Кстати, и Сахаров, как недавно стало известно, занимался изучением свойств Времени и даже ставил какие-то опыты. И тоже использовал при этом зеркала, как и Джордано Бруно. Зеркала в сочетании с механикой.
К башне отправились пешком, благо находилась она неподалеку от гостиницы. По дороге с интересом рассматривали местные достопримечательности
– церкви, дворцы, средневековые скульптуры и поздние памятники. Тамара, конечно же, не оставляла без внимания витрины модных магазинов, которые и здесь были представлены в приятном изобилии.
Бондарь вновь упивался возможностью поделиться с попутчиками знанием истории и тайн этих мест:
– ... и самое странное, друзья, что до сих пор не понятно, почему пизанская знать, неплохо обосновавшаяся в центре города, в XI веке вдруг взяла и выкупила землю на гнилой окраине, сравняла с землей лачуги бедноты и начала возводить на этом месте грандиозный даже по сегодняшним меркам архитектурный ансамбль: Кафедральный Собор, Баптистерий, и падающую колокольню...
– А что такое баптистерий? – спросил Вовка, услышав незнакомое слово.
– Крестильня... – ответил Бондарь и продолжил изливать знания. – Все эти сооружения полны скрытой символики, тайны которой до сих пор не разгаданы. Например, в соборе специальное возвышение для проповедей, которое называется «Пульпит», стоит своими опорами на спинах мраморных львов, каждый из которых пожирает лань. Тут же встречается изображение странной женщины, которая за заднюю лапу держит вниз головой могучего льва... Никто толком не знает, что заключается в этих символах, а все трактовки искусствоведов сводятся к тривиальному «стремлению к первозданной природе». Есть в Пизанском символизме что-то опасное. Впрочем, как и в характере самого создателя этих скульптур, Джованни Пизано...
Вовка закатил глаза. Тамара сдержано хихикнула. «По-моему, легче остановить паровоз, чем этого токующего глухаря», – подумал Стас, но вслух сказал:
– Глубинный подтекст в этих изображениях, безусловно, есть. Но те толкования, что признаны официальными, не кажутся мне удовлетворительными – есть в них какая-то... ограниченность, что ли.
– Немудрено... – отозвался Бондарь. В Стасе он видел достойного оппонента своим историческим монологам.
Юра понял, что настала пора выправлять положение и, дождавшись ближайшей паузы, ввернул:
– Да! Ну а башня-то почему падает? – и добавил саркастически, – Или «на этот вопрос трудно ответить однозначно»?
Бондарь запнулся, но быстро перестроился.
– Вы правы, мой дорогой. На этот вопрос существует множество ответов, но все они по-своему несостоятельны. – Бондарь помолчал, а Юра почувствовал, что в очередной раз, помимо своей воли, начинает играть роль «рыжего на ковре». Однако Бондарь вновь вернулся на повествовательную стезю:
– Но кроме ответов на Ваш вопрос, Юра, существуют еще и легенды. А легенды порой могут рассказать гораздо больше, чем некоторые научные исследования.
– Расскажите хотя бы одну, – попросила Тамара.
– Охотно. Вот... хотя бы эта легенда, которую любят местные старожилы:
Архитектор Бонанно Пизано взялся построить колокольню для пизанского кафедрального собора. Она была красивой, как кружево, и прямой, как стрела. Венчали ее семь колоколов. Но, когда строительство было завершено, архитектору отказались заплатить за работу. Что-то не понравилось в этой колокольне местному герцогу. Тогда мастер подошел к Башне, погладил третью справа от входа колонну и сказал: «Иди за мной!». И Башня наклонилась. Архитектор тут же получил причитающуюся сумму, но Башня так и осталась стоять – наклоненной туда, куда позвал ее создатель...
– Красиво... – выдохнула Тамара.
– Да, красиво... – продолжал Бондарь, – Однако Башня все еще продолжает падать. Один миллиметр в год. С одной стороны, немного, но с другой – не так уж и мало, как может показаться. Вот и закрыли красавицу для посетителей, пытаются укрепить фундамент. Но пока что-то не очень удачно.
– А я слышал, что здесь просто слабые грунты. Вот Башня и «поехала» еще в первые годы строительства, – угробил романтику Стас. – Насколько мне известно, в Пизе должна быть еще пара-тройка падающих колоколен. Просто они не так популярны, как Башня. И вообще, ее строили больше ста лет и разные архитекторы.
– Стас! Ты абсолютно неромантичен, – сказала Тамара. Бондарь промолчал.
Внезапно улица кончилась, и взору путешественников предстала утопающая в солнечном свете площадь, на которой величественно возвышался кафедральный собор, обрамленный широким зеленым лугом, круглой громадой баптистерия, высокой стеной Монументального кладбища и наклонным цилиндром Ее Величества Падающей Башни. Вся компания издала сдержанный вопль восторга.
– Не знаю, может и грунты виноваты... – проговорил, наконец, Бондарь, доставая любимую трубку. – Это уж как смотреть на различные явления нашей с вами жизни. Добавлю только, что место, куда мы с вами пришли, называется «PIAZZA DEI MIRACOLI» – «Площадь Чудес». Или Поле Чудес. А есть тут чудеса или нет – пусть каждый решит для себя сам.
– Лично я уже решила, – сказала Тамара.
– Я тоже! – звонко вставил Вовка.
По площади ходило много туристов – поодиночке и группами. Кругом на покрытых цветными тентами лотках продавались вычурные сувениры: гипсовые Падающие Башни всех цветов и размеров, пластиковые Баптистерии с подсветкой изнутри или со встроенными в днище музыкальными механизмами (большинство из них почему-то наигрывало исключительно «Колыбельную» Брамса), пепельницы и зажигалки в виде Кафедрального Собора. А также всевозможные футболки, кепки, сумки и веера с видами города и разнообразными вариациями на тему слова «Pisa»: «Benvenuti a Pisa», «Saluti da Pisa», и даже «A Pisa andai, a te pensai, e questo regalo ti comprai!». Весь этот кич охотно раскупался.
Отовсюду слышался разноязычный говор, возгласы восторга, щелканье фотокамер. Полная черноволосая женщина с глазами библейской мученицы громко звала: «Леонардо-о... Леонардо-о...». На ее зов откуда-то прибежал красивый щенок рыжей таксы и с заливистым лаем запрыгал вокруг хозяйки.
Стас и Вовка отошли к одному из сувенирных лотков. Когда они вернулись, на Вовкиной голове красовалась лихая кепка-бейсболка с изображением Пизанской Башни и надписью «Pisa, Italia.» вдоль козырька. Вовка довольно улыбался.
– "Когда упадет Пизанская башня, еще одной надеждой в этом мире станет меньше...", – отрешенно процитировал Бондарь, почему-то глядя на Вовкину кепку.
– Кто это сказал? – спросил Юра.
– Не помню... Не то Антонио Вивальди, не то княжна Тараканова. Тоже, как известно, была любительница этих мест. Да и так ли это важно? Итальянцы хранят для мира еще одну надежду. А, может быть, и сказку. Друзья, поверьте, в жизни очень важно суметь сохранить сказку.
– Согласен, – усмехнулся Стас. – Беру назад свои слова про поехавший грунт. Сказка в жизни действительно нужна. Иначе становится не только обидно, но еще и невыносимо скучно.
– А жить скучно – смертный грех, – с улыбкой добавила Тамара.
Башня была обнесена серым дощатым забором, из-за которого она приветливо возвышалась навстречу путешественникам.
– Класс... – выразил Вовка общий восторг. – Жаль, что забраться нельзя.
– Не то слово! – отозвался Юра. – Чертовски жаль!
– С этой Башни Галилей бросал разные предметы, – сказал Бондарь, – проводил опыты по гравитации. За что потом имел проблемы с церковными властями... При этом никакого «А все-таки она вертится» он никогда не говорил, как недавно выяснилось – в Ватикане это поняли самостоятельно и без надуманной подсказки. Правда, несколько столетий спустя...
Вовка подошел к забору вплотную и нашел между досками небольшую щель. Прильнув к ней правым глазом, он принялся внимательно рассматривать основание Башни, явно пытаясь разглядеть ту самую «третью справа от входа колонну», которую, по рассказанной Бондарем легенде, погладил Бонанно Пизано, подарив тем самым Пизе уникальную туристическую достопримечательность.
– А что теперь там, наверху? – спросила Тамара.
– Там семь колоколов, – ответил Бондарь, – когда-то они образовывали гамму до-мажор, но с веками их строй сместился. А наверх ведет винтовая лестница из двухсот девяносто четырех каменных ступеней. Когда по ним поднимаешься, буквально дух захватывает – кажется, что Башня вот-вот завалится вместе с тобой.
Все еще раз уважительно посмотрели на Башню.
– Здесь какой-то удивительный воздух, – задумчиво сказал Стас.
– И небо... – продолжила его мысли Тамара.
– Такое небо, друзья, бывает только в Италии, уверяю вас. – Бондарь повертел в руках так и не набитую трубку и спрятал в карман.
Пизанский Кафедральный Собор почти ничем не напоминал своего миланского собрата – светлый, искристый, он был похож на большой тончайшей отделки корабль, уплывающий к неведомым благодатным берегам.
– Да... – задумчиво сказал Стас. – Все, что когда-то придумали Романские и Византийские архитекторы, Пиза отвергла, и оставила далеко позади.
Бондарь немного постоял перед входом, рассматривая изящный портал собора. Вдоволь налюбовавшись, он жестом пригласил попутчиков войти внутрь.
– Увы, друзья, вход здесь платный, ну да внесем эту мелочь на радость Пизанской экономике.
Юра обратил внимание, что маленькие бронзовые барельефы на входных вратах тоже имеют светлые пятна от частых «талисманных» прикосновений.
Внутри собор был огромен и светел. Путешественники посмотрели богато украшенную раку с мощами Святого Раньери, небесного покровителя Пизы, походили между скульптурами Никола и Джованни Пизано, полюбовались иконами Дезидерио, мозаикой Пирелли и барельефами Октавиано. Были в этих изображениях и стремление к святости, и страсть к движению, и проблески каких-то неведомых душевных сил.
– А это что такое? Люстра? – Вовка указал на странного вида паникадило, которое по стилю резко выделялось из окружающего интерьера.
– О! Это объект еще одной легенды, – ответил Бондарь, усаживаясь на одну из скамеек со спинками, двумя широкими рядами стоящих вдоль нефа собора. – В народе эту люстру называют «Лампа Галилея». По преданию, наблюдая за ее качанием, Галилей открыл закон изохронности колебаний маятника.
– Но ведь люстра неподвижна, – усомнилась Тамара.
– С веками многое становится неподвижным... – вздохнул Бондарь, – но ценности открытий это не умаляет, не правда ли?
– Замечательный город. Красивый, уютный. И наивный такой... Как детство, – улыбаясь, мечтательно произнесла Тамара, когда вся компания выходила из собора. – Я бы хотела здесь жить. Есть в нем что-то завораживающее.
– Тамарочка, это похвальное желание. Пиза будет позагадочней старушки Венеции, но... – Бондарь развел руками, – каждый выполняет свою миссию там, где ему предназначено.
Над залитым солнцем Полем Чудес висело небольшое облако – белое, пушистое, единственное на всем ярко-синем небосводе.
– Как душа... – с вздохом произнес Юра.
– Образностью сравнений Бог тебя не обидел, – с уважением отметил Стас.
Побродив немного по находящемуся рядом с Площадью Монументальному кладбищу – странному прямоугольному сооружению с остатками древних фресок и богато инкрустированными саркофагами похороненных здесь представителей пизанской знати, путешественники направились в небольшую пиццерию неподалеку от площади – регулярные Вовкины «Хочу есть!» сделали свое дело.
После обеда решено было немного прогуляться по набережной, а потом уже заняться поиском такси для поездки в Картезианский монастырь. Бондарь не терял надежды найти в нем следы, которые приведут путешественников если не в Подземный Храм, то хотя бы к Хранителям-Сальваторам.
Рядом с красивым мостом через реку Арно у самого берега стояла маленькая готическая церквушка. Совсем игрушечная, с тончайшей резьбой, словно в каменном кружеве, она была похожа на затейливую шкатулку для хранения драгоценностей. Дверь ее была заперта. Вовка подошел и погладил шершавую стену:
– Хорошая.
– Церковь Santa Maria della Spina, – прокомментировал Бондарь.
В плотном частоколе колонок, капителей и шпилей этой маленькой церковки попадались скульптуры святых и целые библейские сцены. Кое-где мелькали химеры, но в этот раз они не произвели на Юру такого удручающего впечатления, как в Милане.
– Дух старой Пизы еще живет в этих постройках, – сказал Бондарь, вновь доставая трубку. Тут можно найти следы военной славы, морского могущества, навсегда утерянных научных открытий. Хотя, происхождение этого города навсегда останется тайной. Так же как истинные причины падения его могущества.
– Наверное, Вы правы, – сказал Юра, пытаясь через окно разглядеть интерьер церкви. – Вам эти места лучше известны, а мы здесь впервые. Но лично для меня эти постройки, скорее, как лики стариков на фотографиях. За каждым таким лицом – жизнь, судьба. Сложившаяся или нет – какая теперь разница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
К башне отправились пешком, благо находилась она неподалеку от гостиницы. По дороге с интересом рассматривали местные достопримечательности
– церкви, дворцы, средневековые скульптуры и поздние памятники. Тамара, конечно же, не оставляла без внимания витрины модных магазинов, которые и здесь были представлены в приятном изобилии.
Бондарь вновь упивался возможностью поделиться с попутчиками знанием истории и тайн этих мест:
– ... и самое странное, друзья, что до сих пор не понятно, почему пизанская знать, неплохо обосновавшаяся в центре города, в XI веке вдруг взяла и выкупила землю на гнилой окраине, сравняла с землей лачуги бедноты и начала возводить на этом месте грандиозный даже по сегодняшним меркам архитектурный ансамбль: Кафедральный Собор, Баптистерий, и падающую колокольню...
– А что такое баптистерий? – спросил Вовка, услышав незнакомое слово.
– Крестильня... – ответил Бондарь и продолжил изливать знания. – Все эти сооружения полны скрытой символики, тайны которой до сих пор не разгаданы. Например, в соборе специальное возвышение для проповедей, которое называется «Пульпит», стоит своими опорами на спинах мраморных львов, каждый из которых пожирает лань. Тут же встречается изображение странной женщины, которая за заднюю лапу держит вниз головой могучего льва... Никто толком не знает, что заключается в этих символах, а все трактовки искусствоведов сводятся к тривиальному «стремлению к первозданной природе». Есть в Пизанском символизме что-то опасное. Впрочем, как и в характере самого создателя этих скульптур, Джованни Пизано...
Вовка закатил глаза. Тамара сдержано хихикнула. «По-моему, легче остановить паровоз, чем этого токующего глухаря», – подумал Стас, но вслух сказал:
– Глубинный подтекст в этих изображениях, безусловно, есть. Но те толкования, что признаны официальными, не кажутся мне удовлетворительными – есть в них какая-то... ограниченность, что ли.
– Немудрено... – отозвался Бондарь. В Стасе он видел достойного оппонента своим историческим монологам.
Юра понял, что настала пора выправлять положение и, дождавшись ближайшей паузы, ввернул:
– Да! Ну а башня-то почему падает? – и добавил саркастически, – Или «на этот вопрос трудно ответить однозначно»?
Бондарь запнулся, но быстро перестроился.
– Вы правы, мой дорогой. На этот вопрос существует множество ответов, но все они по-своему несостоятельны. – Бондарь помолчал, а Юра почувствовал, что в очередной раз, помимо своей воли, начинает играть роль «рыжего на ковре». Однако Бондарь вновь вернулся на повествовательную стезю:
– Но кроме ответов на Ваш вопрос, Юра, существуют еще и легенды. А легенды порой могут рассказать гораздо больше, чем некоторые научные исследования.
– Расскажите хотя бы одну, – попросила Тамара.
– Охотно. Вот... хотя бы эта легенда, которую любят местные старожилы:
Архитектор Бонанно Пизано взялся построить колокольню для пизанского кафедрального собора. Она была красивой, как кружево, и прямой, как стрела. Венчали ее семь колоколов. Но, когда строительство было завершено, архитектору отказались заплатить за работу. Что-то не понравилось в этой колокольне местному герцогу. Тогда мастер подошел к Башне, погладил третью справа от входа колонну и сказал: «Иди за мной!». И Башня наклонилась. Архитектор тут же получил причитающуюся сумму, но Башня так и осталась стоять – наклоненной туда, куда позвал ее создатель...
– Красиво... – выдохнула Тамара.
– Да, красиво... – продолжал Бондарь, – Однако Башня все еще продолжает падать. Один миллиметр в год. С одной стороны, немного, но с другой – не так уж и мало, как может показаться. Вот и закрыли красавицу для посетителей, пытаются укрепить фундамент. Но пока что-то не очень удачно.
– А я слышал, что здесь просто слабые грунты. Вот Башня и «поехала» еще в первые годы строительства, – угробил романтику Стас. – Насколько мне известно, в Пизе должна быть еще пара-тройка падающих колоколен. Просто они не так популярны, как Башня. И вообще, ее строили больше ста лет и разные архитекторы.
– Стас! Ты абсолютно неромантичен, – сказала Тамара. Бондарь промолчал.
Внезапно улица кончилась, и взору путешественников предстала утопающая в солнечном свете площадь, на которой величественно возвышался кафедральный собор, обрамленный широким зеленым лугом, круглой громадой баптистерия, высокой стеной Монументального кладбища и наклонным цилиндром Ее Величества Падающей Башни. Вся компания издала сдержанный вопль восторга.
– Не знаю, может и грунты виноваты... – проговорил, наконец, Бондарь, доставая любимую трубку. – Это уж как смотреть на различные явления нашей с вами жизни. Добавлю только, что место, куда мы с вами пришли, называется «PIAZZA DEI MIRACOLI» – «Площадь Чудес». Или Поле Чудес. А есть тут чудеса или нет – пусть каждый решит для себя сам.
– Лично я уже решила, – сказала Тамара.
– Я тоже! – звонко вставил Вовка.
По площади ходило много туристов – поодиночке и группами. Кругом на покрытых цветными тентами лотках продавались вычурные сувениры: гипсовые Падающие Башни всех цветов и размеров, пластиковые Баптистерии с подсветкой изнутри или со встроенными в днище музыкальными механизмами (большинство из них почему-то наигрывало исключительно «Колыбельную» Брамса), пепельницы и зажигалки в виде Кафедрального Собора. А также всевозможные футболки, кепки, сумки и веера с видами города и разнообразными вариациями на тему слова «Pisa»: «Benvenuti a Pisa», «Saluti da Pisa», и даже «A Pisa andai, a te pensai, e questo regalo ti comprai!». Весь этот кич охотно раскупался.
Отовсюду слышался разноязычный говор, возгласы восторга, щелканье фотокамер. Полная черноволосая женщина с глазами библейской мученицы громко звала: «Леонардо-о... Леонардо-о...». На ее зов откуда-то прибежал красивый щенок рыжей таксы и с заливистым лаем запрыгал вокруг хозяйки.
Стас и Вовка отошли к одному из сувенирных лотков. Когда они вернулись, на Вовкиной голове красовалась лихая кепка-бейсболка с изображением Пизанской Башни и надписью «Pisa, Italia.» вдоль козырька. Вовка довольно улыбался.
– "Когда упадет Пизанская башня, еще одной надеждой в этом мире станет меньше...", – отрешенно процитировал Бондарь, почему-то глядя на Вовкину кепку.
– Кто это сказал? – спросил Юра.
– Не помню... Не то Антонио Вивальди, не то княжна Тараканова. Тоже, как известно, была любительница этих мест. Да и так ли это важно? Итальянцы хранят для мира еще одну надежду. А, может быть, и сказку. Друзья, поверьте, в жизни очень важно суметь сохранить сказку.
– Согласен, – усмехнулся Стас. – Беру назад свои слова про поехавший грунт. Сказка в жизни действительно нужна. Иначе становится не только обидно, но еще и невыносимо скучно.
– А жить скучно – смертный грех, – с улыбкой добавила Тамара.
Башня была обнесена серым дощатым забором, из-за которого она приветливо возвышалась навстречу путешественникам.
– Класс... – выразил Вовка общий восторг. – Жаль, что забраться нельзя.
– Не то слово! – отозвался Юра. – Чертовски жаль!
– С этой Башни Галилей бросал разные предметы, – сказал Бондарь, – проводил опыты по гравитации. За что потом имел проблемы с церковными властями... При этом никакого «А все-таки она вертится» он никогда не говорил, как недавно выяснилось – в Ватикане это поняли самостоятельно и без надуманной подсказки. Правда, несколько столетий спустя...
Вовка подошел к забору вплотную и нашел между досками небольшую щель. Прильнув к ней правым глазом, он принялся внимательно рассматривать основание Башни, явно пытаясь разглядеть ту самую «третью справа от входа колонну», которую, по рассказанной Бондарем легенде, погладил Бонанно Пизано, подарив тем самым Пизе уникальную туристическую достопримечательность.
– А что теперь там, наверху? – спросила Тамара.
– Там семь колоколов, – ответил Бондарь, – когда-то они образовывали гамму до-мажор, но с веками их строй сместился. А наверх ведет винтовая лестница из двухсот девяносто четырех каменных ступеней. Когда по ним поднимаешься, буквально дух захватывает – кажется, что Башня вот-вот завалится вместе с тобой.
Все еще раз уважительно посмотрели на Башню.
– Здесь какой-то удивительный воздух, – задумчиво сказал Стас.
– И небо... – продолжила его мысли Тамара.
– Такое небо, друзья, бывает только в Италии, уверяю вас. – Бондарь повертел в руках так и не набитую трубку и спрятал в карман.
Пизанский Кафедральный Собор почти ничем не напоминал своего миланского собрата – светлый, искристый, он был похож на большой тончайшей отделки корабль, уплывающий к неведомым благодатным берегам.
– Да... – задумчиво сказал Стас. – Все, что когда-то придумали Романские и Византийские архитекторы, Пиза отвергла, и оставила далеко позади.
Бондарь немного постоял перед входом, рассматривая изящный портал собора. Вдоволь налюбовавшись, он жестом пригласил попутчиков войти внутрь.
– Увы, друзья, вход здесь платный, ну да внесем эту мелочь на радость Пизанской экономике.
Юра обратил внимание, что маленькие бронзовые барельефы на входных вратах тоже имеют светлые пятна от частых «талисманных» прикосновений.
Внутри собор был огромен и светел. Путешественники посмотрели богато украшенную раку с мощами Святого Раньери, небесного покровителя Пизы, походили между скульптурами Никола и Джованни Пизано, полюбовались иконами Дезидерио, мозаикой Пирелли и барельефами Октавиано. Были в этих изображениях и стремление к святости, и страсть к движению, и проблески каких-то неведомых душевных сил.
– А это что такое? Люстра? – Вовка указал на странного вида паникадило, которое по стилю резко выделялось из окружающего интерьера.
– О! Это объект еще одной легенды, – ответил Бондарь, усаживаясь на одну из скамеек со спинками, двумя широкими рядами стоящих вдоль нефа собора. – В народе эту люстру называют «Лампа Галилея». По преданию, наблюдая за ее качанием, Галилей открыл закон изохронности колебаний маятника.
– Но ведь люстра неподвижна, – усомнилась Тамара.
– С веками многое становится неподвижным... – вздохнул Бондарь, – но ценности открытий это не умаляет, не правда ли?
– Замечательный город. Красивый, уютный. И наивный такой... Как детство, – улыбаясь, мечтательно произнесла Тамара, когда вся компания выходила из собора. – Я бы хотела здесь жить. Есть в нем что-то завораживающее.
– Тамарочка, это похвальное желание. Пиза будет позагадочней старушки Венеции, но... – Бондарь развел руками, – каждый выполняет свою миссию там, где ему предназначено.
Над залитым солнцем Полем Чудес висело небольшое облако – белое, пушистое, единственное на всем ярко-синем небосводе.
– Как душа... – с вздохом произнес Юра.
– Образностью сравнений Бог тебя не обидел, – с уважением отметил Стас.
Побродив немного по находящемуся рядом с Площадью Монументальному кладбищу – странному прямоугольному сооружению с остатками древних фресок и богато инкрустированными саркофагами похороненных здесь представителей пизанской знати, путешественники направились в небольшую пиццерию неподалеку от площади – регулярные Вовкины «Хочу есть!» сделали свое дело.
После обеда решено было немного прогуляться по набережной, а потом уже заняться поиском такси для поездки в Картезианский монастырь. Бондарь не терял надежды найти в нем следы, которые приведут путешественников если не в Подземный Храм, то хотя бы к Хранителям-Сальваторам.
Рядом с красивым мостом через реку Арно у самого берега стояла маленькая готическая церквушка. Совсем игрушечная, с тончайшей резьбой, словно в каменном кружеве, она была похожа на затейливую шкатулку для хранения драгоценностей. Дверь ее была заперта. Вовка подошел и погладил шершавую стену:
– Хорошая.
– Церковь Santa Maria della Spina, – прокомментировал Бондарь.
В плотном частоколе колонок, капителей и шпилей этой маленькой церковки попадались скульптуры святых и целые библейские сцены. Кое-где мелькали химеры, но в этот раз они не произвели на Юру такого удручающего впечатления, как в Милане.
– Дух старой Пизы еще живет в этих постройках, – сказал Бондарь, вновь доставая трубку. Тут можно найти следы военной славы, морского могущества, навсегда утерянных научных открытий. Хотя, происхождение этого города навсегда останется тайной. Так же как истинные причины падения его могущества.
– Наверное, Вы правы, – сказал Юра, пытаясь через окно разглядеть интерьер церкви. – Вам эти места лучше известны, а мы здесь впервые. Но лично для меня эти постройки, скорее, как лики стариков на фотографиях. За каждым таким лицом – жизнь, судьба. Сложившаяся или нет – какая теперь разница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33