Настя прошла по длинному полутемному коридору. Комната у тети Веры была большая, светлая, там был даже отгорожен угол, где стоял старинный фарфоровый кувшин для умывания и такой же таз. Был еще столик с электрическим чайником и СВЧ-печкой – Настиным подарком. Таким образом тетя Вера старалась свести до минимума отношения с соседями.
Настя провела расческой по волосам, вгляделась в глубину старинного зеркала и задумалась.
Тогда, пять лет назад, после первого случая, она мужа не то чтобы простила, просто некуда было деваться. Он устроился на работу, стал чаще бывать дома, играл с Дениской, пытался помогать ей по хозяйству. Но денег было мало, муж долго не мог удержаться на одном месте, ругал хозяев, жаловался, что мало платят. Потом снова стал пропадать где-то вечерами и прятать глаза. Настя боялась спрашивать. К тому времени она отдала Дениску в ясли и вышла на работу в магазин. Захотелось одеться получше, украсить себя. Как-то она полезла в ящик стола, где хранила немногочисленные золотые украшения: бабушкино колечко, золотую цепочку – подарок матери на двадцатилетие, и ничего не нашла. Исчезло все, даже серебряная ложечка, подаренная Дениске «на зубок».
И снова муж каялся и размазывал по щекам слезы, снова был утомительный, тоскливый скандал, снова Дениска плакал и капризничал всю ночь.
Наутро Настя сказала себе, что с нее хватит и что третьего раза не будет. В ней проснулся твердый характер ее матери. Но навалились дела, потом она заболела гриппом с температурой под сорок – нечего было и думать в таком состоянии заводить сложную процедуру выселения Виктора обратно к свекрови.
Она не успела. Однажды вечером дверь открыли ключом и какие-то трое парней втащили в квартиру избитого Виктора. Один больно сжал Настины локти, другой скучным голосом объяснил, что ее муж должен им много денег, что занимал он уже давно и не хочет отдавать.
– Он их проиграл! – крикнула Настя, и тот, кто ее держал, тотчас зажал ей рот.
Дениска заплакал, и третий парень, самый молчаливый, взял его на руки. Взглянув на его огромные руки, утыканные наколками, Настя помертвела и обмякла, а первый, самый главный, сунул ей под нос бумагу и сказал, чтобы она писала расписку на продажу квартиры. Как в тумане она видела, что огромные руки легонько сжимают детскую шейку, и приготовилась писать, но то ли парень с наколками неосторожно сделал ребенку больно, то ли от страха, но Дениска вдруг вскрикнул и потерял сознание. Глаза его закатились, и Настя с силой впилась в руку, которая закрывала ей рот. Ее мучитель выругался и ослабил хватку. Настя вырвалась и бросилась не к ребенку, а к стенке, граничащей с соседской квартирой. Ух, какая у них была слышимость! Поздно ночью в тишине было слышно, как храпит Иркин муж. Сейчас Настя заколотила в стенку, закричала истошно, что убивают и чтобы Ирина скорее вызывала милицию. Соседи зашевелились быстро. Захлопали двери на лестничной площадке, зазвонили в дверь, Иркин голос кричал, что милицию уже вызвали.
Трое бандитов распахнули дверь и, засветив в глаз Иркиному мужу, попавшемуся на пути, рванули вниз, прихватив Виктора. Ребенку приехавшая милиция вызвала «скорую». С тех пор у него начались обмороки.
Мужа Настя больше не видела. Соседкин знакомый участковый разузнал, что нашли его где-то за городом в тяжелом состоянии, что провалялся он долго в больнице и вышел оттуда инвалидом. Приходила свекровь, кричала, что Настя во всем виновата и что она ее проклинает. Выскочившая на крик Ирка помогла выставить свекровь вон.
Настя таскала ребенка по врачам и совсем пала духом, потому что все говорили разное. В конце концов назначили на томограф. Настя случайно услышала разговор про опухоль мозга и впала в отчаяние.
И вот тогда ее разыскала тетя Вера. Она заставила Настю немедленно подать на развод, она выкопала откуда-то старичка профессора, который долго ощупывал Дениску и вертел его между колен, а потом сказал, что это сосудистое и все пройдет, когда наступит половое созревание. А пока нужно после обморока обеспечить ребенку покой на недельку. Теперь Дениску возят в «санаторий» к тете Вере. Она же в свое время дала Насте денег на курсы дизайнеров элитных кондитерских изделий.
«Нечего с твоими художественными способностями в обычном магазине торчать!» – говорила тетя Вера.
Настя выбрала экзотическую специальность – шоколатье. Тетя Вера взяла на себя заботы о трехлетнем Дениске, когда Настя повышала квалификацию в Женеве.
«Все не так плохо, – думала Настя, глядя на свое отражение в зеркале. – Поживем недельку у тети Веры, Дениска окрепнет, а я хоть не буду трястись каждый вечер, ища ступеньки в своем темном подъезде».
Подошли выходные, и Надежда Николаевна должна была прекратить свои изыскания, потому что заботливый муж освободил два дня, чтобы побыть с выздоравливающей женой. Он сам сходил в магазин и пропылесосил квартиру, и даже сводил Надежду на прогулку – совсем ненадолго, медленным шагом, крепко держа ее под руку. Кот Бейсик насмешливо фыркнул, видя, как Сан Саныч собственноручно заматывает Надежду шарфом – совсем как Винни Пух в мультфильме заматывал своего друга Пятачка. Кот-то все понимал, он видел Надежду насквозь, он прекрасно знал, что не далее как вчера его легкомысленная хозяйка болталась по улице очень долго. Кот подумывал было открыть глаза наивному и доверчивому хозяину на вероломное поведение его жены, однако все медлил. Тогда наверняка разразится жуткий скандал.
Бейсик был реалистом, он хорошо понимал, что эти двое в конце концов все равно помирятся, но его Надежда если не сживет со свету, то может здорово испортить жизнь. Так что пока кот решил подождать и обратить все себе на пользу.
Надежда разделывала курицу, когда ноги ее коснулось что-то мягкое и снизу раздалось требовательное мяуканье.
– Что? – возмущенно зашипела Надежда, оглянувшись на дверь гостиной, где Сан Саныч протирал пыль с книжных полок. – Ты требуешь за молчание целую куриную лапу?
Бейсик утвердительно муркнул, не отводя наглых желто-зеленых глаз.
– Не много будет? – ехидно осведомилась Надежда. – Плохо не станет?
Бейсик дал понять, что не много, а в самый раз, и будет не плохо, а хорошо. И даже очень.
– Умерь свои аппетиты, – посоветовала Надежда, – а то поссоримся.
Она отдала рыжему вымогателю все потрошки, но тот, сообразив, что все положенное в его миску уже никуда не денется, вцепился когтями в столешницу и висел так ровно семь минут, пока сердобольный Сан Саныч не отрезал несчастному коту солидный кусок белого мяса.
– Виданное ли дело, – ворчала Надежда, – чуть не десятую часть курицы сожрал! Этак никаких продуктов не напасешься! Ты его, Саша, развращаешь…
Видя, что Надежда принялась ворчать, Сан Саныч и вправду уверился, что ей стало лучше, и после обеда занялся собственными делами, посоветовав Надежде отдохнуть. Надежда прилегла на диван, потому что во всех членах слабость еще ощущалась. Однако спать не собиралась. Прикрывшись пледом, она положила в раскрытую книжку чистый листок бумаги и глубоко задумалась.
Что мы имеем на сегодняшний день? Убитую старушку Варвару Степановну. Старуха жила одиноко, никто к ней не ходил, кроме соседок и племянника Стаса.
В этом месте Надежда усмехнулась, вспомнив, при каких обстоятельствах она с тем племянничком познакомилась.
Далее, известно, что приходил к старухе какой-то незнакомый мужчина якобы из газеты. Наверное, расспрашивал о ее работе. То есть, конечно, не о службе в регистратуре районной поликлиники, это никому не интересно, а о настоящей работе, на радио. После его ухода Варвара Степановна отчего-то очень обеспокоилась и стала звонить племяннику, потому что больше звонить ей было некому. Попала она на Надежду Николаевну и очень категорично заявила, что четыре молодые женщины могут погибнуть. Она сказала – девочки, видно, знала их давно, когда они и вправду девчонками были.
Но с чего она так забеспокоилась? Допустим, этот тип, что представился газетчиком, и есть тот самый убийца. Но старуха же не знала, что ее завтра убьют. Она беспокоилась за жизнь девочек. Неужели он прямо заявил ей, что убьет всех? Да такого быть не может!
Как там звучало? Надежда услышала в ушах громкий немолодой голос: «Он думал, что раз я глухая, то уж и из ума выжила, ничего не соображаю. А я все поняла».
Ошиблась Варвара Степановна, царствие ей небесное, совсем не думал убийца, что она в маразме. Боялся, что она его разоблачит, оттого и убил старушку.
Надежда написала на листочке четыре имени, сверху – Лена Серебровская, чуть пониже и по краям – Маша Чонишвили и Эля Маленко, а внизу – Настя Рубинина. Затем провела между именами прямые линии. Получился ромб. Надежда сердито поглядела на свое творчество и вздохнула.
Сытый Бейсик прыгнул на диван и зарылся в плед, невежливо пихая Надежду в бок лапой, чтобы подвинулась.
Надежда снова написала четыре имени и поставила стрелочку между Машей Чонишвили и Элей Маленко, поскольку смогла установить, что только между ними была какая-то связь. В Машиной записной книжке она нашла адрес Эли, стало быть, девушки были знакомы.
Кот повозился немного под боком и затих.
Казалось бы, чего проще, рассуждала Надежда под сонное мурлыканье разнежившегося Бейсика: найти трех оставшихся девушек и спросить у них, какое отношение они имеют к убитой Лене Серебровской и знакомы ли друг с другом. Но легко сказать, да трудно сделать. Вот приехала она к Маше, а что вышло? Как можно было с ней про убийства говорить? И так едва не родила прямо в квартире, хорошо, что Надежда вовремя подоспела. А вот интересно, как там, все в порядке? Какой ребеночек, сколько весит, на кого похож…
Нет, тут же сказала себе Надежда, звонить ни в коем случае нельзя. Небось уже выяснилось, что она самозванка и в дом к Маше проникла обманом, так теперь еще станут ее подозревать. А у Маши все хорошо, Надежда в этом уверена.
Лаской и мелким подхалимажем Надежде удалось добиться от мужа разрешения принимать ненавистное швейцарское лекарство не три раза в день, а два. Надежда зорко следила за мужем. И как только он отлучался в ванную или мусор на лестницу вынести, тут же кидалась к заветной бутылке. Таким образом, Сан Саныч продолжал оставаться в неведении, что дорогущим швейцарским лекарством его жена лечила фикус.
Фикусу и вправду полегчало. Он приободрился, выпустил новый лист и, кажется, собирался ветвиться, чего Надежда безуспешно добивалась от него уже второй год. Сама Надежда тоже выглядела получше. Исчезла болезненная бледность и черные круги под глазами, не мучили головные боли по вечерам и утренний кашель.
Муж поглядывал на Надежду благосклонно и даже разрешил ей выходить на улицу. Но только ненадолго и в хорошую погоду.
В понедельник Надежда проводила мужа на работу и поглядела в окно. На улице падал липкий сырой снег, который тотчас превращался в отвратительную грязную кашу. Такую погоду никак нельзя было назвать хорошей, но это ведь как посмотреть, рассудила Надежда. Допустим, сейчас был бы мороз градусов сорок. Такая погода уж точно повредила бы ее больным бронхам и носовым пазухам. А легкий снежок – что ж тут такого… можно и погулять.
Убедив себя, что она мужа нисколько не обманывает и не нарушает его запретов, Надежда Николаевна надела непромокаемое пальто с капюшоном и вышла из дома, напоследок погрозив кулаком коту, который ехидно жмурился со шкафа.
Надежда замахала проезжающей машине, но водитель, вместо того чтобы затормозить, только прибавил скорость, да еще и окатил ее грязной водой из лужи. Надежда охнула, отскочила и принялась оттирать пальто носовым платком. Дело это было безнадежное.
Она уже проклинала ту минуту, когда решила сделать поблажку своему ослабленному болезнью организму и поймать машину. Конечно, ехать в набитом метро, толкаться среди раздраженных пассажиров, из которых каждый второй находится либо в начальной, либо в завершающей стадии простудного заболевания, кашляет и чихает, распространяя вокруг себя гриппозные бациллы, удовольствие ниже среднего, но и стоять на краю тротуара под мокрым снегом, безуспешно пытаясь остановить машину, тоже не сахар.
Когда Надежда была уже близка к тому, чтобы вернуться домой, отложив поиски Эли Маленко до более благоприятной погоды, возле нее затормозил старенький, но аккуратный «Москвич».
– Садитесь, женщина! – проговорил водитель, уютный круглолицый дядечка средних лет. – Вижу, вы тут явно меня дожидаетесь!
– Ой, спасибо вам большое! – бурно обрадовалась Надежда, устраиваясь на переднем сиденье. – Полчаса уже машину ловлю, и никто не останавливается!
– А все потому, что народ сейчас только о себе думает, – сообщил водитель, плавно трогаясь с места. – Погода скверная, под ногами слякоть, боятся, что пассажир в машине наследит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34