– Если хочешь пересчитать их, Пагр, лучше поспеши, – заметил Анфим.
Пагр не стал пересчитывать блох. Он попытался захлопнуть крышку, но кувшин, выскользнув из неловких пальцев, разбился о мраморный пол. Довольно солидная кучка черного перца, подумал Крисп. Но эта кучка двигалась и разбегалась в стороны без всякого ветра.
Кто-то из мужчин вскрикнул; женщина с визгом шлепнула себя ладонью по ноге.
После чего пир быстро подошел к концу.

* * *
Назавтра Крисп все утро чесался. Работая в конюшнях, он привык к блошиным укусам, но не в таком количество за раз. И ему еще повезло, поскольку он стоял не слишком близко от разбитого кувшина и не слишком далеко от двери. На кого, интересно, похож бедняга Пагр? На кусок сырого мяса, очевидно.
Незадолго до полудня в конюшню неожиданно нагрянул Петроний.
Работники, на которых он метнул многозначительный взгляд, поспешили убраться подальше.
– Как я слышал, мой племянник вчера вечером устроил большой тарарам, – сказал Петроний.
– Можно сказать и так, ваше высочество, – ответил Крисп.
Петроний фыркнул и тут же снова посерьезнел:
– И как тебе понравилась пирушка?
– Я никогда ничего подобного не видел, – искренне признался Крисп. Петроний стоял, не говоря ни слова. Поняв, что от него ждут продолжения, Крисп добавил:
– Его императорское величество умеет развлекаться. Я веселился от души – до блох.
– Хорошо. Если человек не умеет веселиться, значит, с ним что-то не в порядке. Однако с утра ты, как всегда, на работе. – Петроний криво усмехнулся. – Да, Анфим повеселиться мастак.
Порой мне кажется, он только на это и годен. Ладно, не обращай внимания. Я также слышал, что ты сунул Скомбру палку в колеса.
– Ну, это слишком громко сказано. – Крисп объяснил, как ему удалось снять заклятие с исчезающих ребрышек.
– Хотел бы я наложить такое заклятие на самого Скомбра, – сказал Севастократор. – Но выставить эту жирную пиявку на посмешище даже лучше, чем доказать его не правоту, как ты сделал несколько недель назад. Чем худшего мнения будет о нем мой племянник, тем быстрее Скомбр полетит с должности вестиария. А когда его не станет… Автократор привык слушаться того, кто нашептывает ему в ухо последним. Хорошо бы он слышал обоими ушами одно и то же.
– То есть ваш голос, – заметил Крисп. Петроний кивнул. Крисп подумал, прежде чем ответить:
– Я не вижу здесь больших затруднений, ваше высочество. Судя по всему, вы человек разумный. Если бы я считал, что вы ошибаетесь…
– Да! Скажи мне, что бы ты сделал, если бы считал, будто я ошибаюсь! – прервал его Петроний. – Скажи, что бы ты сделал, если бы ты, деревенщина из забытой Фосом глухомани, ставший конюшим исключительно по моей милости, если бы считал, что я, аристократ, ставший генералом и политиком, когда тебя еще на свете не было, ошибаюсь? Скажи мне без утайки, Крисп!
Крисп долго учился не показывать своего страха перед Яковизием и Танилидой. Но выстоять перед Петронием было труднее. Весомость положения Севастократора и сила его незаурядной личности давили на плечи Криспа тяжелыми каменьями. Он чуть было не согнулся под их тяжестью. Но в последний момент все же нашел ответ, который не уязвлял его гордости и не должен был разъярить Петрония еще сильнее:
– Если бы я считал, что вы ошибаетесь, ваше высочество, я сказал бы вам об этом первому, желательно наедине. Вы как-то обмолвились, что Анфиму редко говорят правду в глаза. А вам?
– Честно говоря, не знаю. – Петроний снова фыркнул. – Ладно, в твоих словах что-то есть. Офицер, который не указывает на ошибки своему командиру, не годится для службы. Но если он не подчиняется, когда командир принял решение…
– Понимаю, – быстро ввернул Крисп.
– Надеюсь, друг мой. Очень надеюсь. Возможно, в один прекрасный день ты будешь благоухать не конским навозом, а пудрой и духами.
Что скажешь?
– Упаси Фос! Тогда уж лучше я останусь конюшим!
На сей раз Петроний рассмеялся громко и от души.
– Ты прирожденный крестьянин! Но мы все-таки попробуем сделать из тебя вестиария, ладно?

* * *
Крисп охотился с Автократором, ходил на бега в Амфитеатр, где для ближайших друзей Анфима были зарезервированы ложи, и посещал пирушки, на которые его приглашали. С приближением осени приглашения участились. Крисп всегда уходил с пиров одним из первых, поскольку по-прежнему серьезно относился к работе.
В отличие от Анфима. Крисп ни разу не видал, чтобы император заинтересовался государственными вопросами. Стоило только министру финансов или дипломату прорваться к нему с делами, как Анфим заявлял: «Ступайте к моему дяде» или «Спросите у Скомбра.
Вы же видите – я занят!» – в зависимости от того, кто побывал у него последним. Однажды, когда какой-то таможенник пристал к нему возле Амфитеатра с своими проблемами, Автократор повернулся к Криспу и спросил:
– А что бы ты сделал на его месте?
– Позвольте мне выслушать его еще раз, – отозвался Крисп.
Таможенник, довольный тем, что обрел слушателя, поведал ему свои печали. Когда он закончил, Крисп сказал:
– Если я правильно понял, вы говорите, что пошлины и дорожные сборы на некоторых пограничных станциях, удаленных от путей морского и речного сообщения, должны быть снижены, чтобы увеличить проходящий через них торговый поток.
– Вы совершенно правы, высокочтимый… Крисп, если я правильно запомнил имя! – возбужденно воскликнул таможенник. – Поскольку перевозка товара по суше обходится значительно дороже, чем по воде, он в основном оседает в приморских районах. Снижение пошлин и дорожных сборов помогло бы исправить ситуацию.
Крисп вспомнил о калаврийских купцах в Девелтосе и о жемчуге, который они продавали по бешеным ценам. Он подумал также о том, как редко торговцы, даже с самым простеньким товаром, забредали в его деревню и сколь многих вещей он в глаза не видал, пока не попал в город Видесс.
– По-моему, идея хорошая, – сказал он.
– Повелеваю! – заявил Анфим. И, взяв у таможенника пергамент, по которому тот зачитывал цифры, накарябал внизу свою подпись.
Чиновник с радостным воплем удалился. Анфим, довольный собой, потер руки:
– Ну вот! Дело сделано.
Его свита разразилась восторженными криками. Автократор пригласил Криспа на следующую же пирушку – и там ему не дали ни минуты покоя. Проблемы вроде той, что он решил сегодня, требовали изучения и размышлений: разобраться в них с ходу было невозможно. Анфим же, как правило, и не давал себе труда разбираться.
Крисп осуждал леность императора, но не испытывать к нему симпатии не мог. Из Анфима вышел бы прекрасный хозяин постоялого двора, думал порою Крисп. У молодого императора был дар заражать всех вокруг своей жизнерадостностью. К сожалению, должность Автократора Видесского требовала большего.
Крисп от души наслаждался временем, проведенным в компании Анфима, ибо император постоянно придумывал для своих друзей новые забавы. Так, например, он задал целый ряд пиров в разных красках: в один день все было красным, в другой – желтым, в третий – голубым. На последней вечеринке рыбу подали в голубом соусе, и вид у нее был такой, будто она плавает в море.
Фанты Автократора тоже никогда не повторялись. Памятуя о том, что случилось с Пагром, очередной бедняга, выигравший семнадцать ос, не решился открыть кувшин. В конце концов Анфим поистине императорским тоном велел ему сломать печать. Осы оказались из золота, с изумрудными глазками и тонкими, филигранной работы крылышками.
Криспу редко выпадал случай вытянуть фант. Скомбр держал хрустальную чашу с шариками от него подальше. Криспа это не волновало. Он радовался тому, что вестиарий не пытается подсыпать ему яда в суп. Возможно, Скомбр побаивался мести Петрония. Но издали евнух продолжал метать на врага мрачные взгляды. Иногда Крисп отвечал ему тем же. Однако чаще делал вид, будто ничего не замечает, чем доводил евнуха до белого каления.
Анфим же и в самом деле не замечал их вражды. Хотя через какое-то время ему вдруг стукнуло в голову, что Крисп давно не запускал руку в чашу.
– Подойди к нему, Скомбр! – велел император в один из вечеров. – Посмотрим, не изменила ли ему удача.
– Не изменила, раз он в фаворе у вашего величества, – проворчал Скомбр. Но чашу Криспу все же подал, чуть ли не ткнув ее под нос. – Тащи, конюх!
– Благодарю вас, почитаемый господин.
Человеку со стороны тон Криспа показался бы исполненным искреннего уважения. У Скомбра, сжавшего челюсти, еле заметно дернулся заплывший салом мускул возле уха.
Крисп открыл золотой шарик. В этот вечер Анфим избрал число сорок три. Кому-то уже достались сорок три золотые монеты, другому – сорок три ярда шелка, а третьему – сорок три стебелька пастернака.
– Сорок три фунта свинца, – прочитал Крисп.
В зале раздался смех.
– Какая жалость! – елейно посочувствовал ему Скомбр. Слуга, отдуваясь, притащил бесполезный выигрыш. – Надеюсь, – продолжал вестиарий, – ты найдешь ему применение.
– Вообще-то я думал подарить его вам, – сказал Крисп.
– В знак почитания? Грубая шутка, но чего еще можно ожидать от конюха! – На сей раз евнух не сумел сдержать злобы.
– Нет, вовсе нет, почитаемый господин, – спокойно ответил Крисп. – Я просто подумал, что вы все равно привыкли таскать лишний вес.
Несколько человек, услышавших ответ Криспа, попятились на шаг или два, точно боясь подхватить от него заразную болезнь. Крисп нахмурился, вспомнив своих близких и настоящую болезнь, унесшую их в могилу. Впрочем, ярость Скомбра могла быть не менее опасной, чем холера. Лицо у вестиария налилось краской, но он сохранил самообладание и демонстративно повернулся к Криспу спиной.
Анфим был слишком далеко и не слышал перепалки между Скомбром и Криспом, но презрительный жест постельничего говорил сам за себя.
– Эй, вы двое, хватит! – сказал Автократор. – Хватит, я сказал!
Я не хочу, чтобы два моих фаворита цапались между собой – и не потерплю этого. Поняли?
– Да, ваше величество, – ответил Крисп.
– Ваше величество! – отозвался Скомбр. – Я обещаю всегда выказывать Криспу то уважение, какого он заслуживает.
– Вот и ладно, – просиял Анфим.
Крисп понимал, что слова евнуха отнюдь не извинение. По мнению Скомбра, конюший никакого уважения не заслуживал. Но даже ненависть постельничего сейчас не волновала Криспа. Император назвал его и вестиария «двумя своими фаворитами». Как бы Крисп ни презирал евнуха, то, что император упомянул их в одном ряду, было большим достижением.
Медленно и задумчиво, точно купеческий корабль под опавшими парусами, Скомбр вернулся к своему креслу и опустился в него со вздохом облегчения. Маленькие глазки под набрякшими веками уставились на Криспа. Тот ответил лучезарной улыбкой и победно поднял чашу с вином. Не пытайся Скомбр унизить его, Криспу понадобилось бы куда больше времени, чтобы выяснить, как относится к нему Автократор.
Евнух подозрительно нахмурился. Улыбка Криспа стала еще шире.

* * *
Мавр, топоча ногами, стряхнул с сапог снег.
– Тут теплее, – сказал он довольно. – Лошади – они все равно что печки. Даже лучше – на печке далеко не уедешь.
– Да, только бросить тебя в лошадь за дурацкие шутки невозможно, – отозвался Крисп. – А жаль. Ты пришел исключительно ради того, чтобы позубоскалить? Тогда можешь выметаться.
Мавр фыркнул, потом выпрямился и принял позу оскорбленного достоинства.
– Раз так, я уйду! И оставлю свои новости при себе.
Он повернулся, направляясь к выходу. Крисп с другими работниками поспешили за ним.
– Какие новости? – спросил Крисп. Даже сюда, в город Видесс, сердце Видесской империи, новости зимой доходили долго и всегда вызывали интерес. Все, кто слышал слова Мавра, столпились вокруг, с нетерпением ожидая, что же он скажет.
– Во-первых, – важно произнес он, довольный многочисленностью аудитории, – эта банда халогаев под предводительством Арваша Черного Плаща – помнишь, Крисп, мы слыхали о них прошлой зимой в Опсикионе? – ушла из Татагуша в Пардрайянские степи.
– Как ушли, так и вернутся, – заметил Стозий. – У степняков много не награбишь.
– И вообще, какое нам дело до Татагуша? – высказался кто-то еще. – Он слишком далеко.
Его поддержали одобрительными репликами еще несколько человек.
Крисп, не вступая в спор, покачал головой. Прожив столько лет на одном месте в деревне, он жаждал узнать о мире как можно больше.
– А вторая моя сплетня тебе уже известна, Крисп, если ты был вчера на вечеринке у его величества, – сказал Мавр.
Крисп снова покачал головой, на сей раз более энергично.
– Нет, не был. Иногда я должен и поспать.
– Ты ничего не достигнешь, если будешь поддаваться этой слабости, – заявил Мавр, изящно махнув рукой. – В общем, новость тоже относится к халогаям – вернее, к халогайне.
– Халогайне? – с острым любопытством повторили в один голос двое или трое конюхов. Рослые белобрысые северяне часто наведывались в Видесс в качестве купцов или будущих наемников, но жен и дочерей с собой не привозили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60