Стили возникали в разное время и для разных целей. Например большинство ранних школ карате и и кун-фу разрабатывалось для борьбы против сильного, возможно вооруженного, но неумелого противника. Более поздние стили разрабатывались уже для борьбы бойца против человека, владеющего ранним карате или кун-фу. Затем появились школы, направленные на борьбу с техникой предыдущих школ и так далее. В нашем институте разработан новый стиль борьбы — он построен по совершенно иному принципу, в рассчете не на обычного человека, а на специально подготовленного особыми методиками. Поэтому мы во-первых будем изучать разные стили, во-вторых, будем делать упор именно на наш стиль, но при этом половину времени вы будете проводить на специальных электронных тренажерах.
— Мой Учитель, — начал Гек, — говорил, что нельзя работать с тренажером, надо работать только с живым противником.
— Почему? Потому что тренажер не может дать сдачи?
— Нет, потому что он не может опередить.
— Не волнуйся, наш тренажер сможет тебя опередить. — усмехнулся Сергей. — Еще вопросы есть?
— Почему ты меня не ударил в лоб изо всей силы, а лишь обозначил удар? — спросил Гек.
— Потому что если восемь лет бить тебя по лбу, можно выбить все мозги, а они тебе еще пригодятся. Еще вопросы есть? Тогда подъем! Будем отрабатывать базовые техники.
* * *
В этот день было много всего — была долгая пробежка по морозному воздуху вокруг корпусов института, силовые упражнения на площадке, уставленной странными раскачивающимися железными рамами. Была работа с тренажером по выработке реакции — это оказался странный агрегат с эспандерами, где надо было правильно реагировать на световые вспышки и бить кулаком, с тянущимися за ним пружинами эспандеров, в загоревшееся пятно на поверхности стенда, иначе через пояс агрегат слегка бил током. Силу удара тоже надо было регулировать, а это с эспандером было сделать не так-то легко — за слишком сильный или слабы удар автомат тоже наказывал слабым, но чувствительным ударом тока. Затем был обед — оказалось, что у каждого из тройки была своя диета. Затем были занятия по стрельбе, затем какие-то электронные то ли тесты, то ли игры за светящимися пультами, снова работа с тренажером, потом началась двухчасовая отработка огневых перемещений — техники перебежек и уходов с линии огня. Инструктора передавали бойцов тройки друг другу и занятия шли одним непрерывным потоком. И лишь поздно вечером было объявлено, что учебный день закончен, есть тридцать минут свободного времени, после чего надлежит разойтись по комнатам, надеть на голову наушники и лечь спать — в первый месяц никаких трансляций еще не будет, но надо уже привыкать спать в наушниках.
Гек, Зеф и Яна собрались на втором этаже в клубе — так называлась большая общая комната. Здесь стоял телевизор, видеомагнитофон и аудиоцентр с набором кассет. Сначала все решили, что полчаса перед сном — это прекрасная возможность поговорить и наконец рассказать друг другу что же произошло за последние месяцы с каждым. Но вдруг оказалось, что сейчас вспоминать свои неприятности перед попаданием в спецшколу никому не хотелось. Да и успеется еще не раз все обсудить.
— Музыка — лучшее средство для отдыха. — заявил Зеф, подошел к рядам кассет и начал там рыться.
— А я кстати почти и не устала. — удивленно заметила Яна.
— И я тоже. — подтвердил Гек. — Усталость появлялась в течении дня постоянно, но тут же менялись занятия и она проходила.
— Да, — задумчиво произнес Зеф, — попали мы. Здесь подготовочку нам дают по самому высшему классу. О, нашел! — он вытащил из стопки кассету.
— Что это? — спросил Гек.
— Второй бранденбургский концерт Бетховена. — объявил Зеф.
— Нет, это я не вытерплю! — решительно заявил Гек, — Ты мне хочешь отравить полчаса отдыха перед сном?
— Это же классика! — важно произнес Зеф, — От слова «класс».
— А что, группы «Кино» там нету в этой стопке кассет? — спросил Гек.
— Нет, вот это уже я не вытерплю! — возмутился Зеф. — Ты еще поставь ту дрянь, которая на вашей дискотеке играла!
— Ту дрянь я сам терпеть не мог.
— Вы еще подеритесь! — возмутилась Яна.
Гек и Зеф сразу остыли. И тут Яна заметила гитару, висящую в углу.
— А кто-нибудь играет на гитаре? — спросила она, кивнув в сторону угла.
— Я играю. — сказал Гек.
— Так может ты сыграешь?
— Сыграть-то я могу, вот только петь я не умею — совершенно нет голоса.
— Совсем-совсем? — разочарованно протянула Яна.
— Совсем.
— Артем, а ты? — она обернулась к Зефу.
— Не Артем, а Зеф. — улыбнулся Зеф, — Петь я умею. И даже песни когда-то свои писал. Но я не умею играть.
— А как же ты песни писал? — удивилась Яна.
— Ну вот так, писал и пел.
— А ты скажи Геку что играть, и пой! — предложила Яна.
— А что ты умеешь играть кроме «Кино»? — осведомился Зеф.
— Баха играть не умею. — в тон ему ответил Гек.
— Да зачем мне Бах, мне бы какие-нибудь блатные три аккорда.
— Тебя не поймешь, — удивился Гек, — то у тебя Бах, то блатные аккорды. — он действительно взял два простых аккорда и стал тихо наигрывать какой-то жалобный ритм.
— А что тут удивительного, я же зэк. — усмехнулся Зеф.
— Поздравляю. — отозвался Гек, Хотя я тоже не без этого.
— Ух ты, а в какой зоне ты срок мотал? — обрадовался Зеф.
— До зоны не дошло, но в «Крестах» я посидел.
— А, так что ты понимаешь в жизни! Ты не сидел на нарах, не лепил шахматы из хлебного мякиша?
— Але, базар! — перебила их Яна, — Вы хотите испортить мне вечер своими разборками кто из вас круче?
— А что ты хотела? — со смешком обернулся Зеф, — Нормальная оленья ситуация: два самца и самка, самцы машут рогами. Кто круче, того самка и выберет. Передачу «В мире животных» смотрела?
— Ну человек же не олень! — возразила Яна.
— А в чем разница? Ситуация такая же.
Яна задумалась.
— А вы мне оба нравитесь! — объявила она. — Я вас двоих выбираю. Поживем-увидим. А теперь уже спойте что-нибудь наконец!
Гек с Зефом переглянулись и рассмеялись.
— Играй простую блатную мелодию. — Зеф деловито высвистел незатейливый мотив. — Понятно?
Гек перебрал струны.
— Во, то что надо. — обрадовался Зеф и объявил, — Блатная шахматная песня. Написано в зоне этим летом. — И он запел:
Я родился и вырос как пешка, королем по району ходил.
Никому я не делал плохого, только черную кепку носил.
Но однажды я женщину встретил — она мимо плыла как ладья.
И тогда я сказал: «Эй подруга, ты немедленно будешь моя!»
А она завизжала как падла, конь какой-то на помощь прибег.
И ее я прирезал на месте от любви и душевных тревог.
Повязали меня офицеры, в суд народный судить повезли.
Тихо плакала мама-старушка когда сына в тюрьму заперли.
У двери клетки тесной и черной — офицер будет долго стоять.
Номер клетки моей Е-4, мне свободы вовек не видать.
А на воле крутые расклады: кореша мои в дамки пошли.
И теперь они ходят ферзями, это значит — почти короли.
Офицер стережет меня в клетке, начал я от тоски погибать…
Он стоит у двери Е-4, как же как же его на Е-5 ?
Он стоит у двери Е-4, как же как же его на Е-5!!!
Часть V. Аэропорт
АЭРОПОРТ. Лето 1998 года.
Самолет медленно выкатывался с базовой площадки аэропорта. Вполсилы гудели тягловые моторы, неуклюже покачивались крылья, но двигался самолет уверенно и спокойно. Он проехал всю площадку, развернулся, притормозил и покатился в обход, выбираясь к началу взлетной полосы. Это был обычный «Боинг», принадлежащий немецкой авиакомпании, через два часа он должен коснуться немецкой земли, точнее, берлинского бетона. Вдруг самолет застыл. В этом не было ничего необычного — нормальная предстартовая процедура. Сейчас диспетчеры дадут команду и он устремится вперед, только уже не маневрируя по дорожкам аэропорта, а стремительно набирая скорость всеми ходовыми моторами.
Но диспетчер не давал команды. И тому были причины — по взлетной полосе навстречу самолету стремительно двигался приземистый джип, а с противоположной стороны раздалась очередь — Гриценко определил, что стреляли из старого доброго Калашникова — и показался второй джип. Машины встали по бокам «Боинга», и из распахнувшихся дверей посыпались люди. В тот же миг один из люков «Боинга» раскрылся, и кто-то из выскочивших кинул в образовавшийся проем какой-то предмет, напоминающий небольшой пистолет. И действительно — немедленно внутри самолета раздался приглушенный выстрел и из люка на бетон выпало тело в форменной одежде помощника пилота. Вслед за ним высыпалась, раскатываясь в воздухе, веревочная лестница, и шестеро приехавших — Гриценко отметил, что их было именно шестеро — слаженно и быстро подняли в люк два тюка из джипов и забрались сами. Лестница убралась и люк закрылся. Все происшествие заняло ровно четыре минуты, и к «Боингу» уже подъезжали три патрульных машины внутренней охраны аэропорта «Шереметьево-2».
Неожиданно люк распахнулся снова, и оттуда буквально вышвырнули крупного человека в строгом сером костюме — не смотря на то, что его руки были скованы наручниками, он сумел в воздухе перевернуться и приземлиться на ноги. В следующую секунду он дернулся в сторону, но автоматная очередь из люка распластала его по бетону, мешая брызги крови с искрами бетонной крошки. Через секунду в люке появился человек в плаще. Лица его не было видно, но вся его поза показывала, что его просто выставили насильно в проеме люка: было в позе что-то нелепое — как будто выставили не живого человека, а остекленевшую куклу. Взвод подъехавшей внутренней охраны, успевший рассосредоточиться за своими машинами и джипами прибывших, никак не отреагировал на это — очевидно команды «огонь» они еще не получили — слишком мало прошло времени, чтобы хоть кто-нибудь сумел понять что вообще произошло. Гриценко отметил про себя, что внутренняя охрана сработала оперативно, даже подозрительно оперативно для такого молниеносного случая. И он решил, что скорее всего она была поднята по тревоге минут на семь раньше — когда темные джипы только прорывались на поле действия с разных сторон аэропорта, а что они прорвались с боем было теперь уже очевидно.
Раздался еще один выстрел и хотя видимость была размытая, Гриценко показалось, что лоб человека в проеме буквально взорвался изнутри. Тело рухнуло на асфальт рядом с двумя предыдущими, и люк закрылся.
Крылов выключил проекционный экран и быстро, деловито начал:
— Это произошло тридцать пять минут назад. Снимал наш сотрудник с обзорного пункта, — Крылов кашлянул, — совершенно для других целей. Обстановка такова — террористы штурмом пробились на взлетную полосу, этого вы не видели, и захватили самолет — это вы видели. После чего они связались с диспетчерской и предъявили свои условия — в течение часа нам предписывается выполнить два пункта — доставить к самолету двадцать парашютов и национального героя чеченской республики, вождя боевиков Аслана Налмурадова, который был месяц тому назад был захвачен нашим пограничным патрулем при переходе русско-чеченской границы, доставлен в Москву и ожидает суда. На обсуждение условий и подготовку нам отведен час, по истечении которого террористы, в подтверждение максимальной серьезности своих намерений, грозятся каждые последующие полчаса расстреливать по одному человеку из пассажирского салона. Судя по тому, что было нам продемонстрировано, они выполнят свое обещание. По их плану после доставки парашютов и Налмурадова большая часть пассажиров будет отпущена, затем самолет поднимется в воздух и в некой точке икс террористы с Налмурадовым покинут самолет, на чем инцидент по их словам будет исчерпан.
Крылов сделал паузу. Девять присутствующих на оперативном брифинге молчали, Гриценко мельком бросил взгляд на часы, охватывающие его широкое запястье и развернутые циферблатом к себе. Крылов очевидно заметил это, и продолжил в том же оперативном темпе:
— Опергруппа «Альфа» поднята по тревоге и сейчас движется к аэропорту. Более точная информация — террористы не опознаны, судя по всему, в самолете изначально находился их сообщник, открывший изнутри люк и получивший пистолет. Он тоже не установлен. По данным таможенной службы среди пассажиров находился один чеченец по национальности, и как раз он оказался третьим убитым. Первым был помощник пилота, вторым — личный секретарь и охранник Фридриха Гольца, заместителя немецкого консула, который сейчас находится среди пассажиров — это один важный момент. Второй важный момент — среди пассажиров находится некая Анжелина Озерова, летевшая в частную поездку в Берлин, судя по всему — планируя через месяц родить ребенка в Германии. Террористы сообщили, что от стресса у нее десять минут назад начались преждевременные роды. Выдать ее они также отказываются. Это все в общих чертах. И от себя добавлю — очень тяжелая, практически безвыходная ситуация, с такой мы не сталкивались уже очень давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Мой Учитель, — начал Гек, — говорил, что нельзя работать с тренажером, надо работать только с живым противником.
— Почему? Потому что тренажер не может дать сдачи?
— Нет, потому что он не может опередить.
— Не волнуйся, наш тренажер сможет тебя опередить. — усмехнулся Сергей. — Еще вопросы есть?
— Почему ты меня не ударил в лоб изо всей силы, а лишь обозначил удар? — спросил Гек.
— Потому что если восемь лет бить тебя по лбу, можно выбить все мозги, а они тебе еще пригодятся. Еще вопросы есть? Тогда подъем! Будем отрабатывать базовые техники.
* * *
В этот день было много всего — была долгая пробежка по морозному воздуху вокруг корпусов института, силовые упражнения на площадке, уставленной странными раскачивающимися железными рамами. Была работа с тренажером по выработке реакции — это оказался странный агрегат с эспандерами, где надо было правильно реагировать на световые вспышки и бить кулаком, с тянущимися за ним пружинами эспандеров, в загоревшееся пятно на поверхности стенда, иначе через пояс агрегат слегка бил током. Силу удара тоже надо было регулировать, а это с эспандером было сделать не так-то легко — за слишком сильный или слабы удар автомат тоже наказывал слабым, но чувствительным ударом тока. Затем был обед — оказалось, что у каждого из тройки была своя диета. Затем были занятия по стрельбе, затем какие-то электронные то ли тесты, то ли игры за светящимися пультами, снова работа с тренажером, потом началась двухчасовая отработка огневых перемещений — техники перебежек и уходов с линии огня. Инструктора передавали бойцов тройки друг другу и занятия шли одним непрерывным потоком. И лишь поздно вечером было объявлено, что учебный день закончен, есть тридцать минут свободного времени, после чего надлежит разойтись по комнатам, надеть на голову наушники и лечь спать — в первый месяц никаких трансляций еще не будет, но надо уже привыкать спать в наушниках.
Гек, Зеф и Яна собрались на втором этаже в клубе — так называлась большая общая комната. Здесь стоял телевизор, видеомагнитофон и аудиоцентр с набором кассет. Сначала все решили, что полчаса перед сном — это прекрасная возможность поговорить и наконец рассказать друг другу что же произошло за последние месяцы с каждым. Но вдруг оказалось, что сейчас вспоминать свои неприятности перед попаданием в спецшколу никому не хотелось. Да и успеется еще не раз все обсудить.
— Музыка — лучшее средство для отдыха. — заявил Зеф, подошел к рядам кассет и начал там рыться.
— А я кстати почти и не устала. — удивленно заметила Яна.
— И я тоже. — подтвердил Гек. — Усталость появлялась в течении дня постоянно, но тут же менялись занятия и она проходила.
— Да, — задумчиво произнес Зеф, — попали мы. Здесь подготовочку нам дают по самому высшему классу. О, нашел! — он вытащил из стопки кассету.
— Что это? — спросил Гек.
— Второй бранденбургский концерт Бетховена. — объявил Зеф.
— Нет, это я не вытерплю! — решительно заявил Гек, — Ты мне хочешь отравить полчаса отдыха перед сном?
— Это же классика! — важно произнес Зеф, — От слова «класс».
— А что, группы «Кино» там нету в этой стопке кассет? — спросил Гек.
— Нет, вот это уже я не вытерплю! — возмутился Зеф. — Ты еще поставь ту дрянь, которая на вашей дискотеке играла!
— Ту дрянь я сам терпеть не мог.
— Вы еще подеритесь! — возмутилась Яна.
Гек и Зеф сразу остыли. И тут Яна заметила гитару, висящую в углу.
— А кто-нибудь играет на гитаре? — спросила она, кивнув в сторону угла.
— Я играю. — сказал Гек.
— Так может ты сыграешь?
— Сыграть-то я могу, вот только петь я не умею — совершенно нет голоса.
— Совсем-совсем? — разочарованно протянула Яна.
— Совсем.
— Артем, а ты? — она обернулась к Зефу.
— Не Артем, а Зеф. — улыбнулся Зеф, — Петь я умею. И даже песни когда-то свои писал. Но я не умею играть.
— А как же ты песни писал? — удивилась Яна.
— Ну вот так, писал и пел.
— А ты скажи Геку что играть, и пой! — предложила Яна.
— А что ты умеешь играть кроме «Кино»? — осведомился Зеф.
— Баха играть не умею. — в тон ему ответил Гек.
— Да зачем мне Бах, мне бы какие-нибудь блатные три аккорда.
— Тебя не поймешь, — удивился Гек, — то у тебя Бах, то блатные аккорды. — он действительно взял два простых аккорда и стал тихо наигрывать какой-то жалобный ритм.
— А что тут удивительного, я же зэк. — усмехнулся Зеф.
— Поздравляю. — отозвался Гек, Хотя я тоже не без этого.
— Ух ты, а в какой зоне ты срок мотал? — обрадовался Зеф.
— До зоны не дошло, но в «Крестах» я посидел.
— А, так что ты понимаешь в жизни! Ты не сидел на нарах, не лепил шахматы из хлебного мякиша?
— Але, базар! — перебила их Яна, — Вы хотите испортить мне вечер своими разборками кто из вас круче?
— А что ты хотела? — со смешком обернулся Зеф, — Нормальная оленья ситуация: два самца и самка, самцы машут рогами. Кто круче, того самка и выберет. Передачу «В мире животных» смотрела?
— Ну человек же не олень! — возразила Яна.
— А в чем разница? Ситуация такая же.
Яна задумалась.
— А вы мне оба нравитесь! — объявила она. — Я вас двоих выбираю. Поживем-увидим. А теперь уже спойте что-нибудь наконец!
Гек с Зефом переглянулись и рассмеялись.
— Играй простую блатную мелодию. — Зеф деловито высвистел незатейливый мотив. — Понятно?
Гек перебрал струны.
— Во, то что надо. — обрадовался Зеф и объявил, — Блатная шахматная песня. Написано в зоне этим летом. — И он запел:
Я родился и вырос как пешка, королем по району ходил.
Никому я не делал плохого, только черную кепку носил.
Но однажды я женщину встретил — она мимо плыла как ладья.
И тогда я сказал: «Эй подруга, ты немедленно будешь моя!»
А она завизжала как падла, конь какой-то на помощь прибег.
И ее я прирезал на месте от любви и душевных тревог.
Повязали меня офицеры, в суд народный судить повезли.
Тихо плакала мама-старушка когда сына в тюрьму заперли.
У двери клетки тесной и черной — офицер будет долго стоять.
Номер клетки моей Е-4, мне свободы вовек не видать.
А на воле крутые расклады: кореша мои в дамки пошли.
И теперь они ходят ферзями, это значит — почти короли.
Офицер стережет меня в клетке, начал я от тоски погибать…
Он стоит у двери Е-4, как же как же его на Е-5 ?
Он стоит у двери Е-4, как же как же его на Е-5!!!
Часть V. Аэропорт
АЭРОПОРТ. Лето 1998 года.
Самолет медленно выкатывался с базовой площадки аэропорта. Вполсилы гудели тягловые моторы, неуклюже покачивались крылья, но двигался самолет уверенно и спокойно. Он проехал всю площадку, развернулся, притормозил и покатился в обход, выбираясь к началу взлетной полосы. Это был обычный «Боинг», принадлежащий немецкой авиакомпании, через два часа он должен коснуться немецкой земли, точнее, берлинского бетона. Вдруг самолет застыл. В этом не было ничего необычного — нормальная предстартовая процедура. Сейчас диспетчеры дадут команду и он устремится вперед, только уже не маневрируя по дорожкам аэропорта, а стремительно набирая скорость всеми ходовыми моторами.
Но диспетчер не давал команды. И тому были причины — по взлетной полосе навстречу самолету стремительно двигался приземистый джип, а с противоположной стороны раздалась очередь — Гриценко определил, что стреляли из старого доброго Калашникова — и показался второй джип. Машины встали по бокам «Боинга», и из распахнувшихся дверей посыпались люди. В тот же миг один из люков «Боинга» раскрылся, и кто-то из выскочивших кинул в образовавшийся проем какой-то предмет, напоминающий небольшой пистолет. И действительно — немедленно внутри самолета раздался приглушенный выстрел и из люка на бетон выпало тело в форменной одежде помощника пилота. Вслед за ним высыпалась, раскатываясь в воздухе, веревочная лестница, и шестеро приехавших — Гриценко отметил, что их было именно шестеро — слаженно и быстро подняли в люк два тюка из джипов и забрались сами. Лестница убралась и люк закрылся. Все происшествие заняло ровно четыре минуты, и к «Боингу» уже подъезжали три патрульных машины внутренней охраны аэропорта «Шереметьево-2».
Неожиданно люк распахнулся снова, и оттуда буквально вышвырнули крупного человека в строгом сером костюме — не смотря на то, что его руки были скованы наручниками, он сумел в воздухе перевернуться и приземлиться на ноги. В следующую секунду он дернулся в сторону, но автоматная очередь из люка распластала его по бетону, мешая брызги крови с искрами бетонной крошки. Через секунду в люке появился человек в плаще. Лица его не было видно, но вся его поза показывала, что его просто выставили насильно в проеме люка: было в позе что-то нелепое — как будто выставили не живого человека, а остекленевшую куклу. Взвод подъехавшей внутренней охраны, успевший рассосредоточиться за своими машинами и джипами прибывших, никак не отреагировал на это — очевидно команды «огонь» они еще не получили — слишком мало прошло времени, чтобы хоть кто-нибудь сумел понять что вообще произошло. Гриценко отметил про себя, что внутренняя охрана сработала оперативно, даже подозрительно оперативно для такого молниеносного случая. И он решил, что скорее всего она была поднята по тревоге минут на семь раньше — когда темные джипы только прорывались на поле действия с разных сторон аэропорта, а что они прорвались с боем было теперь уже очевидно.
Раздался еще один выстрел и хотя видимость была размытая, Гриценко показалось, что лоб человека в проеме буквально взорвался изнутри. Тело рухнуло на асфальт рядом с двумя предыдущими, и люк закрылся.
Крылов выключил проекционный экран и быстро, деловито начал:
— Это произошло тридцать пять минут назад. Снимал наш сотрудник с обзорного пункта, — Крылов кашлянул, — совершенно для других целей. Обстановка такова — террористы штурмом пробились на взлетную полосу, этого вы не видели, и захватили самолет — это вы видели. После чего они связались с диспетчерской и предъявили свои условия — в течение часа нам предписывается выполнить два пункта — доставить к самолету двадцать парашютов и национального героя чеченской республики, вождя боевиков Аслана Налмурадова, который был месяц тому назад был захвачен нашим пограничным патрулем при переходе русско-чеченской границы, доставлен в Москву и ожидает суда. На обсуждение условий и подготовку нам отведен час, по истечении которого террористы, в подтверждение максимальной серьезности своих намерений, грозятся каждые последующие полчаса расстреливать по одному человеку из пассажирского салона. Судя по тому, что было нам продемонстрировано, они выполнят свое обещание. По их плану после доставки парашютов и Налмурадова большая часть пассажиров будет отпущена, затем самолет поднимется в воздух и в некой точке икс террористы с Налмурадовым покинут самолет, на чем инцидент по их словам будет исчерпан.
Крылов сделал паузу. Девять присутствующих на оперативном брифинге молчали, Гриценко мельком бросил взгляд на часы, охватывающие его широкое запястье и развернутые циферблатом к себе. Крылов очевидно заметил это, и продолжил в том же оперативном темпе:
— Опергруппа «Альфа» поднята по тревоге и сейчас движется к аэропорту. Более точная информация — террористы не опознаны, судя по всему, в самолете изначально находился их сообщник, открывший изнутри люк и получивший пистолет. Он тоже не установлен. По данным таможенной службы среди пассажиров находился один чеченец по национальности, и как раз он оказался третьим убитым. Первым был помощник пилота, вторым — личный секретарь и охранник Фридриха Гольца, заместителя немецкого консула, который сейчас находится среди пассажиров — это один важный момент. Второй важный момент — среди пассажиров находится некая Анжелина Озерова, летевшая в частную поездку в Берлин, судя по всему — планируя через месяц родить ребенка в Германии. Террористы сообщили, что от стресса у нее десять минут назад начались преждевременные роды. Выдать ее они также отказываются. Это все в общих чертах. И от себя добавлю — очень тяжелая, практически безвыходная ситуация, с такой мы не сталкивались уже очень давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57