— Нас повесят, а тебя точно на переплавку. Без апелляций.
На переплавку спецмашина не хотела. В самые первые дни ее эксплуатации, когда она только-только сошла со штапелей завода по изготовлению спецмашин, их, только что собранный выводок, возили на экскурсию на плавильный завод. Кошмарные впечатления на всю железную жизнь. Чтоб служилось лучше.
Именно поэтому спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать, вспомнив жаркое пламя и кипящие котлы, решила, что ей не слишком хочется посещать плавильный завод с повторной экскурсией.
— Командор! Я тут подключила дополнительные секции в центральный мозг, покумекала и пришла к выводу, что ситуация не совсем хреновая, — когда спецмашинам не хочется на переплавку, они начинают выражаться неадекватно. — Если командор прикажет, то я постараюсь в меру своих и без того ослабленных сил исправить ситуацию.
— Да? — я конечно знаю, что Милашка умная штучка, но мы имеем дело с супругой Директора, а не с самим Директором. — Если знаешь, что делать, то делай это немедленно. У нас не более трех минут до возвращения Объекта.
Милашка радостно взвизгнула сиреной, развернулась на месте, задними воротами к металлолому «жигули-корона».
— Посторонись, командор. Это мой звездный час, — загадочно захрипели динамики связь-треуголки.
Из задних ворот спецмашины на проезжую часть выехали сразу три компактных автокрана, четыре компактных тягача и шесть компактных чернороботов.
Под громкие команды Милашки вверенная ей техника общими усилиями закидала все запчасти машины Объекта внутрь грузового отсека, и погрузилась сама.
— Извини, командор, — перед моим носом задние ворота захлопнулись. — Вам, командор, лучше этого не видеть. И не беспокойтесь, командор. Сделаем из запчастей конфетку, лучше чем было. Вы мне верите, командор.
Я слишком долго работаю спасателем, чтобы кому-нибудь верить. Но сейчас, в этот трудный для всей команды час, я поверил. Слишком много уверенности слышалось в динамиках спецмашины.
— Мм, — выдворенный из Милашки Герасим стоял, покачиваясь, рядом, обхватив руками ортопедическую подушку.
— Не знаю, Гера. Но обещала исправить все то, что вы здесь натворили.
— Мм, — покачиваемость третьего номера стала еще больше.
— Это ты слишком много болтаешь, — обиделся я на незаслуженно оскорбленную спецмашину. — А она, Гера, работает не покладая своих механических рук.
— А где моя ласточка? — раздался за спиной голос супруги Директора.
Объект явился раньше положенного времени. Под ее мышкой счастливо улыбался объевшийся за мой счет американец.
— Майор Сергеев, — прохрипело я от неожиданности. — Через минуту ваша машина будет готова. В мойке она. Да, Герасим?
Третий номер сквозь сон подтвердил мою версию.
В связь-треуголке слышались отдельные приказы Милашки: — «Где зубило? Бей сильней! Тушите, тушите!» А также доносились соответствующие звуки. Скрип сгибаемого железа, звон битого стекла, звяканье лишних деталей.
Супруга Директора недоверчиво заглянула под Милашку, где через запасной люк в специально вызванный мусоровоз сваливался разный металлический хлам.
— Вы уверены, пока что майор Сергеев, что с моей ласточкой все будет в порядке?
«Поберегись!» — раздалось в динамиках, после чего Милашку основательно встряхнуло.
— С вами работают лучшие спасатели подразделения 000, — не моргнув глазом, не соврал я. — Ваша, как вы изволили выразиться, птичка…
— Ласточка, — нахмурилась супруга Директора.
— Ласточка, конечно, — поправился я. — Будет здесь через десять секунд. Гера, тьфу, третий номер! Выведете отремонтированную машину.
Герасим лихо развернулся, не выпуская подушки и, в слепую, направился четко к задним воротам спецмашины.
— Знаете, пока что майор Сергеев, — супруга Директора встала рядом, все время поправляя пытающегося свалиться счастливо объевшегося за мой счет Боба. — Вчера за ужином мой супруг, ваш Директор спросил меня, а не присвоить ли пока что майору Сергееву внеочередное звание подполковника? И знаете, что я ответила?
Задние ворота приоткрылись, и в щель высунулась голова третьего номера. По одному внешнему виду мозга команды я понял, что что-то пошло не так. На лице Герасима не было заметно даже налета сна. А такое с ним случается исключительно в экстремальных ситуациях.
— Я ответила…, — супруга Директора стала боком заходить в тыл Милашки, пытаясь заглянуть в грузовой отсек.
Милашка невероятным образом пятилась от нее, стыдливо уворачиваясь от горящего взора супруги Директора.
— Я ответила…
Из задних ворот полностью вышел третий номер, держа руки за спиной. Его смущенность переходила все мыслимые границы и нормы.
На негнущихся ногах, ощущая непривычный жар на плечах, я подпрягал к застывшей супруге Директора и заглянул вместе с ней внутрь Милашки.
В грузовом отсеке спецмашины подразделения 000 за номером тринадцать ничего не было. Даже полы подметены и продизенфецированы специальной присыпкой от ржавчины.
Третий номер с честным и открытым лицом подошел к супруге Директора и вытащил из-за спины небольшой сверток. Супруга Директора тупо уставясь в нутро Милашки, развернула упаковку и заглянула внутрь коробки. Ее лицо на мгновение озарилось той неподдельно ошарашенной удивленностью, которая бывает у детей, когда они узнают, что Дед Мороз это не переодетый сотрудник из агентства, а живой старик, живущий на Северном полюсе.
— Вот здесь подпишите, пожалуйста.
Супруга Директора медленно перевела взгляд с отсутствующей машины на присутствующего пока что майора, а в скором времени, возможно, и капитана.
— Вот здесь, — я протягивал супруге Директора счет на вызов, доклад о проделанной работе и акт приемной комиссии, подписанный, кстати, самим Директором, о незапланированном саморазрушении машины «жигули-корона» ярко красного цвета. Я ж не первый год в спасателях.
Супруга Директора машинально, не выходя из ступора, подписала все необходимые документы, включая счет из столовой.
Вырвав счастливо улыбающегося американца из одеревенелых рук супруги Директора, я стал отходить задом, стараясь не терять из виду большие и крепкие руки Объекта.
— Это ваши экземпляры. Команде срочная погрузка. Спасибо за сотрудничество. Милашка, заводись немедленно. Передавайте привет мужу. Уходим по срочной.
— Подождите, майор! — окликнула она меня, собирающегося скрыться в кабине притихшей морально, но порыкивающей физически, спецмашины. — Неужели вы не хотите узнать, что я ответила мужу о вашем внеочередном звании?
Хотеть-то хочу. Но жизнь экипажа мне дороже. Положенные медиками три минуты ступора истекли, и сейчас может возникнуть неадекватная реакция. Ученые еще называют это «роликовым эффектом». Это когда шарики за ролики… в общем, все знают. Страшная штука без смирительной рубашки.
Я захлопнул парадный люк в тот момент, когда по перекрестку, сметая все на своем пути, промчался урагах, состоящий из ветра, слов и междометий.
Лобовое стекло покрылось мелкими трещинами, титановые швы затрещали, и Милашку чуть не завалило на бок. Но она сумела выровняться и помчалась вперед, набирая с каждой секундой скорость.
Через пару сотен кварталов спецмашина сбавила скорость, и устало выпустила пар из топок.
Я отстегнулся от водительского кресла, на трясущихся ногах подошел к автомату с газированным квасом и долго пил холодную жидкость, стараясь унять пульсирующую боль в груди.
— Милашка, — спасатели долго не переживают неудачи. — Надеюсь, ты нам всем расскажешь, что было в той коробке.
Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать, скромно потрескивая внутренними динамиками, включила центральный монитор. И показала красивые, новые, только что сработанные, ярко красные роликовые коньки с ядероускорителем, пневмоподвеской и усовершенствованной тормозной системой.
Голубая мечта каждой русской женщины.
Эпизод 16
— Тринадцатая машина! Срочный вызов. Проспект Загородный. Координаты переданы. Налогоплательщик оставил дома магнитные ключи.
— Тринадцатая машина приняла. Выезжаем. Милашка, координаты на экран. Всей команде приготовиться к работе.
За лобовым стеклом мирно тарахтел по бронированной обшивке спецмашины подразделения 000 за номером тринадцать послеобеденный дождик. Редкие налогоплательщики спешили укрыться от запрограммированных струй внутри многочисленных рюмочных и пельменных. Разбавленная чистящим средством «Миф-Россия-универсал» жидкость смывала с города пыль и практически все известные науке микробы. Через час, когда Главный Техник столицы перекроет краны, город превратится в образцово-показательный, уютно-антибактериальный рай. Честные налогоплательщики выйдут из рюмочных и пельменных, улыбнуться начищенному до блеска солнышку и отправятся домой, досматривать отечественный сериал про удачливых милиционеров.
— И никто, никогда не снимет кино о серых буднях спасателей.
— Вы что-то сказали, командир? — второй номер, американец первой волны эмиграции Роберт Клинроуз, отложил в сторону карманный ноутбук, в который только что закончил заносить опись имеющегося в его личном сейфе продовольствия.
— Я сказал, что кроме нас в этом мире есть только один несчастный человек. Тот самый налогоплательщик, который забыл дома ключ. Представляешь Боб, сейчас вся страна замерла у экранов домашних кинотеатров, а этот несчастный домой попасть не может. Расстройство на всю жизнь.
— До начала сериала еще полчаса. Если постараться, то успеем. Заодно и сами посмотрим. Представляешь, командир, в последней серии милиция все-таки нашла, кто похитил буровую платформу. Три часа погони, а потом платформу разнесли глубоководными бомбами. Смешно, да?
— Было бы смешно, если бы не было так смешно. Обидно, Боб. Они ж с нас этот сюжет содрали. И платформу мы не подбивали. И не три часа погони, а восемь. И не нашли, а обнаружили на глубине восемьсот метров. И не платформу, а водный велосипед. Скажи, Боб, есть у людей совесть? Хотя бы в титрах указали, так, мол, и так, авторы идеи спасатели подразделения 000.
Боб в знак солидарности протянул мне надкусанное печенье.
— А давай, командир, устроим сегодня образцово показательное спасение. Вызовем корреспондентов, телевизионщиков, пресс-службу какую положено. И в самые сжатые сроки обслужим население. Дело-то пустяковое. Дверной шлюз взломаем, и считай, слава и почет у нас в кармане.
Я откусил половинку надкусанного печенья и вернул остатки Бобу. Чтобы потом не говорил, что я жадный.
Идея янкеля показалась весьма и весьма перспективной. Давненько о нас, о спасателях, не трубила пресса. Опять же Директор, каждое утро на планерке песочит. Уровень преступности в столице нулевой. Травматизм нулевой. Смертность нулевая. Рождаемость, наоборот, выше головы. Говорит, что если и дальше так пойдет, то непременно встанет вопрос о закрытии Службы. И, если мы сегодня выполним работу без скола и зазубринки, да еще при этом полюбуемся в объективы корреспондентов, да еще вспомним добрым словом самого Директора, то столица вновь заговорит в самых лучших выражения о самых отважных ребятах мира.
— Ну, вы и кусаете, командир! — Боб повертел перед носом кусочек печенья и, тщательно завернув его в оберточную бумагу, спрятал в сейф. — Вам бы только кусать. Маленький ротик, командирский животик. Так что насчет предложения?
— Принимается, — даже если что-то пойдет не так, то всегда можно распугать корреспондентов, запретить съемки и оставить налогоплательщиков без темы для вечернего обсуждения. — Милашка, все слышала?
Спецмашина подразделения 000 слышала все, всегда и везде.
— В связи с тем, что спецмашины не имеют права высказывать свою точку зрения на решения команды, должна только заметить, что лично мне, как глубоко интеллектуальному созданию, ваша идея не по механизму. В правилах Службы записано, что спасатели должны выполнять работу без лишнего шума, волнения и надежд на дальнейшее продвижение по служебному эскалатору.
— Все, Мыша, — прервал я спецмашину, которая при удобном случае могла рассуждать долго и нудно. — Ваше мнение понятно. Предлагаю вычеркнуть кандидатуру Милашки из списка, который мы донесем до корреспондентов. Правом командира принято единогласно.
Милашка хмыкнула и равнодушно промолчала. Уж кто-кто, а она прекрасно понимала, что даже командир спецмашины не способен так поступить с лучшей техникой в мире. Иначе она может жутко обидеться и послать всю команду делать работу вручную.
— Герасима будить?
— Пока не вижу в этом необходимости, второй номер. Может чуть позже.
Третий номер команды отсыпался после двухчасовой лекции в столичном университете, куда его пригласил лично профессорский состав. Название лекции я точно не помнил, так как категорически отказался присутствовать на ней. Мне на работе болтовни Герасима хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
На переплавку спецмашина не хотела. В самые первые дни ее эксплуатации, когда она только-только сошла со штапелей завода по изготовлению спецмашин, их, только что собранный выводок, возили на экскурсию на плавильный завод. Кошмарные впечатления на всю железную жизнь. Чтоб служилось лучше.
Именно поэтому спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать, вспомнив жаркое пламя и кипящие котлы, решила, что ей не слишком хочется посещать плавильный завод с повторной экскурсией.
— Командор! Я тут подключила дополнительные секции в центральный мозг, покумекала и пришла к выводу, что ситуация не совсем хреновая, — когда спецмашинам не хочется на переплавку, они начинают выражаться неадекватно. — Если командор прикажет, то я постараюсь в меру своих и без того ослабленных сил исправить ситуацию.
— Да? — я конечно знаю, что Милашка умная штучка, но мы имеем дело с супругой Директора, а не с самим Директором. — Если знаешь, что делать, то делай это немедленно. У нас не более трех минут до возвращения Объекта.
Милашка радостно взвизгнула сиреной, развернулась на месте, задними воротами к металлолому «жигули-корона».
— Посторонись, командор. Это мой звездный час, — загадочно захрипели динамики связь-треуголки.
Из задних ворот спецмашины на проезжую часть выехали сразу три компактных автокрана, четыре компактных тягача и шесть компактных чернороботов.
Под громкие команды Милашки вверенная ей техника общими усилиями закидала все запчасти машины Объекта внутрь грузового отсека, и погрузилась сама.
— Извини, командор, — перед моим носом задние ворота захлопнулись. — Вам, командор, лучше этого не видеть. И не беспокойтесь, командор. Сделаем из запчастей конфетку, лучше чем было. Вы мне верите, командор.
Я слишком долго работаю спасателем, чтобы кому-нибудь верить. Но сейчас, в этот трудный для всей команды час, я поверил. Слишком много уверенности слышалось в динамиках спецмашины.
— Мм, — выдворенный из Милашки Герасим стоял, покачиваясь, рядом, обхватив руками ортопедическую подушку.
— Не знаю, Гера. Но обещала исправить все то, что вы здесь натворили.
— Мм, — покачиваемость третьего номера стала еще больше.
— Это ты слишком много болтаешь, — обиделся я на незаслуженно оскорбленную спецмашину. — А она, Гера, работает не покладая своих механических рук.
— А где моя ласточка? — раздался за спиной голос супруги Директора.
Объект явился раньше положенного времени. Под ее мышкой счастливо улыбался объевшийся за мой счет американец.
— Майор Сергеев, — прохрипело я от неожиданности. — Через минуту ваша машина будет готова. В мойке она. Да, Герасим?
Третий номер сквозь сон подтвердил мою версию.
В связь-треуголке слышались отдельные приказы Милашки: — «Где зубило? Бей сильней! Тушите, тушите!» А также доносились соответствующие звуки. Скрип сгибаемого железа, звон битого стекла, звяканье лишних деталей.
Супруга Директора недоверчиво заглянула под Милашку, где через запасной люк в специально вызванный мусоровоз сваливался разный металлический хлам.
— Вы уверены, пока что майор Сергеев, что с моей ласточкой все будет в порядке?
«Поберегись!» — раздалось в динамиках, после чего Милашку основательно встряхнуло.
— С вами работают лучшие спасатели подразделения 000, — не моргнув глазом, не соврал я. — Ваша, как вы изволили выразиться, птичка…
— Ласточка, — нахмурилась супруга Директора.
— Ласточка, конечно, — поправился я. — Будет здесь через десять секунд. Гера, тьфу, третий номер! Выведете отремонтированную машину.
Герасим лихо развернулся, не выпуская подушки и, в слепую, направился четко к задним воротам спецмашины.
— Знаете, пока что майор Сергеев, — супруга Директора встала рядом, все время поправляя пытающегося свалиться счастливо объевшегося за мой счет Боба. — Вчера за ужином мой супруг, ваш Директор спросил меня, а не присвоить ли пока что майору Сергееву внеочередное звание подполковника? И знаете, что я ответила?
Задние ворота приоткрылись, и в щель высунулась голова третьего номера. По одному внешнему виду мозга команды я понял, что что-то пошло не так. На лице Герасима не было заметно даже налета сна. А такое с ним случается исключительно в экстремальных ситуациях.
— Я ответила…, — супруга Директора стала боком заходить в тыл Милашки, пытаясь заглянуть в грузовой отсек.
Милашка невероятным образом пятилась от нее, стыдливо уворачиваясь от горящего взора супруги Директора.
— Я ответила…
Из задних ворот полностью вышел третий номер, держа руки за спиной. Его смущенность переходила все мыслимые границы и нормы.
На негнущихся ногах, ощущая непривычный жар на плечах, я подпрягал к застывшей супруге Директора и заглянул вместе с ней внутрь Милашки.
В грузовом отсеке спецмашины подразделения 000 за номером тринадцать ничего не было. Даже полы подметены и продизенфецированы специальной присыпкой от ржавчины.
Третий номер с честным и открытым лицом подошел к супруге Директора и вытащил из-за спины небольшой сверток. Супруга Директора тупо уставясь в нутро Милашки, развернула упаковку и заглянула внутрь коробки. Ее лицо на мгновение озарилось той неподдельно ошарашенной удивленностью, которая бывает у детей, когда они узнают, что Дед Мороз это не переодетый сотрудник из агентства, а живой старик, живущий на Северном полюсе.
— Вот здесь подпишите, пожалуйста.
Супруга Директора медленно перевела взгляд с отсутствующей машины на присутствующего пока что майора, а в скором времени, возможно, и капитана.
— Вот здесь, — я протягивал супруге Директора счет на вызов, доклад о проделанной работе и акт приемной комиссии, подписанный, кстати, самим Директором, о незапланированном саморазрушении машины «жигули-корона» ярко красного цвета. Я ж не первый год в спасателях.
Супруга Директора машинально, не выходя из ступора, подписала все необходимые документы, включая счет из столовой.
Вырвав счастливо улыбающегося американца из одеревенелых рук супруги Директора, я стал отходить задом, стараясь не терять из виду большие и крепкие руки Объекта.
— Это ваши экземпляры. Команде срочная погрузка. Спасибо за сотрудничество. Милашка, заводись немедленно. Передавайте привет мужу. Уходим по срочной.
— Подождите, майор! — окликнула она меня, собирающегося скрыться в кабине притихшей морально, но порыкивающей физически, спецмашины. — Неужели вы не хотите узнать, что я ответила мужу о вашем внеочередном звании?
Хотеть-то хочу. Но жизнь экипажа мне дороже. Положенные медиками три минуты ступора истекли, и сейчас может возникнуть неадекватная реакция. Ученые еще называют это «роликовым эффектом». Это когда шарики за ролики… в общем, все знают. Страшная штука без смирительной рубашки.
Я захлопнул парадный люк в тот момент, когда по перекрестку, сметая все на своем пути, промчался урагах, состоящий из ветра, слов и междометий.
Лобовое стекло покрылось мелкими трещинами, титановые швы затрещали, и Милашку чуть не завалило на бок. Но она сумела выровняться и помчалась вперед, набирая с каждой секундой скорость.
Через пару сотен кварталов спецмашина сбавила скорость, и устало выпустила пар из топок.
Я отстегнулся от водительского кресла, на трясущихся ногах подошел к автомату с газированным квасом и долго пил холодную жидкость, стараясь унять пульсирующую боль в груди.
— Милашка, — спасатели долго не переживают неудачи. — Надеюсь, ты нам всем расскажешь, что было в той коробке.
Спецмашина подразделения 000 за номером тринадцать, скромно потрескивая внутренними динамиками, включила центральный монитор. И показала красивые, новые, только что сработанные, ярко красные роликовые коньки с ядероускорителем, пневмоподвеской и усовершенствованной тормозной системой.
Голубая мечта каждой русской женщины.
Эпизод 16
— Тринадцатая машина! Срочный вызов. Проспект Загородный. Координаты переданы. Налогоплательщик оставил дома магнитные ключи.
— Тринадцатая машина приняла. Выезжаем. Милашка, координаты на экран. Всей команде приготовиться к работе.
За лобовым стеклом мирно тарахтел по бронированной обшивке спецмашины подразделения 000 за номером тринадцать послеобеденный дождик. Редкие налогоплательщики спешили укрыться от запрограммированных струй внутри многочисленных рюмочных и пельменных. Разбавленная чистящим средством «Миф-Россия-универсал» жидкость смывала с города пыль и практически все известные науке микробы. Через час, когда Главный Техник столицы перекроет краны, город превратится в образцово-показательный, уютно-антибактериальный рай. Честные налогоплательщики выйдут из рюмочных и пельменных, улыбнуться начищенному до блеска солнышку и отправятся домой, досматривать отечественный сериал про удачливых милиционеров.
— И никто, никогда не снимет кино о серых буднях спасателей.
— Вы что-то сказали, командир? — второй номер, американец первой волны эмиграции Роберт Клинроуз, отложил в сторону карманный ноутбук, в который только что закончил заносить опись имеющегося в его личном сейфе продовольствия.
— Я сказал, что кроме нас в этом мире есть только один несчастный человек. Тот самый налогоплательщик, который забыл дома ключ. Представляешь Боб, сейчас вся страна замерла у экранов домашних кинотеатров, а этот несчастный домой попасть не может. Расстройство на всю жизнь.
— До начала сериала еще полчаса. Если постараться, то успеем. Заодно и сами посмотрим. Представляешь, командир, в последней серии милиция все-таки нашла, кто похитил буровую платформу. Три часа погони, а потом платформу разнесли глубоководными бомбами. Смешно, да?
— Было бы смешно, если бы не было так смешно. Обидно, Боб. Они ж с нас этот сюжет содрали. И платформу мы не подбивали. И не три часа погони, а восемь. И не нашли, а обнаружили на глубине восемьсот метров. И не платформу, а водный велосипед. Скажи, Боб, есть у людей совесть? Хотя бы в титрах указали, так, мол, и так, авторы идеи спасатели подразделения 000.
Боб в знак солидарности протянул мне надкусанное печенье.
— А давай, командир, устроим сегодня образцово показательное спасение. Вызовем корреспондентов, телевизионщиков, пресс-службу какую положено. И в самые сжатые сроки обслужим население. Дело-то пустяковое. Дверной шлюз взломаем, и считай, слава и почет у нас в кармане.
Я откусил половинку надкусанного печенья и вернул остатки Бобу. Чтобы потом не говорил, что я жадный.
Идея янкеля показалась весьма и весьма перспективной. Давненько о нас, о спасателях, не трубила пресса. Опять же Директор, каждое утро на планерке песочит. Уровень преступности в столице нулевой. Травматизм нулевой. Смертность нулевая. Рождаемость, наоборот, выше головы. Говорит, что если и дальше так пойдет, то непременно встанет вопрос о закрытии Службы. И, если мы сегодня выполним работу без скола и зазубринки, да еще при этом полюбуемся в объективы корреспондентов, да еще вспомним добрым словом самого Директора, то столица вновь заговорит в самых лучших выражения о самых отважных ребятах мира.
— Ну, вы и кусаете, командир! — Боб повертел перед носом кусочек печенья и, тщательно завернув его в оберточную бумагу, спрятал в сейф. — Вам бы только кусать. Маленький ротик, командирский животик. Так что насчет предложения?
— Принимается, — даже если что-то пойдет не так, то всегда можно распугать корреспондентов, запретить съемки и оставить налогоплательщиков без темы для вечернего обсуждения. — Милашка, все слышала?
Спецмашина подразделения 000 слышала все, всегда и везде.
— В связи с тем, что спецмашины не имеют права высказывать свою точку зрения на решения команды, должна только заметить, что лично мне, как глубоко интеллектуальному созданию, ваша идея не по механизму. В правилах Службы записано, что спасатели должны выполнять работу без лишнего шума, волнения и надежд на дальнейшее продвижение по служебному эскалатору.
— Все, Мыша, — прервал я спецмашину, которая при удобном случае могла рассуждать долго и нудно. — Ваше мнение понятно. Предлагаю вычеркнуть кандидатуру Милашки из списка, который мы донесем до корреспондентов. Правом командира принято единогласно.
Милашка хмыкнула и равнодушно промолчала. Уж кто-кто, а она прекрасно понимала, что даже командир спецмашины не способен так поступить с лучшей техникой в мире. Иначе она может жутко обидеться и послать всю команду делать работу вручную.
— Герасима будить?
— Пока не вижу в этом необходимости, второй номер. Может чуть позже.
Третий номер команды отсыпался после двухчасовой лекции в столичном университете, куда его пригласил лично профессорский состав. Название лекции я точно не помнил, так как категорически отказался присутствовать на ней. Мне на работе болтовни Герасима хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50