А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Филиал «Клуба 12 стульев»
В распоряжении экспедиции было около тысячи кинофильмов, из них полсотни хороших и десяток отличных. Беспристрастная комиссия распределила их по станциям. Делёж сопровождался бурными сценами. На глазах гибли репутации многих титулованных деятелей кино — их побитые молью и обветшалые картины не выдержали проверки временем. Когда списки были утверждены, продолжались закулисные сделки: «Мёртвый сезон», «Берегись автомобиля! „ и „Девять дней одного года“ шли по курсу один к двадцати, популярный «Фитиль“ меняли на десяток других безликих картин, а полнометражный шедевр о борьбе за повышение поголовья верблюдов отпихивали от себя руками и ногами — берите даром.
Умудрённый опытом Владислав Иосифович Гербович дал начальникам станций добрый совет: в период зимовки просматривать фильмы в алфавитном порядке. Что ни говорите, а какая-то перспектива. Сегодня проглотишь жидкую похлёбку, завтра набьёшь оскомину засахаренным вареньем, зато послезавтра насладишься превосходным бифштексом.
— Согласны крутить фильмы по алфавиту? — спросил Сидоров, когда мы прилетели на Восток.
— Согласны!
— Тогда сегодня смотрим… — Сидоров взглянул на список и содрогнулся, — …кто хочет, пусть смотрит, а лично я почитаю книжку.
Подавляющим большинством голосов с разумным и даже мудрым планом тут же покончили, и киномеханиксамоучка Тимур Григорашвили пошёл на склад снимать сливки. Как и следовало ожидать, лучшие фильмы были проглочены за две недели.
— Кто вас предупреждал? — поругивал Сидоров обескураженных ребят. — Теперь подряд смотрите это!..
И ребята вздыхали: смотреть это… никто не хотел.
Выручил Гербович, распорядившись дать восточникам взаймы на время полётов несколько лучших фильмов из Мирного. Пусть временное, но всё-таки облегчение.
И сегодня у нас аншлаг: экипаж Ермакова привёз «Мёртвый сезон». Кают-компания и холл были забиты до отказа, даже Ульев пришёл, не в силах преодолеть искушение.
Знаете жестокую детскую забаву: собака глотает привязанный на ниточке кусочек мяса, и его тут же вытаскивают обратно? Примерно так, как эта собака, чувствовали себя через полчаса взбешённые зрители.
Говорят, что вещи не имеют души. Ерунда! Бьюсь об заклад, что у нашего киноаппарата душа была. По-ослиному своенравный и упрямый, он постоянно выбрасывал такие коленца: идёт журнал о ремонте животноводческой фермы или фильм с подобного рода интригующим сюжетом — аппарат фиксирует каждую деталь; начинается кинокомедия или детектив — аппарат фыркает, чихает, брюзжит и поминутно рвёт ленту. Пытаясь его укротить, Тимур шёл на хитрость: снова пускал журнал. Хитрость удавалась. Тогда Тимур осторожно вытаскивал журнал и вставлял фильм. Взрыв проклятий! Вместо лиц — расплывчатые пятна. Прояснялись лица — отключался звук. Возникал звук — лучше бы его и не было: дикий, хриплый рёв.
Высказав в адрес механика массу тёплых и нежных слов, обозлённые зрители собирались было разойтись по комнатам, как Юре Зеленцову явилась спасающая вечер идея.
— Три дня прошло, уже можно, — шепнул он мне.
— Конечно, — спохватился я, вытаскивая из кармана листок, — Игорь, тебе радиограмма!
Игорь Сирота с интересом взял радиограмму, а ребята на цыпочках возвратились в холл.
Три дня назад, во время чаепития за круглым столом, заговорили о предстоящем первенстве мира по футболу. Мы обменивались мнениями, гадали о составе сборной — словом, вели шумную, бесплодную и вечно любимую болельщиками дискуссию. И вдруг Игорь Сирота спросил:
— А где будет проходить чемпионат?
Все на мгновение оцепенели — настолько чудовищно безграмотным был вопрос. Этот человек не знал, что центром мирового футбола на сей раз становилась Мексика!
— Как где? В Ленинграде, конечно, — с непостижимым хладнокровием ответил Юра Зеленцов.
— Да ну? — оживился Игорь. — Вот здорово! А когда?
Не было бы нам прощения, если бы мы упустили такую возможность!
— Ты что, с Луны свалился? — с удивлением спросил один из вас. — Тридцать первого мая.
— Значит, успеем? — обрадовался Игорь. — Ребята, а как попасть на стадион? Я ещё ни разу не был.
— Действительно, с Луны, — удручённо сказал другой из нас. — Все уже послали заявки, а он только спохватился! Для полярников Антарктиды выделено сто абонементов, каждый имеет право на один. Радируй, пока не поздно.
— Но мне одного мало, — огорчился Игорь, — я с женой хочу пойти. Может, кто уступит, а, ребята?
Остальное было делом техники. За три бутылки коньяку (по возвращении в Ленинград) Юра уступил своё право на абонемент, и по срочно составленной в соседней комнате форме Игорь отправил радиограмму на имя директора стадиона. Посвящённый в розыгрыш Гера Флоридов принял её, оформил и «передал» в эфир.
Три дня, стараясь не переборщить, мы подогревали в Игоре радость по поводу его неслыханной удачи, посмеивались над Юрой, который «продал первородство за чечевичную похлёбку», и ждали своего часа.
Итак, Игорь взял радиограмму, уютно уселся в кресло и углубился в чтение. Двадцать пар глаз с огромным вниманием следили за каждым его движением. Прочитав, Игорь повертел радиограмму в руках, потряс головой и снова уставился в листок. Потом, усвоив суровую истину, взглянул на наши напряжённые лица, вздрогнул от сдавленного рыдания за своей спиной, ухмыльнулся и пробормотал:
— Негодяи же вы, братцы…
И — грянул гром!
Знаменитую радиограмму я выпросил у Игоря на память. Вот она:
АНТАРКТИДА ВОСТОК СИРОТЕ ИГОРЮ СВЯЗИ ПЕРЕНОСОМ ПЕРВЕНСТВА МИРА ФУТБОЛУ МЕКСИКУ ВАМ ПОРЯДКЕ ЗАМЕНЫ ВЫДЕЛЕНО ДВА АБОНЕМЕНТА СТОИМОСТЬЮ 16 РУБЛЕЙ КАЖДЫЙ ЧЕМПИОНАТ СТРАНЫ СТОКЛЕТОЧНЫМ ШАШКАМ тчк СОГЛАСНО ВАШЕМУ ЗАЯВЛЕНИЮ ДЕНЬГМ ИЗЪЯТЫ РАСЧЁТНОГО СЧЕТА СБЕРКАССЕ тчк ФИЗКУЛЬТ тире УРА ГЕРОИЧЕСКИМ ПОЛЯРНИКАМ ВОСТОКА воскл ГЛАВБУХ СТАДИОНА КЛпЦКИН
Конечно, после такой инъекции смеха никому не хотелось уходить к себе и в себя. Началось очередное и стихийное заседание филиала «Клуба 12 стульев», как всегда, за чашкой чаю. Речь шла о розыгрышах.
— У нас в ЛАУ, — прихлёбывая из чашки, говорил Коля Фищев, — день без розыгрыша считался потерянным. А что? Тысяча здоровых ребят в казармах — нужно ведь куда-то девать избыток энергии. Вот коллектив и воздействовал на отдельные недостатки отдельных товарищей. У одного курсанта была привычка: по пробудке спросонья совал ноги в ботинки и бегом в туалет, чтобы успеть без очереди. Эгоизм? Безусловно. Прибили ботинки гвоздями к полу. Подъем! Сунул ноги в ботинки. рванулся — и увы. Пять минут отдирал гвозди, опоздал и получил заслуженное взыскание. А в другой раз перевоспитали одного начальника, который страстно любил в наши свободные часы объявлять учебные тревоги. У нас существовала пожарная команда, комплектовавшаяся дежурными из разных рот. Но пожаров давно не случалось, и дежурные привыкли заниматься своими делами. Этого Н. вынести не мог: как так, группа есть, а дела нет! И вот однажды он тихонько поджёг в парке сухостой и объявил тревогу. Никого! Десять минут бегал по училищу — никого! А сухостой-то горит, безобразие получается. Пришлось самому часа два тушить пожар…
Большинство восточников — ребята совсем молодые, и курсантские проделки свежи в их памяти. Розыгрыши эти, как правило, бесшабашно-весёлые и не всегда на грани дозволенного. Ничего по поделаешь, слишком велика у молодёжи потребность, как говорится, в здоровом смехе. И он, не умолкая, гремел в нашем филиале.
— Перед ответственной командировкой Володя проходил медкомиссию, — излагал очередной оратор. — Вошёл к невропатологу, сидят женщина-врач и сестра. Назвал себя и стал ждать указаний.
— Чего стоишь? — как-то грубо спросила врач. — Садись… Расселся, как у тёщи в гостях! Встань! Да почеловечески, а не как статуй Бельведерский! Раздвинь пальцы. Не тычь в глаза, дуб ты этакий! Раскрой рот. Смотри, Зина, какое глупое выражение лица. Не пациент, а осел какой-то! Сколько классов закончил, два или три?
Володя человек тихий, но от такого хамства начал выпускать пары.
— Прошу потактичнее! Я аспирант и не привык, чтобы со мной…
— Привыкнешь! — рявкнула врач. — Подумаешь, аспирант! Таких тупиц из аспирантуры метлой гнать взашей! Ну, чего смотришь рыбьими глазами?
— Сама тупица! — заорал Володя. — Будь на вашем месте мужчина, я бы ему так врезал, что он…
— Все в порядке, товарищ, можете идти, — спокойно сказала врач. — Зина, пишите: реакция на оскорбление нормальная.
И так почти каждый вечер: сидели, вспоминали, смеялись. Надолго останутся в воспоминаниях восточников заседания нашего филиала «Клуба 12 стульев»!
Папа Зимин и его ребята
В Четырнадцатую антарктическую экспедицию в санно-гусеничном поезде из Мирного на Восток шло несколько французских учёных. С их лёгкой руки на чальника поезда Евгения Александровича Зимина стали называть «папа Зимин».
— Знаете, что такое «счастье трудных дорог»? Это когда они остаются позади.
Так сказал папа Зимин, и я с ним согласен. Уж когокого, а человека, не видевшего других дорог, кроме трудных, литературной красивостью не растрогаешь. Чего мы только не сочиняем, где только не заставляем своих персонажей находить счастье! Один автор дописался до того, что его герой обрёл счастье в бою. Не после боя, когда осмыслил все происшедшее, а именно в бою. Быть может, в кино такое и бывает, но любой фронтовик сразу скажет, что это липа. А другой герой задыхался от счастья, когда до вершины горы остались последние и, между прочим, самые трудные метры. Да ведь он задыхался от усталости, это и ребёнку ясно!
Подлинное, без всяких скидок счастье — в победе. В победе над врагом, над трудной дорогой, над самим собой. Счастье — столь исключительное в жизни человека эмоциональное состояние, что слово это нужно беречь.
Полярники — люди, меньше всего на свете склонные к восторгам. И все же беру на себя смелость сказать: в тот момент, когда папа Зимин и его ребята пришли на Восток, они были счастливы.
Самолётами на станцию Восток можно доставить лишь часть грузов; важнейшие из них — горючее для дизельной электростанции, громоздкое оборудование перебросить по воздуху возможности пока нет. Поэтому один раз в год из Мирного на Восток отправляется санно-гусеничный поезд. Это полторы тысячи километров в один конец, полтора месяца дороги без дороги, по снежной целине и застругам, мимо бездонных трещин. Большая часть пути идёт по ледяному куполу Антарктиды на высоте три с половиной тысячи метров над уровнем моря, когда ко всем прелестям похода прибавляется кислородное голодание.
Медленно ползут по Антарктиде тягачи, волоча за собой многотонные сани. В первой части пути они по узкому коридору преодолевают зону трещин, глубина которых «до конца географии». Затем начинается зона остроконечных застругов, напоминающих с высоты полёта» застывшие морские волны. Эта зона — бич божий, кромешный ад. Обдутые сильными стоковыми ветрами, двухметровые заструги приобретают твёрдость гранита, и тягач идёт по ним, как по противотанковым надолбам: переваливается, со страшным грохотом падает вниз и сотрясается, как в десятибалльный шторм на море. Водителей швыряет из стороны в сторону, они разбиваются до крови, изо всех сил держатся за рычаги. И так двести пятьдесят километров!
Кончаются заструги — начинается рыхлый и сыпучий, как песок, снег. Тягачи проваливаются, садятся на днище, водители выходят из кабин, крепят буксирные тросы, отцепляют сани и вытаскивают беспомощные машины. А через полчаса все повторяется сначала… На этом участке пути хорошо, если пройдёшь за сутки десять-пятнадцать километров, часто бывает и меньше.
В пургу движение останавливается, идти вперёд невозможно — нет видимости. Собьёшься с колеи — попадёшь в глубокий снег и застрянешь, как муха в липучке. Бывает, что пурга продолжается много дней, и все эти дни тягачи стоят, занесённые снегом. А непрерывные ежедневные ремонты? Вы знаете, что это такое — вколотить кувалдой в гусеницы выпавшие пальцы в антарктический мороз, на высоте трех с половиной километров, когда лёгкие никак не могут насытиться жидким, разбавленным воздухом?
Полтора месяца идёт поезд к Востоку. На его пути нет ничего, кроме снежной пустыни и двух безлюдных законсервированных станций. Полтора месяца работы до седьмого, семидесятого пота, без бани, без отдыха в каюткомпании с её скромными развлечениями. Полтора месяца самого тяжёлого труда, выпадающего на долю человека в Антарктиде, — вот что такое санно-гусеничный поезд.
Это в один конец, к Востоку. Обратно идти легче: без груза и всё-таки домой, в Мирный. Хотя год назад обратный путь с Востока едва не закончился трагически. Участников этого похода, многих из которых мы через несколько минут будем обнимать, спасли лишь воистину непостижимое мужество механиков-водителей, несгибаемая воля Зимина и щедрый подарок Ивана Тимофеевича Зырянова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов