Образ Вэлери со свастикой преследовал его весь вторник.
В среду утром, когда море начало успокаиваться, Макс встал с койки, с удивлением обнаружив, что чувствует себя совсем недурно, если не считать ощущения пустоты и слабости. Он даже пел в ванной. После завтрака оптимизма убавилось, хотя он предусмотрительно ограничился тостом и кофе.
Но теперь его мысли вернулись к убийству. Два дня «Эдвардик» был мертвым кораблем, но теперь он ожил, и вместе с ним ожили подозрения Макса насчет Вэлери Четфорд – не обязательно в убийстве, но, безусловно, в каких-то сомнительных делах. Конечно, нельзя заподозрить девушку только потому, что она приснилась вам со свастикой на рукаве. Но имелись и несомненные факты. К примеру, ее заявление эконому, что она является кузиной Кенуорти и находилась с ним в его каюте от без четверти десять до десяти в среду вечером, было явной ложью, хотя сам Кенуорти это подтвердил.
Девушка была первой, кого Макс увидел, поднявшись на палубу незадолго до полудня. Он обнаружил ее на корме палубы «А», где на крышках люков были навалены мешки с песком и стояло несколько шезлонгов. На ней было светло-коричневое пальто с поднятым воротником; ветер трепал ее вьющиеся волосы. Она стояла спиной к нему, глядя на белый зигзаг кильватера.
– Доброе утро, – поздоровался Макс и, повинуясь идиотскому импульсу, добавил: – Хайль Гитлер!
Слова четко прозвучали в холодном утреннем воздухе. Пару секунд Вэлери не шевелилась, потом повернулась.
– Доброе утро, – ответила она сквозь сжатые губы. – Это ваше представление о шутке?
Макс уже жалел о своих словах. Выглядело так, будто он сам вел изменнические речи.
– Похоже, – заметил Макс, – при каждой нашей встрече вы намерены спрашивать меня о том, как я понимаю шутки.
– Если бы мы не встретились… – многозначительным тоном начала Вэлери.
Ее привлекательность было трудно отрицать, хотя ее здорово подпортила морская болезнь. Под глазами темнели тени, а поза, несмотря на попытки казаться высокомерной, выдавала внутреннее напряжение.
– Вам не кажется, что теперь, когда вы обзавелись кузеном, вы можете позволить себе расслабиться?
– Вы намекаете, что Джером не мой кузен?
– По крайней мере, вы не были в его каюте от без четверти десять до десяти вечера в среду.
– Откуда вы знаете, где я тогда была, мистер Мэттьюз? Вы не видели меня до двух часов ночи.
Макс осознал, что это чистая правда.
– Вы сказали мне…
– О нет, мистер Мэттьюз! Я не могла ничего вам сказать, так как тогда вас не видела. И вы не опровергли мое заявление капитану и эконому.
Как и всякий мужчина, Макс иногда испытывал желание перекинуть слишком бойкую на язык особу женского пола через колено и отхлестать ее ремнем. Но еще никогда это чувство не было таким сильным, как теперь. Больше всего его бесила мысль, что Вэлери, возможно, делает тайну из ничего. Она одерживала победу, но испортила впечатление, спросив:
– Почему вы произнесли «Хайль Гитлер»?!
– Вы, кажется, считаете, что он достоин приветствий.
– Я не думаю ничего подобного, мистер Мэттьюз. Но мне кажется глупым недооценивать противника и считать его всего лишь забавным маленьким человечком с усами.
– Согласен. Но сомневаюсь, что кто-нибудь во Франции или в Англии его недооценивает.
– И, – покраснев, добавила Вэлери, – если немцы начнут воевать по-настоящему, мы быстро почувствуем, что это не так.
Макс оставался невозмутимым.
– Как вам будет угодно. Мы, так сказать, на английской территории, и вы можете говорить что хотите и когда хотите. Почему бы вам не кричать «Хайль Гитлер!»? Или не влезть на мачту и не запеть «Хорста Весселя»? На борту судна с боеприпасами это вызвало бы большой энтузиазм.
Вэлери сердито уставилась на него.
– Сейчас я скажу то, что хочу! – крикнула она. – Я скажу, что вы…
Их прервал спокойный, тягучий голос Латропа. Двери и два иллюминатора курительной, выходящие на корму, были открыты. Голова Латропа появилась в одном из иллюминаторов.
– Ш-ш! Ради бога, не забывайте, где вы находитесь! – Голова исчезла, а ее обладатель вышел на палубу. – Только что выпил полпинты шампанского, – продолжал он, сунув руки в карманы пальто, полы которого вместе с его седыми волосами развевал ветер. – То, что мы сорок лет назад называли «мальчиком». Нет ничего лучшего для набитого камнями желудка. – Латроп подмигнул Вэлери. – Мой вам профессиональный совет: не кричите здесь «Хайль Гитлер!», иначе, несмотря на свободу слова, вас выпорют линем. И я скажу вам, в чем ваша беда, молодая леди. Вы слишком серьезны.
– Все самое лучшее в жизни серьезно, – отозвалась Вэлери.
– Зависит от того, как на это смотреть. Очевидно, вы имеете в виду, что все самое серьезное в жизни – лучшее. Но это тоже неверно, молодая леди. Вам нужно расслабиться. Давайте поднимемся на шлюпочную палубу и сыграем в теннис или шаффл-борд.
– Я не желаю играть в шаффл-борд с… с этой гремучей змеей!
– Вы имеете в виду этого парня? – без особого удивления осведомился Латроп, ткнув большим пальцем в сторону Макса. – С ним все в порядке, хотя у него нет алиби. Ладно, пошли.
– Полагаю, вы скажете, что выпивка не является серьезной вещью, – усмехнулась Вэлери.
– Очевидно, мисс Четфорд собирается прочитать нам проповедь об умеренности, – заметил Макс. – И, говоря об алиби…
Вэлери густо покраснела. Неприятную паузу нарушил Латроп:
– Я собираюсь помирить вас двоих, даже если это станет последним поступком в моей жизни. – Он схватил обоих за руки. – Вам нужны физические упражнения. Не спорьте! Пошли со мной.
На шлюпочной палубе ветер дул в полную силу, брызгая в глаза соленой влагой и заставляя сильнее ощущать качку. На обширном свободном пространстве кормы в сторону от закамуфлированных бомбардировщиков находились две сетки для палубного тенниса и участок для шаффл-борда. Вдоль правого и левого борта тянулись скамейки. На краю одной из них в одиночестве сидел сэр Генри Мерривейл. Его ноги в огромных башмаках были широко расставлены, а твидовая шляпа сдвинута за уши. В шести футах от него на деревянной подставке торчал колышек, на который он пытался набросить метательные кольца. Полностью поглощенный этим занятием, Г.М. что-то злобно бормотал, попутно комментируя каждый бросок и не обращая ни на кого внимания, словно находился на другой планете.
– Если парень понимает по-английски, то почему скрывает это?.. Взял слишком вправо… Потом ремень для правки бритв… Слишком высоко… И эти чертовы чернила… Опять промазал…
– Г.М.!
– И зачем так много печатей?.. Проклятое корыто все еще качается… Если бы только была хорошая причина…
Подойдя ближе, Макс пронзительно свистнул. Пробудившись от грез, Г.М. сердито уставился на него.
– Так это вы? Наконец поднялись с койки и ходите.
– Полагаю, вы не страдали от морской болезни?
– Я? – Г.М. презрительно фыркнул. – В жизни ею не страдал. Это все ваше воображение, сынок. Возьмем, к примеру, меня. Когда я огибал мыс Гаттерас…
– Да-да. Вы заняты?
– Просто сижу и думаю, – отозвался Г.М., почесывая нос. – Призрачный убийца, оставляющий призрачные отпечатки пальцев, требует размышлений.
– Вы едва ли знакомы с мисс Четфорд и мистером Латропом. Или уже успели познакомиться?
Латроп с нескрываемым почтением пожал руку Г.М., что явно порадовало старика. Вэлери оставалась холодной и колючей. Поднявшись и отвесив ей поклон, Г.М. собрал с палубы кольца и вернулся к скамейке.
– Мы в Штатах много о вас слышали, сэр Генри, – сказал Латроп. – Жаль, я не знал, что вы у нас находились. Ребята в мэрии оказали бы вам восторженный прием.
– Не сомневаюсь, – виновато произнес Г.М. – Это одна из причин, по которой я старался не показываться в публичных местах. Я люблю Америку – это самая гостеприимная страна в мире. Настолько гостеприимная, что, когда я провожу там две недели, меня приходится вносить на корабль, отравленного алкоголем. А я уже старик и не могу пить много.
– Кроме того, – продолжал Латроп, – едва ли можно было ожидать встретить вас так далеко от дома в такое время.
– Хмф, – буркнул Г.М. и метнул кольцо.
– А потом, если я правильно помню, газеты писали, что вас собираются сделать пэром и ввести в палату лордов.
– Это ложь! – рявкнул Г.М. – Не верьте ни единому слову! Они уже пытались это сделать и все еще выжидают момента, чтобы схватить меня и запихнуть в палату лордов. Но я одурачил их дважды и могу одурачить снова. – Он бросил еще одно кольцо, которое приземлилось в нескольких футах от колышка. – Полагаю, эконом сообщил вам, что мы решили собраться здесь и обсудить убийство?
Г.М. кивнул в сторону трапа, по которому поднимались еще бледные Хупер и доктор Арчер; за ними следовали третий помощник и эконом. Хотя еще ни слова не было сказано, Макс сразу ощутил изменение атмосферы. Эконом пребывал явно не в своей тарелке, несмотря на лихо сдвинутую набок шапку.
– Доброе утро, – поздоровался Гризуолд. – Все здесь?
– Не совсем, сынок, – отозвался Г.М. – Где капитан?
Последовала небольшая пауза.
– Капитан не сможет быть с нами сегодня утром, – осторожно ответил Гризуолд. – Э-э… возможно, весь день.
Г.М. застыл с поднятым кольцом, сверля маленькими проницательными глазками лицо эконома. Его скамейка качалась вместе с кораблем на фоне свинцового моря, усеянного белыми барашками. Ветер нещадно продувал палубу. Г.М. метнул очередное кольцо и вновь промазал. Он не стал развивать тему, но все понимали, что это означает. Окинув палубу взглядом, Макс понял, почему она выглядит по-другому. Количество дозорных у поручней было удвоено. Они вошли в опасную зону.
– Так вы хотели поиграть в шаффл-борд? – осведомилась Вэлери, повернувшись к Латропу. – Вы знали, что здесь состоится еще одно заседание инквизиции!
Г.М. знаком остановил ее и обратился к эконому:
– Вы поместили восемь карточек с отпечатками пальцев в надежное место?
– Они заперты в моем сейфе. Сам Гудини не смог бы до них добраться. Остальные карточки я не запер, так как у всего экипажа есть алиби на субботний вечер. Так что нам от них мало толку.
Г.М. тщательно прицелился перед очередным броском; уголки его рта были опущены.
– Скажите-ка, сынок, – обратился он к третьему помощнику, закрыв один глаз и измеряя другим расстояние до колышка, покуда палуба поднималась и опускалась у них под ногами. – Предположим, мы схватим убийцу или кого-то, кто замешан в преступлении. Что вы с ним сделаете? Запрете в арестантской?
Крукшенк невесело усмехнулся:
– Нет, сэр. Такое бывает только в книгах. Меня уже спрашивали об этом. Арестантскую используют, только если кто-нибудь из команды напьется в порту. Она не для пассажиров.
– Ну так что вы сделаете с подозреваемым в убийстве? – настаивал Г.М.
Третий помощник пожал плечами:
– Вероятно, капитан поместит его в свою каюту до передачи властям в порту.
– Поместит под охраной?
– Скорее всего, запрет. В конце концов, бежать ему некуда. С этого корабля только один выход, когда нельзя раздобыть шлюпку, – прямо за борт.
– Угу. Как произошло с Бенуа, – согласился Г.М.
Он снова прицелился. На сей раз кольцо приземлилось в двух футах от цели. Лицо Г.М. разгладилось, став абсолютно спокойным, но Максу это нравилось еще меньше. Глубоко вздохнув, Г.М. посмотрел на Вэлери Четфорд.
– Тогда заприте там эту девушку, – сказал он. – Я отвечаю за передачу ее властям по прибытии.
Глава 15
Последовало молчание. Вэлери попятилась, не без изящества двигаясь по качающейся палубе. Ветер задувал ее локоны за уши, вынуждая прищуривать глаза. На ее, лице застыл ужас.
– Не понимаю, о чем вы говорите! – воскликнула она пронзительным голосом. – Запереть меня?
– Вас, – кивнул Г.М. – Капитан, старший механик, офицеры на мостике и эти ребята здесь… – он указал на Крукшенка и Гризуолда, – не могут допустить никаких глупостей. Плавание с боеприпасами в бурю вроде той, которая бушевала последние два дня, не похоже на пикник. У них забот более чем достаточно, и они не могут позволить вам бросать гаечные ключи в машины просто для забавы. – Спокойствие, звучащее в его голосе, заставило ее отступить еще дальше. – Конечно, на борту нет «серого порошка» для проявления отпечатков пальцев, – продолжал Г.М., – но толченый мел, нанесенный мягкой щеткой, успешно его заменяет. Ваши отпечатки найдены на выключателе в каюте миссис Зия-Бей и на ее туалетном столе. Крукшенк обнаружил их прошлой ночью, а Гризуолд сравнил с вашими отпечатками на карточке. Верно, сынок?
Третий помощник мрачно кивнул. Эконом уставился на палубу. Никто из остальных не издавал ни звука, кроме Хупера, который со стуком уронил свой спасательный жилет и плюхнулся на скамейку рядом с Г.М. Доктор Арчер ухватился одной рукой за спинку скамейки.
– Я хочу, чтобы вы прекратили притворяться дурочкой, – снова заговорил Г.М., прицеливаясь перед очередным броском, – и отказались от всех выдумок, которыми пудрили нам мозги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
В среду утром, когда море начало успокаиваться, Макс встал с койки, с удивлением обнаружив, что чувствует себя совсем недурно, если не считать ощущения пустоты и слабости. Он даже пел в ванной. После завтрака оптимизма убавилось, хотя он предусмотрительно ограничился тостом и кофе.
Но теперь его мысли вернулись к убийству. Два дня «Эдвардик» был мертвым кораблем, но теперь он ожил, и вместе с ним ожили подозрения Макса насчет Вэлери Четфорд – не обязательно в убийстве, но, безусловно, в каких-то сомнительных делах. Конечно, нельзя заподозрить девушку только потому, что она приснилась вам со свастикой на рукаве. Но имелись и несомненные факты. К примеру, ее заявление эконому, что она является кузиной Кенуорти и находилась с ним в его каюте от без четверти десять до десяти в среду вечером, было явной ложью, хотя сам Кенуорти это подтвердил.
Девушка была первой, кого Макс увидел, поднявшись на палубу незадолго до полудня. Он обнаружил ее на корме палубы «А», где на крышках люков были навалены мешки с песком и стояло несколько шезлонгов. На ней было светло-коричневое пальто с поднятым воротником; ветер трепал ее вьющиеся волосы. Она стояла спиной к нему, глядя на белый зигзаг кильватера.
– Доброе утро, – поздоровался Макс и, повинуясь идиотскому импульсу, добавил: – Хайль Гитлер!
Слова четко прозвучали в холодном утреннем воздухе. Пару секунд Вэлери не шевелилась, потом повернулась.
– Доброе утро, – ответила она сквозь сжатые губы. – Это ваше представление о шутке?
Макс уже жалел о своих словах. Выглядело так, будто он сам вел изменнические речи.
– Похоже, – заметил Макс, – при каждой нашей встрече вы намерены спрашивать меня о том, как я понимаю шутки.
– Если бы мы не встретились… – многозначительным тоном начала Вэлери.
Ее привлекательность было трудно отрицать, хотя ее здорово подпортила морская болезнь. Под глазами темнели тени, а поза, несмотря на попытки казаться высокомерной, выдавала внутреннее напряжение.
– Вам не кажется, что теперь, когда вы обзавелись кузеном, вы можете позволить себе расслабиться?
– Вы намекаете, что Джером не мой кузен?
– По крайней мере, вы не были в его каюте от без четверти десять до десяти вечера в среду.
– Откуда вы знаете, где я тогда была, мистер Мэттьюз? Вы не видели меня до двух часов ночи.
Макс осознал, что это чистая правда.
– Вы сказали мне…
– О нет, мистер Мэттьюз! Я не могла ничего вам сказать, так как тогда вас не видела. И вы не опровергли мое заявление капитану и эконому.
Как и всякий мужчина, Макс иногда испытывал желание перекинуть слишком бойкую на язык особу женского пола через колено и отхлестать ее ремнем. Но еще никогда это чувство не было таким сильным, как теперь. Больше всего его бесила мысль, что Вэлери, возможно, делает тайну из ничего. Она одерживала победу, но испортила впечатление, спросив:
– Почему вы произнесли «Хайль Гитлер»?!
– Вы, кажется, считаете, что он достоин приветствий.
– Я не думаю ничего подобного, мистер Мэттьюз. Но мне кажется глупым недооценивать противника и считать его всего лишь забавным маленьким человечком с усами.
– Согласен. Но сомневаюсь, что кто-нибудь во Франции или в Англии его недооценивает.
– И, – покраснев, добавила Вэлери, – если немцы начнут воевать по-настоящему, мы быстро почувствуем, что это не так.
Макс оставался невозмутимым.
– Как вам будет угодно. Мы, так сказать, на английской территории, и вы можете говорить что хотите и когда хотите. Почему бы вам не кричать «Хайль Гитлер!»? Или не влезть на мачту и не запеть «Хорста Весселя»? На борту судна с боеприпасами это вызвало бы большой энтузиазм.
Вэлери сердито уставилась на него.
– Сейчас я скажу то, что хочу! – крикнула она. – Я скажу, что вы…
Их прервал спокойный, тягучий голос Латропа. Двери и два иллюминатора курительной, выходящие на корму, были открыты. Голова Латропа появилась в одном из иллюминаторов.
– Ш-ш! Ради бога, не забывайте, где вы находитесь! – Голова исчезла, а ее обладатель вышел на палубу. – Только что выпил полпинты шампанского, – продолжал он, сунув руки в карманы пальто, полы которого вместе с его седыми волосами развевал ветер. – То, что мы сорок лет назад называли «мальчиком». Нет ничего лучшего для набитого камнями желудка. – Латроп подмигнул Вэлери. – Мой вам профессиональный совет: не кричите здесь «Хайль Гитлер!», иначе, несмотря на свободу слова, вас выпорют линем. И я скажу вам, в чем ваша беда, молодая леди. Вы слишком серьезны.
– Все самое лучшее в жизни серьезно, – отозвалась Вэлери.
– Зависит от того, как на это смотреть. Очевидно, вы имеете в виду, что все самое серьезное в жизни – лучшее. Но это тоже неверно, молодая леди. Вам нужно расслабиться. Давайте поднимемся на шлюпочную палубу и сыграем в теннис или шаффл-борд.
– Я не желаю играть в шаффл-борд с… с этой гремучей змеей!
– Вы имеете в виду этого парня? – без особого удивления осведомился Латроп, ткнув большим пальцем в сторону Макса. – С ним все в порядке, хотя у него нет алиби. Ладно, пошли.
– Полагаю, вы скажете, что выпивка не является серьезной вещью, – усмехнулась Вэлери.
– Очевидно, мисс Четфорд собирается прочитать нам проповедь об умеренности, – заметил Макс. – И, говоря об алиби…
Вэлери густо покраснела. Неприятную паузу нарушил Латроп:
– Я собираюсь помирить вас двоих, даже если это станет последним поступком в моей жизни. – Он схватил обоих за руки. – Вам нужны физические упражнения. Не спорьте! Пошли со мной.
На шлюпочной палубе ветер дул в полную силу, брызгая в глаза соленой влагой и заставляя сильнее ощущать качку. На обширном свободном пространстве кормы в сторону от закамуфлированных бомбардировщиков находились две сетки для палубного тенниса и участок для шаффл-борда. Вдоль правого и левого борта тянулись скамейки. На краю одной из них в одиночестве сидел сэр Генри Мерривейл. Его ноги в огромных башмаках были широко расставлены, а твидовая шляпа сдвинута за уши. В шести футах от него на деревянной подставке торчал колышек, на который он пытался набросить метательные кольца. Полностью поглощенный этим занятием, Г.М. что-то злобно бормотал, попутно комментируя каждый бросок и не обращая ни на кого внимания, словно находился на другой планете.
– Если парень понимает по-английски, то почему скрывает это?.. Взял слишком вправо… Потом ремень для правки бритв… Слишком высоко… И эти чертовы чернила… Опять промазал…
– Г.М.!
– И зачем так много печатей?.. Проклятое корыто все еще качается… Если бы только была хорошая причина…
Подойдя ближе, Макс пронзительно свистнул. Пробудившись от грез, Г.М. сердито уставился на него.
– Так это вы? Наконец поднялись с койки и ходите.
– Полагаю, вы не страдали от морской болезни?
– Я? – Г.М. презрительно фыркнул. – В жизни ею не страдал. Это все ваше воображение, сынок. Возьмем, к примеру, меня. Когда я огибал мыс Гаттерас…
– Да-да. Вы заняты?
– Просто сижу и думаю, – отозвался Г.М., почесывая нос. – Призрачный убийца, оставляющий призрачные отпечатки пальцев, требует размышлений.
– Вы едва ли знакомы с мисс Четфорд и мистером Латропом. Или уже успели познакомиться?
Латроп с нескрываемым почтением пожал руку Г.М., что явно порадовало старика. Вэлери оставалась холодной и колючей. Поднявшись и отвесив ей поклон, Г.М. собрал с палубы кольца и вернулся к скамейке.
– Мы в Штатах много о вас слышали, сэр Генри, – сказал Латроп. – Жаль, я не знал, что вы у нас находились. Ребята в мэрии оказали бы вам восторженный прием.
– Не сомневаюсь, – виновато произнес Г.М. – Это одна из причин, по которой я старался не показываться в публичных местах. Я люблю Америку – это самая гостеприимная страна в мире. Настолько гостеприимная, что, когда я провожу там две недели, меня приходится вносить на корабль, отравленного алкоголем. А я уже старик и не могу пить много.
– Кроме того, – продолжал Латроп, – едва ли можно было ожидать встретить вас так далеко от дома в такое время.
– Хмф, – буркнул Г.М. и метнул кольцо.
– А потом, если я правильно помню, газеты писали, что вас собираются сделать пэром и ввести в палату лордов.
– Это ложь! – рявкнул Г.М. – Не верьте ни единому слову! Они уже пытались это сделать и все еще выжидают момента, чтобы схватить меня и запихнуть в палату лордов. Но я одурачил их дважды и могу одурачить снова. – Он бросил еще одно кольцо, которое приземлилось в нескольких футах от колышка. – Полагаю, эконом сообщил вам, что мы решили собраться здесь и обсудить убийство?
Г.М. кивнул в сторону трапа, по которому поднимались еще бледные Хупер и доктор Арчер; за ними следовали третий помощник и эконом. Хотя еще ни слова не было сказано, Макс сразу ощутил изменение атмосферы. Эконом пребывал явно не в своей тарелке, несмотря на лихо сдвинутую набок шапку.
– Доброе утро, – поздоровался Гризуолд. – Все здесь?
– Не совсем, сынок, – отозвался Г.М. – Где капитан?
Последовала небольшая пауза.
– Капитан не сможет быть с нами сегодня утром, – осторожно ответил Гризуолд. – Э-э… возможно, весь день.
Г.М. застыл с поднятым кольцом, сверля маленькими проницательными глазками лицо эконома. Его скамейка качалась вместе с кораблем на фоне свинцового моря, усеянного белыми барашками. Ветер нещадно продувал палубу. Г.М. метнул очередное кольцо и вновь промазал. Он не стал развивать тему, но все понимали, что это означает. Окинув палубу взглядом, Макс понял, почему она выглядит по-другому. Количество дозорных у поручней было удвоено. Они вошли в опасную зону.
– Так вы хотели поиграть в шаффл-борд? – осведомилась Вэлери, повернувшись к Латропу. – Вы знали, что здесь состоится еще одно заседание инквизиции!
Г.М. знаком остановил ее и обратился к эконому:
– Вы поместили восемь карточек с отпечатками пальцев в надежное место?
– Они заперты в моем сейфе. Сам Гудини не смог бы до них добраться. Остальные карточки я не запер, так как у всего экипажа есть алиби на субботний вечер. Так что нам от них мало толку.
Г.М. тщательно прицелился перед очередным броском; уголки его рта были опущены.
– Скажите-ка, сынок, – обратился он к третьему помощнику, закрыв один глаз и измеряя другим расстояние до колышка, покуда палуба поднималась и опускалась у них под ногами. – Предположим, мы схватим убийцу или кого-то, кто замешан в преступлении. Что вы с ним сделаете? Запрете в арестантской?
Крукшенк невесело усмехнулся:
– Нет, сэр. Такое бывает только в книгах. Меня уже спрашивали об этом. Арестантскую используют, только если кто-нибудь из команды напьется в порту. Она не для пассажиров.
– Ну так что вы сделаете с подозреваемым в убийстве? – настаивал Г.М.
Третий помощник пожал плечами:
– Вероятно, капитан поместит его в свою каюту до передачи властям в порту.
– Поместит под охраной?
– Скорее всего, запрет. В конце концов, бежать ему некуда. С этого корабля только один выход, когда нельзя раздобыть шлюпку, – прямо за борт.
– Угу. Как произошло с Бенуа, – согласился Г.М.
Он снова прицелился. На сей раз кольцо приземлилось в двух футах от цели. Лицо Г.М. разгладилось, став абсолютно спокойным, но Максу это нравилось еще меньше. Глубоко вздохнув, Г.М. посмотрел на Вэлери Четфорд.
– Тогда заприте там эту девушку, – сказал он. – Я отвечаю за передачу ее властям по прибытии.
Глава 15
Последовало молчание. Вэлери попятилась, не без изящества двигаясь по качающейся палубе. Ветер задувал ее локоны за уши, вынуждая прищуривать глаза. На ее, лице застыл ужас.
– Не понимаю, о чем вы говорите! – воскликнула она пронзительным голосом. – Запереть меня?
– Вас, – кивнул Г.М. – Капитан, старший механик, офицеры на мостике и эти ребята здесь… – он указал на Крукшенка и Гризуолда, – не могут допустить никаких глупостей. Плавание с боеприпасами в бурю вроде той, которая бушевала последние два дня, не похоже на пикник. У них забот более чем достаточно, и они не могут позволить вам бросать гаечные ключи в машины просто для забавы. – Спокойствие, звучащее в его голосе, заставило ее отступить еще дальше. – Конечно, на борту нет «серого порошка» для проявления отпечатков пальцев, – продолжал Г.М., – но толченый мел, нанесенный мягкой щеткой, успешно его заменяет. Ваши отпечатки найдены на выключателе в каюте миссис Зия-Бей и на ее туалетном столе. Крукшенк обнаружил их прошлой ночью, а Гризуолд сравнил с вашими отпечатками на карточке. Верно, сынок?
Третий помощник мрачно кивнул. Эконом уставился на палубу. Никто из остальных не издавал ни звука, кроме Хупера, который со стуком уронил свой спасательный жилет и плюхнулся на скамейку рядом с Г.М. Доктор Арчер ухватился одной рукой за спинку скамейки.
– Я хочу, чтобы вы прекратили притворяться дурочкой, – снова заговорил Г.М., прицеливаясь перед очередным броском, – и отказались от всех выдумок, которыми пудрили нам мозги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23