Впрочем, обмениваться любезностями было совершенно некогда - нацепив фенечку на ширинку, он подмигнул Лагавасу и, жестом пригласив того следовать за ним, проскочил наверх.
Лестница упиралась в высокие дубовые двери, щедро украшенные наскальной математикой навроде «Катя + Дима = шестой месяц беременности». Двумя руками Агроном распахнул их на всю ширину, ввалившись в зал, расписанный под самый потолок сердечками и амурчиками, теснившимися повсюду, где не было лепнины и позолоты, занимавшей большую часть площади. Остановившись в некоторой задумчивости, он поддел носком грязного сапога до блеска надраенный паркет, поковырял в носу и, наконец, смачно сплюнув на пол, заявил:
- Уууу, как у вас тут все запущено.
Атаман Борис выдернул свою лапищу из рук личной маникюрши, встал из кресла и, недовольно бормоча что-то под нос, двинулся навстречу вошедшему, помахивая пальцами, на ногтях которых подсыхал свежий лак:
- Ваши предложения?
Выражавший всем своим видом крайнее недовольство Агроном сказал - как отрезал:
- Сортир надо ликвидировать.
- Ага, чего еще? А куда мы будем пи-пи? В карман соседу? - Кажется, хорошее настроение еще не успело изменить рохляндскому предводителю.
Впрочем, бомж не оценил шутки атамана. Он продолжал стоять на своем:
- Мне видение было. Урки могут в фекальную яму бомбу подбросить.
Его собеседник скуксился так, словно слопал три пачки аскорбинки:
- В фекальную яму?
- Именно!!! Жахнет так, что вовек не отмыться будет. Да еще и стену разворотят. Доступно объясняю? - Похоже было, что Агроном не шутит.
Борис внимательно наблюдал за ним, ожидая, что тот вот-вот «расколется», но, так и не дождавшись, только и смог, что укоризненно покачать головой:
- Видать, здорово ты башкой стукнулся.
Он обошел бомжа стороной, стараясь сохранять внушительную дистанцию, и, махнув рукой своим приближенным, вышел прочь из зала.
Спускаясь по лестнице, он подозвал к себе кого-то из своей дружины и отдал несколько указаний:
- Так, сабли продавай по стольнику, стрелы - по рублю. И не больше пяти штук в одни руки!
Заметив нагоняющего его Агронома, он прибавил шагу, резво миновав площадь и умело сворачивая в небольшие улочки, принялся уходить от погони, но назойливый бомж не отставал ни на шаг. Дальше город уже кончался, и волей-неволей атаману пришлось, миновав ворота, оказаться на мосту. Тут уж скрываться было совершенно негде, а соваться за мост уже было небезопасно.
С максимально утомленным выражением лица атаман Борис поджидал самодовольно улыбающегося Агронома, появившегося на мосту уже в сопровождении собственной свиты - Гиви и Лагаваса. Все еще стремившийся перехватить инициативу рохляндский управитель принялся убеждать собравшихся в собственной правоте:
- Я - человек военный. Армейский стаж - тридцать лет. У меня здесь хрен кто проскочит! Ворота дубовые, замок импортный. Финский, хороший, - он указал на ворота.
Гиви поднял вверх ладонь, показывая, что ему есть что сказать:
- Есть у мэна адын идэя. Давайте, вы мэна гидэ-нибуд зыдес в засаду паложытэ.
Такой глупой идеи атаману не подкидывали давно, но он все же решил похвалить гнома исключительно в качестве издевки:
- Молодец, юнга! Заляжешь у ворот… прикинешься шлангом, - договорив это, он бросился обратно в город, по пути отдав приказание закрыть ворота.
* * *
Атаманский обход продолжился на крепостной стене, полукругом опоясывавшей город, примостившийся одним боком к скале. Плохо переносивший высоту рохляндский управитель старался держаться подальше от края - чтобы ненароком не глянуть вниз. Он предпочитал осматривать дальние холмы, на которые отсюда открывался великолепный вид - хоть сейчac на стену вешай. Вдоволь налюбовавшись ПЕЙЗАЖЕМ, рохляндец мечтательно протянул:
- Эх… сейчас бы по сто пятьдесят для храбрости! Агроном поспешил зарубить провокацию на корню:
- Тебя же Пендальф закодировал, тебе нельзя. Атаман только досадливо отмахнулся и принялся спускаться по лестнице вниз:
- Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет! - и словно в отместку мрачно поинтересовался: - Ну что, корнэт?! Скажи честно: помирать неохота?
Агроном, кажется, не разделял его пессимизма: - Может, для начала парламентеров зашлем? Может, они на бабки согласятся? У тебя, поди, где-нибудь кубышка зарыта?
Почему-то эта сентенция совершенно вывела рохляндского управителя из себя. Подскочив к зарвавшемуся бомжу, он принялся трясти того за грудки, брызжа слюной в лицо:
- Ты когда-нибудь слышал о Массаде? Два года девятьсот евреев держались против пятнадцати тысяч римских солдат! Они предпочли рабству смерть! И где теперь эти римляне?
Лицо Агронома выражало, кроме полного непонимания, еще и крайнюю степень презрения. Отступив от него, атаман было отправился прочь, но фраза, брошенная ему в спину, заставила продолжить беседу, плавно перетекавшую в свару:
- Я думал, ты спросишь… где теперь эти евреи? Решив не оставаться в долгу, рохляндец продолжил пикировку:
- Остро. По-заграничному. - На лице его заиграли желваки: - Нам надеяться не на кого. Это только ты со всякими зверьками ушастыми водишься.
Агроном пропускал мимо ушей оскорбления в собственный адрес, но тем не менее вел беседу так, словно поставил своей целью получить в табло. С его стороны это было так же самонадеянно, как прогуливаться ночью по спальному району без спичек и сигарет:
- А Гондурас?
Снова полезший на рожон атаман был лучшим доказательством того, что бомжу удалось достичь требуемого результата:
- Гондурас? Запарил ты уже своим Гондурасом! У тебя там че, родственники? Гондурас, он… вона где! За сто рублей на такси не доедешь. - Рохляндский управитель все же слегка трусил связываться с Агрономом, постепенно спустив на тормозах неприятный разговор.
Отмахнувшись от настырного бомжа, он развернулся и припустил по ступенькам, принявшись на ходу решать дела «государственной важности»:
- Как бизнес, много наторговал?
Прапорщик из его свиты, к которому он обратился, отвернув в сторону жадные глазки, принялся жаловаться:
- Стрелы хорошо идут, а сабли вяло расходятся. Атаман пожал плечами:
- Сделай скидки. Объяви распродажу конфиската. Отдавай за полцены.
Агроном, так и оставшийся стоять на месте, только недовольно покачивал головой…
* * *
Шагающее по лесу дерево, на ветках которого болтались насмерть заморенные Чук и Гек, все с той же неспешностью рассказывало карапузам поучительные до зубной боли байки. С тем же успехом баобаб-зануда легко растянул бы «Колобка» на всю дорогу до Владивостока и обратно. Впрочем, любой детский сад с радостью принял бы такого рассказчика - на борьбу с плохо спящими детишками.
Вот и Чук с Геком выспались на всю оставшуюся жизнь. Их даже начинало подташнивать при малейших признаках сна, поэтому они даже сначала не обратили внимания, о чем ведет речь их извозчик:
- Сейчас состоится объединительный съезд двух партий - «Деревья за мир» и «Новое дубье России». Я - делегат от нашей рощи.
Первым сообразил что к чему Гек:
- Это где?
Остановившийся человек-бамбук махнул веткой:
- Здесь.
Карапузы завертели головами - ничем вроде не примечательная поляна, каких на их пути попадалось множество. Совершенно ничего познавательно-поучительного, даже вшивенькой таблички «Охраняется от государства» тут не было.
Гек плюхнул ладонью по шершавой коре:
- Слышь, дерево, нам ехать надо!
В этот самый момент где-то в лесу затрещали ветки. Чук обернулся налево, Гек - направо, и оба оказались правы: со всех сторон к поляне двигались деревья-самоходы.
Человек-бамбук плюхнул веткой Геку по лицу - чтобы не зарывался малец, и изложил карапузам свою точку зрения:
- Когда я увижу друзей, мне будет хорошо. А когда мне будет хорошо, я вас так довезу, что и вам будет хорошо. Я счас быстро на третий срок изберусь, и дальше пойдем, лады?
* * *
Стоявшие на крепостной стене Агроном, Лагавас и Гиви разглядывали бушующую внизу толпу. Колонна беженцев, втекавшая широкой рекой в ворота, казалась нескончаемой, хотя дело близилось к ночи. Когда совсем уже стемнело, приятный женский голос объявил по громкоговорителю:
- Осторожно, двери закрываются.
Естественно, что именно после этого, забыв о всякой осторожности, толпа ринулась на штурм вооот. Те, кто покрепче, пробивали себе дорогу кулаками да дубинками, то тут, то там вспыхивали драки. Дюжие молодцы из местного ОМОНа ловко поливали толпу из брандспойта, покрикивая на рвущихся внутрь:
- Че ты прешь, как на буфет???
Наконец им удалось отсечь всех страждущих от вожделенной цели. После того как прогромыхали засовы и оставшиеся беженцы ломанулись проверять версию какого-то полоумного, выкрикнувшего, что «через Северные ворота еще пускают», этот самый «полоумный» снял с себя потасканную рясу, под которой оказалась форма бойца ОМОНа, и, постучавшись в ворота, вскоре втиснулся в приоткрывшуюся створку.
Потеряв всякий интерес к происходящему, «банда Агронома» отправилась на шопинг по местным лавчонкам в надежде с пользой потратить свои командировочные, но к их неудовольствию по приказу атамана в городе работали только оружейные лавки.
Лагавасу и Гиви вскоре наскучило копаться в антикварном железе, и только Агроном все пытался выторговать себе что-нибудь «на сувениры». Из очередной лавчонки он вывалился под громогласную ругань хозяина и, выкрикнув в ответ пару крепких и жутко обидных словечек, направился к поджидавшим его приятелям. Нарочито громко, чтобы было слышно и в лавке, он принялся возмущаться:
- Блин, ты видал? Сабли по стольнику продают! Им красная цена - десятка!
Гиви оценил наглость приятеля, но все же не мог с ним согласиться:
- Ну, это ты загнул.
Лагавас подмигнул Агроному и так же громко произнес:
- Двадцать пять - в самый раз. Все равно ведь все не раскупят. Полно железа останется, - не заметив выскочившего на порог лавочника, он продолжил: - Надо что-то делать. Может, излишки уркам продадим?
Агроном едва успел заткнуть ему рот, спешно переходя на мало кому знакомый в здешних краях албанский:
- Ага, а потом нас же этими стрелами и истыкают, как Баралгина.
Эльф наконец-то сообразил, что дал маху, и тоже перешел на код:
- Надо сразу договориться, чтобы по нам не стреляли!
Агроном снова в целях конспирации перешел на привычный язык и изобразил ссору:
- Да ты совсем обалдел, коммерсант хренов! Он подмигнул Лагавасу и, развернувшись, ломанулся в лавку, размахивая бумажником.
Плохо соображавший что к чему Гиви похлопал Лагаваса чуть пониже спины - докуда дотянулся:
- Нэ валнуйся. Сейчас навар прикинет - атайдет!
* * *
Давешний «полоумный», так ловко двинувший «дезу в массы», он же командир местного ОМОНа явился с докладом к атаману Борису. Под мышкой он тащил клетчатую китайскую сумку, набитую пестрым барахлом:
- В принципе, все готово. Только вас и ждем. Одеваться пора.
Рохляндский предводитель, болтавшийся по кабинету в махровом халате, решил слегка пококетничать:
- Слушааай, я за модааай совсем не слежу. Может, че-нибудь маладежное?
Омоновец покачал головой:
- Несолидно будет. Давайте посмотрим, что я тут припас. Начнем с обуви. Тут вот бутсы - чтобы ноги не скользили. Как у Бэкхема - из кожи кенгуру. Причем не откуда-нибудь с ж…. а исключительно из кенгурячьей сумки. Дальше… - он полез в свой клетчатый баул, - …штанцы кожаные, с дырками на ягодицах - чтобы не потело ничего. Для ночного боя - самое то… а верх, верх… - омоновец-стилист слегка задумался, - я вам прикупил деревянный бушлат от Версачи…
- Версача? Эт из ростовских? Так его же вроде замочили? - нахмурился атаман.
У командира омоновцев на все был свой ответ:
- Правильно - это потому, что он без бушлата был!!! Вы не смотрите - вещь хорошая, пошив качественный - турецкий.
Предводитель рохляндцев только покачал головой:
- Хорошо хоть не китайский. Если так дальше пойдет, скоро в трениках на войну ходить будем.
Командир ОМОНа принялся «формировать имидж», напяливая на атамана выбранную одежонку, а тот все продолжал рассуждать: - Не умеем мы к войне готовиться. Подворотнички не подшиты, сапоги не начищены. Вместо серьезного дела какая-то художественная самодеятельность. Честное слово. Стыдно!!! Что наблюдатели от ООН подумают?
* * *
На очередной оружейной лавке, до которой дорвался Агроном, висела табличка: «Закрыто, переучет». Хозяин лавки вместе с подмастерьем разгружал телегу, битком набитую крепко поржавевшими железными примочками.
Присев на скамейку неподалеку, Агроном принялся рассматривать происходящее. Когда лавочник скрылся в дверях с очередной партией товара, он подозвал к себе его подручного, разглядывавшего какую-то причудливо выгнутую саблю:
- Дай посмотреть.
Тот опасливо приблизился к незнакомцу и протянул тому железяку. Агроном вгляделся в лицо подростка и как бы невзначай поинтересовался:
- Ты мальчик или девочка?
Тот смутился и, потупив взгляд, сообщил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22