Под ногами вновь разверзалась черная пропасть. Временами ей казалось, что все не так уж страшно и охвативший ее ужас просто смехотворен. Но в следующее мгновение вся ее жизнь представлялась ей сном, и вот она проснулась и оказалась вдруг перед лицом страшной реальности.
«Если бы я могла позвонить Джеймсу!..» Наконец медсестра сказала: «Поппи, можешь войти». Кабинет доктора Франклина был обшит деревянными панелями, на стенах висели дипломы и свидетельства. Поппи опустилась в кожаное кресло и старалась не очень пристально смотреть в лицо матери. Миссис Хилгард казалась… слишком спокойной. Она улыбалась, но как-то странно, и губы у нее дрожали. О боже! Что-то все-таки случилось.
Ну что ж… причин для тревоги нет, — сказал доктор.
И в эту минуту Поппи почувствовала мучительное беспокойство.
Результат ультразвукового обследования оказался несколько необычным, и я хотел бы сделать еще пару обследований поджелудочной железы, — продолжал доктор Франклин неторопливым глубоким голосом. — Одно из них надо делать натощак, ничего нельзя есть с полуночи и до обследования. Но твоя мама сказала, что ты сегодня не завтракала.
— Я съела одну штучку… из коробки с хлопьями.
— Одну? Ну, можно считать, что ты действительно ничего не ела. Обследования мы проведем сегодня же, и я думаю, что тебе для этого лучше перебраться в клинику.
Он улыбнулся. Поппи смотрела на него во все глаза.
Ничего страшного в этих обследованиях нет, — мягко сказал он.
Губы доктора Франклина шевелились, но Поппи перестала вслушиваться в его слова. Она была слишком испугана.
«Я ведь только шутила про операцию и интересный шрам. Я не хочу болеть по-настоящему. Я не хочу ложиться в больницу, я не хочу, чтобы мне в горло запихивали трубку». Она смотрела на свою мать, в немом ужасе взывая о помощи. Мама взяла ее за руку.
Не волнуйся, дорогая. Мы поедем домой, соберем кое-какие вещи, а потом вернемся.
Значит, я сегодня должна лечь в клинику?
— Я думаю, так будет лучше, — сказал доктор Франклин.
— Поппи сжала мамину руку. Голову наполняла звенящая пустота.
Выходя из кабинета, миссис Хилгард сказала: — Спасибо, Оуэн.
Раньше Поппи никогда не слышала, чтобы мама называла доктора Франклина по имени. Поппи не спросила почему ей нужно лечь в больницу, она вообще не задавала вопросов, и пока они ехали домой, мама оживленно болтала о разных пустяках, и Поппи вынуждена была ей отвечать. Она притворялась, что ничего не происходит, но ужасная болезнь делала свое черное депо где-то у нее внутри. Только дома, в спальне, когда они укладывали в спортивную сумку ее пижамы и книги, Поппи спросила, как о чем-то совершенно обыденном:
— Так что же, по его мнению, со мной не в порядке?
Миссис Хилгард помедлила с ответом, устремив взгляд вниз, на спортивную сумку, и наконец откликнулась:
— Он не уверен, что с тобой что-то не в порядке.
Но что он подозревает? У него же есть какие-то предположения. Он говорил о поджелудочной железе, я хочу сказать, кажется, он полагает, что проблемы именно с поджелудочной железой. Я думала, что его беспокоит мой желчный пузырь, я даже не подозревала, что дело касается поджелудочной железы.
— Дорогая! — Мама взяла ее за плечи, и Поппи почувствовала, что что-то должно произойти.
Она глубоко вздохнула.
Я просто хочу знать правду, просто представлять себе, что происходит. Это мое тело, и я имею право знать, что они там ищут, разве не так?
Тирада эта казалась очень смелой, но на самом деле Поппи хотела совсем другого, ей было страшно и она ждала, чтобы ее разуверили, убедили в том, что доктор Франклин предполагает у нее какое-то самое обычное заболевание и что самое худшее не так уж плохо. Но ответ матери разбил все ее надежды.
Да, у тебя есть право знать, — серьезно ответила миссис Хилгард, затем, помедлив, продолжила: — Поппи, доктор Франклин с самого начала был озабочен состоянием твоей поджелудочной железы. Дело в том, что изменения, происходящие в поджелудочной железе, влекут за собой изменения и в других органах: в желчном пузыре, печени. Доктор Франклин почувствовал эти изменения и, чтобы проверить свои предположения, попросил нас сделать ультразвуковое обследование.
Поппи сглотнула:
И он сказал, что результат оказался несколько необычным. Насколько необычным?
— Поппи, все это пока предварительный диагноз. — Мама увидела ее лицо и вздохнула. — Ультразвуковое обследование показало, что твоя поджелудочная железа не в порядке, там есть кое-что, чего быть, не должно. Поэтому доктор Франклин хочет провести другие обследования, тогда можно будет говорить наверняка…
Кое-что, чего там не должно быть? Ты имеешь в виду… опухоль? То есть… рак?
Странно, как трудно было произнести эти слова. Мама кивнула.
Да, похоже на рак.
ГЛАВА 3
Единственное, о чем могла сейчас думать Поппи, — это красивая девушка без волос, которую они встретили в клинике. Рак.
— Но они могут вылечить это, правда? — Ее голос даже ей самой показался таким детским. — То есть, я хочу сказать, они могут вынуть мою поджелудочную железу…
— Конечно, дорогая, — мама обняла Поппи. — Если что-нибудь окажется не в порядке, я обещаю тебе, мы сделаем все, чтобы справиться с этим. Я пойду на все, чтобы помочь тебе. Ты же знаешь. Но пока мы еще не уверены, что что-то действительно не так. Доктор Франклин сказал, что у подростков чрезвычайно редко развивается опухоль в поджелудочной железе. Крайне редко. Так что давай не будем беспокоиться раньше времени.
Поппи почувствовала, как расслабляется, черная пропасть снова отступила, но она где-то рядом, Поппи ощущала ее холодное дыхание.
— Я должна позвонить Джеймсу.
Миссис Хилгард кивнула.
— Хорошо, только быстро.
Набирая номер, Поппи держала пальцы скрещенными: «Только будь дома, ну пожалуйста, будь дома». На этот раз он действительно оказался дома. Услышав ее голос, Джеймс сразу спросил:
— Что случилось?
— Ничего, все хорошо. То есть, может быть…
Поппи с ужасом услышала свой истерический смех.
Из ее груди рвались дикие звуки, которые вряд ли можно было назвать смехом.
Что случилось? — резко оборвал ее Джеймс. — Ты поссорилась с Клиффом?
— Нет, Клифф в офисе, а я еду в клинику.
— Почему?
— Они думают, что у меня рак.
Произнеся это страшное слово вслух, Поппи почувствовала потрясающую легкость, некое эмоциональное освобождение и утешение. Она снова рассмеялась.
На другом конце провода царило гробовое молчание.
— Алло?
— Да, я слушаю, — ответил Джеймс. — Я сейчас приеду.
— Не надо, я уже уезжаю. — Она помедлила, ожидая, что Джеймс предложит навестить ее в клинике, но он ничего не сказал.
— Джеймс, сделаешь для меня кое-что? Можешь выяснить что-нибудь о раке поджелудочной железы? Так просто, на всякий случай.
— Так вот что они нашли?
— Они не уверены. Я должна пройти какие-то обследования, надеюсь, до шприцев дело не дойдет. — Она снова рассмеялась, но на душе у нее было тяжело. Хоть бы Джеймс сказал что-нибудь ободряющее.
— Я посмотрю в Интернете, — его голос звучал сухо и невыразительно.
— Позвони потом, я думаю, они позволят тебе позвонить мне в палату.
Хорошо.
— Ну ладно. Мне пора идти, а то мама ждет.
Береги себя.
Поппи повесила трубку. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. В дверях стояла миссис Хилгард.
Собирайся, Поппи, пора ехать.
Джеймс неподвижно сидел на стуле, устремив взгляд на телефон и не видя его.
Поппи напугана, и он ничем не может ей помочь. Он никогда не умел успокаивать людей. «Это противно моей природе», — подумал он мрачно. Чтобы ободрять другого, надо самому верить в лучшее, а он слишком хорошо знает жизнь, чтобы питать иллюзии. Надо смотреть фактам в лицо. Минуту спустя он подключился к Интернету и вскоре нашел страничку Национального института рака. Он дошел до раздела «Рак поджелудочной железы. Для пациентов». Сначала шла всякая ерунда о том, что такое поджелудочная железа, стадии болезни, лечение. Пока ничего особенно мрачного. Затем он открыл файл, предназначенный для врачей. Первая же строчка парализовала его.
Рак поджелудочной железы практически неизлечим.
Глаза скользили вниз по строчкам.
Очень низкий процент выздоровления… метастазы… не поддается лечению. Ни химиотерапия, ни радиотерапия, ни хирургическое вмешательство сколько-нибудь заметного эффекта не дают… боли…
Боли… Поппи очень смелая девочка, но постоянная боль сломает кого угодно, тем более что прогноз на будущее самый неутешительный. Он снова просмотрел начало статьи. Меньше трех процентов выздоровевших, в случае, если болезнь запущена, — менее одного процента.
Должна же быть еще какая-то информация… Джеймс просмотрел несколько статей из медицинских газет и журналов. Информация оказалась еще страшнее, чем в файлах Национального института рака.
По данным специалистов, подавляющее большинство пациентов умирает и умирает очень быстро… Рак поджелудочной железы неоперабелен, распространяется мгновенно, пациенты испытывают сильные боли… Средняя продолжительность жизни больного в случае, если болезнь уже прогрессирует, от трех недель до трех месяцев…
От трех недель до трех месяцев… Джеймс смотрел на экран. У него перехватило дыхание, перед глазами плясали черные точки. Он пытался успокоить себя тем, что ничего еще точно не известно. Поппи должна пройти обследования, и это вовсе не значит, что у нее действительно рак.
Он смотрел на безжалостные строчки на мониторе. В висках гулко стучало. Джеймс понимал, что в последнее время с Поппи творится что-то неладное. Он чувствовал: что-то разладилось у нее внутри, ее внутренние ритмы сбились, она потеряла сон. И эта боль… Он точно знал, что боль не оставляет ее ни на минуту. Просто он не осознавал, насколько все серьезно.
«Поппи тоже знает, — подумал он. — Она, конечно, знает, что происходит нечто ужасное, иначе не просила бы меня узнать подробности. Но чего она хочет? Чтобы я пришел к ней и сказал, что ей суждено умереть в ближайшие месяцы? Или я должен быть рядом и спокойно смотреть, как она мучается?»
Его губы чуть приоткрылись, обнажив зубы. Это была не милая улыбка, а скорее хищная гримаса. За семнадцать лет он видел достаточно смертей. Он знал все стадии умирания, знал, чем отличается остановка дыхания от настоящей смерти мозга. Он знал эту характерную мертвенную бледность. Он видел, как через пять минут после кончины становятся плоскими глазные яблоки. Многие не знают, что через пять минут после смерти глаза становятся тусклыми и плоскими, а тело начинает уменьшаться.
Поппи такая маленькая. Джеймс всегда боялся сделать ей больно. Она казалась такой хрупкой, а он легко мог одолеть человека значительно сильнее себя. Поэтому он старательно сохранял между ними некоторую дистанцию.
Это была одна из причин, но не самая важная.
О главной причине он боялся даже подумать. Сама мысль об этом ставила их обоих на край гибели. Не могло быть и речи о том, чтобы преступить законы, непреложность которых ему внушали с рождения. Никто из обитателей Царства Ночи не мог полюбить смертного. Ослушание каралось смертью.
Но теперь все это не имело значения, он уже знал, что ему делать.
Теперь Джеймс был совершенно спокоен. Он выключил компьютер, встал, надел солнцезащитные очки и вышел под беспощадное июньское солнце.
* * *
Поппи невесело оглядела свою палату. Обычная больничная палата, ничего страшного… Пожалуй, холодновато немного, но ведь это больница. Вот она, правда, которую искусно маскировали розово-голубые занавески и обеденное меню, разрисованное героями мультфильмов. Сюда попадают только Бедные Маленькие Больные.
«Ну же, — сказала она себе, — взбодрись немного. Что случилось с твоим поппитивным взглядом на жизнь? Где твоя поппирадостность, в которой ты сейчас так нуждаешься? Где твоя покровительница Мери Поппи-нс?»
«О Господи, я, оказывается, еще и шутить способна», — подумала она и обнаружила, что слабо улыбается. И нянечки здесь очень милые, и постель классная.
У нее есть ручка, при помощи которой кровати можно придать любое положение.
Мама вошла в палату как раз, когда Поппи самозабвенно с ней экспериментировала.
Я позвонила Клиффу, он скоро подъедет, а пока, думаю, тебе лучше переодеться, чтобы подготовиться к обследованиям.
Поппи посмотрела на полосатую бело-голубую рубашку больничной пижамы и почувствовала болезненный спазм, сковавший ее от желудка до спины, и в глубине души воскликнула: «Только не сейчас, Господи, только не сейчас! Я не могу, я не готова!»
Джеймс оставил машину на стоянке на Ферри-стрит, в районе Стоунхем. Это было не самое приятное место в городе. Туристы, приезжавшие в Лос-Анджелес, этой части города избегали. Здесь стояли старые, разрушающиеся дома. Многие магазины пустовали, а пустые разбитые витрины были закрыты листами фанеры. Стены, сложенные из шлакоблоков, покрывали граффити. Даже смог, казалось, был здесь гуще, чем в других районах, а воздух желтоватым и густым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
«Если бы я могла позвонить Джеймсу!..» Наконец медсестра сказала: «Поппи, можешь войти». Кабинет доктора Франклина был обшит деревянными панелями, на стенах висели дипломы и свидетельства. Поппи опустилась в кожаное кресло и старалась не очень пристально смотреть в лицо матери. Миссис Хилгард казалась… слишком спокойной. Она улыбалась, но как-то странно, и губы у нее дрожали. О боже! Что-то все-таки случилось.
Ну что ж… причин для тревоги нет, — сказал доктор.
И в эту минуту Поппи почувствовала мучительное беспокойство.
Результат ультразвукового обследования оказался несколько необычным, и я хотел бы сделать еще пару обследований поджелудочной железы, — продолжал доктор Франклин неторопливым глубоким голосом. — Одно из них надо делать натощак, ничего нельзя есть с полуночи и до обследования. Но твоя мама сказала, что ты сегодня не завтракала.
— Я съела одну штучку… из коробки с хлопьями.
— Одну? Ну, можно считать, что ты действительно ничего не ела. Обследования мы проведем сегодня же, и я думаю, что тебе для этого лучше перебраться в клинику.
Он улыбнулся. Поппи смотрела на него во все глаза.
Ничего страшного в этих обследованиях нет, — мягко сказал он.
Губы доктора Франклина шевелились, но Поппи перестала вслушиваться в его слова. Она была слишком испугана.
«Я ведь только шутила про операцию и интересный шрам. Я не хочу болеть по-настоящему. Я не хочу ложиться в больницу, я не хочу, чтобы мне в горло запихивали трубку». Она смотрела на свою мать, в немом ужасе взывая о помощи. Мама взяла ее за руку.
Не волнуйся, дорогая. Мы поедем домой, соберем кое-какие вещи, а потом вернемся.
Значит, я сегодня должна лечь в клинику?
— Я думаю, так будет лучше, — сказал доктор Франклин.
— Поппи сжала мамину руку. Голову наполняла звенящая пустота.
Выходя из кабинета, миссис Хилгард сказала: — Спасибо, Оуэн.
Раньше Поппи никогда не слышала, чтобы мама называла доктора Франклина по имени. Поппи не спросила почему ей нужно лечь в больницу, она вообще не задавала вопросов, и пока они ехали домой, мама оживленно болтала о разных пустяках, и Поппи вынуждена была ей отвечать. Она притворялась, что ничего не происходит, но ужасная болезнь делала свое черное депо где-то у нее внутри. Только дома, в спальне, когда они укладывали в спортивную сумку ее пижамы и книги, Поппи спросила, как о чем-то совершенно обыденном:
— Так что же, по его мнению, со мной не в порядке?
Миссис Хилгард помедлила с ответом, устремив взгляд вниз, на спортивную сумку, и наконец откликнулась:
— Он не уверен, что с тобой что-то не в порядке.
Но что он подозревает? У него же есть какие-то предположения. Он говорил о поджелудочной железе, я хочу сказать, кажется, он полагает, что проблемы именно с поджелудочной железой. Я думала, что его беспокоит мой желчный пузырь, я даже не подозревала, что дело касается поджелудочной железы.
— Дорогая! — Мама взяла ее за плечи, и Поппи почувствовала, что что-то должно произойти.
Она глубоко вздохнула.
Я просто хочу знать правду, просто представлять себе, что происходит. Это мое тело, и я имею право знать, что они там ищут, разве не так?
Тирада эта казалась очень смелой, но на самом деле Поппи хотела совсем другого, ей было страшно и она ждала, чтобы ее разуверили, убедили в том, что доктор Франклин предполагает у нее какое-то самое обычное заболевание и что самое худшее не так уж плохо. Но ответ матери разбил все ее надежды.
Да, у тебя есть право знать, — серьезно ответила миссис Хилгард, затем, помедлив, продолжила: — Поппи, доктор Франклин с самого начала был озабочен состоянием твоей поджелудочной железы. Дело в том, что изменения, происходящие в поджелудочной железе, влекут за собой изменения и в других органах: в желчном пузыре, печени. Доктор Франклин почувствовал эти изменения и, чтобы проверить свои предположения, попросил нас сделать ультразвуковое обследование.
Поппи сглотнула:
И он сказал, что результат оказался несколько необычным. Насколько необычным?
— Поппи, все это пока предварительный диагноз. — Мама увидела ее лицо и вздохнула. — Ультразвуковое обследование показало, что твоя поджелудочная железа не в порядке, там есть кое-что, чего быть, не должно. Поэтому доктор Франклин хочет провести другие обследования, тогда можно будет говорить наверняка…
Кое-что, чего там не должно быть? Ты имеешь в виду… опухоль? То есть… рак?
Странно, как трудно было произнести эти слова. Мама кивнула.
Да, похоже на рак.
ГЛАВА 3
Единственное, о чем могла сейчас думать Поппи, — это красивая девушка без волос, которую они встретили в клинике. Рак.
— Но они могут вылечить это, правда? — Ее голос даже ей самой показался таким детским. — То есть, я хочу сказать, они могут вынуть мою поджелудочную железу…
— Конечно, дорогая, — мама обняла Поппи. — Если что-нибудь окажется не в порядке, я обещаю тебе, мы сделаем все, чтобы справиться с этим. Я пойду на все, чтобы помочь тебе. Ты же знаешь. Но пока мы еще не уверены, что что-то действительно не так. Доктор Франклин сказал, что у подростков чрезвычайно редко развивается опухоль в поджелудочной железе. Крайне редко. Так что давай не будем беспокоиться раньше времени.
Поппи почувствовала, как расслабляется, черная пропасть снова отступила, но она где-то рядом, Поппи ощущала ее холодное дыхание.
— Я должна позвонить Джеймсу.
Миссис Хилгард кивнула.
— Хорошо, только быстро.
Набирая номер, Поппи держала пальцы скрещенными: «Только будь дома, ну пожалуйста, будь дома». На этот раз он действительно оказался дома. Услышав ее голос, Джеймс сразу спросил:
— Что случилось?
— Ничего, все хорошо. То есть, может быть…
Поппи с ужасом услышала свой истерический смех.
Из ее груди рвались дикие звуки, которые вряд ли можно было назвать смехом.
Что случилось? — резко оборвал ее Джеймс. — Ты поссорилась с Клиффом?
— Нет, Клифф в офисе, а я еду в клинику.
— Почему?
— Они думают, что у меня рак.
Произнеся это страшное слово вслух, Поппи почувствовала потрясающую легкость, некое эмоциональное освобождение и утешение. Она снова рассмеялась.
На другом конце провода царило гробовое молчание.
— Алло?
— Да, я слушаю, — ответил Джеймс. — Я сейчас приеду.
— Не надо, я уже уезжаю. — Она помедлила, ожидая, что Джеймс предложит навестить ее в клинике, но он ничего не сказал.
— Джеймс, сделаешь для меня кое-что? Можешь выяснить что-нибудь о раке поджелудочной железы? Так просто, на всякий случай.
— Так вот что они нашли?
— Они не уверены. Я должна пройти какие-то обследования, надеюсь, до шприцев дело не дойдет. — Она снова рассмеялась, но на душе у нее было тяжело. Хоть бы Джеймс сказал что-нибудь ободряющее.
— Я посмотрю в Интернете, — его голос звучал сухо и невыразительно.
— Позвони потом, я думаю, они позволят тебе позвонить мне в палату.
Хорошо.
— Ну ладно. Мне пора идти, а то мама ждет.
Береги себя.
Поппи повесила трубку. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. В дверях стояла миссис Хилгард.
Собирайся, Поппи, пора ехать.
Джеймс неподвижно сидел на стуле, устремив взгляд на телефон и не видя его.
Поппи напугана, и он ничем не может ей помочь. Он никогда не умел успокаивать людей. «Это противно моей природе», — подумал он мрачно. Чтобы ободрять другого, надо самому верить в лучшее, а он слишком хорошо знает жизнь, чтобы питать иллюзии. Надо смотреть фактам в лицо. Минуту спустя он подключился к Интернету и вскоре нашел страничку Национального института рака. Он дошел до раздела «Рак поджелудочной железы. Для пациентов». Сначала шла всякая ерунда о том, что такое поджелудочная железа, стадии болезни, лечение. Пока ничего особенно мрачного. Затем он открыл файл, предназначенный для врачей. Первая же строчка парализовала его.
Рак поджелудочной железы практически неизлечим.
Глаза скользили вниз по строчкам.
Очень низкий процент выздоровления… метастазы… не поддается лечению. Ни химиотерапия, ни радиотерапия, ни хирургическое вмешательство сколько-нибудь заметного эффекта не дают… боли…
Боли… Поппи очень смелая девочка, но постоянная боль сломает кого угодно, тем более что прогноз на будущее самый неутешительный. Он снова просмотрел начало статьи. Меньше трех процентов выздоровевших, в случае, если болезнь запущена, — менее одного процента.
Должна же быть еще какая-то информация… Джеймс просмотрел несколько статей из медицинских газет и журналов. Информация оказалась еще страшнее, чем в файлах Национального института рака.
По данным специалистов, подавляющее большинство пациентов умирает и умирает очень быстро… Рак поджелудочной железы неоперабелен, распространяется мгновенно, пациенты испытывают сильные боли… Средняя продолжительность жизни больного в случае, если болезнь уже прогрессирует, от трех недель до трех месяцев…
От трех недель до трех месяцев… Джеймс смотрел на экран. У него перехватило дыхание, перед глазами плясали черные точки. Он пытался успокоить себя тем, что ничего еще точно не известно. Поппи должна пройти обследования, и это вовсе не значит, что у нее действительно рак.
Он смотрел на безжалостные строчки на мониторе. В висках гулко стучало. Джеймс понимал, что в последнее время с Поппи творится что-то неладное. Он чувствовал: что-то разладилось у нее внутри, ее внутренние ритмы сбились, она потеряла сон. И эта боль… Он точно знал, что боль не оставляет ее ни на минуту. Просто он не осознавал, насколько все серьезно.
«Поппи тоже знает, — подумал он. — Она, конечно, знает, что происходит нечто ужасное, иначе не просила бы меня узнать подробности. Но чего она хочет? Чтобы я пришел к ней и сказал, что ей суждено умереть в ближайшие месяцы? Или я должен быть рядом и спокойно смотреть, как она мучается?»
Его губы чуть приоткрылись, обнажив зубы. Это была не милая улыбка, а скорее хищная гримаса. За семнадцать лет он видел достаточно смертей. Он знал все стадии умирания, знал, чем отличается остановка дыхания от настоящей смерти мозга. Он знал эту характерную мертвенную бледность. Он видел, как через пять минут после кончины становятся плоскими глазные яблоки. Многие не знают, что через пять минут после смерти глаза становятся тусклыми и плоскими, а тело начинает уменьшаться.
Поппи такая маленькая. Джеймс всегда боялся сделать ей больно. Она казалась такой хрупкой, а он легко мог одолеть человека значительно сильнее себя. Поэтому он старательно сохранял между ними некоторую дистанцию.
Это была одна из причин, но не самая важная.
О главной причине он боялся даже подумать. Сама мысль об этом ставила их обоих на край гибели. Не могло быть и речи о том, чтобы преступить законы, непреложность которых ему внушали с рождения. Никто из обитателей Царства Ночи не мог полюбить смертного. Ослушание каралось смертью.
Но теперь все это не имело значения, он уже знал, что ему делать.
Теперь Джеймс был совершенно спокоен. Он выключил компьютер, встал, надел солнцезащитные очки и вышел под беспощадное июньское солнце.
* * *
Поппи невесело оглядела свою палату. Обычная больничная палата, ничего страшного… Пожалуй, холодновато немного, но ведь это больница. Вот она, правда, которую искусно маскировали розово-голубые занавески и обеденное меню, разрисованное героями мультфильмов. Сюда попадают только Бедные Маленькие Больные.
«Ну же, — сказала она себе, — взбодрись немного. Что случилось с твоим поппитивным взглядом на жизнь? Где твоя поппирадостность, в которой ты сейчас так нуждаешься? Где твоя покровительница Мери Поппи-нс?»
«О Господи, я, оказывается, еще и шутить способна», — подумала она и обнаружила, что слабо улыбается. И нянечки здесь очень милые, и постель классная.
У нее есть ручка, при помощи которой кровати можно придать любое положение.
Мама вошла в палату как раз, когда Поппи самозабвенно с ней экспериментировала.
Я позвонила Клиффу, он скоро подъедет, а пока, думаю, тебе лучше переодеться, чтобы подготовиться к обследованиям.
Поппи посмотрела на полосатую бело-голубую рубашку больничной пижамы и почувствовала болезненный спазм, сковавший ее от желудка до спины, и в глубине души воскликнула: «Только не сейчас, Господи, только не сейчас! Я не могу, я не готова!»
Джеймс оставил машину на стоянке на Ферри-стрит, в районе Стоунхем. Это было не самое приятное место в городе. Туристы, приезжавшие в Лос-Анджелес, этой части города избегали. Здесь стояли старые, разрушающиеся дома. Многие магазины пустовали, а пустые разбитые витрины были закрыты листами фанеры. Стены, сложенные из шлакоблоков, покрывали граффити. Даже смог, казалось, был здесь гуще, чем в других районах, а воздух желтоватым и густым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24