Михаил пошел на голос, рассчитывая найти кабинет, но оказался возле вентиляционной решетки, через которую отчетливо доносились голоса братьев.
Первым его побуждением было уйти – подслушивать чужие разговоры он считал ниже своего достоинства, – но интонация старшего брата показалась ему совершенно незнакомой, непривычной, и какая-то сила удержала его на месте. Михаил прильнул к решетке и замер, прислушиваясь.
– Понимаешь, – говорил Валерий, – мне нужно проплатить большую сумму за поставку сырья, иначе производство встанет. Это вопрос всего одного-двух месяцев, не больше! Вот-вот мне должны перевести деньги за готовую продукцию, и я рассчитаюсь по всем долгам!
Михаил впервые слышал, чтобы его старший брат, всегда такой уверенный, самодовольный, говорил с кем-нибудь таким робким, просительным тоном. Но еще более удивительным ему показался прозвучавший вслед за этим насмешливый, издевательский голос Сергея.
– Не понимаю, – проговорил тот, – при чем тут я? Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Ты мог бы взять ссуду под этот дом, – ответил Валерий, причем казалось, что каждое слово причиняет ему физическую боль. – С кредитом не будет проблем… а я немедленно верну тебе все, как только получу деньги…
Раздалось негромкое бульканье, видимо, прежде чем ответить, Сергей наполнил стакан.
– Не понимаю, – проговорил он после длительной паузы. – Не понимаю, почему бы тебе самому не взять кредит под свою фабрику? Это было бы вполне разумно…
– Я пытался, – медленно, тяжело, словно преодолевая внутреннее сопротивление, выговорил Валерий. – Банк потребовал финансовую документацию и в итоге все равно отказал. Производство – вещь скользкая, может быть удачная конъюнктура и не очень удачная… а такой дом в отличном месте всегда ликвиден… под него тебе дадут деньги без разговоров…
– Ага! – выпалил Сергей, как будто чему-то обрадовавшись. – Проще говоря, дела у тебя обстоят не блестяще! У отца почему-то никогда не было финансовых проблем! Признайся, братик, ты просто не умеешь вести дела! Ты никудышный бизнесмен, Валера!
– Мы будем сейчас обсуждать мои деловые способности? – На этот раз в голосе Валерия звучала обида.
– А почему бы и нет? – удивился Сергей. – Ведь ты пришел ко мне с просьбой…
– Я пришел к тебе как к брату! Я надеялся, что ты поможешь мне в трудную минуту! К кому еще мне обратиться, как не к тебе? Неужели ты, мой родной брат, откажешь мне в помощи?
– Ой-ой-ой, какие красивые слова! – В голосе Сергея снова зазвучала откровенная насмешка. – Да, мы братья, я этого не забыл. Но не забыл, что ты – старший и всегда считался самым умным, самым способным, самым деловым! И фирму папочка оставил тебе, потому что считал, что ты с ней лучше управишься! Ну и как? Стоило тебе столкнуться с проблемами – и ты побежал ко мне, младшему! Так вот я лично думаю, что папочка ошибался! Я гораздо лучше тебя справился бы с фирмой!
– Допустим, – тихо, медленно ответил Валерий. – Я не спорю. Может быть, отец меня переоценил. Может быть, у тебя деловые способности лучше. Но сейчас не время считаться обидами и мериться мускулами. Как сложилось, так сложилось. Я управляю предприятием, и у меня проблемы. Еще раз спрашиваю – ты поможешь мне, брат?
– Валера, – на этот раз Сергей понизил голос, – сам посуди. Этот дом – все, что у меня есть. Если я его лишусь, как я смогу смотреть в глаза жене? Мы окажемся на улице…
– Ну, не совсем на улице… у вас есть квартира…
– Квартира?! – Сергей рассмеялся. – Ты видел эту квартиру! Это просто собачья конура!
– Ну, ты преувеличиваешь! Нормальная трехкомнатная квартира… для двоих более чем достаточно…
– Позволь нам самим решать, что для нас достаточно! – оборвал брата Сергей. – После этого дома перебраться в трехкомнатную халупу… нет уж, уволь!
– Но до этого дело не дойдет! – поспешно вставил Валерий. – Я же говорю тебе – через месяц, в крайнем случае два, я рассчитаюсь со всеми долгами…
– А два месяца мы будем жить как на вулкане и ждать, что нас выкинут из дома?
– Короче, ты не поможешь мне… брат? – холодно проговорил Валерий.
– Извини… брат! – в тон ему ответил Сергей. – Выпьешь?
– Что-то не хочется…
– А я, с твоего позволения, выпью! – И снова раздался звук льющейся жидкости.
– Что вы здесь делаете? – послышался бесцветный голос за спиной у Михаила.
Он резко обернулся. Рядом с ним стояла экономка, или, точнее, прислуга, та самая незаметная, унылая женщина в коричневом.
Михаил почувствовал себя так, словно его застали за каким-то постыдным занятием… впрочем, так оно и было: что может быть постыднее, чем подслушивать чужие разговоры?
Женщина в коричневом стояла, не сводя с него мрачного неодобрительного взгляда.
– Я искал туалет, – наконец нашелся он.
– Это слева, третья дверь от лестничной площадки! – сообщила экономка и провожала Михаила взглядом, пока он не скрылся за третьей слева дверью.
«Возьму копию завещания у Аристарха, – решил он. – К братьям сейчас соваться нельзя, и так оба на взводе».
Он вспомнил, с какой презрительной улыбкой старший брат Валерий сказал ему после оглашения завещания, чтобы он, Михаил, обращался, если что, ведь они же братья. И почувствовал некоторое злорадство – вот тебе, братик, получи! Однако тут же устыдился своих чувств, решил, что дела братьев его не касаются и не стоит вставать с ними на одну доску. Этак дойдет до того, что он будет с Марьянкой собачиться… вот уж верно говорят – с кем поведешься, от того и наберешься…
Лизу он нашел на балконе в обществе Аристарха Алексеевича. Адвокат не приставал к ней с неумеренными комплиментами, они говорили о чем-то тихо и серьезно, а увидев его, тут же замолчали.
– Поедем домой! – сказал он.
Аристарх мигом ретировался.
– Почему ты не сказал мне про наследство? – спросила Лиза, бросив окурок с балкона.
– Какое наследство?! – Он вспыхнул. – Ты же слышала – нет никакого наследства, папочка пошутил! Что я должен был тебе сказать – что я полный неудачник? Что надежда разбогатеть не осуществилась?
– Ты думаешь, для меня это имеет значение? – Лиза примирительно взяла его за рукав. – В конце концов, твой отец был вправе распорядиться своим имуществом, как он хочет.
– Да уж!.. – Михаил отвернулся.
– Я бы хотела взглянуть на эти часы… – сказала Лиза. – Все же дорогая для тебя вещь…
– Как-нибудь в другой раз, – растерялся Михаил, – сейчас не время…
– Они у тебя дома? – не отставала Лиза.
– Нет… там… в одном месте, в общем, сейчас я не могу их тебе показать… Ты едешь со мной? – в раздражении вскричал он.
– Конечно, что же мне тут делать? – спокойно ответила она.
В холле их встретила тетя Шура.
– Миша! – зашептала она громко. – Христом Богом прошу, отвези ты меня домой! Иначе этот привяжется, адвокатишка. Сил больше нет на него смотреть, боюсь, палкой стукну!
– Конечно! – Михаил рассмеялся. – За что вы его так не любите?
– После расскажу!
В машине Лиза сказала, что очень спешит, и Михаил согласился довезти ее до дома первую. Они простились довольно холодно, но Михаил так устал за сегодняшний день, что решил отложить примирение на завтра.
Тетя Шура жила в самом центре города на канале Грибоедова, однако вход был со двора.
– Машину здесь поставь, – распорядилась старуха, – а меня проводи, пятый этаж все-таки, без лифта.
Она открыла дверь своим ключом, тут же под ноги бросился полосатый помойный котище и нырнул в подвальное окошко.
– Это бывшая черная лестница! – проговорила Александра Савельевна, как бы извиняясь перед племянником за свои более чем скромные бытовые обстоятельства.
Лестница вполне соответствовала такому названию: темная, крутая, пропахшая кошками и подгорелыми щами. Вряд ли ее мыли последние десять лет.
Как ни странно, тетя Шура довольно бодро поднималась по ступенькам, так что помощь племянника вряд ли действительно была ей нужна.
– Это бывшая квартира генерала от инфантерии Щекочихина, – сообщила она, проходя мимо двери на третьем этаже. – Само собой, ее поделили на две части, лучшие комнаты – со стороны канала, и вход в них с парадной лестницы, а с черного хода – кухня, комната прислуги и прочее… но нам с тобой выше!
Наконец они поднялись на пятый этаж. Михаил чувствовал, что еще немного, и он задохнется, а тетка выглядела нисколько не уставшей, видимо, сказывалась ежедневная тренировка.
«Вот ведь старая гвардия! – завистливо подумал он. – Ничто их не берет!»
Тетя Шура отперла дверь и провела племянника внутрь квартиры.
Сначала они оказались в кухне – неожиданно просторной и со вкусом обставленной. Стены были увешаны красивыми синими тарелками, на видном месте красовались часы с кукушкой.
Пройдя коротким темным коридором, они попали в комнату. Комната была невелика, но удивительно уютна. Никакой слишком уж старинной антикварной мебели здесь не было – простые, добротные вещи середины прошлого века, широкий диван, круглый стол, над ним – низко повешенный розовый абажур. Возле стены стоял громоздкий дубовый буфет, в дальнем углу – пыльная этажерка, на ней стопки старых журналов, книг, а на самом верху – ночник в виде мраморной совы со светящимися изумрудными глазами.
– Чаю-то ты со мной выпьешь, – заявила тетя Шура не с вопросительной, а с утвердительной интонацией. – А то у beginitэтих-тоendit какой чай – бурда зеленая! Да и остальное все… дрянь быстрого приготовления. Такое нормальному человеку подать к столу и в голову не придет! Перед гостями стыдно…
Она усадила племянника за стол, заявив, что принимать гостей на кухне никуда не годится, и неспешно уплыла на кухню.
Хотя двигалась она вроде бы медленно, однако не прошло и десяти минут, как стол был накрыт, посредине его красовались заварной чайник, накрытый цветастым стеганым петухом, и тарелка с домашними крендельками.
– Вот какой должен быть чай! – провозгласила тетя Шура, разливая в большие синие, с золотом, чашки горячий темно-красный напиток.
Чай был превосходен, крендельки с корицей буквально таяли во рту, и Михаил почувствовал себя как дома.
– Адвокат этот пристает ко мне, – сообщила Александра Савельевна без всякого предисловия. – Прямо проходу не дает! Все беспокоится, как у меня с завещанием… Я уж за версту его обхожу…
– С завещанием? – переспросил ее Михаил.
– Ну да… ты не подумай, никаких особых ценностей у меня нет, все, что было, пропало в блокаду, но квартирка эта, хоть и небольшая, да со двора, да без лифта, все равно теперь денег стоит. Самый центр, понимаешь, «золотой треугольник», так вот они и забеспокоились… как бы в чужие руки квартирка-то не уплыла! А я-то уж по-своему распорядилась. – Старуха тихо засмеялась. – Соседке квартиру отписала, Лене. Помогает она мне очень, без нее тяжело было бы жить. Да и вообще человек хороший, а живет трудно… ну, надеюсь, ты тетку родне своей не выдашь? – покосилась она на племянника. – А то совсем они меня со свету сживут!
– Конечно, не выдам, тетя Шура! – улыбнулся Михаил. – Пусть это будет нашей маленькой тайной!
– То-то! – Старуха подлила ему чаю. – Я в тебе и не сомневалась… ты ведь не такой, как они, сразу видно. Братья твои старшие – как пауки в банке, все время только и думают, как бы друг друга укусить побольнее! А уж невестушек Бог послал… прямо машины снегоуборочные: все под себя гребут, все под себя… Да ведь и то сказать: какую жену человек заслуживает, ту и получает.
Она тяжело вздохнула и продолжила:
– Ты не такой. Поэтому хочу тебе одну вещь оставить. Ценности большой она не имеет, но для меня очень дорога…
Она тяжело встала из-за стола, пересекла комнату и сняла с этажерки огромный альбом в малиновой бархатной обложке, с металлическими застежками.
– Альбом наш семейный, – пояснила она, подавая племяннику тяжелый том. – Вся наша семейная история с географией… если старшим отдать – невестушки долго думать не будут, на второй день в мусоропровод снесут… хотя, пожалуй, в мусоропровод-то он и не влезет, велик больно! Так что пришлось бы им до помойки тащиться… но ты не такой, ты этот альбом сохранишь, правда?
– Не сомневайтесь, тетя Шура! – подтвердил Михаил, устраивая альбом у себя на коленях и расстегивая замочек.
На первых страницах он увидел плотные, хорошо сохранившиеся дореволюционные фотографии, с печатью известного фотографа, на которых красивые дамы в кисейных платьях стояли под руку с солидными импозантными господами в твердых, будто металлических мундирах и фраках с белыми галстуками.
– Это прадед мой, – показала тетя Шура на усатого офицера. – А это его брат, профессор… а вот мои дед с бабкой… твои, значит, прапрадедушка и прапрабабушка…
Прадед, солидный, полноватый мужчина с окладистой бородой, был одет во фрак, через жилет свисала массивная часовая цепочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Первым его побуждением было уйти – подслушивать чужие разговоры он считал ниже своего достоинства, – но интонация старшего брата показалась ему совершенно незнакомой, непривычной, и какая-то сила удержала его на месте. Михаил прильнул к решетке и замер, прислушиваясь.
– Понимаешь, – говорил Валерий, – мне нужно проплатить большую сумму за поставку сырья, иначе производство встанет. Это вопрос всего одного-двух месяцев, не больше! Вот-вот мне должны перевести деньги за готовую продукцию, и я рассчитаюсь по всем долгам!
Михаил впервые слышал, чтобы его старший брат, всегда такой уверенный, самодовольный, говорил с кем-нибудь таким робким, просительным тоном. Но еще более удивительным ему показался прозвучавший вслед за этим насмешливый, издевательский голос Сергея.
– Не понимаю, – проговорил тот, – при чем тут я? Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Ты мог бы взять ссуду под этот дом, – ответил Валерий, причем казалось, что каждое слово причиняет ему физическую боль. – С кредитом не будет проблем… а я немедленно верну тебе все, как только получу деньги…
Раздалось негромкое бульканье, видимо, прежде чем ответить, Сергей наполнил стакан.
– Не понимаю, – проговорил он после длительной паузы. – Не понимаю, почему бы тебе самому не взять кредит под свою фабрику? Это было бы вполне разумно…
– Я пытался, – медленно, тяжело, словно преодолевая внутреннее сопротивление, выговорил Валерий. – Банк потребовал финансовую документацию и в итоге все равно отказал. Производство – вещь скользкая, может быть удачная конъюнктура и не очень удачная… а такой дом в отличном месте всегда ликвиден… под него тебе дадут деньги без разговоров…
– Ага! – выпалил Сергей, как будто чему-то обрадовавшись. – Проще говоря, дела у тебя обстоят не блестяще! У отца почему-то никогда не было финансовых проблем! Признайся, братик, ты просто не умеешь вести дела! Ты никудышный бизнесмен, Валера!
– Мы будем сейчас обсуждать мои деловые способности? – На этот раз в голосе Валерия звучала обида.
– А почему бы и нет? – удивился Сергей. – Ведь ты пришел ко мне с просьбой…
– Я пришел к тебе как к брату! Я надеялся, что ты поможешь мне в трудную минуту! К кому еще мне обратиться, как не к тебе? Неужели ты, мой родной брат, откажешь мне в помощи?
– Ой-ой-ой, какие красивые слова! – В голосе Сергея снова зазвучала откровенная насмешка. – Да, мы братья, я этого не забыл. Но не забыл, что ты – старший и всегда считался самым умным, самым способным, самым деловым! И фирму папочка оставил тебе, потому что считал, что ты с ней лучше управишься! Ну и как? Стоило тебе столкнуться с проблемами – и ты побежал ко мне, младшему! Так вот я лично думаю, что папочка ошибался! Я гораздо лучше тебя справился бы с фирмой!
– Допустим, – тихо, медленно ответил Валерий. – Я не спорю. Может быть, отец меня переоценил. Может быть, у тебя деловые способности лучше. Но сейчас не время считаться обидами и мериться мускулами. Как сложилось, так сложилось. Я управляю предприятием, и у меня проблемы. Еще раз спрашиваю – ты поможешь мне, брат?
– Валера, – на этот раз Сергей понизил голос, – сам посуди. Этот дом – все, что у меня есть. Если я его лишусь, как я смогу смотреть в глаза жене? Мы окажемся на улице…
– Ну, не совсем на улице… у вас есть квартира…
– Квартира?! – Сергей рассмеялся. – Ты видел эту квартиру! Это просто собачья конура!
– Ну, ты преувеличиваешь! Нормальная трехкомнатная квартира… для двоих более чем достаточно…
– Позволь нам самим решать, что для нас достаточно! – оборвал брата Сергей. – После этого дома перебраться в трехкомнатную халупу… нет уж, уволь!
– Но до этого дело не дойдет! – поспешно вставил Валерий. – Я же говорю тебе – через месяц, в крайнем случае два, я рассчитаюсь со всеми долгами…
– А два месяца мы будем жить как на вулкане и ждать, что нас выкинут из дома?
– Короче, ты не поможешь мне… брат? – холодно проговорил Валерий.
– Извини… брат! – в тон ему ответил Сергей. – Выпьешь?
– Что-то не хочется…
– А я, с твоего позволения, выпью! – И снова раздался звук льющейся жидкости.
– Что вы здесь делаете? – послышался бесцветный голос за спиной у Михаила.
Он резко обернулся. Рядом с ним стояла экономка, или, точнее, прислуга, та самая незаметная, унылая женщина в коричневом.
Михаил почувствовал себя так, словно его застали за каким-то постыдным занятием… впрочем, так оно и было: что может быть постыднее, чем подслушивать чужие разговоры?
Женщина в коричневом стояла, не сводя с него мрачного неодобрительного взгляда.
– Я искал туалет, – наконец нашелся он.
– Это слева, третья дверь от лестничной площадки! – сообщила экономка и провожала Михаила взглядом, пока он не скрылся за третьей слева дверью.
«Возьму копию завещания у Аристарха, – решил он. – К братьям сейчас соваться нельзя, и так оба на взводе».
Он вспомнил, с какой презрительной улыбкой старший брат Валерий сказал ему после оглашения завещания, чтобы он, Михаил, обращался, если что, ведь они же братья. И почувствовал некоторое злорадство – вот тебе, братик, получи! Однако тут же устыдился своих чувств, решил, что дела братьев его не касаются и не стоит вставать с ними на одну доску. Этак дойдет до того, что он будет с Марьянкой собачиться… вот уж верно говорят – с кем поведешься, от того и наберешься…
Лизу он нашел на балконе в обществе Аристарха Алексеевича. Адвокат не приставал к ней с неумеренными комплиментами, они говорили о чем-то тихо и серьезно, а увидев его, тут же замолчали.
– Поедем домой! – сказал он.
Аристарх мигом ретировался.
– Почему ты не сказал мне про наследство? – спросила Лиза, бросив окурок с балкона.
– Какое наследство?! – Он вспыхнул. – Ты же слышала – нет никакого наследства, папочка пошутил! Что я должен был тебе сказать – что я полный неудачник? Что надежда разбогатеть не осуществилась?
– Ты думаешь, для меня это имеет значение? – Лиза примирительно взяла его за рукав. – В конце концов, твой отец был вправе распорядиться своим имуществом, как он хочет.
– Да уж!.. – Михаил отвернулся.
– Я бы хотела взглянуть на эти часы… – сказала Лиза. – Все же дорогая для тебя вещь…
– Как-нибудь в другой раз, – растерялся Михаил, – сейчас не время…
– Они у тебя дома? – не отставала Лиза.
– Нет… там… в одном месте, в общем, сейчас я не могу их тебе показать… Ты едешь со мной? – в раздражении вскричал он.
– Конечно, что же мне тут делать? – спокойно ответила она.
В холле их встретила тетя Шура.
– Миша! – зашептала она громко. – Христом Богом прошу, отвези ты меня домой! Иначе этот привяжется, адвокатишка. Сил больше нет на него смотреть, боюсь, палкой стукну!
– Конечно! – Михаил рассмеялся. – За что вы его так не любите?
– После расскажу!
В машине Лиза сказала, что очень спешит, и Михаил согласился довезти ее до дома первую. Они простились довольно холодно, но Михаил так устал за сегодняшний день, что решил отложить примирение на завтра.
Тетя Шура жила в самом центре города на канале Грибоедова, однако вход был со двора.
– Машину здесь поставь, – распорядилась старуха, – а меня проводи, пятый этаж все-таки, без лифта.
Она открыла дверь своим ключом, тут же под ноги бросился полосатый помойный котище и нырнул в подвальное окошко.
– Это бывшая черная лестница! – проговорила Александра Савельевна, как бы извиняясь перед племянником за свои более чем скромные бытовые обстоятельства.
Лестница вполне соответствовала такому названию: темная, крутая, пропахшая кошками и подгорелыми щами. Вряд ли ее мыли последние десять лет.
Как ни странно, тетя Шура довольно бодро поднималась по ступенькам, так что помощь племянника вряд ли действительно была ей нужна.
– Это бывшая квартира генерала от инфантерии Щекочихина, – сообщила она, проходя мимо двери на третьем этаже. – Само собой, ее поделили на две части, лучшие комнаты – со стороны канала, и вход в них с парадной лестницы, а с черного хода – кухня, комната прислуги и прочее… но нам с тобой выше!
Наконец они поднялись на пятый этаж. Михаил чувствовал, что еще немного, и он задохнется, а тетка выглядела нисколько не уставшей, видимо, сказывалась ежедневная тренировка.
«Вот ведь старая гвардия! – завистливо подумал он. – Ничто их не берет!»
Тетя Шура отперла дверь и провела племянника внутрь квартиры.
Сначала они оказались в кухне – неожиданно просторной и со вкусом обставленной. Стены были увешаны красивыми синими тарелками, на видном месте красовались часы с кукушкой.
Пройдя коротким темным коридором, они попали в комнату. Комната была невелика, но удивительно уютна. Никакой слишком уж старинной антикварной мебели здесь не было – простые, добротные вещи середины прошлого века, широкий диван, круглый стол, над ним – низко повешенный розовый абажур. Возле стены стоял громоздкий дубовый буфет, в дальнем углу – пыльная этажерка, на ней стопки старых журналов, книг, а на самом верху – ночник в виде мраморной совы со светящимися изумрудными глазами.
– Чаю-то ты со мной выпьешь, – заявила тетя Шура не с вопросительной, а с утвердительной интонацией. – А то у beginitэтих-тоendit какой чай – бурда зеленая! Да и остальное все… дрянь быстрого приготовления. Такое нормальному человеку подать к столу и в голову не придет! Перед гостями стыдно…
Она усадила племянника за стол, заявив, что принимать гостей на кухне никуда не годится, и неспешно уплыла на кухню.
Хотя двигалась она вроде бы медленно, однако не прошло и десяти минут, как стол был накрыт, посредине его красовались заварной чайник, накрытый цветастым стеганым петухом, и тарелка с домашними крендельками.
– Вот какой должен быть чай! – провозгласила тетя Шура, разливая в большие синие, с золотом, чашки горячий темно-красный напиток.
Чай был превосходен, крендельки с корицей буквально таяли во рту, и Михаил почувствовал себя как дома.
– Адвокат этот пристает ко мне, – сообщила Александра Савельевна без всякого предисловия. – Прямо проходу не дает! Все беспокоится, как у меня с завещанием… Я уж за версту его обхожу…
– С завещанием? – переспросил ее Михаил.
– Ну да… ты не подумай, никаких особых ценностей у меня нет, все, что было, пропало в блокаду, но квартирка эта, хоть и небольшая, да со двора, да без лифта, все равно теперь денег стоит. Самый центр, понимаешь, «золотой треугольник», так вот они и забеспокоились… как бы в чужие руки квартирка-то не уплыла! А я-то уж по-своему распорядилась. – Старуха тихо засмеялась. – Соседке квартиру отписала, Лене. Помогает она мне очень, без нее тяжело было бы жить. Да и вообще человек хороший, а живет трудно… ну, надеюсь, ты тетку родне своей не выдашь? – покосилась она на племянника. – А то совсем они меня со свету сживут!
– Конечно, не выдам, тетя Шура! – улыбнулся Михаил. – Пусть это будет нашей маленькой тайной!
– То-то! – Старуха подлила ему чаю. – Я в тебе и не сомневалась… ты ведь не такой, как они, сразу видно. Братья твои старшие – как пауки в банке, все время только и думают, как бы друг друга укусить побольнее! А уж невестушек Бог послал… прямо машины снегоуборочные: все под себя гребут, все под себя… Да ведь и то сказать: какую жену человек заслуживает, ту и получает.
Она тяжело вздохнула и продолжила:
– Ты не такой. Поэтому хочу тебе одну вещь оставить. Ценности большой она не имеет, но для меня очень дорога…
Она тяжело встала из-за стола, пересекла комнату и сняла с этажерки огромный альбом в малиновой бархатной обложке, с металлическими застежками.
– Альбом наш семейный, – пояснила она, подавая племяннику тяжелый том. – Вся наша семейная история с географией… если старшим отдать – невестушки долго думать не будут, на второй день в мусоропровод снесут… хотя, пожалуй, в мусоропровод-то он и не влезет, велик больно! Так что пришлось бы им до помойки тащиться… но ты не такой, ты этот альбом сохранишь, правда?
– Не сомневайтесь, тетя Шура! – подтвердил Михаил, устраивая альбом у себя на коленях и расстегивая замочек.
На первых страницах он увидел плотные, хорошо сохранившиеся дореволюционные фотографии, с печатью известного фотографа, на которых красивые дамы в кисейных платьях стояли под руку с солидными импозантными господами в твердых, будто металлических мундирах и фраках с белыми галстуками.
– Это прадед мой, – показала тетя Шура на усатого офицера. – А это его брат, профессор… а вот мои дед с бабкой… твои, значит, прапрадедушка и прапрабабушка…
Прадед, солидный, полноватый мужчина с окладистой бородой, был одет во фрак, через жилет свисала массивная часовая цепочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34