.. Важно само лицо. Это ведь настоящая завершенность. Окончательность, что ли.
– Есть предание, – закуривая, продолжил свою мысль Бондарь, – что пизанские ученые разбирались в тайнах Мироздания не хуже египетских жрецов. Например, в деталях орнамента той же Башни, наряду с изображениями драконов, странного вида баранов и несуществующих в природе животных, в явном виде встречается древний знак преодоления Времени – перечеркнутая зигзагом молнии двойная «готическая спираль».
– С другой стороны, это не удивительно, – сказал Стас. – Пиза всегда жила фактически «в своем Времени». У нее даже календарь был свой, Пизанский – он на целый год шел раньше общепринятого.
– Ничего себе... – изумился Вовка.
– Совершенно верно, – Бондарь, кивнув, подтвердил слова Стаса. – Знаете, я абсолютно уверен, что этот город не случайно оказался одним из ключевых звеньев в сложной цепи всех этих событий с «поездом-призраком» и временными аномалиями. Но пока его роль мне крайне не ясна.
Бондарь помолчал немного, глядя куда-то перед собой. Потом спросил:
– Кстати, Станислав, позвольте полюбопытствовать, откуда у Вас столь глубокие знания именно по истории Пизы? Если, конечно, это не секрет.
– Никаких секретов. Еще на третьем курсе университета на примере истории Пизы мы с профессором Кривегой пытались разработать «Концепцию автономных цивилизаций Нашей эры». Я никогда здесь не был, но с этим городом меня связывает давняя дружба.
– "Автономных цивилизаций"? Лихо... – оценил услышанное Юра.
– А почему нет? – удивился Бондарь. – История Пизы действительно развивалась по достаточно автономным законам, и по своим результатам вполне могла претендовать на уровень «субцивилизации».
– А сейчас?
– А что «сейчас»? Сейчас Пиза – всего лишь маленький провинциальный городок, с тоской взирающий на отдалившееся море.
– Все равно, – сказал Стас, – Пизанская цивилизация, прежде чем исчезнуть, оставила нам много загадок.
– Еще бы... – ответил Бондарь. Он достал платок, утер выступивший на лбу пот, и вернулся к первоначальной мысли. – Так вот, исследования свойств Времени и попытки повлиять на эти свойства проводились во все времена и при всех властях. Но власти в какой-то момент начинали всячески от этих исследований открещиваться.
– То есть? – заинтересованно спросила Тамара.
– Не будем далеко ходить: например, в бывшем Советском Союзе эти секретные работы якобы свернули в шестидесятые годы после негласного распоряжения Хрущева. Отчеты по ним спустя год бесследно исчезли из архивов Министерства обороны, а в архивах Лубянки, как выяснилось, не оказалось копий. Нелепейшая по тем временам ситуация!
Прислонившись к прохладной церковной стене, Бондарь немного помолчал. То ли обдумывая, что сказать дальше, то ли давая собеседникам осмыслить услышанное.
По тротуару проехали на велосипедах двое мальчишек Вовкиного возраста.
– Ciao, – объезжая компанию, бросил Вовке один из них.
– Привет... – запоздало отреагировал Вовка. Он не сразу понял, что обратились именно к нему. Вся компания во главе с Бондарем невольно заулыбалась.
– По-моему, в нашей стране всегда было какое-то нездоровое отношение к вопросу Времени, – усмехнулся Юра, возвращаясь к теме разговора. – То мы его со страшной силой опережали, то зачем-то пытались остановить. А сейчас, похоже, всем вообще наплевать, – он вздохнул. – Ну хорошо, понятно, что раньше, даже в шестидесятые, об этом нельзя было говорить. Но ведь сейчас-то можно говорить и писать буквально обо всем. Вот вернемся, это же такую серию статей можно заделать!
Бондарь грустно улыбнулся.
– Юра, я понимаю и разделяю Ваше журналистское рвение. Я Вам так скажу: о чем действительно НЕЛЬЗЯ было говорить раньше, о том нельзя говорить и сейчас. Не удивляйтесь, дорогой мой, но вряд ли Вам позволят написать все, что Вы захотите поведать в своих статьях об исследовании проблем Времени в бывшем СССР.
Юра удивленно вскинул брови:
– То есть мне это запретят?
– Не думаю. Здесь сработает другой вариант: Вашим материалам негласно, но быстренько предадут статус очередной «журналистской сказки для домохозяек». А после этого вряд ли кто-нибудь воспримет их всерьез, кроме тех же домохозяек. А ведь это, как я понимаю, не совсем та аудитория, к которой Вы собираетесь адресовать Ваши публикации. Не правда ли?
– Н-не знаю... М-да... – выдавил из себя Юра. – Я об этом как-то не думал.
– Увы, Юра, это опыт. Если Вы обратили внимание, то именно так было с большинством статей о «поезде-призраке». А ведь эта тема отнюдь не так глобальна, как та, что Вы собираетесь затронуть по приезде в Москву. Юра замолчал. Бондарь продолжил:
– В Штатах эти работы тоже закрыли особым распоряжением, но чуть позже. А в Италии проблемой Времени еще в древности занимались многие ученые и Галилей в том числе.
– Но почему же мы ничего об этом не знаем?
– Сложный вопрос, Тамарочка... Я так полагаю, что кому-то в мировом масштабе во все времена было невыгодно проведение этих работ. Информация о них либо замалчивалась, либо вымарывалась из истории науки и из истории вообще. Ведь сейчас мало кому известно, что в исследовании свойств Времени здорово продвинулся великий Леонардо. Вспомните его гравюру «Старик, изучающий воду».
Все задумались, а Вовка сказал:
– Я в альбоме видел. Там нарисован старый такой дед под деревом, а возле него такие загогулины... Вроде как вихри. Только они на воду совсем не похожи.
– Естественно, не похожи! Ведь этот рисунок изначально назывался «Мудрец, изучающий Время». Вода не может вести себя как Время, но Время может вести себя как вода – вот в чем парадокс! Ученый изобразил вихри в потоках Времени, а Время уподобил потоку воды.
Бондарь отошел от церковной стены и, не торопясь, побрел вдоль гранитного парапета набережной. Компания направилась за ним.
– Серьезных успехов достиг ученик Галилея Торичелли, – продолжал Бондарь. – А мы ведь его знаем в основном как оптика и гидравлика. «Природа боится пустоты...», – он криво усмехнулся. – Все мы порой становимся жертвами бездарного перевода. А ведь именно Торичелли предвосхитил своей «торичелливой пустотой» Концепцию межпространственного вакуума, где Времени просто нет.
Стас неопределенно хмыкнул.
– Напрасно иронизируете. Об этом весьма красноречиво рассказывают его предсмертные письма, надиктованные своему ученику Андреа Руджери и датированные м-м-м... – Бондарь нахмурился и поднес указательный палец ко лбу, – 1647 годом.
«Ходячая энциклопедия!», – с ноткой белой зависти восхитился про себя Юра.
– Он же ввел в науку такое понятие, как «Жидкое Время», – не унимался Бондарь. – Но все это намеренно было предано забвению. И еще неизвестно, кто и как использует эти открытия...
– Человек всегда мечтал о крыльях, а в результате получил на голову бомбардировщик, – проговорил Стас. – А игры со Временем никогда не приводили ни к чему хорошему.
– Вот кто-то или что-то и охраняет это знание от людей. Порой довольно жестокими способами.
– Например? – спросил Юра.
– Пожалуйста – Джордано Бруно!
Стас оторвал взгляд от мостовой и, не поворачивая головы, бросил взгляд на Бондаря.
– Что «Джордано Бруно»?
– Недавно появилась информация о том, что Джордано Бруно преуспел в этом направлении больше всех – ему на практике удалось перенести во Времени небольшой предмет. Один из его учеников выдал этот факт инквизиции. Решил, что учитель вступил в сделку с дьяволом.
– Да. Я слышал о новых документах по делу Джордано Бруно, – сказал Стас. Вовка искоса посмотрел на него. – Боюсь, что дело обстоит совсем не так примитивно. Судя по всему, Бруно и в правду удался его опыт со Временем, а ученик просто мстил учителю за отказ посвятить его во все тайны.
– Так или иначе, Бруно отлучали от церкви особым чином... – Бондарь на мгновение замолчал. – Даже через двойной чин: деспозиции и деградации.
– Это как? – спросил Юра.
– Деспозиция и деградация, – пояснил Стас, – это особая форма церковного проклятия и низвержения из сана. Его непременное условие – присутствие осужденного. Если еретик к моменту вынесения приговора умирал, должен был присутствовать его труп или даже кости, вырытые из могилы. Если же сбежал, например, за границу – тогда еретика заменяло его изображение.
– Джордано Бруно, – продолжил Бондарь, – сначала облачили в церковные одеяния и дали в руки священные сосуды. Потом епископ последовательно снял с него облачения. В заключение ему выбрили голову и специальным острым инструментом срезали кожу с большого и указательного пальцев обеих рук.
– Боже мой, зачем? – поморщилась Тамара.
– Чтобы уничтожить следы миропомазания, совершенного при посвящении в сан. А потом был костер...
– А знаете, еще не известно, что послужило первопричиной этого сожжения, – вдруг сказал Стас, – ведь не секрет, что Джордано отнюдь не был святым подвижником и вообще позволял себе открыто возводить хулу на Богородицу и чуть ли не на Духа Святаго. И это будучи монахом и священником! В то время за одно это уже могли придать костру. Новые документы этого отнюдь не опровергают, не правда ли, Григорий Ефимович?
– Ну что же, объяснение не хуже других, – Бондарь внимательно посмотрел на Стаса. – Но за религиозные грехи Бруно пусть его судит Бог. А нам остаются лишь крупицы сведений о его тайных открытиях.
Воцарилась небольшая пауза.
– Очень хотелось бы как-нибудь объяснить тот факт, что большинство древних документов об изучении свойств Времени было украдено из музеев, архивов и библиотек, – наконец проговорил Бондарь
– То есть как это? – не понял Юра.
– А вот так! Большинство книг Джордано Бруно фактически сожгли на том же костре, что и автора, а вот архивы Галилея и Леонардо да Винчи пострадали уже в двадцатом веке и при весьма подозрительных обстоятельствах. Пизанский университет и Миланский муниципальный архив до сих пор не оправились от этой потери. Ну а научные библиотеки Ватикана в этом отношении не так уж богаты, как может показаться, хотя прекрасно охраняются. Но и оттуда каким-то образом была украдена рукопись Торичелли «Тайная Гармония». В ней он пытался разгадать формулу преодоления Времени, зашифрованную в постройках Пизанского Поля Чудес. Он так и назвал ее: «Пизанская Формула».
– Эта формула на Башне, что ли, написана? – спросил Вовка.
– И на Башне тоже... Частично. – Бондарь помолчал немного, затем добавил, – все мы – пленники Времени: оно будоражит умы, заставляет разгадывать свои тайны, а само утекает сквозь пальцы и остается неуловимым. И пока с этим ничего не поделать...
– А почему эту формулу не пытаются расшифровать сейчас? – спросил Вовка. Было видно, что рассказ Бондаря произвел на него сильное впечатление.
– Трудно сказать... – вздохнул Бондарь, – Наверное, попытки есть, – продолжал он, похлопывая левой ладонью теплый гранит парапета набережной,– в том же Пизанском университете. Но, скорее всего, эти усилия признаются напрасными – мертвый язык, практически полное отсутствие каких-либо ключей... Древние знания тяжело поддаются расшифровке. Особенно нахрапом. Кстати, попытка разобраться с Пизанской Формулой привела Торичелли, как и Галилея, к идее Абсолютного Пути через Время и различные миры. Хотя... так до сих пор и неизвестно, существует ли он вообще. Одни говорят, что предание об Абсолютном Пути очень древнее, другие – что еще древнее. В общем, как всегда в таких случаях – философы спорят, а физики молчат...
– Интересно, а какой он, этот Путь? – спросила Тамара. Вовка и Стас вновь мимолетно переглянулись, ожидая, что скажет Бондарь.
– Никто точно не знает, – Бондарь опять вздохнул. – Во многом это физико-философская категория. Метафизическая. Для одного Абсолютный Путь – это заросший травою тракт. Для другого – тропинка, идущая среди звезд. Для кого-то – просто Дорога... Может быть, даже по заброшенным рельсам. Кому как откроется.
– После всего, что с нами произошло, – серьезно произнесла Тамара, глядя на мутные воды Арно, – я уже готова поверить во что угодно. Даже в заросшую травой рельсовую дорогу среди звезд.
Бондарь рассеянно улыбнулся.
– Говорят, на полях рукописи «Тайной Гармонии» Торичелли собственноручно начертал сакраментальное: «Дорогу да осилит идущий». Да! Вы не обратили внимания, как быстро побежало время в последнее десятилетие? Оно буквально спрессовалось, и это, скажу я вам, неспроста.
– Действительно... – тихо сказала Тамара, – последние несколько лет я живу и недель не замечаю. Щелкают одна за другой. Как с цепи сорвались.
– А чего, так и есть, – Вовка снял кепку и почесал загорелый лоб, – понедельник не успел наступить, как уже среда, а за ней как-то сразу пятница... И каникулы быстро кончаются, – Вовка вздохнул.
– Ну, дорогой мой, – засмеялся Бондарь, – смею тебя заверить, что это было, есть и будет проблемой всех времен и народов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Есть предание, – закуривая, продолжил свою мысль Бондарь, – что пизанские ученые разбирались в тайнах Мироздания не хуже египетских жрецов. Например, в деталях орнамента той же Башни, наряду с изображениями драконов, странного вида баранов и несуществующих в природе животных, в явном виде встречается древний знак преодоления Времени – перечеркнутая зигзагом молнии двойная «готическая спираль».
– С другой стороны, это не удивительно, – сказал Стас. – Пиза всегда жила фактически «в своем Времени». У нее даже календарь был свой, Пизанский – он на целый год шел раньше общепринятого.
– Ничего себе... – изумился Вовка.
– Совершенно верно, – Бондарь, кивнув, подтвердил слова Стаса. – Знаете, я абсолютно уверен, что этот город не случайно оказался одним из ключевых звеньев в сложной цепи всех этих событий с «поездом-призраком» и временными аномалиями. Но пока его роль мне крайне не ясна.
Бондарь помолчал немного, глядя куда-то перед собой. Потом спросил:
– Кстати, Станислав, позвольте полюбопытствовать, откуда у Вас столь глубокие знания именно по истории Пизы? Если, конечно, это не секрет.
– Никаких секретов. Еще на третьем курсе университета на примере истории Пизы мы с профессором Кривегой пытались разработать «Концепцию автономных цивилизаций Нашей эры». Я никогда здесь не был, но с этим городом меня связывает давняя дружба.
– "Автономных цивилизаций"? Лихо... – оценил услышанное Юра.
– А почему нет? – удивился Бондарь. – История Пизы действительно развивалась по достаточно автономным законам, и по своим результатам вполне могла претендовать на уровень «субцивилизации».
– А сейчас?
– А что «сейчас»? Сейчас Пиза – всего лишь маленький провинциальный городок, с тоской взирающий на отдалившееся море.
– Все равно, – сказал Стас, – Пизанская цивилизация, прежде чем исчезнуть, оставила нам много загадок.
– Еще бы... – ответил Бондарь. Он достал платок, утер выступивший на лбу пот, и вернулся к первоначальной мысли. – Так вот, исследования свойств Времени и попытки повлиять на эти свойства проводились во все времена и при всех властях. Но власти в какой-то момент начинали всячески от этих исследований открещиваться.
– То есть? – заинтересованно спросила Тамара.
– Не будем далеко ходить: например, в бывшем Советском Союзе эти секретные работы якобы свернули в шестидесятые годы после негласного распоряжения Хрущева. Отчеты по ним спустя год бесследно исчезли из архивов Министерства обороны, а в архивах Лубянки, как выяснилось, не оказалось копий. Нелепейшая по тем временам ситуация!
Прислонившись к прохладной церковной стене, Бондарь немного помолчал. То ли обдумывая, что сказать дальше, то ли давая собеседникам осмыслить услышанное.
По тротуару проехали на велосипедах двое мальчишек Вовкиного возраста.
– Ciao, – объезжая компанию, бросил Вовке один из них.
– Привет... – запоздало отреагировал Вовка. Он не сразу понял, что обратились именно к нему. Вся компания во главе с Бондарем невольно заулыбалась.
– По-моему, в нашей стране всегда было какое-то нездоровое отношение к вопросу Времени, – усмехнулся Юра, возвращаясь к теме разговора. – То мы его со страшной силой опережали, то зачем-то пытались остановить. А сейчас, похоже, всем вообще наплевать, – он вздохнул. – Ну хорошо, понятно, что раньше, даже в шестидесятые, об этом нельзя было говорить. Но ведь сейчас-то можно говорить и писать буквально обо всем. Вот вернемся, это же такую серию статей можно заделать!
Бондарь грустно улыбнулся.
– Юра, я понимаю и разделяю Ваше журналистское рвение. Я Вам так скажу: о чем действительно НЕЛЬЗЯ было говорить раньше, о том нельзя говорить и сейчас. Не удивляйтесь, дорогой мой, но вряд ли Вам позволят написать все, что Вы захотите поведать в своих статьях об исследовании проблем Времени в бывшем СССР.
Юра удивленно вскинул брови:
– То есть мне это запретят?
– Не думаю. Здесь сработает другой вариант: Вашим материалам негласно, но быстренько предадут статус очередной «журналистской сказки для домохозяек». А после этого вряд ли кто-нибудь воспримет их всерьез, кроме тех же домохозяек. А ведь это, как я понимаю, не совсем та аудитория, к которой Вы собираетесь адресовать Ваши публикации. Не правда ли?
– Н-не знаю... М-да... – выдавил из себя Юра. – Я об этом как-то не думал.
– Увы, Юра, это опыт. Если Вы обратили внимание, то именно так было с большинством статей о «поезде-призраке». А ведь эта тема отнюдь не так глобальна, как та, что Вы собираетесь затронуть по приезде в Москву. Юра замолчал. Бондарь продолжил:
– В Штатах эти работы тоже закрыли особым распоряжением, но чуть позже. А в Италии проблемой Времени еще в древности занимались многие ученые и Галилей в том числе.
– Но почему же мы ничего об этом не знаем?
– Сложный вопрос, Тамарочка... Я так полагаю, что кому-то в мировом масштабе во все времена было невыгодно проведение этих работ. Информация о них либо замалчивалась, либо вымарывалась из истории науки и из истории вообще. Ведь сейчас мало кому известно, что в исследовании свойств Времени здорово продвинулся великий Леонардо. Вспомните его гравюру «Старик, изучающий воду».
Все задумались, а Вовка сказал:
– Я в альбоме видел. Там нарисован старый такой дед под деревом, а возле него такие загогулины... Вроде как вихри. Только они на воду совсем не похожи.
– Естественно, не похожи! Ведь этот рисунок изначально назывался «Мудрец, изучающий Время». Вода не может вести себя как Время, но Время может вести себя как вода – вот в чем парадокс! Ученый изобразил вихри в потоках Времени, а Время уподобил потоку воды.
Бондарь отошел от церковной стены и, не торопясь, побрел вдоль гранитного парапета набережной. Компания направилась за ним.
– Серьезных успехов достиг ученик Галилея Торичелли, – продолжал Бондарь. – А мы ведь его знаем в основном как оптика и гидравлика. «Природа боится пустоты...», – он криво усмехнулся. – Все мы порой становимся жертвами бездарного перевода. А ведь именно Торичелли предвосхитил своей «торичелливой пустотой» Концепцию межпространственного вакуума, где Времени просто нет.
Стас неопределенно хмыкнул.
– Напрасно иронизируете. Об этом весьма красноречиво рассказывают его предсмертные письма, надиктованные своему ученику Андреа Руджери и датированные м-м-м... – Бондарь нахмурился и поднес указательный палец ко лбу, – 1647 годом.
«Ходячая энциклопедия!», – с ноткой белой зависти восхитился про себя Юра.
– Он же ввел в науку такое понятие, как «Жидкое Время», – не унимался Бондарь. – Но все это намеренно было предано забвению. И еще неизвестно, кто и как использует эти открытия...
– Человек всегда мечтал о крыльях, а в результате получил на голову бомбардировщик, – проговорил Стас. – А игры со Временем никогда не приводили ни к чему хорошему.
– Вот кто-то или что-то и охраняет это знание от людей. Порой довольно жестокими способами.
– Например? – спросил Юра.
– Пожалуйста – Джордано Бруно!
Стас оторвал взгляд от мостовой и, не поворачивая головы, бросил взгляд на Бондаря.
– Что «Джордано Бруно»?
– Недавно появилась информация о том, что Джордано Бруно преуспел в этом направлении больше всех – ему на практике удалось перенести во Времени небольшой предмет. Один из его учеников выдал этот факт инквизиции. Решил, что учитель вступил в сделку с дьяволом.
– Да. Я слышал о новых документах по делу Джордано Бруно, – сказал Стас. Вовка искоса посмотрел на него. – Боюсь, что дело обстоит совсем не так примитивно. Судя по всему, Бруно и в правду удался его опыт со Временем, а ученик просто мстил учителю за отказ посвятить его во все тайны.
– Так или иначе, Бруно отлучали от церкви особым чином... – Бондарь на мгновение замолчал. – Даже через двойной чин: деспозиции и деградации.
– Это как? – спросил Юра.
– Деспозиция и деградация, – пояснил Стас, – это особая форма церковного проклятия и низвержения из сана. Его непременное условие – присутствие осужденного. Если еретик к моменту вынесения приговора умирал, должен был присутствовать его труп или даже кости, вырытые из могилы. Если же сбежал, например, за границу – тогда еретика заменяло его изображение.
– Джордано Бруно, – продолжил Бондарь, – сначала облачили в церковные одеяния и дали в руки священные сосуды. Потом епископ последовательно снял с него облачения. В заключение ему выбрили голову и специальным острым инструментом срезали кожу с большого и указательного пальцев обеих рук.
– Боже мой, зачем? – поморщилась Тамара.
– Чтобы уничтожить следы миропомазания, совершенного при посвящении в сан. А потом был костер...
– А знаете, еще не известно, что послужило первопричиной этого сожжения, – вдруг сказал Стас, – ведь не секрет, что Джордано отнюдь не был святым подвижником и вообще позволял себе открыто возводить хулу на Богородицу и чуть ли не на Духа Святаго. И это будучи монахом и священником! В то время за одно это уже могли придать костру. Новые документы этого отнюдь не опровергают, не правда ли, Григорий Ефимович?
– Ну что же, объяснение не хуже других, – Бондарь внимательно посмотрел на Стаса. – Но за религиозные грехи Бруно пусть его судит Бог. А нам остаются лишь крупицы сведений о его тайных открытиях.
Воцарилась небольшая пауза.
– Очень хотелось бы как-нибудь объяснить тот факт, что большинство древних документов об изучении свойств Времени было украдено из музеев, архивов и библиотек, – наконец проговорил Бондарь
– То есть как это? – не понял Юра.
– А вот так! Большинство книг Джордано Бруно фактически сожгли на том же костре, что и автора, а вот архивы Галилея и Леонардо да Винчи пострадали уже в двадцатом веке и при весьма подозрительных обстоятельствах. Пизанский университет и Миланский муниципальный архив до сих пор не оправились от этой потери. Ну а научные библиотеки Ватикана в этом отношении не так уж богаты, как может показаться, хотя прекрасно охраняются. Но и оттуда каким-то образом была украдена рукопись Торичелли «Тайная Гармония». В ней он пытался разгадать формулу преодоления Времени, зашифрованную в постройках Пизанского Поля Чудес. Он так и назвал ее: «Пизанская Формула».
– Эта формула на Башне, что ли, написана? – спросил Вовка.
– И на Башне тоже... Частично. – Бондарь помолчал немного, затем добавил, – все мы – пленники Времени: оно будоражит умы, заставляет разгадывать свои тайны, а само утекает сквозь пальцы и остается неуловимым. И пока с этим ничего не поделать...
– А почему эту формулу не пытаются расшифровать сейчас? – спросил Вовка. Было видно, что рассказ Бондаря произвел на него сильное впечатление.
– Трудно сказать... – вздохнул Бондарь, – Наверное, попытки есть, – продолжал он, похлопывая левой ладонью теплый гранит парапета набережной,– в том же Пизанском университете. Но, скорее всего, эти усилия признаются напрасными – мертвый язык, практически полное отсутствие каких-либо ключей... Древние знания тяжело поддаются расшифровке. Особенно нахрапом. Кстати, попытка разобраться с Пизанской Формулой привела Торичелли, как и Галилея, к идее Абсолютного Пути через Время и различные миры. Хотя... так до сих пор и неизвестно, существует ли он вообще. Одни говорят, что предание об Абсолютном Пути очень древнее, другие – что еще древнее. В общем, как всегда в таких случаях – философы спорят, а физики молчат...
– Интересно, а какой он, этот Путь? – спросила Тамара. Вовка и Стас вновь мимолетно переглянулись, ожидая, что скажет Бондарь.
– Никто точно не знает, – Бондарь опять вздохнул. – Во многом это физико-философская категория. Метафизическая. Для одного Абсолютный Путь – это заросший травою тракт. Для другого – тропинка, идущая среди звезд. Для кого-то – просто Дорога... Может быть, даже по заброшенным рельсам. Кому как откроется.
– После всего, что с нами произошло, – серьезно произнесла Тамара, глядя на мутные воды Арно, – я уже готова поверить во что угодно. Даже в заросшую травой рельсовую дорогу среди звезд.
Бондарь рассеянно улыбнулся.
– Говорят, на полях рукописи «Тайной Гармонии» Торичелли собственноручно начертал сакраментальное: «Дорогу да осилит идущий». Да! Вы не обратили внимания, как быстро побежало время в последнее десятилетие? Оно буквально спрессовалось, и это, скажу я вам, неспроста.
– Действительно... – тихо сказала Тамара, – последние несколько лет я живу и недель не замечаю. Щелкают одна за другой. Как с цепи сорвались.
– А чего, так и есть, – Вовка снял кепку и почесал загорелый лоб, – понедельник не успел наступить, как уже среда, а за ней как-то сразу пятница... И каникулы быстро кончаются, – Вовка вздохнул.
– Ну, дорогой мой, – засмеялся Бондарь, – смею тебя заверить, что это было, есть и будет проблемой всех времен и народов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33