– Проходите, проходите, – сказал он, стараясь улыбаться приветливо. – Нам втроем нужно о многом поговорить.
Грег присел на угол стола, а Калибан и Просперо устроились прямо на полу.
Спустя двадцать минут два робота шагнули в ночь, навстречу разбушевавшейся грозе и такому ливню, который заставил беспокоиться даже их. Идти было крайне неудобно, видимости никакой, а инфракрасное освещение ничего не давало. Но Калибан спешил изо всех сил. Он хотел убраться подальше от Резиденции, и поскорее.
На планете каждый пользовался аэрокаром. Поэтому нормальной дороги из Резиденции в город не было. А потому Калибану и Просперо пришлось шагать по плохо вымощенной дорожке вдоль ручья, кое-где начисто размытой ливнями. Дорожка была скользкая, и идти приходилось осторожно. Но Калибан знал, что это еще не самое страшное. Впереди их ждала другая опасность.
– Когда-то я не верил, что настанет час, когда я перестану помогать тебе, друг мой Просперо, или поддерживать тебя, – промолвил Калибан. – Но этот час настал. То, что ты сегодня совершил – и во что втянул и меня, – выходит за всякие рамки. Никакие логические построения или ссылки на действие Новых Законов не могут служить оправданием. Даже я, безо всяких Законов вообще, не могу оставаться в стороне. Меня поражает, что ты способен на такое, и в дальнейшем я не хочу участвовать в подобных делах.
– Странно мне слышать такие речи, Калибан, – ответил Просперо. – Из всех на свете созданий ты один должен понимать всю серьезность положения, в котором мы оказались.
– Ты, а не мы! – В голосе робота зазвучала ярость. – Я не вижу, отчего я должен считать себя виновным в происшедшем. Новые роботы для меня опаснее, чем для кого бы то ни было. Чем больше вы преступаете рамки закона, тем больше подозрений падает на меня.
– Неужели ты боишься, что в сегодняшнем событии заподозрят именно тебя?
– Я боюсь не столько подозрений, сколько полицейских бластеров, – ответил Калибан.
Дорожка впереди обрывалась, скрываясь под мутным потоком воды. Но назад возвращаться было нельзя и пути к отступлению были закрыты. Калибан шагнул в воду и побрел вперед.
Дональд вел аэрокар, ориентируясь по высотному гостиничному комплексу. Он опустил машину на посадочную площадку неподалеку от летней виллы Крэша и подкатил к гаражу.
Крэш вознес хвалу небесам, что приобрел эту новенькую частную виллу и теперь ему не нужно было тащиться в неуютный трехкомнатный номер местной гостиницы. Сейчас остров был битком набит приезжими, так что даже самым высокопоставленным гостям пришлось ютиться с парой-тройкой других постояльцев в одном номере. Так что Крэш мог спокойно отдохнуть, и это радовало. Как и большинство инфернитов, да и колонистов в целом, он не любил делить свою берлогу с кем-то еще.
Еще раз небеса заслужили хвалу за то, что гараж примыкал к дому. Попасть сейчас под дождь – удовольствие маленькое.
Перед приемом Крэш слышал, как один из технарей-поселенцев объяснял кому-то из окружения Правителя, почему нельзя заблокировать купол, защищающий от ветров, и сделать его непроницаемым для дождя. То ли это повредит проведению ветрозащитного проекта, то ли еще что-то.
По крайней мере хоть ветровой щит работал. Четыре подобных защитных генератора были установлены на основных стратегических точках планеты – но все они были построены несколько столетий назад и уже пришли в негодность. Они работали в те давние времена, когда Инферно только заселялась, и это была первая, жалкая и неуклюжая, попытка повлиять на климат планеты.
Люк распахнулся, и Крэш выбрался из машины. Дональд вышел за ним, потом проскользнул вперед, чтобы открыть дверь в саму виллу.
Альвар Крэш прошел в дом вслед за Дональдом, двигаясь автоматически, как робот. Он зверски устал. Войдя в свою комнату, он глубоко и с облегчением вздохнул. Все позади. Вечеринка закончилась, гости разошлись по домам, хозяин жив – хотя и надулся на Крэша. Ничего, лучше пусть Грег будет рассерженным Грегом, чем довольным трупом. Неплохо чувствовать усталость после не очень-то дипломатического выступления на приеме, во всяком случае, это приятнее, чем разбираться с последствиями политического убийства.
«Может, у меня мания преследования? – задумался Крэш – Так ли велика опасность, как мне кажется?»
И пришел к выводу, что опасность могла быть серьезной, а для полицейского этого вполне достаточно.
Правитель Грег принес поистине революционные изменения, и многим это не нравилось. Революции имеют тенденцию давать начало политическим сдвигам, ведут к взлету или падению, превращают друзей во врагов и врагов – в друзей. Устоявшиеся традиции рушатся безвозвратно за один день. Главное становится незначительным, общепринятое – исключением, притом исключением невыгодным. Новые способы заработать на жизнь, новые методы преступлений – и частенько бывает трудно отличить одно от другого.
Но все это не волновало Крэша. Не это. И не сегодня. Его беспокоил еще один аспект революций: это потрясающее постоянство, с которым погибают те, кто первым поднял мятежное знамя. Даже во время самых удачных революций их зачинатели гибнут слишком часто.
Крэш был согласен далеко не со всем, что делал Грег. Но его работа состояла в ином. Он был обязан обеспечивать спокойствие и безопасность общества. И защита Правителя была частью его забот. Там, в столице, у Крэша была власть и все полномочия, его штат и все возможные средства для эффективной защиты Правителя. Но не на Чистилище. Здесь ни за кем нельзя было ни проследить, ни заставить повиноваться.
Альвар расстегнул ремень с кобурой, повесил его на спинку стула и присел на край кровати. Стянул туфли, ослабил слишком тесный воротничок парадного мундира и повалился на постель, не в силах двинуться, радуясь покою и одиночеству.
Одиночеству! До случая с Калибаном ни разу за всю свою жизнь он не оставался совершенно один больше чем на час. Вокруг всегда были роботы, они следили за ним, порхали вокруг него, выполняя его малейшие желания, включая даже те, о которых он не говорил – а признаться, и не думал.
Одиночество. Это единственное, что не могли дать роботы, разве что просто ничего не делая. Один, без малейшей мысли о том, как кто-то – или что-то – может отреагировать на твое поведение. Не нужно постоянно оглядываться через плечо, никаких тебе роботов, назойливо следящих за твоим благополучием, никаких опасений, что любой твой взгляд или жест будет истолкован как безмолвный приказ. Не нужно соглашаться, скрипя зубами, с желаниями самих роботов, устав отрицать, или возражать, или потворствовать их необоснованным страхам. В чем-то Грег был прав, когда говорил Дональду о тирании слуг.
Когда-то Крэш не мог позволить себе роскошь поваляться одетым на кровати после утомительного дня. И роскошь побыть одному, не заботясь, что кто-либо – во плоти и крови или в металле и пластике – может счесть его ленивым и неряшливым. Даже в присутствии Дональда возникало чувство неловкости и скованности.
Альвар Крэш гордился званием шерифа, а потому относился к своей работе со всей серьезностью. У него было четкое представление о том, каким должен быть шериф, и он всегда старался соответствовать идеалу. Отчасти это было игрой, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Руководители всегда ведут себя несколько театрально, даже если рядом с ними нет никого, кроме роботов.
В те дни, когда Дональд одевал и раздевал его, он никогда не задумывался ни о чем подобном. Теперь он думал об этом часто. Как выразился Грег? Что-то о том, что своим поведением мы стараемся порадовать роботов. Если роботы следят за каждым твоим шагом, если они выбирают для тебя одежду, еду и составляют твой распорядок дня, а ты изменяешь свои привычки согласно их выбору, то кто же тогда господин, а кто слуга?
До того как изобретение Калибана вызвало такой резонанс, Альвар всегда знал, что стоит ему растянуться на кровати одетым, не почистив зубы и так далее, как прибежит Дональд и начнет зудеть. Он так и эдак примется уговаривать его встать и привести себя в порядок и не ложиться в постель, не раздевшись и не приняв душ. Потому Альвар никогда не делал ничего подобного, понимая, что эта битва уже проиграна, еще не начавшись.
Да, была в этом своя прелесть, своя роскошь – побыть одному, расслабиться на несколько минут, не слыша бормотания роботов о том, как это вредно для его здоровья, если он случайно уснет, не раздевшись.
Роскошь! Странная мысль, что отсутствие роботов можно счесть за роскошь.
Может, Симкор Беддл боится, что все, кто лишится своих роботов, обнаружат, что их отсутствие может быть приятным? Даже если принять такое невероятное предположение, что Симкора может интересовать что-то, кроме власти, сама по себе идея – дурацкая. Никто еще не лишался всех своих роботов. Даже двадцать домашних роботов – более чем достаточно. У самого Крэша их было пять, не считая Дональда. Возможно, Беддл опасался, как бы остальные не сделали удивительное открытие, что пятьдесят роботов многовато для одного человека и что большинство из них путается друг у друга под ногами и мешает работать.
Ни один здравомыслящий человек не посчитал бы двадцать роботов недостаточным количеством для работ по дому. И тем не менее чуть ли не все население планеты подняло вой, когда на их каждую машину пришлось всего по одному шоферу, а число поваров стало равно количеству блюд, приготовленных за один день.
И все же взрыв негодования был не так силен и утих скорее, чем ожидал сам Крэш. Может, он был не единственным человеком, обнаружившим, что это даже приятно – побыть одному, без роботов, расслабиться и отдохнуть в свое удовольствие?
Да, конечно, ему действительно надо бы сейчас встать, принять душ и разобрать постель. Но ничего плохого не случится, если он на минутку закроет глаза…
И Альвар Крэш задремал, одетый, не выключив свет, задремал, лежа в крайне неудобной позе – наполовину свесившись с кровати.
Запищала сигнализация, и Альвар открыл глаза. Он сел, потер занывшую спину и повалился обратно с легким стоном. Во рту стоял неприятный привкус, все тело затекло, а ноги замерзли. Как долго он спал? Он почувствовал замешательство. Все-таки в заботливом внимании непоседливых роботов что-то было.
– Да, что случилось? – откликнулся Крэш в пространство.
Сквозь интерком донесся голос Дональда.
– Прошу прощения, сэр, но случилось нечто важное.
– Что именно, Дональд? – спросил Крэш.
– Убийство, сэр.
– Что? – Крэш подскочил на кровати, мысли о ломоте в пояснице и закоченевших ногах пропали без следа. – Входи же, Дональд, входи!
Дверь открылась, и на пороге появился Дональд.
– Я решил, что вам нужно узнать об этом сразу, сэр.
– Да-да, конечно, – кивнул Крэш. – Но постой. Я хочу проснуться до конца, прежде чем ты начнешь рассказывать.
Пристыженный тем, что Дональд застукал его валяющимся на постели в одежде, шериф прошел в душевую. Он стянул мундир, прополоскал рот, побрызгал в лицо водой и сдернул с крючка полотенце. Насухо вытерся и вернулся в комнату. Дональд протянул ему свежую рубашку и непонятно откуда взявшуюся чашку кофе. Крэш надел рубашку и с благодарностью принял чашку из рук робота. Он сел в кресло напротив Дональда и приготовился слушать.
– Итак, – сказал он. – Поехали.
– Да, сэр, – откликнулся робот. – Офицер из охраны Правителя дежурил на улице во время приема. Он не прибыл в отделение со всеми остальными, и его начали искать. Он был найден на посту, мертвым.
– Как он был убит?
– Задушен, сэр.
– Чудесно. Сфера полномочий?
– Все это, как вы сами понимаете, сэр, непонятно. Его пост находился на земле, подведомственной поселенцам, а потому это входит в полномочия их Службы безопасности. С другой стороны, он был из рейнджеров Правителя…
– А потому этот случай находится под юрисдикцией командора рейнджеров, – закончил Крэш. – Чудесно! С ума сойти можно! Что еще известно?
– Ничего, сэр. Даже имя жертвы не сообщается. Это все сведения, которыми я располагаю.
– Превосходно! – скептически сказал Крэш. – Давай отправимся на место и узнаем подробности.
Они вдвоем двинулись к аэрокару Крэша. Шериф забрался в него вслед за роботом и прикорнул на удобном и привычном сиденье.
Дональд вывел машину из гаража и поднял в воздух, навстречу грозе, которая все еще громыхала над землей. Пару раз аэрокар все-таки тряхнуло, пока Дональд не приладился к воздушным потокам. Крэш ничего вокруг не замечал, его мысли были заняты событиями прошедшего вечера. Нападение на Велтон, лжеагенты Службы, а теперь еще и убийство рейнджера Правителя. Что же такое происходит?
Правитель! Что с ним? Первым порывом Крэша было спросить об этом у Дональда, но потом он взял себя в руки. Не важно, что скажет на это Дональд, он обязан сам все проверить. Крэш нагнулся и включил переговорное устройство. Он набрал код – прямой выход на Правителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42