На руке выше четырехпалой кисти, похожей на клещевой захват, Форт заметил подсохший след бледно-коричневой крови.
– Далан, что за дела? – капитан слегка повысил голос. – Она же простынет. Не хватало еще воспаления легких; живо дай ей одежду.
– Оооааа! – завопив, Далан со звоном брякнула контейнер на пол. – Я растяпа! Очень стыдно, я не задумалась!
Эш не посмотрела ей вслед, даже не подняла голову.
– Я тоже извиняюсь, виноват. Следовало поднять температуру воздуха.
– Ничего, – прошептала Эш, глядя в пол. – Я провинилась больше всех. Простите.
– Выше голову, бортинженер.
– Не смею. Совестно глядеть на вас.
– Брось. Тебе просто подурнело. Это со многими бывает в сложных рейсах. Пройдет.
– Вы не понимаете… – большие, влажные желто-зеленые глаза выглянули на миг из-под морщинистых век. – Я ополоумела как… как няня с первым яйцом. Порой случается такая дурость – никого не подпускать, даже родителей. Вам это чуждо, незнакомо.
– Кое-как пойму, не бойся, – Форт неуверенно вникал в сложности чужой культуры. – Говоришь, яйцо?.. Но ты была от меня в трехстах метрах, вне прямой видимости. Тебе что-то передалось?
– Да!.. – Эш крепче обняла себя, потрясла гладкой головой. – Словно вы тронули яйцо – грубо, жестоко. Оно кричало.
– Не было ни звука.
– Я же сказала – не поймете. Это знают наши мамы, няни, а вы эйджи.
– Такое случилось с тобой в первый раз? – Форт, поймав кончик нити, начал осторожно распутывать хитроумную комбинацию событий. – Ммм… то есть – прежде тебе доводилось испытывать похожее?
– Не… нет. Очень немного. Я не была няней в семье, я училась. У нас, на Аркадии, недостаток инженерных кадров. Даже шнги получали дипломы. Так не принято в мире, откуда мы пришли.
«Что-то вроде начинающей старой девы, – смекнул Форт. – Ее лишили роли, которая ей свойственна, а тяга осталась».
– И черное яйцо тебя смутило?
– Это не… нельзя сказать в словах, – горячий шепот Эш был сбивчив. – Исступление. Накатывает, как волна. Не думаешь, перестаешь владеть собой… Я бы на вас напала, если б не Далан. Яйцо звало меня.
– Вслух? Ты слышала его?
– Нет. Но я поняла. Словно увидела – удары, руки приближаются.
Вбежала Далан, прижимая к широкому телу тряпье, которое смогла выгрести из багажа Эш.
– Чем я могу искупить свою неловкость, коллега Эш? Я возьму себе заботы о твоем лечении!
– Ты и так немало для меня сделала, – вяло подняв руку, Эш перебирала скомканную одежду; вытянув тонкий свитер, стала влезать в него – будто змея возвращается в старую кожу. Далан тем временем нашла то, что сочла обувью, и принялась обувать бортинженера.
– Это головной убор для сна.
– Да? Я ошибаюсь. Случается иногда от неосведомленности! Я представляю по себе.
– О господь, да твоя ступня размером с мою голову!.. И это не на ноги, – выхватила Эш комок шелковистой ткани, – это рукавицы для молитвы.
– Как причудливы различные культуры!.. Ты веришь в сверхъестественные существа?
– А ты нет? – Эш понемногу оживала.
– Я верю в… – лицо Далан так перекосилось и выпятилось, что и представить нельзя; Эш испуганно отодвинулась – вдруг укусит?
– …в естество! – нашла Далан подходящий термин. – Капитан, я изучила ее автомедиком. Как ихэн она не больна. Органы на месте, голова цела. В голове сильное волнение. Автомат сделал укол покоя.
– Действует? – спросил Форт у Эш.
– Кажется, да. Сейчас мне легче, чем в стволе.
– Дело вот в чем, – теперь Форт смотрел на Далан. – У Эш возникло впечатление, что… – он бросил вопросительный взгляд на бортинженера; та, помедлив, кивнула: «Да, говорите, это не секрет», – …что плазмоид с ней общается на чувственном уровне. Он просил помощи – чтобы она защитила его от меня. Хотя в тот момент плазмоида рядом не было. Я изучал снаружи ящик с багажом умершего.
– Это чей будильник? – ухо Далан нацелилось на тикающие часы.
– Именно. Я не уверен, но есть кое-какие признаки того, что багаж связан с плазменной активностью. Багаж не похож на техническое устройство. Но существуют объекты, удерживающие на себе отдельные виды энергии – тиолит, к примеру.
– Это минерал.
– Да, из него делают торнаки.
– Ящик с тиолитом?
– Маловероятно. Мне сказали, что в багаже вещи, памятные для умершего. Тиолит невзрачен, он даже не поделочный камень. И чтобы плазма его «заметила», масса его должна быть не менее десяти-двенадцати кило. Не представляю себе человека, таскающего за собой тиолитовый булыжник. Ээ… то есть не камень, а чемодан с обогащенным тиолитом.
– Можно я вмешаюсь в совещание? – робко спросила Эш.
– Говори.
– Меня тревожит не багаж, а собственная голова, – заявила Эш с откровенностью человека, которому нечего терять. – Я не уверена, что приступ не повторится. Как мне после этого работать?.. Я ставлю вас в тяжелое положение – вы не можете на меня полагаться…
– Не думаю я так, – заворочалась Далан, по обыкновению сидящая на корточках. – Нервная судорога – вот что было! Автомедик советовал ей отдохнуть и после перепроверки работать. Верю я в технику.
– Сейчас ты слышишь яйцо?
– Нет. Только вспоминаю порой.
– А между тем оно гуляет по стволу со своими дружками-вихрями. Я бы сказал – прямо пулей носится.
– Щиты, – крякнула Далан. – Аварийные щиты закрыты. Голова судна изолирована от всего сзади. Щиты – сильная защита от лучей.
– Если так… то у нас есть один способ проверить, действует яйцо на Эш или…
– …или это – мой бред, – смело закончила Эш. – Я поняла! Далан, держи меня крепче. Капитан, разведите щиты.
– Ты не обидишься на держание? – толстые пальцы Далан зависли, нерешительно шевелясь, над тонким запястьем Эш.
– Давай взаимно погасим все обиды. Пусть между нами их не будет.
Форт задумчиво положил ладонь на пульт.
– Вообще-то я не имею права подвергать члена экипажа заведомому риску без крайней на то необходимости.
Эш и Далан взялись за руки, словно сестры. Идиллия! Худая, жилистая Ящерица и головастая, большая Слониха. И глава экипажа – Железяка. Кто бы увидел!.. Только в космосе, в предельно опасной обстановке возможно братство разумных видов, разделенных всем – привычной силой тяготения, составом пищи, культурой, языком, мышлением.
– Я иду на испытание добровольно, – подчеркнула Эш. – Иначе мы не узнаем правды. Капитан, прошу вас!..
Одна лапа Далан сковала Эш руки, другая легла на шею, и пальцы едва не сошлись под затылком шнги.
– Последнее. Открытие будет коротким; щиты разойдутся, когда яйцо окажется ближе к корме. Надеюсь, я успею свести их, чтобы плазмоид не проник в рубку. Хотя…
«…я что-то не уверен, что ему сюда надо, – договорил Форт в уме, нажимая кнопки. – А то давно бы просочился».
Плиты щитов поплыли. Прерываемая помехами картинка видео показывала бело-пламенные спирали, извивающиеся в стволе, и на их фоне – скользящее по ломаной линии яйцо.
– Есть, – захрипела Эш. – О господь!.. я не выдержу!..
Далан опасалась за силу руки – мышцы, не ослабевшие благодаря упорной гимнастике, позволяли ей смять шею шнги, словно пластилин. Промедление отдалось ей болью – извернувшись, Эш резко лягнула Далан, но подкожный мускульный каркас, мгновенно отвердев, смягчил удар. И все-таки Далан держала, не усиливая хватку.
– Щиты, капитан!
– Секунду… сомкнулись!
– У тебя прошло? – заботливо спросила Далан.
– Да… да… почти, – Эш шептала, поводя головой. – Спасибо. А то бы…
– Быстро, пока не остыло. – Форт, выскочив из кресла, навис над Эш, находящейся почти в прострации. – Что оно тебе велело? Что?!
– Собери кубики, – залепетала шнга в ответ, – унесите мертвого, мы будем дружить…
– Откуда это взялось? Что означает?
– Не знаю… слышала раньше… дома… И шаги…
– Какие шаги?!
Глаза Эш остановились, из блуждающих стали стеклянными. Близкое лицо Форта смазалось, как стертое мокрой тряпкой; шаги громко звучали за дверью. Семья сидела за столом, перед обеденными чашами; отец только что снял молитвенные рукавицы. Что за шум снаружи?.. Сидеть! – вскрикивает мать. Это флаер. Дверь распахивается. Их трое, оккупанты-федералы. Как же смердит их жратва… – брезгливо сочится голос из шлема. Будто в сортире… Встать! Проверка документов! Мы не можем встать из-за стола. Это еще почему?! Чтобы не осквернить пищу, освященную молитвой. Какая пища? Гниль вы жрете! …и за едой нельзя браниться. Придите позже, и вы услышите ответ, которого заслуживаете. Дош, няня из сестриной семьи, стрельнула глазами на яйцо в коконе-грелке – если его тронут… Я тоже вцеплюсь, – думает Эш. Разорву.
Вот что значат шаги. Шаги в стволе.
– Это команда, – очнулась она, осмыслив видение. – Беречь яйцо до последнего.
– Разумный плазмоид? – Далан помахала ухом. – Науке неизвестно. Опыт не зачтут, поскольку рядом не было ученых. Мы исключили разные случайности? Резонанс памяти в ответ на излучение плазмоида?
– Это были не беспорядочные воспоминания, – поспешно возразила Эш, – а какие-то… выборочные. В них было что-то общее; я пока не понимаю, что именно. Попробую выразить… Призыв, потом… просьба дружить, заботиться…
– Так или нет– влияние доказано, – подвел итоги Форт. – Далан права – нам не поверят, сто процентов. И обстановка не та, чтобы экспериментировать. Доложим очевидные факты, и хватит. Надо выбраться из ситуации любым способом. Я даже знаю каким.
– Эш проявила высокую доблесть, – объявила Далан; для нее была важна публичность оглашения.
– Значит, скафандр меня не изолирует, – с горечью ответила Эш Форту. – Я не могу покинуть рубку, а вы – выйти за щиты. Разве что привяжете меня.
– Есть наружный жук-монтажник, – напомнила Далан, – а у него закрытое место оператора. Он пролезет в коридорах.
Форт представил – большой жук-паук для работ в открытом космосе, на броне корабля, лезет в ствол. И тотчас у него что-то отказывает и он намертво заклинивает проход своей непробиваемой задницей. Эх, иметь бы EMS и расстрелять плазмоиды!..
– Не пойдет. Вся электроника ненадежна. Только скаф высокой лучевой защиты; один такой должен входить в оснащение судна. Но сначала связь со «Скайлендом».
– Ты будешь держать меня и дальше?
– О, я много перестраховалась. Я расскажу о твоем поступке, когда возвращусь.
– Кому? Зачем?..
– Моим соотечественникам. Ты можешь получить награду.
– Господь мой, да я ничего не сделала!..
– Проси место на их корабле, – подсказал Форт, – в смысле пожизненного найма. Не прогадаешь.
– И они сэкономят – при их тяготении я недолго проживу. Я скорее буду служить с вами, капитан, – искренние глаза не отпускали Форта. – Вы смелый человек.
«Сейчас Далан скажет, что я артон», – болезненно подумалось Форту. Однако мирка знала толк в политкорректности и не разоблачила его. Она выдала нечто иное, куда более меткое:
– Очень смелый. Надо застраховаться на большую сумму, чтобы летать с ним.
– Хм, разве я похож на сорвиголову?
– Для некоторых особей риск составляет смысл и вкус жизни. Я бы не сказала так, если бы не сама была такая… нет, если бы сама такая не была… опять неправильно?
Форт взглянул на Далан с интересом. Трудно было заподозрить в разлапистой громадине столь тонкие чувства, но мирка раскусила его до сердцевины. Значит, знает, в чем прелесть риска.
– Позволь спросить, а ты-то чего искала за облаками? Если, конечно, вопрос в тему.
– Себя, – Далан встала; в рубке сразу стало тесно. – Я хочу стать личностью.
– По-моему, человек, которому хватает решимости жить одному среди чужих, – уже личность.
– Может, ты эмигрировала? – Эш захотелось ощутить в Далан душу, родственную по несчастью. – Политика или преследования?
– У нас нет политики и не преследуют, – Далан решительно подняла уши уголками. – Бохрок – народ-монолит. Это и тяготит порой. Надо выделиться из всей массы. За особенность не любят. И хвалят за особенность.
– Не понимаю, – созналась Эш.
– Разве у вас не так? Выскочку осуждают. Почему он не похож? Но он на виду, на него все глядят. Скажем, певец…
– Кстати, о певцах. Твой голос – наше оружие против плазмоидов; другого я пока не нахожу. Так что береги глотку, она нам понадобится. Я предлагаю перейти к чаепитию.
– О-о, я все принесла. Для всех! Я знаю, кто что ест. Эш, вот твое блюдо.
– Можно и обычные брикеты, – застеснялась Эш вскрытой банки, из которой щедро разливался запах подлинной ихэнской пищи. Эш рассчитывала съесть консервы в каюте, закрывшись и усилив вентиляцию.
– А вот пища капитану.
«Вот я и попался», – вздохнул Форт. Брикет пищи для киборгов говорил сам за себя.
– Удивляться нечему, бортинженер. Тем более моей так называемой смелости. Я артон.
Возникло молчание, отягощенное неподвижностью. Форт взвесил на плечах груз чужеродности – давящая ноша, не скинешь.
– Я своих слов обратно не возьму, – прервала паузу Эш. – Я хотела бы работать с вами. Теперь – особенно. Капитан и должен быть надежным, верно?..
– Значит, у нас не осталось недомолвок, – налив себе воды, Форт поглядел на стакан и извлек из памяти образ золотого пенного пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Далан, что за дела? – капитан слегка повысил голос. – Она же простынет. Не хватало еще воспаления легких; живо дай ей одежду.
– Оооааа! – завопив, Далан со звоном брякнула контейнер на пол. – Я растяпа! Очень стыдно, я не задумалась!
Эш не посмотрела ей вслед, даже не подняла голову.
– Я тоже извиняюсь, виноват. Следовало поднять температуру воздуха.
– Ничего, – прошептала Эш, глядя в пол. – Я провинилась больше всех. Простите.
– Выше голову, бортинженер.
– Не смею. Совестно глядеть на вас.
– Брось. Тебе просто подурнело. Это со многими бывает в сложных рейсах. Пройдет.
– Вы не понимаете… – большие, влажные желто-зеленые глаза выглянули на миг из-под морщинистых век. – Я ополоумела как… как няня с первым яйцом. Порой случается такая дурость – никого не подпускать, даже родителей. Вам это чуждо, незнакомо.
– Кое-как пойму, не бойся, – Форт неуверенно вникал в сложности чужой культуры. – Говоришь, яйцо?.. Но ты была от меня в трехстах метрах, вне прямой видимости. Тебе что-то передалось?
– Да!.. – Эш крепче обняла себя, потрясла гладкой головой. – Словно вы тронули яйцо – грубо, жестоко. Оно кричало.
– Не было ни звука.
– Я же сказала – не поймете. Это знают наши мамы, няни, а вы эйджи.
– Такое случилось с тобой в первый раз? – Форт, поймав кончик нити, начал осторожно распутывать хитроумную комбинацию событий. – Ммм… то есть – прежде тебе доводилось испытывать похожее?
– Не… нет. Очень немного. Я не была няней в семье, я училась. У нас, на Аркадии, недостаток инженерных кадров. Даже шнги получали дипломы. Так не принято в мире, откуда мы пришли.
«Что-то вроде начинающей старой девы, – смекнул Форт. – Ее лишили роли, которая ей свойственна, а тяга осталась».
– И черное яйцо тебя смутило?
– Это не… нельзя сказать в словах, – горячий шепот Эш был сбивчив. – Исступление. Накатывает, как волна. Не думаешь, перестаешь владеть собой… Я бы на вас напала, если б не Далан. Яйцо звало меня.
– Вслух? Ты слышала его?
– Нет. Но я поняла. Словно увидела – удары, руки приближаются.
Вбежала Далан, прижимая к широкому телу тряпье, которое смогла выгрести из багажа Эш.
– Чем я могу искупить свою неловкость, коллега Эш? Я возьму себе заботы о твоем лечении!
– Ты и так немало для меня сделала, – вяло подняв руку, Эш перебирала скомканную одежду; вытянув тонкий свитер, стала влезать в него – будто змея возвращается в старую кожу. Далан тем временем нашла то, что сочла обувью, и принялась обувать бортинженера.
– Это головной убор для сна.
– Да? Я ошибаюсь. Случается иногда от неосведомленности! Я представляю по себе.
– О господь, да твоя ступня размером с мою голову!.. И это не на ноги, – выхватила Эш комок шелковистой ткани, – это рукавицы для молитвы.
– Как причудливы различные культуры!.. Ты веришь в сверхъестественные существа?
– А ты нет? – Эш понемногу оживала.
– Я верю в… – лицо Далан так перекосилось и выпятилось, что и представить нельзя; Эш испуганно отодвинулась – вдруг укусит?
– …в естество! – нашла Далан подходящий термин. – Капитан, я изучила ее автомедиком. Как ихэн она не больна. Органы на месте, голова цела. В голове сильное волнение. Автомат сделал укол покоя.
– Действует? – спросил Форт у Эш.
– Кажется, да. Сейчас мне легче, чем в стволе.
– Дело вот в чем, – теперь Форт смотрел на Далан. – У Эш возникло впечатление, что… – он бросил вопросительный взгляд на бортинженера; та, помедлив, кивнула: «Да, говорите, это не секрет», – …что плазмоид с ней общается на чувственном уровне. Он просил помощи – чтобы она защитила его от меня. Хотя в тот момент плазмоида рядом не было. Я изучал снаружи ящик с багажом умершего.
– Это чей будильник? – ухо Далан нацелилось на тикающие часы.
– Именно. Я не уверен, но есть кое-какие признаки того, что багаж связан с плазменной активностью. Багаж не похож на техническое устройство. Но существуют объекты, удерживающие на себе отдельные виды энергии – тиолит, к примеру.
– Это минерал.
– Да, из него делают торнаки.
– Ящик с тиолитом?
– Маловероятно. Мне сказали, что в багаже вещи, памятные для умершего. Тиолит невзрачен, он даже не поделочный камень. И чтобы плазма его «заметила», масса его должна быть не менее десяти-двенадцати кило. Не представляю себе человека, таскающего за собой тиолитовый булыжник. Ээ… то есть не камень, а чемодан с обогащенным тиолитом.
– Можно я вмешаюсь в совещание? – робко спросила Эш.
– Говори.
– Меня тревожит не багаж, а собственная голова, – заявила Эш с откровенностью человека, которому нечего терять. – Я не уверена, что приступ не повторится. Как мне после этого работать?.. Я ставлю вас в тяжелое положение – вы не можете на меня полагаться…
– Не думаю я так, – заворочалась Далан, по обыкновению сидящая на корточках. – Нервная судорога – вот что было! Автомедик советовал ей отдохнуть и после перепроверки работать. Верю я в технику.
– Сейчас ты слышишь яйцо?
– Нет. Только вспоминаю порой.
– А между тем оно гуляет по стволу со своими дружками-вихрями. Я бы сказал – прямо пулей носится.
– Щиты, – крякнула Далан. – Аварийные щиты закрыты. Голова судна изолирована от всего сзади. Щиты – сильная защита от лучей.
– Если так… то у нас есть один способ проверить, действует яйцо на Эш или…
– …или это – мой бред, – смело закончила Эш. – Я поняла! Далан, держи меня крепче. Капитан, разведите щиты.
– Ты не обидишься на держание? – толстые пальцы Далан зависли, нерешительно шевелясь, над тонким запястьем Эш.
– Давай взаимно погасим все обиды. Пусть между нами их не будет.
Форт задумчиво положил ладонь на пульт.
– Вообще-то я не имею права подвергать члена экипажа заведомому риску без крайней на то необходимости.
Эш и Далан взялись за руки, словно сестры. Идиллия! Худая, жилистая Ящерица и головастая, большая Слониха. И глава экипажа – Железяка. Кто бы увидел!.. Только в космосе, в предельно опасной обстановке возможно братство разумных видов, разделенных всем – привычной силой тяготения, составом пищи, культурой, языком, мышлением.
– Я иду на испытание добровольно, – подчеркнула Эш. – Иначе мы не узнаем правды. Капитан, прошу вас!..
Одна лапа Далан сковала Эш руки, другая легла на шею, и пальцы едва не сошлись под затылком шнги.
– Последнее. Открытие будет коротким; щиты разойдутся, когда яйцо окажется ближе к корме. Надеюсь, я успею свести их, чтобы плазмоид не проник в рубку. Хотя…
«…я что-то не уверен, что ему сюда надо, – договорил Форт в уме, нажимая кнопки. – А то давно бы просочился».
Плиты щитов поплыли. Прерываемая помехами картинка видео показывала бело-пламенные спирали, извивающиеся в стволе, и на их фоне – скользящее по ломаной линии яйцо.
– Есть, – захрипела Эш. – О господь!.. я не выдержу!..
Далан опасалась за силу руки – мышцы, не ослабевшие благодаря упорной гимнастике, позволяли ей смять шею шнги, словно пластилин. Промедление отдалось ей болью – извернувшись, Эш резко лягнула Далан, но подкожный мускульный каркас, мгновенно отвердев, смягчил удар. И все-таки Далан держала, не усиливая хватку.
– Щиты, капитан!
– Секунду… сомкнулись!
– У тебя прошло? – заботливо спросила Далан.
– Да… да… почти, – Эш шептала, поводя головой. – Спасибо. А то бы…
– Быстро, пока не остыло. – Форт, выскочив из кресла, навис над Эш, находящейся почти в прострации. – Что оно тебе велело? Что?!
– Собери кубики, – залепетала шнга в ответ, – унесите мертвого, мы будем дружить…
– Откуда это взялось? Что означает?
– Не знаю… слышала раньше… дома… И шаги…
– Какие шаги?!
Глаза Эш остановились, из блуждающих стали стеклянными. Близкое лицо Форта смазалось, как стертое мокрой тряпкой; шаги громко звучали за дверью. Семья сидела за столом, перед обеденными чашами; отец только что снял молитвенные рукавицы. Что за шум снаружи?.. Сидеть! – вскрикивает мать. Это флаер. Дверь распахивается. Их трое, оккупанты-федералы. Как же смердит их жратва… – брезгливо сочится голос из шлема. Будто в сортире… Встать! Проверка документов! Мы не можем встать из-за стола. Это еще почему?! Чтобы не осквернить пищу, освященную молитвой. Какая пища? Гниль вы жрете! …и за едой нельзя браниться. Придите позже, и вы услышите ответ, которого заслуживаете. Дош, няня из сестриной семьи, стрельнула глазами на яйцо в коконе-грелке – если его тронут… Я тоже вцеплюсь, – думает Эш. Разорву.
Вот что значат шаги. Шаги в стволе.
– Это команда, – очнулась она, осмыслив видение. – Беречь яйцо до последнего.
– Разумный плазмоид? – Далан помахала ухом. – Науке неизвестно. Опыт не зачтут, поскольку рядом не было ученых. Мы исключили разные случайности? Резонанс памяти в ответ на излучение плазмоида?
– Это были не беспорядочные воспоминания, – поспешно возразила Эш, – а какие-то… выборочные. В них было что-то общее; я пока не понимаю, что именно. Попробую выразить… Призыв, потом… просьба дружить, заботиться…
– Так или нет– влияние доказано, – подвел итоги Форт. – Далан права – нам не поверят, сто процентов. И обстановка не та, чтобы экспериментировать. Доложим очевидные факты, и хватит. Надо выбраться из ситуации любым способом. Я даже знаю каким.
– Эш проявила высокую доблесть, – объявила Далан; для нее была важна публичность оглашения.
– Значит, скафандр меня не изолирует, – с горечью ответила Эш Форту. – Я не могу покинуть рубку, а вы – выйти за щиты. Разве что привяжете меня.
– Есть наружный жук-монтажник, – напомнила Далан, – а у него закрытое место оператора. Он пролезет в коридорах.
Форт представил – большой жук-паук для работ в открытом космосе, на броне корабля, лезет в ствол. И тотчас у него что-то отказывает и он намертво заклинивает проход своей непробиваемой задницей. Эх, иметь бы EMS и расстрелять плазмоиды!..
– Не пойдет. Вся электроника ненадежна. Только скаф высокой лучевой защиты; один такой должен входить в оснащение судна. Но сначала связь со «Скайлендом».
– Ты будешь держать меня и дальше?
– О, я много перестраховалась. Я расскажу о твоем поступке, когда возвращусь.
– Кому? Зачем?..
– Моим соотечественникам. Ты можешь получить награду.
– Господь мой, да я ничего не сделала!..
– Проси место на их корабле, – подсказал Форт, – в смысле пожизненного найма. Не прогадаешь.
– И они сэкономят – при их тяготении я недолго проживу. Я скорее буду служить с вами, капитан, – искренние глаза не отпускали Форта. – Вы смелый человек.
«Сейчас Далан скажет, что я артон», – болезненно подумалось Форту. Однако мирка знала толк в политкорректности и не разоблачила его. Она выдала нечто иное, куда более меткое:
– Очень смелый. Надо застраховаться на большую сумму, чтобы летать с ним.
– Хм, разве я похож на сорвиголову?
– Для некоторых особей риск составляет смысл и вкус жизни. Я бы не сказала так, если бы не сама была такая… нет, если бы сама такая не была… опять неправильно?
Форт взглянул на Далан с интересом. Трудно было заподозрить в разлапистой громадине столь тонкие чувства, но мирка раскусила его до сердцевины. Значит, знает, в чем прелесть риска.
– Позволь спросить, а ты-то чего искала за облаками? Если, конечно, вопрос в тему.
– Себя, – Далан встала; в рубке сразу стало тесно. – Я хочу стать личностью.
– По-моему, человек, которому хватает решимости жить одному среди чужих, – уже личность.
– Может, ты эмигрировала? – Эш захотелось ощутить в Далан душу, родственную по несчастью. – Политика или преследования?
– У нас нет политики и не преследуют, – Далан решительно подняла уши уголками. – Бохрок – народ-монолит. Это и тяготит порой. Надо выделиться из всей массы. За особенность не любят. И хвалят за особенность.
– Не понимаю, – созналась Эш.
– Разве у вас не так? Выскочку осуждают. Почему он не похож? Но он на виду, на него все глядят. Скажем, певец…
– Кстати, о певцах. Твой голос – наше оружие против плазмоидов; другого я пока не нахожу. Так что береги глотку, она нам понадобится. Я предлагаю перейти к чаепитию.
– О-о, я все принесла. Для всех! Я знаю, кто что ест. Эш, вот твое блюдо.
– Можно и обычные брикеты, – застеснялась Эш вскрытой банки, из которой щедро разливался запах подлинной ихэнской пищи. Эш рассчитывала съесть консервы в каюте, закрывшись и усилив вентиляцию.
– А вот пища капитану.
«Вот я и попался», – вздохнул Форт. Брикет пищи для киборгов говорил сам за себя.
– Удивляться нечему, бортинженер. Тем более моей так называемой смелости. Я артон.
Возникло молчание, отягощенное неподвижностью. Форт взвесил на плечах груз чужеродности – давящая ноша, не скинешь.
– Я своих слов обратно не возьму, – прервала паузу Эш. – Я хотела бы работать с вами. Теперь – особенно. Капитан и должен быть надежным, верно?..
– Значит, у нас не осталось недомолвок, – налив себе воды, Форт поглядел на стакан и извлек из памяти образ золотого пенного пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23