Не к добру.
Несколько томительных секунд в динамиках слышалось пыхтенье, скрипы и американские ругательства.
— Да… Теперь все в порядке, командир. Я их связал. И отодвинул в угол, чтоб не мешали работать.
— Правильное решение, второй номер, — где он нашел в тарелке угол? — Теперь слушай меня внимательно и делай все, что я скажу. Работаем по инструкции.
Послюнявив палец, я открыл инструкцию. А именно книжку, рваную и потрепанную, которую отыскала Милашка в своей многотомной библиотеке.
— Действие первое. Для того, чтобы уменьшить скорость падающего аппарата, необходимо освободить его от лишнего груза. Слышал? Выполняй.
В днище тарелки, там, где у нормальных инопланетян должны были быть приварены колеса, открылась дыра, и из нее стали вылетать зеленые ящики, зеленые коробки, зеленые кульки. Главное, чтобы Боб не перестарался и не выкинул зеленых человечков.
Освобождение тарелки прекратилось. В эфире возникла напряженная тишина.
— Второй номер! Почему молчите? Боб! Советую не прикасаться к съестным инопланетным припасам. Это опасно для жизни. Боб?!
— Кислятина, — вновь вышел на связь второй номер, возобновляя освобождение тарелки. Из дырки полетели зеленые пакеты, зеленые фрукты и зеленые овощи. — Закончил, командир. Что дальше?
— Действие два. Одеть всем парашюты. Милашка, где у нас запасные парашюты?
— Это… — динамики издали звук мнущейся бумаги. — Так их того… Яхтсменам отдали. Сами же приказали.
— Раз приказал, значит приказал. Все отдали? А мой?
— Ваш второй номер забрал. Сказал, что вы, командор, в курсе.
Американец совсем обнаглел. Ничего я не в курсе. А если, предположим, Милашка сковырнется? Что я без парашюта делать стану?
— Ладно. Переходим сразу к третьему действию, — полистав инструкцию с разноцветными шариками, я отыскал нужную главу. — Действие третье… Милашка! А где страницы с …цатой, по …цатую?
— После тщательно проведенного расследования, — спецмашина перешла на официальный тон. — Заявляю, что в хранилище библиотеки был неоднократно замечен третий номер. Который, уж извините, обвиняется в похищении национального наследия и порче имущества. Все вопросы к нему.
Я знаю эту странность Герасима. Все важные документы он изучает строго в одиночестве, строго в отдельных помещениях, а затем уничтожает их самым варварским способом.
— Буди Герасима.
Память у третьего номера более чем цепкая. Что прочитал, то запомнил. Инструкцию он, конечно, зря на листки распустил. Но кричать на него не стану. Времени мало.
В кабине появился Герасим. Лицо страшное, опухшее, не выспавшееся. Глаза навыкат, руки трясутся. Мне даже показалось, что размеры черепа у третьего номера слегка уменьшились. И это вина всей команды, которая не заботиться о своем друге.
— Мм, — простонал Герасим, держась за стену, чтобы не упасть.
— Знаю, Гера. И сочувствую. Обещаю, после смены сразу к хирургу на стол. Разберемся с твоим недосыпом. А пока крепись. У нас критическая ситуация. Тарелка через пять минут громыхнется. Это без вопросов. Но, там Боб. И… в общем, ты понимаешь. Он наш друг и все такое.
Герасим все понял. Он всегда все понимает, в каком бы состоянии не находился. Опираясь на верное плечо бортпроводника, Герасим добрался до кресла второго номера и с тяжелым вздохом уселся, предварительно уронив ведро с грязной водой. Одна плохая примета за другой.
— Задача минимум, спасти тарелку. Задача максимум не попасть под ее обломки. Но лучше спасти, — я принес Герасиму сырое связь-полотенце и обмотал его горячий лоб. Говорят, помогает думать.
Герасим с благодарностью посмотрел на меня, потом сморщил лоб с глубокими морщинами и задумался.
— Подсказываю, Гера, — я вспоминал, для чего, собственно вызвал в кабину третий номер. — Решение находилось на двух страничках вот из этой инструкции. Узнаешь? Ложь сейчас не уместна. Я знаю, что ты брал эту книжку. Могу устроить очную ставку со свидетелями.
Пока Милашка и Герасим спорили друг с другом, кого спецмашина видела в хранилище, и куда могли подеваться вырванные страницы, прошло еще две минуты. За окнами появились первые кучевые облака, второй номер вспомнил, что умеет паниковать, а я закончил влажную уборку кабины. Пустое ведро подальше от греха вынес в ванную комнату. Правда, по дороге встретил бортпроводника. Плохая примета.
— Ну, так что? Вспомнил? — разглядывая в окошко игрушечную землю, поинтересовался я. — А если вспомнил, то помоги инопланетным товарищам совершить мягкую посадку. Если тебе, Гера, будет от этого легче, то я скажу, куда планирует упасть эта круглая дура.
Наклонившись к уху третьего номера, я шепнул пару слов, от которых глаза Герасима полезли еще дальше на морщинистый лоб.
— Да, да! Именно туда и упадет. Представляешь, что после этого с тобой будет?
Когда я разговариваю с подчиненными тихим, почти неслышным голосом, вся команда знает, я взбешен. Я весь на взводе! И я готов разорвать кого угодно собственными руками!!
— Мм, — побледнев неимоверно, Герасим мгновенно включился в работу. Которая закончилась ровно через одну минуту. — Мм!
— Подожди, Гера! Командир вызывает второй номер! Командир вызывает американца! Хватит орать, Боб. С нами Герасим. Послушай, что он скажет, и сделай все как положено. Это твоя последняя надежда, мой незабываемый американский друг. Герасим, говори.
— Мм. Мм! М. — Герасим, завершив объяснения, без сил откинулся на спинку кресла и, впервые за целый день, заснул спокойным сном выполнившего свой долг спасателя.
— Боб, это я. Кто-кто, командир в связь-краповом берете. Совсем нюх потеряли. У тебя меньше минуты. Придется поработать. Знаю, что предложение Герасима противоречит всем законам физики, квантовой механики, аэродинамики и курсу начальной школы. Знаю, что ничего подобного никто в мире не делал. Ты первый. Попробуй, может и получится. Да, Боб! Не слишком надейся на мой парашют. Помнишь, мы на прошлой неделе отправили полярникам две сотни носовых платков? Вот-вот. Милашка! Отключи этого паникера.
Спецмашина подразделения 000 прервала испортившуюся связь с кораблем пришельцев и, выполняя ранее полученные распоряжения, удалилась на наиболее безопасное, на ее взгляд, расстояние от места предполагаемого падения летающей тарелки.
Верил ли я сам третьему номеру? Как ни странно, верил. По пальцам одной руки можно пересчитать ситуации, когда совет Герасима, этого супер мозга нашей команды, не приносил положительных результатов. Значит, остается только верить и ждать.
— Мыша, как думаешь, не растеряется второй номер в критической ситуации? Не упадет духом? Не опустит руки? Может, зря я ему про платки сказал?
— Спецмашина подразделения 000 не вправе обсуждать действие командира. — Милашка строго блюла принципы спецмашинотехники. — Но если кому-то интересно мое мнение, то второй номер уже приступил к заключительной фазе спасательных работ. Данные выведены на центральный монитор. Командор, вы когда прослушаете подборку траурной музыки. До падения, или после?
Отмахнувшись от Милашки, я удобно устроился перед центральным монитором. Это первое самостоятельное крещение американца. Если он выйдет из данной заварушки с честью, то придется отдать ему пару медалей со своего мундира. А если нет, то, как говорится, проставляться придется нам.
Из всех дыр, щелей, иллюминаторов летающей тарелки валил густой зеленый дым. Летательный аппарат с инопланетными недоделками дергался, вихлялся и прыгал по ясному русскому небу, словно неприкаянная птица. Но, согласно точным показаниям приборов спецмашины, скорость тарелки с каждой секундой становилась все меньше и меньше.
— А ведь если так дело пойдет, то может и получиться, — радостно завертел я головой, ища с кем поделиться новостью. Но кроме внутренних камер Милашки и спящего пингвина рядом никого не наблюдалось. — Вот что значит умный совет умного члена команды. Мыша, давай-ка поближе. Посмотрит второй номер в окошко, а там мы. Это, несомненно, поднимет его настроение.
Летающая тарелка в какой-то момент практически замерла, но вдруг сорвалась и стала стремительно падать, на домики, огороды, яблоневые сады. И людей, конечно. Их там внизу жуть сколько собралось. Видно не успели предупредить, что спасатели иногда ошибаются.
Милашка, видя такое неприятное дело, сразу же дала задний ход, но я краешком глаза успел заметить в иллюминаторе, как второй номер хватает все, что попадается под руку и кидает в жаркий костер, пылающий посередине тарелки. Мне даже показалось, что в костре догорают липкие комбинезоны зеленых человечков. Это Боб зря. Спасать тоже надо с головой. Делегация и обидеться может за мародерство.
Когда до земли оставалось меньше десяти метров, я отвернулся. Нет ничего ужаснее разбившейся летающей тарелки. Зеленые лужи и зеленая слякоть. Лужи земные, слякоть инопланетная.
— Командор! — заорала Милашка дурными динамиками. — Вы только посмотрите, что там второй номер вытворяет!
Летающая тарелка тормозила с неимоверной скоростью. Зеленый дым сменился зеленым пламенем. Поверхность звездного корабля покрылась зеленой копотью. У костра суетились развязанные зеленые человечки. А внизу, под днищем, второй номер нашей команды Роберт Клинроуз, с кувалдой в левой руке клепал инопланетному кораблю посадочные колеса.
Когда тарелка, изрыгнув из себя остатки зеленого пламени, плавно опустилась на три колеса, я услышал облегченный вздох за своей спиной. Это был Герасим, который только притворялся спящим, а на самом деле в лже-спящем состоянии уходил от ответственности.
— Мм, — быстро затараторил он, пытаясь оправдать себя и увеличить заслуги второго номера.
— А разве могло быть иначе? — я строго посмотрел в бесстыжие глаза третьего номера. — Я и не сомневался, что у Боба все получиться. Вот только надо было клепать не три, а четыре колеса. Налицо явное незнание технических стандартов. Придется записать второму номеру выговор.
— Мм, — попросил за друга Герасим.
— Да пошутил я, — улыбка порой так идет к лицу командира спецмашины подразделения 000. — Пошли встречать гостей.
У эскалатора Милашки уже поджидала делегация зеленых человечков, тянущих в нашу сторону длинные ладошки, сложенные лодочкой. Свободными конечностями инопланетная зелень прикрывала свои грехи.
— Выдача гуманитарной одежды в порядке общей очереди! — объявил я. — Герасим займись братьями по разуму. Да новые комбинезоны не выдавай, самим пригодятся. И пожалуйста, не пускай их в кабину. Я там полы помыл.
Отдав все необходимые распоряжения, пожав несколько скользких ладошек и приняв в знак признательности букет зеленых роз, я подошел к Бобу. Второй номер сидел на земле, голый по пояс, чумазый, но живой, и гладил подстриженную траву.
— Это по праву принадлежит тебе, — зеленый букет перекочевал в руки Боба. — Молодец. Мы тобой гордимся. Страшно было?
Американец слабо улыбнулся и умилительно захлопал выгоревшими ресницами:
— Страшно? Нет, командир, страха не было. Только непонятно.
— Чего там непонятного? — я разулыбался вслед за янкелем. — Тебя к награде представят. Может быть, отпустят родину повидать.
— Я не о том. — Боб выронил инопланетные цветы, и они рассыпались по земной траве. — Понимаешь, командир, когда все это началось, я спросил у зеленых человечков про твоего хомячка. Они не брали.
— Ну и что? — веселился я. — Не у меня, так у другого.
— Они вообще ничего ни у кого не берут, — глаза Боба стали какими-то детскими, беззащитными. — Ты мне наврал, командир. И теперь мне не понятно, почему ты все-таки согласился принять участие в спасение тарелки?
Иногда командир подразделения 000 должен взглянуть правде в глаза и команде и честно ответить на поставленные вопросы.
— Понимаешь, Боб, — я подобрал букет и всучил его обратно американцу. — Расчетная точка падения летающей тарелки приходилась как раз на мою дачу. Ты встал бы с травки. Я ее только в эти выходные подстригал. Клубники хочешь?
Эпизод 12.
— Ты посмотри, Сергеев, красота-то, какая! Поставить бы здесь шлакоблочную избушку этажей эдак на пять, баньку срубить с водопроводом, да жить в тишине и в красоте. По утрам, едва солнце встанет, пройтись по росе, встретить на опушке молоковоз. Отлить пару канистр парного молока и обратно. Косточки старческие в солярии погреть. И даже помереть в этих дивных местах не страшно.
— Так точно, товарищ Директор, — согласился я, щелчком сбивая с руки здоровенного комара-кровопийцу. — Места здесь чудные.
— Совсем не страшно. Потому, что никто никогда в такой глухомани не найдет.
— А что, товарищ Директор…
— Мы не на службе, Сергеев. — Директор вытащил из-под кресла банку замороженных червей. — Можно без званий.
— Ага, — было б сказано. — А что Директор, скоро тебе на пенсию?
— Ждешь, не дождешься? — ласково улыбнулось непосредственное начальство. — Моя должность под пенсию не подпадает, а сам я уйти не могу, пока не найду подходящей замены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Несколько томительных секунд в динамиках слышалось пыхтенье, скрипы и американские ругательства.
— Да… Теперь все в порядке, командир. Я их связал. И отодвинул в угол, чтоб не мешали работать.
— Правильное решение, второй номер, — где он нашел в тарелке угол? — Теперь слушай меня внимательно и делай все, что я скажу. Работаем по инструкции.
Послюнявив палец, я открыл инструкцию. А именно книжку, рваную и потрепанную, которую отыскала Милашка в своей многотомной библиотеке.
— Действие первое. Для того, чтобы уменьшить скорость падающего аппарата, необходимо освободить его от лишнего груза. Слышал? Выполняй.
В днище тарелки, там, где у нормальных инопланетян должны были быть приварены колеса, открылась дыра, и из нее стали вылетать зеленые ящики, зеленые коробки, зеленые кульки. Главное, чтобы Боб не перестарался и не выкинул зеленых человечков.
Освобождение тарелки прекратилось. В эфире возникла напряженная тишина.
— Второй номер! Почему молчите? Боб! Советую не прикасаться к съестным инопланетным припасам. Это опасно для жизни. Боб?!
— Кислятина, — вновь вышел на связь второй номер, возобновляя освобождение тарелки. Из дырки полетели зеленые пакеты, зеленые фрукты и зеленые овощи. — Закончил, командир. Что дальше?
— Действие два. Одеть всем парашюты. Милашка, где у нас запасные парашюты?
— Это… — динамики издали звук мнущейся бумаги. — Так их того… Яхтсменам отдали. Сами же приказали.
— Раз приказал, значит приказал. Все отдали? А мой?
— Ваш второй номер забрал. Сказал, что вы, командор, в курсе.
Американец совсем обнаглел. Ничего я не в курсе. А если, предположим, Милашка сковырнется? Что я без парашюта делать стану?
— Ладно. Переходим сразу к третьему действию, — полистав инструкцию с разноцветными шариками, я отыскал нужную главу. — Действие третье… Милашка! А где страницы с …цатой, по …цатую?
— После тщательно проведенного расследования, — спецмашина перешла на официальный тон. — Заявляю, что в хранилище библиотеки был неоднократно замечен третий номер. Который, уж извините, обвиняется в похищении национального наследия и порче имущества. Все вопросы к нему.
Я знаю эту странность Герасима. Все важные документы он изучает строго в одиночестве, строго в отдельных помещениях, а затем уничтожает их самым варварским способом.
— Буди Герасима.
Память у третьего номера более чем цепкая. Что прочитал, то запомнил. Инструкцию он, конечно, зря на листки распустил. Но кричать на него не стану. Времени мало.
В кабине появился Герасим. Лицо страшное, опухшее, не выспавшееся. Глаза навыкат, руки трясутся. Мне даже показалось, что размеры черепа у третьего номера слегка уменьшились. И это вина всей команды, которая не заботиться о своем друге.
— Мм, — простонал Герасим, держась за стену, чтобы не упасть.
— Знаю, Гера. И сочувствую. Обещаю, после смены сразу к хирургу на стол. Разберемся с твоим недосыпом. А пока крепись. У нас критическая ситуация. Тарелка через пять минут громыхнется. Это без вопросов. Но, там Боб. И… в общем, ты понимаешь. Он наш друг и все такое.
Герасим все понял. Он всегда все понимает, в каком бы состоянии не находился. Опираясь на верное плечо бортпроводника, Герасим добрался до кресла второго номера и с тяжелым вздохом уселся, предварительно уронив ведро с грязной водой. Одна плохая примета за другой.
— Задача минимум, спасти тарелку. Задача максимум не попасть под ее обломки. Но лучше спасти, — я принес Герасиму сырое связь-полотенце и обмотал его горячий лоб. Говорят, помогает думать.
Герасим с благодарностью посмотрел на меня, потом сморщил лоб с глубокими морщинами и задумался.
— Подсказываю, Гера, — я вспоминал, для чего, собственно вызвал в кабину третий номер. — Решение находилось на двух страничках вот из этой инструкции. Узнаешь? Ложь сейчас не уместна. Я знаю, что ты брал эту книжку. Могу устроить очную ставку со свидетелями.
Пока Милашка и Герасим спорили друг с другом, кого спецмашина видела в хранилище, и куда могли подеваться вырванные страницы, прошло еще две минуты. За окнами появились первые кучевые облака, второй номер вспомнил, что умеет паниковать, а я закончил влажную уборку кабины. Пустое ведро подальше от греха вынес в ванную комнату. Правда, по дороге встретил бортпроводника. Плохая примета.
— Ну, так что? Вспомнил? — разглядывая в окошко игрушечную землю, поинтересовался я. — А если вспомнил, то помоги инопланетным товарищам совершить мягкую посадку. Если тебе, Гера, будет от этого легче, то я скажу, куда планирует упасть эта круглая дура.
Наклонившись к уху третьего номера, я шепнул пару слов, от которых глаза Герасима полезли еще дальше на морщинистый лоб.
— Да, да! Именно туда и упадет. Представляешь, что после этого с тобой будет?
Когда я разговариваю с подчиненными тихим, почти неслышным голосом, вся команда знает, я взбешен. Я весь на взводе! И я готов разорвать кого угодно собственными руками!!
— Мм, — побледнев неимоверно, Герасим мгновенно включился в работу. Которая закончилась ровно через одну минуту. — Мм!
— Подожди, Гера! Командир вызывает второй номер! Командир вызывает американца! Хватит орать, Боб. С нами Герасим. Послушай, что он скажет, и сделай все как положено. Это твоя последняя надежда, мой незабываемый американский друг. Герасим, говори.
— Мм. Мм! М. — Герасим, завершив объяснения, без сил откинулся на спинку кресла и, впервые за целый день, заснул спокойным сном выполнившего свой долг спасателя.
— Боб, это я. Кто-кто, командир в связь-краповом берете. Совсем нюх потеряли. У тебя меньше минуты. Придется поработать. Знаю, что предложение Герасима противоречит всем законам физики, квантовой механики, аэродинамики и курсу начальной школы. Знаю, что ничего подобного никто в мире не делал. Ты первый. Попробуй, может и получится. Да, Боб! Не слишком надейся на мой парашют. Помнишь, мы на прошлой неделе отправили полярникам две сотни носовых платков? Вот-вот. Милашка! Отключи этого паникера.
Спецмашина подразделения 000 прервала испортившуюся связь с кораблем пришельцев и, выполняя ранее полученные распоряжения, удалилась на наиболее безопасное, на ее взгляд, расстояние от места предполагаемого падения летающей тарелки.
Верил ли я сам третьему номеру? Как ни странно, верил. По пальцам одной руки можно пересчитать ситуации, когда совет Герасима, этого супер мозга нашей команды, не приносил положительных результатов. Значит, остается только верить и ждать.
— Мыша, как думаешь, не растеряется второй номер в критической ситуации? Не упадет духом? Не опустит руки? Может, зря я ему про платки сказал?
— Спецмашина подразделения 000 не вправе обсуждать действие командира. — Милашка строго блюла принципы спецмашинотехники. — Но если кому-то интересно мое мнение, то второй номер уже приступил к заключительной фазе спасательных работ. Данные выведены на центральный монитор. Командор, вы когда прослушаете подборку траурной музыки. До падения, или после?
Отмахнувшись от Милашки, я удобно устроился перед центральным монитором. Это первое самостоятельное крещение американца. Если он выйдет из данной заварушки с честью, то придется отдать ему пару медалей со своего мундира. А если нет, то, как говорится, проставляться придется нам.
Из всех дыр, щелей, иллюминаторов летающей тарелки валил густой зеленый дым. Летательный аппарат с инопланетными недоделками дергался, вихлялся и прыгал по ясному русскому небу, словно неприкаянная птица. Но, согласно точным показаниям приборов спецмашины, скорость тарелки с каждой секундой становилась все меньше и меньше.
— А ведь если так дело пойдет, то может и получиться, — радостно завертел я головой, ища с кем поделиться новостью. Но кроме внутренних камер Милашки и спящего пингвина рядом никого не наблюдалось. — Вот что значит умный совет умного члена команды. Мыша, давай-ка поближе. Посмотрит второй номер в окошко, а там мы. Это, несомненно, поднимет его настроение.
Летающая тарелка в какой-то момент практически замерла, но вдруг сорвалась и стала стремительно падать, на домики, огороды, яблоневые сады. И людей, конечно. Их там внизу жуть сколько собралось. Видно не успели предупредить, что спасатели иногда ошибаются.
Милашка, видя такое неприятное дело, сразу же дала задний ход, но я краешком глаза успел заметить в иллюминаторе, как второй номер хватает все, что попадается под руку и кидает в жаркий костер, пылающий посередине тарелки. Мне даже показалось, что в костре догорают липкие комбинезоны зеленых человечков. Это Боб зря. Спасать тоже надо с головой. Делегация и обидеться может за мародерство.
Когда до земли оставалось меньше десяти метров, я отвернулся. Нет ничего ужаснее разбившейся летающей тарелки. Зеленые лужи и зеленая слякоть. Лужи земные, слякоть инопланетная.
— Командор! — заорала Милашка дурными динамиками. — Вы только посмотрите, что там второй номер вытворяет!
Летающая тарелка тормозила с неимоверной скоростью. Зеленый дым сменился зеленым пламенем. Поверхность звездного корабля покрылась зеленой копотью. У костра суетились развязанные зеленые человечки. А внизу, под днищем, второй номер нашей команды Роберт Клинроуз, с кувалдой в левой руке клепал инопланетному кораблю посадочные колеса.
Когда тарелка, изрыгнув из себя остатки зеленого пламени, плавно опустилась на три колеса, я услышал облегченный вздох за своей спиной. Это был Герасим, который только притворялся спящим, а на самом деле в лже-спящем состоянии уходил от ответственности.
— Мм, — быстро затараторил он, пытаясь оправдать себя и увеличить заслуги второго номера.
— А разве могло быть иначе? — я строго посмотрел в бесстыжие глаза третьего номера. — Я и не сомневался, что у Боба все получиться. Вот только надо было клепать не три, а четыре колеса. Налицо явное незнание технических стандартов. Придется записать второму номеру выговор.
— Мм, — попросил за друга Герасим.
— Да пошутил я, — улыбка порой так идет к лицу командира спецмашины подразделения 000. — Пошли встречать гостей.
У эскалатора Милашки уже поджидала делегация зеленых человечков, тянущих в нашу сторону длинные ладошки, сложенные лодочкой. Свободными конечностями инопланетная зелень прикрывала свои грехи.
— Выдача гуманитарной одежды в порядке общей очереди! — объявил я. — Герасим займись братьями по разуму. Да новые комбинезоны не выдавай, самим пригодятся. И пожалуйста, не пускай их в кабину. Я там полы помыл.
Отдав все необходимые распоряжения, пожав несколько скользких ладошек и приняв в знак признательности букет зеленых роз, я подошел к Бобу. Второй номер сидел на земле, голый по пояс, чумазый, но живой, и гладил подстриженную траву.
— Это по праву принадлежит тебе, — зеленый букет перекочевал в руки Боба. — Молодец. Мы тобой гордимся. Страшно было?
Американец слабо улыбнулся и умилительно захлопал выгоревшими ресницами:
— Страшно? Нет, командир, страха не было. Только непонятно.
— Чего там непонятного? — я разулыбался вслед за янкелем. — Тебя к награде представят. Может быть, отпустят родину повидать.
— Я не о том. — Боб выронил инопланетные цветы, и они рассыпались по земной траве. — Понимаешь, командир, когда все это началось, я спросил у зеленых человечков про твоего хомячка. Они не брали.
— Ну и что? — веселился я. — Не у меня, так у другого.
— Они вообще ничего ни у кого не берут, — глаза Боба стали какими-то детскими, беззащитными. — Ты мне наврал, командир. И теперь мне не понятно, почему ты все-таки согласился принять участие в спасение тарелки?
Иногда командир подразделения 000 должен взглянуть правде в глаза и команде и честно ответить на поставленные вопросы.
— Понимаешь, Боб, — я подобрал букет и всучил его обратно американцу. — Расчетная точка падения летающей тарелки приходилась как раз на мою дачу. Ты встал бы с травки. Я ее только в эти выходные подстригал. Клубники хочешь?
Эпизод 12.
— Ты посмотри, Сергеев, красота-то, какая! Поставить бы здесь шлакоблочную избушку этажей эдак на пять, баньку срубить с водопроводом, да жить в тишине и в красоте. По утрам, едва солнце встанет, пройтись по росе, встретить на опушке молоковоз. Отлить пару канистр парного молока и обратно. Косточки старческие в солярии погреть. И даже помереть в этих дивных местах не страшно.
— Так точно, товарищ Директор, — согласился я, щелчком сбивая с руки здоровенного комара-кровопийцу. — Места здесь чудные.
— Совсем не страшно. Потому, что никто никогда в такой глухомани не найдет.
— А что, товарищ Директор…
— Мы не на службе, Сергеев. — Директор вытащил из-под кресла банку замороженных червей. — Можно без званий.
— Ага, — было б сказано. — А что Директор, скоро тебе на пенсию?
— Ждешь, не дождешься? — ласково улыбнулось непосредственное начальство. — Моя должность под пенсию не подпадает, а сам я уйти не могу, пока не найду подходящей замены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50