были остекленевшими от ужаса так что они казались мертвыми.
– Ага! – послышался голос Мэгги. – Секрет “Форшеймера”.
Она с победным видом продемонстрировала всем телефонный справочник, толстый настолько, что девушке пришлось держать его обеими руками.
– О, Боже, она все-таки нашла его! – воскликнул Андерхилл. Мэгги присела рядом с Майклом на край дивана и открыла книжку.
– Я и не думала, что здесь столько фамилий. Что мы там ищем? Ах да, на “С”. Вот оно – Сэндберг, Сэмуэлз, Сбарро... – Она перевернула сразу несколько страниц, потом еще. – Вот оно. Спербер, за ним Спитални. И Спитални, и Спитални, и Спитални. Кто бы мог подумать, что их тут столько.
Майкл поглядел на тонкий палец Мэгги, скользящий по странице. Палец двигался по колонке, которая начиналась с фамилии Спитална, и строк примерно на двадцать вниз, пока Спитални не превратился в Спиталски.
Майкл взял книгу, отнес ее к кровати и, устроившись поудобнее на подушках, подвинул к себе телефон. Мэгги и Тим глядели на него с дивана. Они напоминали котят из книжки Мэгги.
– Поговорите пока между собой, – посоветовал им Майкл. – Расправляйтесь со своим временем.
– Тебе никогда не приходило в голову, что Конор Линклейтер – гений? – спросил Тим у Мэгги.
– Мистер Спитални? – спросил Майкл. – Меня зовут Майкл Пул. Я разыскиваю семью человека по имени Виктор Спитални, с которым служил вместе во Вьетнаме. Скажите, вы с ним случайно не родственники? Или, может, знаете, как с ними связаться? Виктор, да... У вас в семье не было никого по имени Виктор? Да, он был из Милуоки. Что ж, в любом случае спасибо.
Он нажал на кнопку, набрал следующий номер, а когда там не ответили – еще один. Там ответил человек, который явно отмечал снегопад. Он сообщил заплетающимся языком, что человека по имени Виктор Спитални вообще никогда не существовало на свете, и повесил трубку.
На седьмой раз Пулу наконец повезло.
– Вы были во Вьетнаме с Виктором? – спросил молодой женский голос. – Боже мой, все это, кажется, было так давно.
Майкл сделал знак сидящим на диване, чтобы ему дали бумажку, где можно записать адрес. Андерхилл нашел блокнот с надписью “Форшеймер” и кинул его Майклу.
– Он член вашей семьи?
– О, Господи, – сказала девушка. – Вик был моим кузеном. Вы что, хотите сказать, что он еще жив? Вы не представляете, что это для меня значит.
– Есть шанс, что он еще жив. Вы не могли бы дать мне телефон родителей Виктора. Они оба живы?
– Если это можно назвать жизнью. У меня нет под рукой их номера, но вы можете найти его в книге. Джордж и Маргарет. Дядя Джордж и тетя Маргарет. А что, с Виком случилось что-нибудь необычное? Я думала, что он попал в госпиталь и уже там, наверное, умер.
Пул водил пальцем по строчкам телефонной книги, пока не нашел то, что искал: “Спитални, Джордж, 6835, улица Виннебаго”, и обвел адрес в кружочек.
– Это вы сами решили, что он лежал в госпитале?
– Кажется, дядя Джордж... это было так давно.
– И вы ничего не слышали о нем с самой войны?
– Нет. Если бы даже он был жив, то навряд ли написал бы мне. Мы, честно говоря, не были дружны. Как, вы сказали, вас зовут?
Майкл повторил свое имя и еще раз сказал, что они с Виктором были в одном взводе во Вьетнаме. Девушка сообщила, что ее зовут Эвви.
– Я здесь с друзьями из Нью-Йорка, Эвви, и мы хотим знать, не получал ли кто-нибудь из родственников Виктора вестей от него в последнее время.
– Нет, насколько я знаю.
– Вы не могли бы назвать мне имена каких-нибудь друзей вашего кузена? Девушек, с которыми он встречался?
– Ой, я даже не знаю. Вик был из тех, кого обычно называют одиночками. Он ходил в “Руфус Кинг”, насколько мне известно. И иногда гулял с девушкой по имени Дебби Макжик. Умная была девушка, по крайней мере мне так тогда казалось. И она ходила в заведение под названием “Полка Дот”. Но в основном Виктор копался в своей машине и занимался подобными вещами.
– А имена его друзей вы не вспомните?
– Одного парня звали Билл, другого Мак – это все, что я про них знаю. Мне ведь было всего десять, когда Вика призвали в армию. Но мои дядя и тетя наверняка помнят все, что вас интересует.
– Ваш дядя сейчас может быть дома?
– Хотите позвонить ему? Попробуйте, но он вполне может оказаться и на работе. И я должна бы быть на работе – я работаю секретарем в топливной компании, – но сегодня я вдруг почувствовала, что не могу больше все это выносить, и решила остаться дома и смотреть мыльные оперы. А вот тетя Маргарет почти наверняка Дома. Она никуда не выходит. – После паузы Эвви Спитални Добавила: – Мне, наверное, не стоит вам объяснять, как это странно сидеть вот так и разговаривать про Виктора. Это так странно. Ты успел забыть обо всем, что связано с этим человеком, и вдруг – бах! – тебе напоминают о нем, и все всплывает снова. Мой кузен, знаете ли, не был человеком приятным в общении.
– Да, – подтвердил Майкл. – Я понимаю, о чем вы.
Распрощавшись с Эвви, Майкл набрал номер на Виннебаго-стрит.
Ему ответила пожилая женщина с низким голосом, говорившая немного в нос.
– Это миссис Спитални? Маргарет Спитални?
– Да.
– Миссис Спитални, вы не знаете меня, но я был во Вьетнаме с вашим сыном. Мы целый год служили вместе, в одном взводе. Меня зовут Майкл Пул – теперь я доктор Пул.
– О, Господи! Повторите...
Майкл повторил большую часть того, что только что сказал.
– Как, вы сказали, ваше имя? Майкл повторил.
– Сейчас я в Милуоки вместе с Тимом Андерхиллом, другим членом нашего отряда, и с нашей приятельницей. Нам бы очень хотелось, если это возможно, повидаться с вами и вашим мужем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92