» Всегда осторожный, особенно, когда дело касалось Артемиса Энтрери, Регис извлек кинжал с драгоценной рукоятью и подсунул его лезвие под удерживающий клочок плаща, чтобы в случае чего в одно мгновение отправить опасного убийцу в полет над пропастью.
Энтрери попытался склонить голову и слегка простонал – на разборчивые слова ему не хватило сил.
«У тебя есть кое-что, что принадлежит мне», – произнес ему Регис.
Убийца еще слегка повернулся и Регис вздрогнул и слегка отшатнулся назад при виде его изуродованного лица. Скула убийцы была буквально стерта в порошок, с одной стороны лица свисал кусок кожи, убийца явно не мог видеть тем глазом, который он обратил на Региса.
И Регис даже не был уверен, что этот человек, со сломанными костями и многочисленными ранами, вообще обращал внимание на то, что он не может видеть.
«Рубиновый кулон», – чуть громче произнес Регис, заметив гипнотический камень на шее у Энтрери.
Энтрери очевидно понял, поскольку его рука дернулась в сторону цепочки, но тут же безвольно обвисла.
Регис покачал головой и поднял свою палочку для ходьбы. Держа кинжал как можно ближе к плащу, он склонился над уступом и ткнул Энтрери.
Убийца не ответил.
Регис ткнул его еще раз, чуть сильнее, затем еще несколько раз, пока, наконец, не убедился, что убийца и впрямь был абсолютно беспомощен. Довольно улыбаясь, Регис просунул палочку под цепочку и аккуратно снял кулон с шеи убийцы.
«Ну, и каково это?» – спросил Регис, забрав свой драгоценный рубин. Он вновь огрел Энтрери по затылку.
«Каково чувствовать себя абсолютно беспомощным, быть пленником чьих-то прихотей? Скольких ты заставил испытать унижение, подобное тому, которым ты наслаждаешься сейчас?» Регис вновь ударил его. «Сотню?»
Регис хотел было ударить его еще раз, но тут заметил, что с пояса убийцы свисает еще кое-что, что представляло для него определенный интерес. Достать этот предмет будет чуток посложнее, чем кулон, но Регис как-никак был вором, и сам себя (по секрету конечно), он считал одним из лучших. Он накинул петлю своей шелковой веревки на камень и склонился над обрывом, при этом встав ногой на спину Энтрери для лучшего баланса.
Маска была его.
Затем халфлинг решил заодно обшарить и карманы убийцы, в результате чего был вознагражден небольшим кошельком и довольно дорогим драгоценным камнем.
Энтрери застонал и попытался перевернуться. Испуганный халфлинг в мгновение ока вновь очутился на уступе и прижал кинжал к шву на плаще.
«Я бы мог пощадить тебя», – произнес халфлинг, созерцая собиравшихся в небе падальщиков. «Я бы мог привести Бруенора и Дриззта. Возможно, ты обладаешь какой-нибудь полезной информацией».
Но тут взгляд Региса остановился на его собственной руке, на которой отсутствовали два пальца. Эти пальцы отрезал ему убийца – как раз тем самым кинжалом, который сейчас сжимала ладонь Региса. Какая странная ирония, – подумал Регис.
«Нет», – решил он. «Сегодня я не настроен на сострадание». Он вновь поднял глаза к небу. «Пожалуй, я оставлю тебя здесь, пусть падальщики завершат это дело», – произнес он.
Энтрери на это никак не отреагировал.
Регис покачал головой. Он мог быть холодным, но не настолько как Артемис Энтрери. «Магические крылья спасли тебя первый раз», – произнес он, – «но их больше нет!»
Регис дернул запястьем, распустив уцелевший шов плаща и позволил весу убийцы завершить остальное.
Когда Регис спустился с уступа, убийца все еще продолжал висеть, но его плащ начал расползаться.
Артемис Энтрери исчерпал свой запас уловок.
Глава 25
В Ладони Ее Руки
Матрона Бэнр сидела, облокотившись на мягкую спинку стула, выбивая сморщенными пальцами нетерпеливую дробь по каменным подлокотникам. Подобный же стул, единственный кроме первого в этой комнате, стоял прямо напротив ее и сейчас его занимал наемник.
Джарлаксл вернулся из Митрилового Зала с новостями, которые для Матроны Бэнр не стали особым откровением.
«Значит, Дриззт До’Урден свободен», – пробормотала она себе под нос. Странно, но Джарлаксл никак не мог отделаться от ощущения, что эта новость ничуть не рассердила верховную мать. Что Бэнр задумала на этот раз? – подумал наемник.
«Во всем виновата Вирна», – без видимых угрызений совести произнес Джарлаксл. «Она недооценила коварство своего младшего брата». Он слегка усмехнулся. «И заплатила за эту ошибку своей жизнью».
«А я во всем виню тебя», – отрезал Матрона Бэнр. «Чем заплатишь ты?»
На сей раз, Джарлаксл не улыбался, но ответил на угрозу твердым, решительным взглядом. Он слишком хорошо знал Бэнр, чтобы понять, что она, подобно животному, чувствовала страх, и эти ощущения зачастую руководили ее дальнейшими действиями.
Матрона Бэнр встретила его взгляд, по-прежнему барабаня пальцами по подлокотникам.
«Дварфы дали нам отпор гораздо быстрее, чем мы на то рассчитывали», – продолжил наемник, прерывая затянувшееся молчание. «Их защитные ряды слишком сильны, как и их решимость и, очевидно, их преданность Дриззту До'Урдену. Мой план» – он акцентировал ударение на этих словах – «сработал как нельзя лучше. Мы захватили Дриззта без особых проблем. Но Вирна, вопреки моему мнению, позволила человеческому шпиону совершить часть его сделки до того, как мы удалились от Митрилового Зала. Она не понимала, насколько преданны Дриззту его друзья».
«Ты должен был пленить Дриззта До’Урдена», – почти про себя произнесла Матрона Бэнр. «Дриззта здесь нет. Значит, ты провалился».
Джарлаксл замолчал. Он знал, что спорить с Матроной Бэнр не было никакого смысла, поскольку ей не требовалось ни чье бы то ни было одобрение, ни чья бы то ни было помощь. Это был Мензоберранзан, и в городе дроу у Матроны Бэнр соперников не было.
И все же Джарлаксл совсем не боялся, что эта иссохшая верховная мать может наложить на него свои лапы. Она продолжала изрыгать проклятья, и к тому времени, когда она закончила, ее голос уже буквально срывался на крик. Однако, несмотря на все это у Джарлаксла было смутное ощущение, что она наслаждается затеявшейся игрой – Дриззт До’Урден по-прежнему был на свободе, и, насколько мог судить наемник, Матроне Бэнр было наплевать на потерю дюжину воинов и Вирны До’Урден.
Затем Матрона Бэнр перешла к описанию всевозможных способов, с помощью которых она могла запытать Джарлаксла до смерти. Одним из ее любимых был «похищение кожи», особый метод дроу сдирания кожи с жертвы, когда за раз, с помощью различных кислот и специально заточенных кинжалов, сдиралось по дюйму плоти.
Джарлакслу приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
Внезапно Матрона Бэнр остановилась, и наемник на какое-то мгновение испугался, что она поняла, что он не воспринимает ее всерьез. Джарлаксл знал, что это было бы непростительной ошибкой. Бэнр не волновали мертвые воины и Вирна – похоже она даже была довольна тем, что Дриззт остался на свободе – но задеть ее гордость означало обрести мучительный и ужасный конец.
Молчание Бэнр, казалось, длилось бесконечно; она даже отвела взгляд в сторону. Когда она вновь обернулась к Джарлакслу, тот облегченно вздохнул, поскольку она широко улыбалась какой-то мысли, очевидно, только что пришедшей ей в голову.
«Я недовольна», – явно солгала она, – «но на этот раз я прощаю твой провал. Ты снабдил меня ценной информацией».
Джарлаксл тотчас понял, кого она имела в виду.
«Оставь меня», – произнесла она, отсылая его прочь взмахом руки.
Джарлаксл предпочел бы остаться чуть подольше, чтобы получить хоть какой-нибудь намек на коварные планы верховной матери. Однако он понимал, что противоречить Бэнр, особенно когда она находилась в столь скверном настроении как сейчас, явно не стоило.
Он заставил себя подняться со стула, переместил вес тела на сломанную ногу и тут же вздрогнул, едва не упав на колени перед Бэнр. Покачав головой, Джарлаксл подобрал свою палочку для ходьбы.
«Триэль не завершила лечение», – извиняющимся тоном произнес наемник. «Она вылечила мою рану, как ты и приказала, но, похоже, вложила в заклинание не всю силу.»
«Думаю, ты этого заслужил», – холодно бросила ему Матрона Бэнр, и вновь отмахнулась от Джарлаксла рукой, выпроваживая его. Вероятно, сама Бэнр приказала своей дочери залечить наемника не до конца, чтобы он испытывал боль, и теперь явно получала удовольствие, наблюдая за его страданиями.
Как только за наемником сомкнулись дверные створки, Матрона Бэнр разразилась искренним смехом. Да, именно она, Бэнр, дала добро на поимку Дриззта До’Урдена, но это совсем не означало, что она рассчитывала на успех этого предприятия. По правде сказать, потрепанная жизнью верховная мать именно на такой поворот событий и рассчитывала.
«Ты далеко не глуп, Джарлаксл. Вот почему я сохранила тебе жизнь», – произнесла она в пустоту комнаты. «Сейчас ты уже должно быть понял, что дело вовсе не в Дриззте До’Урдене. Он всего лишь небольшая помеха, болотный комарик, и совсем не заслуживает моего внимания».
«Но он представляет собой весьма удобный предлог», – продолжила Матрона Бэнр, вертя в руке большой дварфий зуб в виде кольца, что свисал на цепочке с ее шеи. Бэнр подняла руки, расстегнула защелку на цепочке и вытянула кольцо на своей ладони. Своды комнаты огласило тихое бормотание на древнем языке дварфов.
Во имя всех дварфов Королевств,
Их тяжелых щитов и блестящих шлемов,
Услышь стук звенящих молотов
И выйди на свет, старый Король!
На кончике дварфьего зуба вихрем закружилась голубоватая дымка. С каждым мгновением туман клубился все быстрее, постепенно увеличиваясь в размерах. Вскоре перед Матроной Бэнр уже танцевал небольшой ураган. По ее мысленному приказу вихрь, усиливаясь в своем свечении, отклонился от нее и словно застонал. Через мгновение он отделился от зуба и завертелся в центре комнаты, переливаясь ярким голубым сиянием.
Постепенно в клубах вихря начали проступать некие очертания: в его центре, сжимая протянутые вверх руки, стоял старый, седобородый дварф.
Ветер, а затем голубоватое свечение, постепенно унялись, оставив после себя лишь призрак старого дварфа. Это был не цельный образ, лишь прозрачная оболочка, но некоторые детали призрака можно было различить с удивительной четкостью – рыжеватый оттенок седой бороды и серо-стальные глаза.
«Гандалуг Баттлхаммер», – тотчас произнесла Мать Бэнр, используя власть настоящего имени дварфа, чтобы удержать призрака под своим контролем. Перед ней стоял Первый Король Митрилового Зала, основатель Клана Баттлхаммер.
Старый дварф поднял глаза на своего давнего заклятого врага и в его взгляде сверкнула ненависть.
«Как же давно это было», – произнесла Бэнр.
«Я готов пережить целую вечность страданий, пока буду знать, что рядом со мной нет тебя, ведьма!» – загробным голосом произнес дух. «Я…»
Взмахом руки Матрона Бэнр заставила умолкнуть разгневанного призрака. «Я тебя позвала не за тем, чтобы выслушивать твои стенания», – ответила она. «Я хотела тебе кое-что рассказать, что-то, что может повеселить тебя».
Дух отвернулся, подчеркнуто отводя взгляд от Бэнр. Гандалуг пытался выглядеть безразличным, но, как и все дварфы, старый король плохо умел скрывать свои подлинные чувства.
«Ну же, дорогой Гандалуг», – поддразнила Бэнр. «Как должно быть тяжело столько столетий томиться в заточении! Уверена, тебе не терпится узнать, как поживают твои потомки».
Гандалуг обратил печальный взгляд на Матрону Бэнр. Как же он ненавидел эту старую, сморщенную дроу! Однако он не мог отрицать, что ее слова о потомках разбередили его душу. Каждый дварф больше всего, даже больше драгоценных камней и украшений, чтил свое наследие, и Гандалуг, который был основателем клана, видел в каждом дварфе Клана Баттлхаммер своего ребенка.
Он не смог скрыть своей тревоги.
«Неужели ты надеялся, что я забуду Митриловый Зал?» – продолжала дразнить его Бэнр. «Ведь это было всего две тысячи лет назад, старый король».
«Две тысячи лет», – с отвращением сплюнул Гандалуг. «Почему ты просто не ляжешь и не сдохнешь, старая ведьма?»
«Скоро», – ответила Бэнр, – «но прежде я завершу то, что начала две тысячи лет назад».
«Ты помнишь тот судьбоносный день, старый король?» – продолжила она, и Гандалуг вздрогнул, осознав, что она вновь собирается вспомнить былое, открыть старые раны и заставить дварфа упасть духом.
Когда залы были девственны, когда в них змеились толстые жилы,
Когда стены сверкали серебряным светом,
Когда король был молод и горяч,
И его народ был единым целым,
Когда Гандалуг правил со своего митрилового трона
Берет свое начало Клан Баттлхаммера.
Завороженный магией таившейся в струящихся словах Матроны Бэнр, Гандалуг Баттлхаммер почувствовал, как его мысли стремятся к прошлому, ко времени, когда он основал Митриловый Зал, когда он с надеждой взирал на своих детей и на их потомков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Энтрери попытался склонить голову и слегка простонал – на разборчивые слова ему не хватило сил.
«У тебя есть кое-что, что принадлежит мне», – произнес ему Регис.
Убийца еще слегка повернулся и Регис вздрогнул и слегка отшатнулся назад при виде его изуродованного лица. Скула убийцы была буквально стерта в порошок, с одной стороны лица свисал кусок кожи, убийца явно не мог видеть тем глазом, который он обратил на Региса.
И Регис даже не был уверен, что этот человек, со сломанными костями и многочисленными ранами, вообще обращал внимание на то, что он не может видеть.
«Рубиновый кулон», – чуть громче произнес Регис, заметив гипнотический камень на шее у Энтрери.
Энтрери очевидно понял, поскольку его рука дернулась в сторону цепочки, но тут же безвольно обвисла.
Регис покачал головой и поднял свою палочку для ходьбы. Держа кинжал как можно ближе к плащу, он склонился над уступом и ткнул Энтрери.
Убийца не ответил.
Регис ткнул его еще раз, чуть сильнее, затем еще несколько раз, пока, наконец, не убедился, что убийца и впрямь был абсолютно беспомощен. Довольно улыбаясь, Регис просунул палочку под цепочку и аккуратно снял кулон с шеи убийцы.
«Ну, и каково это?» – спросил Регис, забрав свой драгоценный рубин. Он вновь огрел Энтрери по затылку.
«Каково чувствовать себя абсолютно беспомощным, быть пленником чьих-то прихотей? Скольких ты заставил испытать унижение, подобное тому, которым ты наслаждаешься сейчас?» Регис вновь ударил его. «Сотню?»
Регис хотел было ударить его еще раз, но тут заметил, что с пояса убийцы свисает еще кое-что, что представляло для него определенный интерес. Достать этот предмет будет чуток посложнее, чем кулон, но Регис как-никак был вором, и сам себя (по секрету конечно), он считал одним из лучших. Он накинул петлю своей шелковой веревки на камень и склонился над обрывом, при этом встав ногой на спину Энтрери для лучшего баланса.
Маска была его.
Затем халфлинг решил заодно обшарить и карманы убийцы, в результате чего был вознагражден небольшим кошельком и довольно дорогим драгоценным камнем.
Энтрери застонал и попытался перевернуться. Испуганный халфлинг в мгновение ока вновь очутился на уступе и прижал кинжал к шву на плаще.
«Я бы мог пощадить тебя», – произнес халфлинг, созерцая собиравшихся в небе падальщиков. «Я бы мог привести Бруенора и Дриззта. Возможно, ты обладаешь какой-нибудь полезной информацией».
Но тут взгляд Региса остановился на его собственной руке, на которой отсутствовали два пальца. Эти пальцы отрезал ему убийца – как раз тем самым кинжалом, который сейчас сжимала ладонь Региса. Какая странная ирония, – подумал Регис.
«Нет», – решил он. «Сегодня я не настроен на сострадание». Он вновь поднял глаза к небу. «Пожалуй, я оставлю тебя здесь, пусть падальщики завершат это дело», – произнес он.
Энтрери на это никак не отреагировал.
Регис покачал головой. Он мог быть холодным, но не настолько как Артемис Энтрери. «Магические крылья спасли тебя первый раз», – произнес он, – «но их больше нет!»
Регис дернул запястьем, распустив уцелевший шов плаща и позволил весу убийцы завершить остальное.
Когда Регис спустился с уступа, убийца все еще продолжал висеть, но его плащ начал расползаться.
Артемис Энтрери исчерпал свой запас уловок.
Глава 25
В Ладони Ее Руки
Матрона Бэнр сидела, облокотившись на мягкую спинку стула, выбивая сморщенными пальцами нетерпеливую дробь по каменным подлокотникам. Подобный же стул, единственный кроме первого в этой комнате, стоял прямо напротив ее и сейчас его занимал наемник.
Джарлаксл вернулся из Митрилового Зала с новостями, которые для Матроны Бэнр не стали особым откровением.
«Значит, Дриззт До’Урден свободен», – пробормотала она себе под нос. Странно, но Джарлаксл никак не мог отделаться от ощущения, что эта новость ничуть не рассердила верховную мать. Что Бэнр задумала на этот раз? – подумал наемник.
«Во всем виновата Вирна», – без видимых угрызений совести произнес Джарлаксл. «Она недооценила коварство своего младшего брата». Он слегка усмехнулся. «И заплатила за эту ошибку своей жизнью».
«А я во всем виню тебя», – отрезал Матрона Бэнр. «Чем заплатишь ты?»
На сей раз, Джарлаксл не улыбался, но ответил на угрозу твердым, решительным взглядом. Он слишком хорошо знал Бэнр, чтобы понять, что она, подобно животному, чувствовала страх, и эти ощущения зачастую руководили ее дальнейшими действиями.
Матрона Бэнр встретила его взгляд, по-прежнему барабаня пальцами по подлокотникам.
«Дварфы дали нам отпор гораздо быстрее, чем мы на то рассчитывали», – продолжил наемник, прерывая затянувшееся молчание. «Их защитные ряды слишком сильны, как и их решимость и, очевидно, их преданность Дриззту До'Урдену. Мой план» – он акцентировал ударение на этих словах – «сработал как нельзя лучше. Мы захватили Дриззта без особых проблем. Но Вирна, вопреки моему мнению, позволила человеческому шпиону совершить часть его сделки до того, как мы удалились от Митрилового Зала. Она не понимала, насколько преданны Дриззту его друзья».
«Ты должен был пленить Дриззта До’Урдена», – почти про себя произнесла Матрона Бэнр. «Дриззта здесь нет. Значит, ты провалился».
Джарлаксл замолчал. Он знал, что спорить с Матроной Бэнр не было никакого смысла, поскольку ей не требовалось ни чье бы то ни было одобрение, ни чья бы то ни было помощь. Это был Мензоберранзан, и в городе дроу у Матроны Бэнр соперников не было.
И все же Джарлаксл совсем не боялся, что эта иссохшая верховная мать может наложить на него свои лапы. Она продолжала изрыгать проклятья, и к тому времени, когда она закончила, ее голос уже буквально срывался на крик. Однако, несмотря на все это у Джарлаксла было смутное ощущение, что она наслаждается затеявшейся игрой – Дриззт До’Урден по-прежнему был на свободе, и, насколько мог судить наемник, Матроне Бэнр было наплевать на потерю дюжину воинов и Вирны До’Урден.
Затем Матрона Бэнр перешла к описанию всевозможных способов, с помощью которых она могла запытать Джарлаксла до смерти. Одним из ее любимых был «похищение кожи», особый метод дроу сдирания кожи с жертвы, когда за раз, с помощью различных кислот и специально заточенных кинжалов, сдиралось по дюйму плоти.
Джарлакслу приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
Внезапно Матрона Бэнр остановилась, и наемник на какое-то мгновение испугался, что она поняла, что он не воспринимает ее всерьез. Джарлаксл знал, что это было бы непростительной ошибкой. Бэнр не волновали мертвые воины и Вирна – похоже она даже была довольна тем, что Дриззт остался на свободе – но задеть ее гордость означало обрести мучительный и ужасный конец.
Молчание Бэнр, казалось, длилось бесконечно; она даже отвела взгляд в сторону. Когда она вновь обернулась к Джарлакслу, тот облегченно вздохнул, поскольку она широко улыбалась какой-то мысли, очевидно, только что пришедшей ей в голову.
«Я недовольна», – явно солгала она, – «но на этот раз я прощаю твой провал. Ты снабдил меня ценной информацией».
Джарлаксл тотчас понял, кого она имела в виду.
«Оставь меня», – произнесла она, отсылая его прочь взмахом руки.
Джарлаксл предпочел бы остаться чуть подольше, чтобы получить хоть какой-нибудь намек на коварные планы верховной матери. Однако он понимал, что противоречить Бэнр, особенно когда она находилась в столь скверном настроении как сейчас, явно не стоило.
Он заставил себя подняться со стула, переместил вес тела на сломанную ногу и тут же вздрогнул, едва не упав на колени перед Бэнр. Покачав головой, Джарлаксл подобрал свою палочку для ходьбы.
«Триэль не завершила лечение», – извиняющимся тоном произнес наемник. «Она вылечила мою рану, как ты и приказала, но, похоже, вложила в заклинание не всю силу.»
«Думаю, ты этого заслужил», – холодно бросила ему Матрона Бэнр, и вновь отмахнулась от Джарлаксла рукой, выпроваживая его. Вероятно, сама Бэнр приказала своей дочери залечить наемника не до конца, чтобы он испытывал боль, и теперь явно получала удовольствие, наблюдая за его страданиями.
Как только за наемником сомкнулись дверные створки, Матрона Бэнр разразилась искренним смехом. Да, именно она, Бэнр, дала добро на поимку Дриззта До’Урдена, но это совсем не означало, что она рассчитывала на успех этого предприятия. По правде сказать, потрепанная жизнью верховная мать именно на такой поворот событий и рассчитывала.
«Ты далеко не глуп, Джарлаксл. Вот почему я сохранила тебе жизнь», – произнесла она в пустоту комнаты. «Сейчас ты уже должно быть понял, что дело вовсе не в Дриззте До’Урдене. Он всего лишь небольшая помеха, болотный комарик, и совсем не заслуживает моего внимания».
«Но он представляет собой весьма удобный предлог», – продолжила Матрона Бэнр, вертя в руке большой дварфий зуб в виде кольца, что свисал на цепочке с ее шеи. Бэнр подняла руки, расстегнула защелку на цепочке и вытянула кольцо на своей ладони. Своды комнаты огласило тихое бормотание на древнем языке дварфов.
Во имя всех дварфов Королевств,
Их тяжелых щитов и блестящих шлемов,
Услышь стук звенящих молотов
И выйди на свет, старый Король!
На кончике дварфьего зуба вихрем закружилась голубоватая дымка. С каждым мгновением туман клубился все быстрее, постепенно увеличиваясь в размерах. Вскоре перед Матроной Бэнр уже танцевал небольшой ураган. По ее мысленному приказу вихрь, усиливаясь в своем свечении, отклонился от нее и словно застонал. Через мгновение он отделился от зуба и завертелся в центре комнаты, переливаясь ярким голубым сиянием.
Постепенно в клубах вихря начали проступать некие очертания: в его центре, сжимая протянутые вверх руки, стоял старый, седобородый дварф.
Ветер, а затем голубоватое свечение, постепенно унялись, оставив после себя лишь призрак старого дварфа. Это был не цельный образ, лишь прозрачная оболочка, но некоторые детали призрака можно было различить с удивительной четкостью – рыжеватый оттенок седой бороды и серо-стальные глаза.
«Гандалуг Баттлхаммер», – тотчас произнесла Мать Бэнр, используя власть настоящего имени дварфа, чтобы удержать призрака под своим контролем. Перед ней стоял Первый Король Митрилового Зала, основатель Клана Баттлхаммер.
Старый дварф поднял глаза на своего давнего заклятого врага и в его взгляде сверкнула ненависть.
«Как же давно это было», – произнесла Бэнр.
«Я готов пережить целую вечность страданий, пока буду знать, что рядом со мной нет тебя, ведьма!» – загробным голосом произнес дух. «Я…»
Взмахом руки Матрона Бэнр заставила умолкнуть разгневанного призрака. «Я тебя позвала не за тем, чтобы выслушивать твои стенания», – ответила она. «Я хотела тебе кое-что рассказать, что-то, что может повеселить тебя».
Дух отвернулся, подчеркнуто отводя взгляд от Бэнр. Гандалуг пытался выглядеть безразличным, но, как и все дварфы, старый король плохо умел скрывать свои подлинные чувства.
«Ну же, дорогой Гандалуг», – поддразнила Бэнр. «Как должно быть тяжело столько столетий томиться в заточении! Уверена, тебе не терпится узнать, как поживают твои потомки».
Гандалуг обратил печальный взгляд на Матрону Бэнр. Как же он ненавидел эту старую, сморщенную дроу! Однако он не мог отрицать, что ее слова о потомках разбередили его душу. Каждый дварф больше всего, даже больше драгоценных камней и украшений, чтил свое наследие, и Гандалуг, который был основателем клана, видел в каждом дварфе Клана Баттлхаммер своего ребенка.
Он не смог скрыть своей тревоги.
«Неужели ты надеялся, что я забуду Митриловый Зал?» – продолжала дразнить его Бэнр. «Ведь это было всего две тысячи лет назад, старый король».
«Две тысячи лет», – с отвращением сплюнул Гандалуг. «Почему ты просто не ляжешь и не сдохнешь, старая ведьма?»
«Скоро», – ответила Бэнр, – «но прежде я завершу то, что начала две тысячи лет назад».
«Ты помнишь тот судьбоносный день, старый король?» – продолжила она, и Гандалуг вздрогнул, осознав, что она вновь собирается вспомнить былое, открыть старые раны и заставить дварфа упасть духом.
Когда залы были девственны, когда в них змеились толстые жилы,
Когда стены сверкали серебряным светом,
Когда король был молод и горяч,
И его народ был единым целым,
Когда Гандалуг правил со своего митрилового трона
Берет свое начало Клан Баттлхаммера.
Завороженный магией таившейся в струящихся словах Матроны Бэнр, Гандалуг Баттлхаммер почувствовал, как его мысли стремятся к прошлому, ко времени, когда он основал Митриловый Зал, когда он с надеждой взирал на своих детей и на их потомков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41