Однако такое отношение было весьма далеко от товарищества, которого она искала, а ее единственный настоящий друг, Саикмар, был обеспокоен и смущен развитием событий. Он избегал ее и даже с опозданием являлся за пайком, чтобы не встретить ее в очереди ожидающих. Маддалену такое отношение удивляло, и она решила потребовать у него объяснений.
Больше пяти дней она не выдержала и направилась к нему. Постучала, услышала, как он встает — неохотно, судя по движениям. Когда он увидел ее, лицо его застыло.
После короткого промедления он спросил с достоинством:
— Какую услугу Мелисме я могу оказать?
Это было формальное обращение в третьем лице, предусмотренное по отношению к пожилым людям, к знати и к богам. Но в тоне его не было ни вежливости, ни почтительности: голос его хлестал, как плеть.
Маддалена покраснела от гнева, но сдержалась.
— Можно мне войти?
Он отступил в сторону и сделал скупой жест, подчеркивавший, что он действует вопреки своему желанию. Она вошла и ждала, пока он закроет дверь. Он повернулся, посмотрел на нее и на какой-то момент маска бесстрастности спала с его лица. В больших темных глазах его она увидела страдание.
Прежде чем она осознала, что делает, она обняла его. Всхлипнув, он уткнулся лбом ей в плечо.
Она бормотала что-то ласковое, гладила его по волосам и ждала, когда он успокоится.
Наконец ему удалось взять себя в руки. Чувствуя, насколько он смущен, Маддалена опередила его путаные объяснения и извинения.
— Что с тобой, Саикмар? — спросила она. — Я так боялась, что рассердила тебя! Почему ты меня так долго избегал?
Он не ответил, и она торопливо продолжала:
— Неужели потому, что ты, как и все другие недалекие беженцы, веришь, что я — сверхъестественное существо? Вот… разве я не человек, как ты и все другие? — Она приложила руку к его щеке.
Он чуть слышно сказал:
— Нет, кто тут недалекий, так это я. Я вел себя как ребенок. Разве я не должен радоваться, что те, кто меня бранили за то, что я привел в святилище нового едока, теперь благословляют меня и кланяются, когда я прохожу мимо? В эту зиму моя жизнь более спокойна, чем в прошедшую.
— Мне нужна твоя дружба, Саикмар, — настойчиво сказала Маддалена. — Больше никто не обращался со мной как с нормальным человеком, как с равной… Они боятся разговаривать со мной — и жрецы, и беженцы — словно я… ну, что-то вроде идола, в которого боги вдохнули жизнь! — Она взяла его за руку. — Но я обычный человек, Саикмар. Я ничего не понимаю в чудесах. Я знаю только, что я в чужой стране и что единственный человек, который доказал мне свою дружбу, прячется от меня! Почему?
— Да, я думаю, что ты — человеческое существо, — сказал Саикмар с запинкой. — И все же… Нет, я был бы наивен, говоря такое…
Она сразу же поняла. Посмотрела на него большими глазами.
— Нет! — прошептала она. — Как я могла об этом не подумать! Ты надеешься, что я — сверхчеловек, не правда ли? Потому что ты нашел меня в гнезде паррадайла, а паррадайл в Карриге священен. Ты желаешь видеть во мне посланца богов, пришедшего, чтобы вернуть тебе родину!
Он долго не отвечал; потом едва заметно кивнул.
Маддалена злилась на себя. Причина его охлаждения была столь очевидна, а она ее не заметила! Естественно, что все связанное с паррадайлом Саикмар принимал на свой счет, и когда он услышал от Найлоу подтверждение своей мысли, что прибытие девушки — божественное знамение, то надежды его неизмеримо возросли. Когда же старая жрица объявила, что незнакомка послана, дабы спасти праведников от голодной смерти, это было для него страшным ударом.
Она пыталась подбодрить его, но слова ее звучали неубедительно. Она не верила, что он — единственная надежда Каррига, и, вероятно, в это не верил он сам; он лишь внушал это себе, чтобы жизнь для него не потеряла смысла.
Может быть, через несколько дней он справится с подавленностью и потянется к людям, подумала она.
Расстроенная, Маддалена отправилась побродить по коридорам и вблизи входа в святилище наткнулась на плачущую Петтаджем — девочку со старческими глазами, постоянную спутницу Найлоу.
— Петтаджем! Что с тобой? — склонилась Маддалена к девочке.
Губы малышки дрогнули, большие влажные глаза испуганно распахнулись, но она ничего не сказала. Маддалена вздохнула. Вероятно, лучше не вмешиваться, подумала она, и собиралась уже пройти дальше, но, услышав странные звуки, замерла, прислушиваясь. Похоже, кто-то пытается проломить снежную стену…
Маддалена взглянула на Петтаджем. Если там дикий зверь, то нужно что-то делать. Она спросила:
— Тебя пугает этот звук?
Петтаджем кивнула.
— Ты рассказала об этом Найлоу?
— Д-да! — задыхаясь от слез, ответила девочка. — Она говорит, что это — тот проклятый, который снова хочет сюда!
Маддалена покачала головой. Граддо давно уже мертв, в призраков она не верила, а это царапанье и потрескивание были вполне реальны.
— Здесь, на севере, есть большие дикие звери? — спросила она девочку.
Петтаджем ответила отрицательно:
— Самый большой зверь, который тут может жить, это квет, а кветы зимой спят.
Если бы это был квет…
Внезапно ее осенило. А что, если это человек, может, майор Лангеншмидт, который выжил при крушении бота и каким-то образом добрался сюда? Эта мысль настолько захватила ее, что она, не обращая внимания на предостерегающие крики девочки, направилась к снежной стене и трижды ударила по ней кулаком. Снег был сильно утрамбован и хорошо проводил звук.
С той стороны ответили тремя ударами. Она увидела в этом подтверждение своим мыслям, развернулась и схватила Петтаджем за плечи:
— Иди и скажи Найлоу, что это не дух!
Вытащив нож, она решительно начала долбить стену. Испуганно вопя, Петтаджем бросилась прочь.
Неведомый копатель поработал уже хорошо. Не прошло и пяти минут, как в снежном валу образовалась брешь, в которую устремился арктический ветер, швырнувший ей в лицо колючие снежинки. Она непроизвольно отпрянула. Когда незнакомец сильными ударами стал расширять дыру, из стены выпали уложенные в нее ледяные блоки весом фунтов в двадцать.
Маддалена отерла лицо, посмотрела в дыру, помедлила, не веря своим глазам, посмотрела снова и начала хохотать. За ее спиной в проходе собирались люди — Найлоу, священники, несколько беженцев и Саикмар. К нему Маддалена и обратилась:
— Вот твое знамение, предназначенное только тебе и никому другому! Смотри!
Саикмар кивнул и невольно улыбнулся. Заулыбались и все остальные. Несмотря на внушительные размеры нарушителя спокойствия, серьезно воспринимать его было нельзя — до того у него был жалкий вид: покрытый коркой смерзшегося снега, он съежился от холода, опустил голову, а крылья его тряслись мелкой дрожью.
Это был их друг-паррадайл.
16
О допуске паррадайла в убежище споров было значительно меньше, чем в случае с Маддаленой. Отчасти потому, что судьба Граддо изрядно отрезвила беженцев; отчасти потому, что синтезатор работал нормально и никто не мог пожаловаться на недостаток еды. Но главная причина состояла в том, что и священники, и беженцы были до глубины души потрясены следовавшими друг за другом чудесами и безропотно подчинились воле провидения. Несомненно, мирное поведение паррадайла (который считался опасным диким зверем) для них означало, что здесь вмешалась могучая магия.
Саикмар, который как участник Королевской Охоты уже изучил привычки паррадайла, рассказывал жителям святилища о добром характере животного и высказал мысль, что оно оказалось неспособно выдержать холод арктической зимы, несмотря на теплое гнездо.
— Я был изумлен, когда увидел, что этот паррадайл построил себе гнездышко! — сказал он. — Такого никогда не было, ни один человек об этом не слыхал! — Он взглянул на Маддалену, которая стояла возле паррадайла и рассеянно гладила его голову; она внезапно побледнела. — Что-то случилось? — спросил он.
— Н-ничего, — пробормотала она. Но уже второй раз с момента прибытия на планету она бы с удовольствием наградила себя пинком, потому что проглядела очевидное. Саикмар уже упоминал, что это единственное в своем роде гнездо паррадайла, а она была невнимательна!
Изобрести гнездо… Если этот зверь действительно додумался, что в этом климате нужна изоляция для сохранения тепла, то это было свидетельством наивысшего уровня разумности в негуманоидном существе!
Она овладела собой и начала давать указания, которые выполнялись, скорее всего, только потому, что все были слишком смущены появлением паррадайла.
Она выбрала трех человек, которые быстренько заложили пролом в стене, хотя никто их к этому не принуждал, — и с их помощью разыскала вблизи столовой пустое помещение, которое когда-то, видимо, служило складом продуктов, но уже давно не использовалось, так как на обшивке стены зияла изрядная трещина… Она велела забить трещину порванным на части одеялом и замазать смолистым изолирующим материалом. Потом проинструктировала одну из жриц, как провести в это помещение одну из паровых труб. Это натолкнулось на разного рода возражения, но она добилась своего. В качестве ложа паррадайлу нанесли кучу старых тряпок и древний матрац из синтетики; это вроде бы его удовлетворило.
— Паррадайл — чистоплотный зверь, — предупредил Саикмар. — В пещерах своих они не пачкают. Надо что-то такое придумать.
Странное чувство иррациональности овладело Маддаленой.
— Попытаемся тогда научить его пользоваться туалетом, — сказала она.
Паррадайл продемонстрировал, что понял их (это оказалось делом нескольких минут). Это проняло даже старую, много повидавшую на своем веку Найлоу. Она в изумлении удалилась, и скоро ее обнаружили сидевшей в углу и повторявшей снова и снова:
— Чудо из чудес… Посчастливилось же мне дожить до этих дней!
Саикмар только головой качал, не в силах вымолвить ни слова.
— Разве могут так вести себя паррадайлы? — наконец выпалил он. — За несколько часов он так обжился среди нас, словно ничего другого раньше и не делал! Даже дети без страха подходят к нему и гладят ему шею! Неужели он такой же, как те дикие звери, за которыми мы столько лет охотились?
Маддалена сказала:
— Расскажи мне, Саикмар, твои люди всегда преследовали паррадайла как опасного хищника и охотника за человеком?
— Нет. — Саикмар уселся на свою кровать. — По крайней мере, не в Карриге. Так охотятся за твивитами, за моим тотемом, потому что они режут молодых граатов и иногда убивают детей или старых крестьянок. Но паррадайл всегда был для нас чем-то иным. Королевская Охота — церемония, священное действо. Мы почитаем паррадайла и восхищаемся им, даже когда убиваем его.
— Я не знаю обычаев твоего города, Саикмар, — сказала она. — Ты хочешь сказать, что паррадайла убивают не потому, что он угрожает человеку, но потому, что его знатность переходит на того, кто его убивает?
После короткого молчания Саикмар кивнул:
— Да. Я думаю, что так оно и есть.
— Паррадайл действительно опасен для людей?
— Нет, среди курящихся гор живет только один из видов… говорят, самый крупный. По ту сторону западного океана, должно быть, есть много этих животных. В стране, где человек ни разу не появлялся… Или, как говорят древние легенды, может быть, это та самая страна, из которой людей изгнали из-за заносчивости перед богами. Племена рыболовов западного побережья, чьи ладьи иногда далеко заплывают в океан, рассказывают о паррадайлах, которые часто кружат над морем и над их островами и иногда бросаются на ладьи. Рыбаки говорят, что многим из них удавалось спастись только потому, что с ними были искусные стрелки из лука, которые сбивали животных. Один раз я видел шкуру такого паррадайла, она была той же формы, но иной окраски, чем у наших паррадайлов. Есть еще один вид на юге, но такие редко появляются у курящихся гор, потому что король ревниво защищает свое главенство и прогоняет всех чужаков. — Он сжал кулаки и вздохнул. — То есть так было. За всю жизнь я знал только того старого короля, которого убил Белфеор; никакого другого я себе представить не могу. Но я хотел ответить на твой вопрос. Да, есть правдивые истории о том, что паррадайлы на юге нападают на граатов, а некоторые утверждают, что они крадут и детей. На юге их не считают священными… но это ты, естественно, знаешь. У Дайомара живут паррадайлы?
Живут ли? Маддалена не имела понятия. Она дипломатично сказала:
— Естественно, я видела кое-каких, но мы не интересуемся ими так, как люди из Каррига.
— Да, конечно, — к ее облегчению, недоверия в нем не чувствовалось, — он был слишком взволнован. — Но я слышал, что на юге за ними охотятся по-настоящему, что их убивают даже ради мяса. Это не так?
— Отчего же, все так, — сказала Маддалена наугад; но ей хотелось разобраться во всем поосновательнее — дело казалось очень важным. Она задумчиво вымолвила: — Если я правильно поняла, то паррадайлы из округи Каррига — самый крупный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19