Крепость, где все тебя ненавидят, где тебе дают заплесневелый хлеб и вино, мало чем отличающееся от уксуса, очень скоро покажется темницей даже охраннику.
"Я молю Господь, чтобы мои усилия увенчались успехом, — писала Динак. Однако даже если Она услышит мою молитву, я не знаю, как мне удастся бежать из крепости с Шарбаразом. Если у тебя есть мысли на сей счет, дай мне знать.
Кстати, добавлю, что ты очень мудро поступил, вложив в прошлое письмо безобидный листочек; я показала его Птардаку; он и подумать не мог, что в футляре приехали и более важные слова. Пусть же твоя мудрость найдет похожий путь обойти и это затруднение".
Абивард подошел к окну. По небу неслись тучи, серые и клочковатые, как только что настриженная шерсть.
— Когда распогодится, если вообще распогодится, придется, пожалуй, нанести визит моему зятюшке, — сказал он.
* * *
— Кто идет? — Этот возглас Абивард услышал еще в двух фарлонгах от крепости Налгис-Краг. Он назвал себя и добавил:
— Ваш повелитель ждет меня. Я написал, что скоро приеду.
— О да, ты здесь желанный гость, владетельный. Абивард, и воистину долгожданный, — отозвался часовой. — Но кто этот старик рядом с тобой и какого он звания? Мы окажем ему надлежащий прием согласно его чину.
— Моего лекаря зовут Таншар. Он останется со мной.
— Как тебе будет угодно, о повелитель. Но не думаешь ли ты, что у нас в Налгис-Краге нет своих лекарей? Ей-Богу, мы же не хаморы. — Голос часового звучал возмущенно.
— Таншар лечит меня с младенчества. — Эту ложь Абивард произнес гладко, поскольку бесконечно ее репетировал по пути из Век-Руда. — И никому другому я доверять себя не желаю.
Часовой уступил, повторив:
— Как тебе будет угодно. Заходи же. Ворота открыты.
Абивард слегка пришпорил коня. Таншар последовал за ним по поднимающейся к воротам узкой тропке. В расположенной на высоком утесе крепости Налгис-Краг могли позволить себе держать ворота открытыми почти всегда: никакому войску не подобраться сюда незамеченным. Более того, войско вообще вряд ли могло бы подойти. И не в первый раз Абиварду захотелось, чтобы и его крепость была столь же неприступна.
Птардак вышел из жилой части во двор поздороваться с ним. Дихган надела Налгис-Краг по-прежнему ходил с палкой и, скорее всего, обречен хромать всю жизнь, но передвигался он несравненно легче, чем в день свадьбы с Динак.
— Счастлив снова видеть тебя, о зять мой, — сказал он, приближаясь с протянутой в приветствии рукой. Взгляд его перенесся с Абиварда на Таншара и пару вьючных лошадей, которых тот вел в поводу. — Я ожидал, что ты приедешь с большим количеством людей, особенно когда повсюду рыщут варвары.
— Справились и так, — пожал плечами Абивард. — мне не хотелось отвлекать людей — пусть лучше отгоняют кочевников от наших стад и ганатов. Позволь представить тебе Таншара, моего лекаря.
— Повелитель Птардак, — вежливо проговорил Таншар, кланяясь в седле.
Птардак кивнул в ответ и вновь обратил внимание к равному себе по положению:
— Чем же ты болен, что приходится таскать с собой лекаря?
— Острые боли вот здесь. — Абивард провел ладонью по правой стороне живота. — И кишечник пошаливает. Таншаровы зелья и горячие припарки, которые он готовит на привалах, помогают мне держаться в седле.
— Что ж, как тебе будет угодно, — сказал Птардак. Абиварду пришло на ум, уж не позаимствовал ли часовой это выражение у своего хозяина. Дихган Налгис-Крага продолжил:
— Заходите и передохните с дороги. А потом, Абивард, ты поподробнее расскажешь мне о причинах своего визита. Не пойми меня превратно, я всегда рад тебя видеть, только твое письмо, прости уж, было несколько туманно.
— Охотно прощаю, — сказал Абивард, направляясь с Птардаком в сторону жилой части, — поскольку и намеренно писал туманно. Есть вещи, которые нельзя в открытую доверять пергаменту, чтобы не увидели не те глаза. Я не написал бы и того, что написал, не будь я уверен в твоей преданности Смердису, Царю Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство.
Птардак остро глянул на него и еще более остро — на Таншара:
— Стоит ли говорить даже эти слова, пока мы не беседуем один на один?
— О чем это ты? — спросил Абивард и тоже посмотрел на Таншара. — А, лекарь? — Он захохотал — громко, долго и чуть глуповато. — Он ценный советчик и был таковым еще во времена моего деда. Отец мой Годарс даже допускал его на женскую половину пользовать своих жен и дочерей, в том числе и Динак. Не доверять Таншару? Да я скорее заподозрю в недобрых помыслах луну!
— Еще раз прошу прощения, но отец мой Урашту нередко задавался вопросом, не слишком ли много вольностей позволял Годарс своим родичам и вассалам, — сказал Птардак. — Я говорю не с целью оскорбить, лишь хочу довести до сведения. И должен напомнить тебе, что я-то этого Таншара совсем не знаю, кроме того, что ты говоришь мне о нем. Поэтому сомневаюсь, что могу доверять ему в той же степени, в какой доверяешь ты.
«И ты прав, поскольку я вру тебе без зазрения совести», — подумал Абивард.
Птардаку, однако же, он явил воплощение уязвленной гордости. Положив руку на плечо Таншара, он промолвил:
— Давай, друг мой, возвращаться в наш Век-Руд. Если Птардак не может доверять тебе, то я не могу доверять ему. — Он сделал пару шагов в сторону конюшни, словно намереваясь востребовать назад своего коня.
Таншар тоже хорошо выучил свою роль.
— Но как же быть с известием, которое ты привез Динак, о повелитель? воскликнул он. — Сердце госпожи твоей матери разорвется от горя, если ты вернешься, так и не передав его.
— Меня это ничуть не волнует, — произнес Абивард, гордо выпрямившись. — Я не намерен оставаться в стороне, когда тебя унижают. Это плохо влияет на мое самочувствие.
Птардак переводил взгляд с одного на другого. «Клюнула рыбка», — подумал Абивард, храня холодное и высокомерное выражение лица.
— Возможно, я поторопился… — начал Птардак.
— Возможно. — Абивард сделал еще несколько шагов в сторону конюшни.
— Подожди, — сказал Птардак. — Если ты до такой степени полагаешься на этого человека, значит, он этого определенно заслуживает. Я приношу извинения за все оскорбления, которые мог неумышленно нанести…
— Дихган очень добр, — проговорил Таншар. Абивард сделал вид, что примирительное отношение его вассала убедило его:
— Раз Таншар не считает себя оскорбленным, стало быть, никакого оскорбления не было. — Он продолжал сохранять недовольный тон. — А дело, как я уже сказал, довольно важное… Что ж, Птардак, я согласен, считай, что ничего не произошло.
Птардак по-прежнему выглядел обиженным.
— Я не возражаю, чтобы ты повидался с сестрой, если я буду в той же комнате. Ближайшие родственники жены могут видеть ее, не нарушая приличий, даже после того, как она перешла на женскую половину другого мужчины. Но вот врач…
— …есть врач, к тому же старый и слепой на один глаз, — твердо сказал Абивард. — И он видел Динак прежде. Уж не думаешь ли ты, что он набросится на нее и станет домогаться любви? К тому же вряд ли кто-нибудь сможет лучше него передать некоторые подробности того, что рассказала мне моя мать. Возможно, потрясение для моей сестры будет меньше, если она услышит это из уст человека, не являющегося членом семьи.
— Как тебе будет угодно. — Голос у Птардака был недовольный, но он уступил. — Раз уж ты проделал такой путь, известие действительно должно быть важным. И из-за тех мрачных намеков, которые ты все время отпускаешь, я готов уже лопнуть от любопытства. Расскажи мне, что можешь, немедленно, ни секунды не медля, даже чтоб в затылке почесать.
— В горле у меня пересохло, — сказал Абивард. — Даже зимой дорога от моего надела до твоего по большей части сухая и пыльная.
Птардак вертел в руках набалдашник палки. Гостеприимство прежде всего так диктовал обычай, нерушимый, как железо. И поэтому, несмотря на все его нетерпение, ему пришлось проводить Абиварда и Таншара на кухню и старательно занимать их светской беседой, пока они пили вино и ели лепешки с изюмом, и с луком, и с брынзой, и с бараниной, обвалянной в толченом кардамоне. Что ни говори, а угощение он выставил отменное.
Наконец Абивард сказал:
— Не будешь ли ты столь любезен и не прикажешь ли подать еще кувшинчик этого восхитительного красного вина в твою опочивальню, о владетельный дихган, дабы мы могли омочить наши губы за беседой о том, какие заботы привели нас сюда?
— Разумеется, о владетельный дихган, — отозвался Птардак с плохо скрываемым нетерпением. — Если ты и твой вассал соблаговолите последовать за мной… — Поднимаясь, он оперся о стол рукой, но прошел несколько шагов, прежде чем как бы невзначай коснулся пола кончиком палки. Как и писала Динак, он поправлялся.
— Ты ходишь совсем неплохо, — сказал Абивард. — А можешь ли уже ездить верхом?
— О да, и ты не представляешь себе, до чего я рад этому. — Птардак и понятия не имел, до чего был рад этому Абивард. Птардак продолжил:
— В последнее время я много охотился, наверстывая упущенное за те дни, пока был увечен.
— Сие никому не дано. — Таншар говорил торжественно, словно служитель Господа.
Птардак посмотрел на него с большим уважением, чем прежде:
— Боюсь, что ты прав, но я все же стараюсь. — Абиварду же он сказал, словно делая уступку:
— Он не лишен мудрости.
— Не лишен, — согласился Абивард, надеясь, что в голосе его не проступило удивление. Нет, конечно же, он не считал Таншара глупцом; если бы это было так, он не взял бы его с собой. Но он не ожидал, что деревенский прорицатель сможет столь убедительно играть роль куда более важной персоны. Это заставило его подумать, не пора ли возвысить Таншара.
Не успел он додумать свою мысль до конца, как Птардак сказал:
— Давайте же перенесем наш разговор туда, где мы сможем беседовать более свободно. Ты же сам предлагал. — Он нетерпеливо постучал палкой по полу.
— Я к твоим услугам. — Абивард поднялся и последовал за ним в сопровождении Таншара.
Абивард был в коридоре у опочивальни Птардака в день свадьбы Динак, Но тогда, конечно, он дальше двери не прошел. Сейчас Птардак отпер ее и широко распахнул перед гостями, предлагая им пройти впереди него. Как только Абивард и Таншар вошли, он заложил дверь на засов.
— Ну и…
Но Абивард был еще не готов начинать разговор. Он с любопытством огляделся; это была первая опочивальня дихгана, которую он видел за пределами Век-Руда. Во многом она очень напоминала его собственную — кровать, комод, украшенный чрезвычайно красивыми чашами и кубками, столик. Но, как и писала Динак, теперь в задней стене было две двери, расположенные рядышком, и одна из них была явно поставлена совсем недавно.
Он показал на них и похотливо ухмыльнулся:
— Это еще что такое? Неужели ты держишь своих красивых жен за одной дверью, а некрасивых за другой? Как же они у тебя не перегрызлись?
Птардак покраснел, как дева, подведенная к брачному ложу:
— Нет. Одна из дверей ведет в обиталище… э-э-э… особого гостя.
— А засов-то с этой стороны, — заметил Таншар.
— И какое тебе до этого дело? — спросил Птардак.
— Да никакого, о повелитель, — весело сказал прорицатель. — Это твой надел, и ты распоряжаешься в нем, как считаешь нужным. Просто мой рот сказал то, что увидел мой здоровый глаз.
Птардак тоже открыл рот, возможно, желая предупредить Таншара, чтобы получше выбирал слова, но закрыл его, так ничего не сказав, и ограничился резким кивком. В наступившей тишине Абивард сказал:
— О зять мой, могу ли я попросить еще вина? Так трудно сказать то, что предстоит сказать, что, боюсь, без вина мне нелегко будет заставить мой язык вымолвить эти слова.
— Как тебе будет угодно, — сказал Птардак, но вид его говорил о том, что дело складывается не так, как угодно ему. Он, хромая, подошел к наружной двери и заорал, подзывая слугу. Тот мгновенно примчался с такой бадьей вина, которой хватило бы, чтобы допьяна напоить полдюжины человек, налил немного в чаши тонкого фарфора, потом поклонился и исчез. Птардак залпом выпил и сложил руки на груди.
— Ну, довольно тайн, — прорычал он. — Выкладывайте все, на что намекали с самого приезда.
Абивард скользнул взглядом по обеим дверям в задней стене и понизил голос, не желая, чтобы кто-то за любой из этих дверей его услышал.
— До меня дошли сведения об опасном заговоре против Смердиса, Царя Царей, да умножатся его дни и прирастет его царство. В него вовлечены столь многие, что я опасаюсь, как бы Царь Царей не оказался в отчаянном положении, если те из нас, кто остался верен ему, не приложат все силы, чтобы поддержать его.
— Этого-то я и опасался, — мрачно проговорил Птардак. — Когда ты прислал мне то письмо, жалуясь на подать, которую взяли с тебя его люди, я начал бояться, что ты — один из заговорщиков и пытаешься втянуть и меня. Поэтому я так и ответил на твое письмо. Но Динак убедила меня, что ты не способен на вероломство.
— Это хорошо, — от души сказал Абивард:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
"Я молю Господь, чтобы мои усилия увенчались успехом, — писала Динак. Однако даже если Она услышит мою молитву, я не знаю, как мне удастся бежать из крепости с Шарбаразом. Если у тебя есть мысли на сей счет, дай мне знать.
Кстати, добавлю, что ты очень мудро поступил, вложив в прошлое письмо безобидный листочек; я показала его Птардаку; он и подумать не мог, что в футляре приехали и более важные слова. Пусть же твоя мудрость найдет похожий путь обойти и это затруднение".
Абивард подошел к окну. По небу неслись тучи, серые и клочковатые, как только что настриженная шерсть.
— Когда распогодится, если вообще распогодится, придется, пожалуй, нанести визит моему зятюшке, — сказал он.
* * *
— Кто идет? — Этот возглас Абивард услышал еще в двух фарлонгах от крепости Налгис-Краг. Он назвал себя и добавил:
— Ваш повелитель ждет меня. Я написал, что скоро приеду.
— О да, ты здесь желанный гость, владетельный. Абивард, и воистину долгожданный, — отозвался часовой. — Но кто этот старик рядом с тобой и какого он звания? Мы окажем ему надлежащий прием согласно его чину.
— Моего лекаря зовут Таншар. Он останется со мной.
— Как тебе будет угодно, о повелитель. Но не думаешь ли ты, что у нас в Налгис-Краге нет своих лекарей? Ей-Богу, мы же не хаморы. — Голос часового звучал возмущенно.
— Таншар лечит меня с младенчества. — Эту ложь Абивард произнес гладко, поскольку бесконечно ее репетировал по пути из Век-Руда. — И никому другому я доверять себя не желаю.
Часовой уступил, повторив:
— Как тебе будет угодно. Заходи же. Ворота открыты.
Абивард слегка пришпорил коня. Таншар последовал за ним по поднимающейся к воротам узкой тропке. В расположенной на высоком утесе крепости Налгис-Краг могли позволить себе держать ворота открытыми почти всегда: никакому войску не подобраться сюда незамеченным. Более того, войско вообще вряд ли могло бы подойти. И не в первый раз Абиварду захотелось, чтобы и его крепость была столь же неприступна.
Птардак вышел из жилой части во двор поздороваться с ним. Дихган надела Налгис-Краг по-прежнему ходил с палкой и, скорее всего, обречен хромать всю жизнь, но передвигался он несравненно легче, чем в день свадьбы с Динак.
— Счастлив снова видеть тебя, о зять мой, — сказал он, приближаясь с протянутой в приветствии рукой. Взгляд его перенесся с Абиварда на Таншара и пару вьючных лошадей, которых тот вел в поводу. — Я ожидал, что ты приедешь с большим количеством людей, особенно когда повсюду рыщут варвары.
— Справились и так, — пожал плечами Абивард. — мне не хотелось отвлекать людей — пусть лучше отгоняют кочевников от наших стад и ганатов. Позволь представить тебе Таншара, моего лекаря.
— Повелитель Птардак, — вежливо проговорил Таншар, кланяясь в седле.
Птардак кивнул в ответ и вновь обратил внимание к равному себе по положению:
— Чем же ты болен, что приходится таскать с собой лекаря?
— Острые боли вот здесь. — Абивард провел ладонью по правой стороне живота. — И кишечник пошаливает. Таншаровы зелья и горячие припарки, которые он готовит на привалах, помогают мне держаться в седле.
— Что ж, как тебе будет угодно, — сказал Птардак. Абиварду пришло на ум, уж не позаимствовал ли часовой это выражение у своего хозяина. Дихган Налгис-Крага продолжил:
— Заходите и передохните с дороги. А потом, Абивард, ты поподробнее расскажешь мне о причинах своего визита. Не пойми меня превратно, я всегда рад тебя видеть, только твое письмо, прости уж, было несколько туманно.
— Охотно прощаю, — сказал Абивард, направляясь с Птардаком в сторону жилой части, — поскольку и намеренно писал туманно. Есть вещи, которые нельзя в открытую доверять пергаменту, чтобы не увидели не те глаза. Я не написал бы и того, что написал, не будь я уверен в твоей преданности Смердису, Царю Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство.
Птардак остро глянул на него и еще более остро — на Таншара:
— Стоит ли говорить даже эти слова, пока мы не беседуем один на один?
— О чем это ты? — спросил Абивард и тоже посмотрел на Таншара. — А, лекарь? — Он захохотал — громко, долго и чуть глуповато. — Он ценный советчик и был таковым еще во времена моего деда. Отец мой Годарс даже допускал его на женскую половину пользовать своих жен и дочерей, в том числе и Динак. Не доверять Таншару? Да я скорее заподозрю в недобрых помыслах луну!
— Еще раз прошу прощения, но отец мой Урашту нередко задавался вопросом, не слишком ли много вольностей позволял Годарс своим родичам и вассалам, — сказал Птардак. — Я говорю не с целью оскорбить, лишь хочу довести до сведения. И должен напомнить тебе, что я-то этого Таншара совсем не знаю, кроме того, что ты говоришь мне о нем. Поэтому сомневаюсь, что могу доверять ему в той же степени, в какой доверяешь ты.
«И ты прав, поскольку я вру тебе без зазрения совести», — подумал Абивард.
Птардаку, однако же, он явил воплощение уязвленной гордости. Положив руку на плечо Таншара, он промолвил:
— Давай, друг мой, возвращаться в наш Век-Руд. Если Птардак не может доверять тебе, то я не могу доверять ему. — Он сделал пару шагов в сторону конюшни, словно намереваясь востребовать назад своего коня.
Таншар тоже хорошо выучил свою роль.
— Но как же быть с известием, которое ты привез Динак, о повелитель? воскликнул он. — Сердце госпожи твоей матери разорвется от горя, если ты вернешься, так и не передав его.
— Меня это ничуть не волнует, — произнес Абивард, гордо выпрямившись. — Я не намерен оставаться в стороне, когда тебя унижают. Это плохо влияет на мое самочувствие.
Птардак переводил взгляд с одного на другого. «Клюнула рыбка», — подумал Абивард, храня холодное и высокомерное выражение лица.
— Возможно, я поторопился… — начал Птардак.
— Возможно. — Абивард сделал еще несколько шагов в сторону конюшни.
— Подожди, — сказал Птардак. — Если ты до такой степени полагаешься на этого человека, значит, он этого определенно заслуживает. Я приношу извинения за все оскорбления, которые мог неумышленно нанести…
— Дихган очень добр, — проговорил Таншар. Абивард сделал вид, что примирительное отношение его вассала убедило его:
— Раз Таншар не считает себя оскорбленным, стало быть, никакого оскорбления не было. — Он продолжал сохранять недовольный тон. — А дело, как я уже сказал, довольно важное… Что ж, Птардак, я согласен, считай, что ничего не произошло.
Птардак по-прежнему выглядел обиженным.
— Я не возражаю, чтобы ты повидался с сестрой, если я буду в той же комнате. Ближайшие родственники жены могут видеть ее, не нарушая приличий, даже после того, как она перешла на женскую половину другого мужчины. Но вот врач…
— …есть врач, к тому же старый и слепой на один глаз, — твердо сказал Абивард. — И он видел Динак прежде. Уж не думаешь ли ты, что он набросится на нее и станет домогаться любви? К тому же вряд ли кто-нибудь сможет лучше него передать некоторые подробности того, что рассказала мне моя мать. Возможно, потрясение для моей сестры будет меньше, если она услышит это из уст человека, не являющегося членом семьи.
— Как тебе будет угодно. — Голос у Птардака был недовольный, но он уступил. — Раз уж ты проделал такой путь, известие действительно должно быть важным. И из-за тех мрачных намеков, которые ты все время отпускаешь, я готов уже лопнуть от любопытства. Расскажи мне, что можешь, немедленно, ни секунды не медля, даже чтоб в затылке почесать.
— В горле у меня пересохло, — сказал Абивард. — Даже зимой дорога от моего надела до твоего по большей части сухая и пыльная.
Птардак вертел в руках набалдашник палки. Гостеприимство прежде всего так диктовал обычай, нерушимый, как железо. И поэтому, несмотря на все его нетерпение, ему пришлось проводить Абиварда и Таншара на кухню и старательно занимать их светской беседой, пока они пили вино и ели лепешки с изюмом, и с луком, и с брынзой, и с бараниной, обвалянной в толченом кардамоне. Что ни говори, а угощение он выставил отменное.
Наконец Абивард сказал:
— Не будешь ли ты столь любезен и не прикажешь ли подать еще кувшинчик этого восхитительного красного вина в твою опочивальню, о владетельный дихган, дабы мы могли омочить наши губы за беседой о том, какие заботы привели нас сюда?
— Разумеется, о владетельный дихган, — отозвался Птардак с плохо скрываемым нетерпением. — Если ты и твой вассал соблаговолите последовать за мной… — Поднимаясь, он оперся о стол рукой, но прошел несколько шагов, прежде чем как бы невзначай коснулся пола кончиком палки. Как и писала Динак, он поправлялся.
— Ты ходишь совсем неплохо, — сказал Абивард. — А можешь ли уже ездить верхом?
— О да, и ты не представляешь себе, до чего я рад этому. — Птардак и понятия не имел, до чего был рад этому Абивард. Птардак продолжил:
— В последнее время я много охотился, наверстывая упущенное за те дни, пока был увечен.
— Сие никому не дано. — Таншар говорил торжественно, словно служитель Господа.
Птардак посмотрел на него с большим уважением, чем прежде:
— Боюсь, что ты прав, но я все же стараюсь. — Абиварду же он сказал, словно делая уступку:
— Он не лишен мудрости.
— Не лишен, — согласился Абивард, надеясь, что в голосе его не проступило удивление. Нет, конечно же, он не считал Таншара глупцом; если бы это было так, он не взял бы его с собой. Но он не ожидал, что деревенский прорицатель сможет столь убедительно играть роль куда более важной персоны. Это заставило его подумать, не пора ли возвысить Таншара.
Не успел он додумать свою мысль до конца, как Птардак сказал:
— Давайте же перенесем наш разговор туда, где мы сможем беседовать более свободно. Ты же сам предлагал. — Он нетерпеливо постучал палкой по полу.
— Я к твоим услугам. — Абивард поднялся и последовал за ним в сопровождении Таншара.
Абивард был в коридоре у опочивальни Птардака в день свадьбы Динак, Но тогда, конечно, он дальше двери не прошел. Сейчас Птардак отпер ее и широко распахнул перед гостями, предлагая им пройти впереди него. Как только Абивард и Таншар вошли, он заложил дверь на засов.
— Ну и…
Но Абивард был еще не готов начинать разговор. Он с любопытством огляделся; это была первая опочивальня дихгана, которую он видел за пределами Век-Руда. Во многом она очень напоминала его собственную — кровать, комод, украшенный чрезвычайно красивыми чашами и кубками, столик. Но, как и писала Динак, теперь в задней стене было две двери, расположенные рядышком, и одна из них была явно поставлена совсем недавно.
Он показал на них и похотливо ухмыльнулся:
— Это еще что такое? Неужели ты держишь своих красивых жен за одной дверью, а некрасивых за другой? Как же они у тебя не перегрызлись?
Птардак покраснел, как дева, подведенная к брачному ложу:
— Нет. Одна из дверей ведет в обиталище… э-э-э… особого гостя.
— А засов-то с этой стороны, — заметил Таншар.
— И какое тебе до этого дело? — спросил Птардак.
— Да никакого, о повелитель, — весело сказал прорицатель. — Это твой надел, и ты распоряжаешься в нем, как считаешь нужным. Просто мой рот сказал то, что увидел мой здоровый глаз.
Птардак тоже открыл рот, возможно, желая предупредить Таншара, чтобы получше выбирал слова, но закрыл его, так ничего не сказав, и ограничился резким кивком. В наступившей тишине Абивард сказал:
— О зять мой, могу ли я попросить еще вина? Так трудно сказать то, что предстоит сказать, что, боюсь, без вина мне нелегко будет заставить мой язык вымолвить эти слова.
— Как тебе будет угодно, — сказал Птардак, но вид его говорил о том, что дело складывается не так, как угодно ему. Он, хромая, подошел к наружной двери и заорал, подзывая слугу. Тот мгновенно примчался с такой бадьей вина, которой хватило бы, чтобы допьяна напоить полдюжины человек, налил немного в чаши тонкого фарфора, потом поклонился и исчез. Птардак залпом выпил и сложил руки на груди.
— Ну, довольно тайн, — прорычал он. — Выкладывайте все, на что намекали с самого приезда.
Абивард скользнул взглядом по обеим дверям в задней стене и понизил голос, не желая, чтобы кто-то за любой из этих дверей его услышал.
— До меня дошли сведения об опасном заговоре против Смердиса, Царя Царей, да умножатся его дни и прирастет его царство. В него вовлечены столь многие, что я опасаюсь, как бы Царь Царей не оказался в отчаянном положении, если те из нас, кто остался верен ему, не приложат все силы, чтобы поддержать его.
— Этого-то я и опасался, — мрачно проговорил Птардак. — Когда ты прислал мне то письмо, жалуясь на подать, которую взяли с тебя его люди, я начал бояться, что ты — один из заговорщиков и пытаешься втянуть и меня. Поэтому я так и ответил на твое письмо. Но Динак убедила меня, что ты не способен на вероломство.
— Это хорошо, — от души сказал Абивард:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65