– Ты нечестно дерешься! – рявкнул он.
– Само собой! – весело согласился Идалк. – Хочешь, научу?
Может, в один прекрасный день тебе и удастся швырнуть меня через кучу навоза, чтобы понравиться своей девушке.
– Она не моя девушка, – буркнул Крисп, когда ветеран отпустил его. Но идея пришлась ему по душе – в том числе швырнуть Идалка через кучу навоза. – Ладно, покажи, как ты это сделал.
– Ладонь на руку, толчок в спину, а потом рывок – вот так – и твой противник летит через бедро. Давай, я покажу тебе пару раз помедленнее.
– Ясно, – сказал чуть погодя Крисп. К тому времени оба они порядком вывозились в грязи. – А как мне вырваться, если кто-то попробует меня так схватить?
Изрезанное шрамами лицо Идалка просияло.
– Знаешь, парень, я показывал свой приемчик дюжине мужиков, если не больше. И ты первый задал мне такой вопрос. Значит, вот что ты делаешь…
Так все и началось. Весь остаток лета и всю осень, пока на улице не стало слишком холодно, Крисп обучался у Идалка борьбе каждую свободную минуту. Минут этих вечно не хватало, как ни старался он выкроить их между уборкой урожая, уходом за деревенским скотом и тренировками с оружием другого рода, нежели становившееся все более стальным и ловким тело Криспа.
– Ты борешься уже прилично, а будешь еще лучше, – сказал Идалк в один из прохладных дней ранней осенью. Потом согнул кисть, поморщился, снова согнул. – Нет, вроде не сломана. Но я буду рад, когда выпадет снег, клянусь, буду рад – посижу себе дома и подлечусь до весны.
Все ветераны любили так пожаловаться на жизнь, и все они были в лучшей форме, чем любой крестьянин их возраста, а также лет на десять моложе. Но стоило кому-то поверить в их стенания, как они выкидывали одну из своих штучек, вроде той, что сыграл с Криспом Идалк, когда они боролись впервые.
Поэтому Крисп только фыркнул.
– Если ты настолько устал и измотан, то, наверное, не сможешь отпраздновать с нами Зимний солнцеворот? – спросил он с преувеличенно искренним сочувствием.
– Остряка из себя строишь? – Идалк дернулся, точно собираясь схватить Криспа. Тот отпрыгнул, наученный горьким опытом всегда быть настороже. – В первый же год, когда не увидишь меня на празднике солнцеворота, – продолжал ветеран, – можешь пойти на мою могилку, сынок, и начертить над ней солнечный круг, потому что именно там я и буду.

* * *
Снег выпал за шесть недель до праздника солнцеворота, то бишь дня зимнего солнцестояния. Большинство ветеранов служили прежде на дальнем западе, возле Макурана, и жаловались на суровость зимы. Крестьяне, которым довелось зимовать в Кубрате, не обращали на их жалобы внимания. Они занимались своими делами, починяли ограды, ремонтировали плуги и другие орудия, рубили дрова… и готовились к главному событию года.
Утро праздника выдалось морозное, но ясное. Солнце низко на юге спешило прочертить небосклон. Бег его сопровождали молитвы сельчан, старавшихся не дать Скотосу украсть светило с небес и погрузить мир в вечную тьму.
Чтобы добавить света, на деревенской площади разожгли костры.
Крисп подбежал к одному из них, разбрасывая снег сшитыми из кожи сапогами. И прыгнул через пламя. «Сгори, горе-неудача!» – крикнул он, пролетая над огнем. Через минуту снег фонтаном взлетел в воздух там, где он приземлился.
Сразу за ним прыгнула Евдокия. Ее пожелание горю сгореть прозвучало испуганным писком – в этом году ей впервые позволили прыгать через костер. Крисп поддержал неуклюже приземлившуюся сестренку. Она улыбнулась ему. Щеки ее разрумянились от мороза и возбуждения.
– Кто там следующий? – спросила она, оглядываясь назад сквозь мерцающий воздух над огненными языками. – А-а, это Зоранна.
Давай уйдем с дороги.
Подталкиваемый сестрой, Крисп отошел от костра. Полет Зоранны над огнем провожал глазами не он один. Приземлилась она почти так же неуклюже, как Евдокия. Не оттащи его сестра в сторону, подумал Крисп, он смог бы поддержать Зоранну.
– Младшие сестры – это сущее наказание, – туманно заметил он вслух.
Евдокия тут же подтвердила его правоту: схватила горсть снега, сунула ему за шиворот и побежала, пока он корчился на месте. С воплем, в котором смешались смех и ярость, он погнался за ней, забрасывая ее снежками.
Один снежок не попал в Евдокию – зато долбанул Варадия в плечо.
– Ах вот ты как! Поиграть захотелось! – взревел ветеран и метнул снежком в Криспа.
Крисп увернулся. Снежок ударил кого-то сзади. И вскоре все вокруг стали бросаться снежками – в друзей, во врагов, в любого, кто оказался в ненужном месте в нужный момент. Шапки и овечьи тулупы сделались такими белыми, что чудилось, будто деревню наводнили снежные люди.
На улицу вышли несколько мужчин, в том числе и Фостий, в нарядах, позаимствованных у самых рослых деревенских толстух.
Они разыграли ехидную сатирическую сценку, представляя, как ведут себя их жены и дочери в то время, когда мужчины работают в поле: сплетничали, указывая пальцами на предмет своих сплетен, ели и пили вино – много вина. Отец Криспа отлично сыграл даму под мухой, которая болтала так безостановочно, что даже не заметила, как свалилась с табуретки, и продолжала чесать языком, лежа на полу.
Мужская половина зрителей фыркала от удовольствия. Женщины закидали актеров снежками. Крисп шмыгнул в дом и тоже налил себе чарку. Он бы с большим удовольствием выпил горячего вина, но в такой день никому не хотелось сидеть в доме и держать котел на огне.
Когда Крисп вернулся на площадь, солнце уже садилось.
Деревенские женщины и девушки упивались местью. Надев короткие мужские рубахи и изо всех сил стараясь не дрожать, они разыгрывали из себя охотников, хвастающих громадными размерами своей добычи, – пока одна из них не выставила напоказ, брезгливо держа его за хвост, маленького мышонка.
На сей раз хлопали женщины, а мужчины топали ногами и бросались снегом. Крисп стоял, не шелохнувшись. Одной из женщин-«охотниц» была Зоранна. Рубашка не доходила ей до колен; соски ее, твердые от холода, натягивали тонкую ткань. Крисп не спускал с нее глаз, чувствуя, как тело наливается жаром, но не от выпитого вина.
Наконец женщины убежали, сопровождаемые оглушительными аплодисментами. В быстром темпе было разыграно еще несколько сценок, высмеивающих слабости отдельных жителей деревни: попытки Цикала отрастить волосы на лысине – на сей раз у него выросла целая охапка сена, – привычку Варадия пускать ветры и так далее.
И вдруг Крисп не без смущения увидел пару крестьян, явно представляющих его самого и Идалка, занятых борьбой. Объятие, которым закончилась тренировка, было скорее непристойным, чем атлетическим. Сельчане улюлюкали и радостно хлопали в ладоши.
Крисп отступил назад, понурив голову. Он был в таком возрасте, когда охотно смеешься над другими, не выносишь насмешек над собой. Криспу хотелось только одного: поскорее убраться отсюда куда подальше.
Он шагал, глядя в землю, и нечаянно чуть не столкнулся с кем-то, спешившим из дома обратно на площадь.
– Простите, – пробормотал он, продолжая свой путь.
– Что случилось, Крисп?
Он удивленно поднял голову. Это был голос Зоранны. Она переоделась в свою длинную юбку и тулуп и выглядела уже не такой замерзшей.
– Что случилось? – повторила девушка.
– Эти придурковатые шутники на площади, – выпалил он, представляют, будто мы с Идалком, когда боремся, то и не боремся вовсе.
Гнев Криспа почти полностью улетучился, едва он высказал вслух то, что его терзало. И он тут же почувствовал себя круглым дураком.
Зоранна ничуть не облегчила его мук, залившись смехом.
– Сегодня зимний праздник, Крисп, – сказала она. – Это же просто шутка.
Ясное дело – шутка, но от этого было только хуже.
– В день Зимнего солнцеворота всякое может случиться, – продолжала она, – а назавтра никто и не вспомнит. Я права?
– Наверное. – Голос Криспа показался кислым даже ему самому.
– А потом, – сказала Зоранна, – ведь то, что они представляли, не правда, верно?
– Конечно, не правда! – воскликнул он с таким возмущением, что ломающийся голос сорвался на последнем слове на писк. И вдруг невесть откуда в памяти всплыла рука Яковизия, оглаживающая ему спину. Может, отчасти поэтому сценка так сильно задела его?
Зоранна, похоже, ничего не заметила.
– Ну и хорошо, – сказала она.
Там, у костров, односельчане снова расхохотались над каким-то розыгрышем. Крисп неожиданно осознал, как здесь тихо, на окраине деревни, как безлюдно – только он и Зоранна. И тут же вспомнил ее в той короткой рубахе. Не отдавая себе отчета, Крисп шагнул к девушке поближе.
В то же самое мгновение она сделала шаг навстречу ему. Они чуть не столкнулись друг с дружкой. Зоранна снова рассмеялась.
– В день Зимнего солнцеворота возможно все, – тихо шепнула она.
Когда Крисп бежал от позорного зрелища, он не выбирал дороги.
Наверное, неудивительно, что ноги привели его почти к самому дому; отец, как обычно, выбрал себе жилище на околице. Сейчас это показалось Криспу знамением небес. Он собрал все свое мужество и взял Зоранну за руку. Она прижалась к его боку.
Крисп с колотящимся сердцем подвел ее к двери. Они вместе вошли в дом. Он быстро захлопнул дверь, чтобы не выстудить жар очага в яме посреди комнаты.
– Нам бы надо поторопиться, – сказал он взволнованно.
Тут с площади донесся новый взрыв смеха.
– Я думаю, времени у нас хватит, – улыбнулась Зоранна.
Она сбросила тулупчик и стянула юбку. Крисп, пытавшийся раздеться, не сводя с нее взгляда, чуть было не упал. Наконец, после бесконечно долгой возни освободившись от одежды, они рухнули на соломенное ложе.
Крисп, как и всякий другой, скоро понял, что знаний о том, как совокупляются мужчина и женщина, недостаточно, чтобы первое соитие не преподносило одного сюрприза за другим. То, что он знал, никоим образом не подготовило его ко вкусу нежной кожи Зоранны под его губами; к ощущению ее груди в его руке; к тому, как пропадет весь мир, кроме ее тела и его.
Но, как это обычно бывает, мир вернулся слишком быстро.
– Ты меня раздавил! – сказала Зоранна.
Она села и деловито вытащила соломинки из своих волос, потом из его.
Не спеши он так сильно и поменьше нервничай, это могло бы доставить ему удовольствие. Но прикосновение Зоранны только заставило его вскочить и поскорее напялить на себя одежду.
Девушка оделась тоже – без лихорадочной спешки, но и не теряя времени зря.
Он не только не знал, сумел ли удовлетворить ее, но даже не представлял, как это выяснить.
– А мы еще… – начал было он, но конец вопроса застрял у него в горле.
Зоранна не спешила прийти на помощь.
– Не знаю. Стоит ли?
– Я надеюсь, что да, – выпалил Крисп.
– Мужчины всегда надеются – по крайней мере, так я слыхала от подруг. – Зоранна малость повеселела. – Что ж, может быть, только не сейчас. Сейчас мы должны вернуться к остальным.
Крисп открыл дверь. В лицо ударил морозный воздух.
– Обратно пойдем поодиночке, – сказала Зоранна. – Бабкам и так будет о чем посудачить.
– Но… – Криспу хотелось кричать об этом с крыш. Хотя, если Зоранна против… – Ладно. – Своего разочарования ему, однако, скрыть не удалось.
– Да будет тебе! – нетерпеливо сказала девушка. – Я же обещала: встретимся еще.
Вообще-то пообещала она это только теперь. Воодушевленный, Крисп снова захлопнул дверь и проводил глазами ее фигурку, ускользающую в ночь.

* * *
Зоранна сдержала слово, хотя сдерживала его не так часто, как Криспу хотелось. Каждое новое прикосновение к ней, каждая минутка, которую им удавалось улучить, чтобы побыть вдвоем, только усиливали его страсть. Не сумев подобрать верного слова, он назвал ее любовью.
Потом, на некоторое время, вечера его тоже оказались заняты:
Варадий начал учить его и парочку ребят помладше грамоте. Крисп выучил буквы без особого труда; умение прочитать и написать свое имя наполняло его душу почти таким же восторгом, как кувыркания с Зоранной.
Новообретенное искусство понравилось бы ему еще больше, если бы в деревне было что читать.
– Зачем ты учишь нас буквам, если нам негде применить свои знания? – жаловался он Варадию.
– Больше для того, чтобы занять себя – в числе прочих причин, – откровенно ответил ветеран и задумался на мгновение.Знаешь что? Мы выпросим у жреца копию священной книги Фоса, как только синерясник появится в деревне. И прочитаем ее вместе.
Когда Варадий через пару недель спросил жреца, тот кивнул.
– Я велю переписать ее для вас прямо сейчас, – пообещал он.
Крисп, стоявший рядом с Варадием, возликовал, но тут жрец продолжил:
– Правда, это займет несколько месяцев, как вы понимаете. К сожалению, монастырские скриптории вечно тянут волынку.
– Месяцев! – в смятении воскликнул Крисп. Он был уверен, что забудет все, чему научился, прежде чем книга прибудет.
Но не забыл. Отец каждый день заставлял его писать буквы на земле.
– Самое время заиметь в семье грамотного человека, – заявил Фостий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60